"Этим займется ОСС 117" - читать интересную книгу автора (Брюс Жан)

6

В этот вечер Юбер пришел на улицу Чита незадолго до половины двенадцатого. При выходе из деревни шпетов ему показалось, что за ним следят, и он применил обычную тактику, чтобы оторваться от хвоста.

Один милиционер дежурил перед виллой ученого. Вооружившись вчерашним опытом, Юбер составил план, который, в принципе, не должен был провалиться.

Он спокойно прошел мимо милиционера и самым естественным образом свернул на дорожку, где вчера изображал пьяного перед двумя часовыми. Милиционер не обратил на него никакого внимания. Охрана Монтелеоне не была чем-то особенным; Ханно уверил в этом Юбера. Советские собратья итальянца жили при таком же режиме. Милиционеры не имели никаких причин думать, что поблизости может бродить агент ЦРУ. Поэтому они не были начеку.

Юбер миновал тропинку, шедшую вдоль задней стены сада виллы Монтелеоне. На той стороне курил милиционер, Юбер видел красный огонек.

Он продолжал идти, не торопясь и стараясь не шуметь. По обеим сторонам изгороди из кипарисов расстилались сады. В нескольких домах еще горел свет, но большинство были темными. Люди ложились спать рано.

"Ночной Сталинабад" еще не существовал.

Юбер остановился в густой тени одного из деревьев и несколько минут стоял, насторожившись. Откуда-то доносилась тихая музыка.

Он вернулся назад, на этот раз стараясь оставаться невидимым и неслышным. В двадцати метрах от тропинки, где курил милиционер, он без малейшего шума скользнул через дыру в заборе и оказался на другой стороне.

Затем он пошел по саду к охраняемой тропинке.

Это было азбукой профессии, ежедневным упражнением в разведшколе: незаметный подход к часовому.

Таким образом Юбер меньше чем за десять минут подошел на три метра к милиционеру, от которого его теперь отделял только забор высотой чуть больше метра Он слышал, как тот дышит, кашляет, почесывается, посасывает сигарету...

Перебирая различные способы добраться до Монтелеоне, Юбер сперва подумал напасть на этого часового, надеть его форму, чтобы затем заманить на дорожку второго и тоже убить. Спрятав тела в саду, он бы свободно проник в дом Монтелеоне, и у него было бы достаточно времени. Только сделать это надо было сразу же после смены караула.

Но, поразмыслив, Юбер отбросил этот способ. Маловероятно, что Монтелеоне смог бы сразу же отдать Юберу сведения, за которыми тот пришел. Ученому, несомненно, пришлось бы делать копии. А на это нужно было время, двадцать четыре часа самое меньшее, и нужен был новый контакт. Если бы для первой встречи Юбер напал на часовых, то вторая стала бы невозможной. Была бы поднята тревога, ученый бы провалился, может быть, попал бы в тюрьму; во всяком случае охрана была бы значительно усилена.

Действовать надо было осторожно, не привлекая внимания. Юбер надеялся, что милиционер, дежуривший в нескольких шагах от него, как и его вчерашний коллега, пойдет навстречу сменщику, когда подъедет машина.

Стоя неподвижно, Юбер не решался даже посмотреть на часы. Но наверняка до полуночи оставалось недолго.

Чтобы убить время, он стал думать о Фрее Хагеманн и ее отце. Фрея потеряла всякую таинственность. Юбер был убежден в ее искренности. Она действовала согласно инструкциям, данным отцом, и предложенная Юбером сделка, которую она приняла, удовлетворила ее вдвойне: она получила несомненное удовольствие и избежала физического наказания за свою неловкость.

Но отец по-прежнему оставался загадкой. Кто он? На кого работает? Что искал? Не был ли он осведомителем МВД, которое, разумеется, имело свои глаза и уши среди шпетов?

Наконец он услышал шум мотора. Машина подъехала, остановилась. Он ясно услышал, как милиционер шумно вздохнул от облегчения и, широко шагая, пошел к улице.

Настал момент действовать. Едва милиционер завернул за угол дорожки, как Юбер одним прыжком перемахнул через изгородь. Дальше была стена. Он прыгнул, уцепился руками за гребень, повис, подтянулся, перебросил одну ногу, потом другую и мягко спрыгнул на другую сторону.

Но спрыгнул он на цветочную клумбу. Плохо! Ему пришлось потратить некоторое время на то, чтобы как можно лучше уничтожить свои следы. Он уже заканчивал, когда услышал, что новый часовой идет по дорожке.

Бесшумно, как кошка, он направился к дому, ища в кармане ключ, переданный ему Ханно. План виллы он помнил четко. Он без колебаний нашел служебную дверь и открыл ее.

Он был на месте. Заперев дверь, он секунду стоял неподвижно, прислушиваясь... Все тихо. Он достал карманный фонарик, быстро осветил кухню, чтобы заметить положение стола и стульев, потом направился в вестибюль.

Когда он открывал дверь, она слегка скрипнула. Он снова прислушался. Кто-то храпел; возможно, сам Монтелеоне. Юбер опять включил фонарик, прикрывая его пальцами, чтобы уменьшить свет. Он заметил дверь в комнату. Рядом находился кабинет, конечно, с телефоном. Вообще-то, Юбер должен был начать с того, чтобы вырвать провод и не дать домработнице поднять тревогу. Но присутствие часовых вокруг дома делало эту предосторожность излишней. Домработница скорее позвала бы на помощь из окна.

Женщина представляла для Юбера несомненную опасность, но по тем же причинам, по каким он не мог напасть на часовых, он не мог ликвидировать служанку. Единственным спасением было не разбудить ее.

Он подошел к двери, нашел ручку и стал поворачивать миллиметр за миллиметром... В комнате человек продолжал храпеть. Юбер не смог сдержать улыбку при мысли об ожидавшем его сюрпризе. Обрадуется он или нет? Будет видно. На месте Монтелеоне Юбер бы не стал ликовать. Шпионаж не был профессией этого человека, и перспектива попасться с поличным не могла его радовать.

Дверь открылась. Юбер перешагнул через порог и закрыл ее за собой без малейшего шума. Монтелеоне продолжал храпеть, не зная, что происходит вокруг него. Юбер включил свой фонарик и осмотрел помещение.

Мебель была современной, без всякого стиля, но удобной. Ученый спал на широкой кровати, накрывшись одеялом по самую шею. Юбер приблизился. Подойдя к изголовью кровати, он вдруг направил луч фонарика в лицо спящему.

Через две-три секунды Монтелеоне поморщился, попытался открыть глаза, прикрыл их рукой, чтобы защитить от света, и пробормотал по-русски:

– Что... Что такое?

Тихим, но четким и властным голосом Юбер ответил по-английски:

– Не зовите на помощь и не пытайтесь включить свет! Вам ничто не угрожает, если вы меня выслушаете.

Он подождал несколько секунд, готовый схватить Монтелеоне за горло, если тот попытается закричать, но ничего такого не произошло.

Монтелеоне только охнул, поднялся на локте и сказал:

– Вы не могли бы опустить этот чертов свет?

Юбер перевел луч на грудь ученого, чтобы тот не смог его увидеть. Юбер не удивился, что ученый не отозвался на первую фразу пароля. Главное было, чтобы ученый узнал Юбера, а не наоборот, поскольку Юбер не мог сомневаться в личности своего собеседника.

– Вы знали, что мистер Смит пришлет к вам кого-нибудь?

Ученый, казалось, еще не совсем пришел в себя. Резкое пробуждение и неожиданность – тут есть чем смутить и более крепкий рассудок.

– Я... Я не знаю, – пробормотал он.

– Простите, что не показываю вам мое лицо, – продолжал Юбер, – но лучше, чтобы вы не могли меня узнать.

– Как вы сюда вошли?

– В момент смены охраны.

– А в дом?

– Открыл фальшивым ключом.

– Да? И... что вы хотите?

Юбер улыбнулся.

– А вы не догадываетесь?

– Все равно скажите.

– Ну что же: мистер Смит услышал о работах профессора Шкловского и подумал, что вы сможете передать ему их результаты. Я приехал за ними.

То ли Монтелеоне еще не совсем проснулся, то ли сомневался относительно подлинной личности своего гостя. Он ответил нейтральным тоном:

– Да? А что конкретно вы хотите?

Юбер терпеливо уточнил:

– Я хочу планы новой ракеты "Пурга" и прибора наведения, изобретенного Шкловским. Вы поняли?

– Здесь у меня ничего нет.

– Я догадываюсь, – продолжил Юбер примирительным тоном. – Когда вы сможете мне их передать?

Ученый подумал.

– Вы можете вернуться следующей ночью в этот же час?

– Думаю, что сумею. Вы получите планы?

– Да, конечно.

– Хорошо, – сказал Юбер. – Завтра, в это же время. Я вам доверяю.

Он отступил к двери.

– Не двигайтесь, я знаю дорогу.

Он вернулся на кухню и сел возле стола, оставив дверь открытой, чтобы услышать все, что могло произойти в доме. Ему было нужно дождаться смены часовых в четыре часа, чтобы перелезть через забор, а затем спрятаться до пяти часов и выйти на улицу. Выйдя раньше, он мог бы возбудить подозрения милиционеров. А в пять часов он мог идти на работу, если она находилась далеко.

Уже рассветало, когда Юбер вернулся в деревню шпетов. Он был совершенно удовлетворен результатами ночного похода, немного огорчала его только легкая сдержанность со стороны Монтелеоне.

Юбер не ожидал, что его встретят с восторгом. Ученые редко имеют какие-либо идеалы. Для них важна одна наука, и им в значительной степени безразлично, расположена ли лаборатория в Хантсвилле или в Сталинабаде.

Юбера слегка беспокоило, что ученый не стал спорить... Это была не решимость, а нечто другое, чего Юбер не мог определить.

Он уже собирался открыть дверь дома, когда вдруг рядом с ним появился Лени Хагеманн.

– Добрый вечер, – сказал шпет. – Или, вернее, доброе утро.

Юберу пришлось сделать усилие, чтобы не выдать свое волнение. Хагеманн что-то искал, надо было узнать, что именно.

– Доброе утро, – ответил Юбер. – Уже уходите на работу?

Немец сардонически улыбнулся, что не предвещало ничего хорошего. Открывая дверь, Юбер пытался убедить себя, что отец пришел потребовать у него ответа за то, что он переспал с его дочерью. Но он не верил в это.

– Мне надо поговорить с вами, господин Криг. – Давайте зайдем.

Юбер секунду смотрел ему прямо в глаза. Тот не пошевелился. Юбер вошел первым, чиркнул спичкой и зажег фитиль керосиновой лампы. Хагеманн закрыл за собой дверь.

Юбер указал ему на один из деревянных табуретов, сделанных Ханно.

– Садитесь.

Они сели по разные стороны стола, посреди которою стояла лампа. Желтый свет ярко освещал их напряженные лица, тогда как все вокруг было погружено в темноту. Это напоминало картину фламандской школы.

– Слушаю вас, – сказал Юбер.

Тот не стал вилять.

– Я следил за вами предыдущей ночью и этой тоже.

Юбер почувствовал, как отчаянно заколотилось его сердце. Новичок! Он вел себя, как новичок. Почему он с самой первой ночи не принял необходимых мер предосторожности, чтобы обрубить возможный хвост?

– Вы следили за мной этой ночью?

– Надо сказать правду: этой ночью вы от меня оторвались. Но я знал, куда вы пойдете, и оказался там раньше вас... Улица Чита, дом ученого итальянского происхождения, работающего в ракетной испытательной лаборатории.

Юбер подумал: "Тем хуже для него, я буду вынужден его убить..." – и не ответил. Но его решимость, должно быть, проявилась во взгляде, потому что гость оживленно запротестовал:

– Не бойтесь, я пришел не как враг. Я не донесу на вас... поскольку это не в моих интересах.

Юбер продолжал смотреть на него, как на обычного земляного червяка, которого можно раздавить каблуком.

– Продолжайте, – сказал он, – я обожаю истории этого рода.

Хагеманн продолжил, не заставив себя упрашивать:

– Я давно подозревал Ханно в принадлежности к разведке одной из западных стран... О! Я вас сразу успокою: Ханно не совершил ни малейшей ошибки. Вот только мне, его соседу, легко за ним наблюдать, а мой мозг сосредоточен на этом.

Юбер иронически спросил:

– Вы, конечно, и сами шпион?

Улыбка исчезла с лица немца.

– Да, и чтобы показать вам, что я играю честно, не стану ничего от вас скрывать: я работаю на организацию Гелена[6].

– Надо же! Вы не боитесь, что я на вас донесу?

Хагеманн снова криво улыбнулся.

– Нет, если я так говорю с вами, то потому что уверен в вас. Вы очень рисковали, стараясь установить контакт с Монтелеоне.

Юбер продолжал смотреть на него, твердо решив не говорить ничего, что могло бы подтвердить подозрения немца.

– Видите ли, в свое время мне сообщили из Бонна о приезде этого итальянского ученого. Так что я знаю, в чем тут дело... И теперь понимаю: Монтелеоне покинул США с согласия властей, а сегодня вы приехали за результатами работ, проведенных в испытательной лаборатории, возглавляемой профессором Шкловским. Вы согласны?

– Вы увлекательно рассказываете, – сказал Юбер.

– Это уже кое-что. Но не надейтесь, что сумеете так просто отделаться. Моя организация давно охотится за этими сведениями. До сих пор у меня не было никакого способа их получить, но приехали вы... Мы поделимся... Это не должно вас смущать, потому что мое правительство – союзник западных держав.

Теперь, когда Хагеманн открыл свои карты, Юбер спрашивал себя, был ли он искренен или он всего лишь платный провокатор МВД.

– Вы совсем сошли с ума, – сказал он. – Я пройдусь, чтобы поразмыслить над этим.

Он хотел встать, но в руке немца вдруг появился "вальтер 22 Лонгрифль".

– Нет, вы не уйдете отсюда, пока мы не договоримся.

– Раз вы заговорили таким тоном...

Он быстро размышлял. Хагеманн, проследив за ним до дома Монтелеоне, несомненно, видел, как он входил к ученому. Если бы он был агентом МВД, он бы непременно связался в эту минуту с дежурными милиционерами. Не было никакой необходимости ждать дольше. В СССР милиция не ждет, как в демократических странах, получения конкретных доказательств, чтобы произвести арест. Факта, что Юбер тайно проник к ученому, было более чем достаточно, чтобы его осудить, даже если бы не удалось добиться от него признания.

Рассуждая логически, Хагеманн должен был действительно работать на сеть Гелена. Но у Юбера не было ни малейшего желания отдавать планы ракеты "Пурга" западным немцам, тем более, что организация Гелена находилась под слабым контролем и в ней нашли работу многочисленные эсэсовцы. Достать планы ракеты для США было добрым делом. Это восстанавливало баланс между двумя супердержавами и укрепляло мир; но отдать их третьей стороне, тем более такой малопочтенной... И речи быть не может.

Однако приходилось хитрить.

– Если вы думаете, что то, что вы ищете, при мне, обыщите меня.

Хагеманн поморщился.

– Я не думаю, что вы уже получили планы. Сомневаюсь, что Монтелеоне предупредили о вашем визите. Но я думаю, вы получите их в самом ближайшем будущем, следующей ночью, может быть. Все-таки, я вас обыщу. Раздевайтесь.

Немец встал первым и отступил на несколько шагов, чтобы не быть застигнутым врасплох возможной атакой. Юбер поднялся. Он мог бы бросить стол в лицо собеседнику, имея неплохие шансы выкрутиться. А потом? Планов у него пока не было, а дом Ханно был очень удобным убежищем.

Он медленно поднялся и разделся, бросая одну за другой различные части своего костюма. Хагеманн ждал, пока он закончит.

– Встаньте в угол у печи, лицом к стене.

Юбер подчинился. Он услышал, как немец подошел к столу и начал осмотр его вещей. Трудно принять решение, а последствия могут быть самыми серьезными. Юбер попросту был зажат в угол. Невезение.

Не может быть и речи о том, чтобы передать планы этому громиле, но надо выиграть время, при необходимости использовать его, а потом, когда наступит момент, ликвидировать без малейшего колебания. Этот тип станет опасным, как только поймет, что его провели.

– Ваши документы чертовски хорошо подделаны, – оценил Хагеманн. – Прекрасная работа. Понимаю, почему легавые купились на них прошлой ночью.

– Пошевеливайтесь, – ответил Юбер, – мне не жарко.

Ему пришлось ждать еще пять минут. Потом немец объявил, что он может одеваться.

– Когда вы должны получить планы?

– Я вернусь туда ближайшей ночью. Надеюсь получить их.

– Прекрасно. Пойдем вместе.

– Вы не можете зайти к нему вместе со мной. Он испугается.

– Я буду вас ждать снаружи.

– Хорошо, будете караулить.

Хагеманн убрал оружие в карман.

– Я был уверен, что мы в конце концов поладим.

– Вы приставили мне нож к горлу.

Немец засмеялся.

– Будьте хорошим игроком.

Юбер улыбнулся.

– Я умею им быть.

Хагеманн закурил сигарету, взглянул на часы.

– Слушайте, я приглашаю вас позавтракать с нами. Через час мне надо идти на работу. Пойдемте.

– Охотно. Я умираю от голода.

Они вышли и прошли к соседнему дому. Фрея возилась у печки. Она вздрогнула, увидев Юбера, и сказал отцу:

– А я не могла тебя найти.

– Господин Криг позавтракает с нами, малышка.

Молодая женщина вернулась к прерванному делу. Она налила воды в большие резиновые перчатки, сжала обшлага и осмотрела их со всех сторон.

– Что вы делаете? – спросил заинтригованный Юбер.

Ему ответил Хагеманн.

– Я монтер линий высокого напряжения. Это очень опасная профессия. Сейчас приходится работать с напряжением в двадцать миллионов вольт. Нам приходится надевать специальное снаряжение, и перчатки играют в нем важную роль. Их герметичность надо очень тщательно проверять каждый день. Достаточно микроскопической дырочки – булавочного укола – и может пройти ток... В этом случае одна дорога – на кладбище.

Достаточно булавочного укола... Юбер посмотрел, как Фрея заканчивает проверку. Потом он сел за стол с Хагеманном, продолжавшим говорить об опасностях своей профессии и о грандиозных работах по электрификации, ведущихся в районе.

Фрея приготовила им плотный завтрак. В ее присутствии Хагеманн избегал всяческих намеков на их договор; значит, она не была в курсе шпионской деятельности отца.

Они поели. Хагеманн встал и прошел в соседнюю комнату.

– Оставляю вас на минуту с моей дочерью. Будьте серьезны.

Он закрыл за собой дверь. Фрея тут же подошла к Юберу и быстро поцеловала его в губы.

– Вы умеете заваривать чай, – громко сказал Юбер.

Хагеманн закричал:

– Фрея! Где мои чистые носки!

– О! – сказала девушка. – Всегда одно и то же. Ты никогда ничего не находишь!

Она ушла в комнату. Юбер остался один. МАЛЕЙШИЙ БУЛАВОЧНЫЙ УКОЛ. Он взял со стола острый нож, схватил перчатки и проткнул их одну за другой.

Ему понадобилось не больше десяти секунд. Когда Фрея вернулась, он стоял у окна и смотрел на улицу.

Девушка подошла к нему и прошептала:

– Сейчас, у тебя?

Ей понравилось.

– Да, – ответил он, – хотя я бы предпочел поспать.

Они громко заговорили о ничего не значащих вещах. Потом немец вышел, взял свои перчатки и сунул их в сумку, где находились другие предметы его экипировки.

– Я ухожу, – сказал он, целуя дочь.

Юбер вышел вместе с ним. Они расстались в конце переулка.

– Счастливого дня, – сказал Юбер.

– До вечера. Вам везет, что вы можете отдохнуть.

Юбер смотрел ему вслед. Этот, несомненно, не вернется живым... Двадцать миллионов вольт. Малейший булавочный укол...

Юбер пошел в дом и разделся. Он ложился в постель, когда пришла девушка... Любовь... Смерть...

Никто ничего не мог сделать. Он помог Фрее снять одежду.