"После победы" - читать интересную книгу автора (Желязны Роджер, Стэкпол Майкл, Дрейк Дэвид,...)

Глава 2. ОБМАН

Выйдя из Храма на солнечный свет, Гар прищурил глаза и сразу же ощутил жаркое полуденное солнце на своей темной одежде. Другому человеку стало бы жарко, но Гар уже начал готовить себя к адскому пеклу пустыни и едва обратил на это внимание. Зато он тут же обратил внимание на фигуру всадника, держащего под уздцы трех лошадей, и двоих мужчин, злобно уставившихся на него.

– Спайдо, оставайся на месте. – Гар отвел взгляд от сидящего на коне помощника и кивнул сперва одному, потом второму мужчине. – Сколько бы вам ни заплатили, не стоит пытаться меня убить.

Двое мужчин были так похожи, что могли быть отцом и сыном.

– Ты нам заплатил, – закричал младший. – Мы с дядей – единственные, кто остался в живых, ты убил всю нашу семью, предатель! Ты отнял нашу жизнь, теперь мы тебя уничтожим.

– Вынужден довести дело до конца. – Гар спрыгнул с храмовой лестницы на плиты двора. Тяжело стукнул подошвами обеих ног, когда приземлился, но ни один из фермеров, бросившихся на него, не понял, что он наступил на их длинные тени «Скачком Дракона». На лету перейдя из прыжка в присяд, он скользнул вперед в образе «Великого Вождя». Подцепил дядю левым локтем, затем резко выбросил вперед руку, ударом «Бархатная Ладонь» послал его душу воссоединиться с остальными членами семьи.

Подпрыгнув вверх и сделав двойное сальто назад, Гар благополучно перелетел через племянника, замахнувшегося мечом. Опустившись на землю легко, как лепесток розы, падающий с цветка, Гар молниеносно выбросил вперед правую руку. Его указательный палец метнулся вперед и назад дважды, потом еще дважды, нанося «Удар Стрекозы». Попав в сонную артерию и в яремную вену, он создал ударную волну, которая разорвала капиллярную систему в черепе мальчика.

Гар очутился рядом со Спайдо раньше, чем мальчик сделал свой последний шаг и рухнул на землю. Ошеломленное лицо мономага и отвисшая нижняя челюсть подтвердили некоторые подозрения убийцы относительно него, но он не стал высказывать их вслух. Просто вскочил в седло и слегка кивнул.

– Хочешь что-то сказать, Спайдо?

– Вы убили их вот так просто! – Юноша щелкнул пальцами и покачал головой. – Бац, бац и все!

– Именно так и делает убийца, ты это знаешь.

– Ну да, разумеется, знаю. Я же был в Армбрассе, правда? Но я хочу сказать, щелк-щелк – и они мертвы.

Гар правил конем, про себя проклиная необходимость променять свою подвижность на это раздувшееся животное с тяжелыми копытами под ним.

– Они знали, на что шли. Спайдо поехал рядом с Гаром, а две тяжело нагруженные лошади следовали за ними.

– Не уверен, что они действительно знали, что делают, сэр. Им бы больше пристало мериться силами со стебельком пшеницы, чем с вами.

– Значит, горе тому фермеру, который перепутает меня со стебельком пшеницы. По крайней мере они теперь присоединились к своей семье. – Гар быстро повернулся к Спайдо, но юноша, который в это время обернулся, чтобы посмотреть на тела фермеров, этого не заметил. – Спайдо, а что с твоей семьей?

– Почти то же, что и с их семьей, как мне кажется. – Полный юноша пожал плечами; в это время они направлялись к западным воротам Калтуса. – Папа сбежал, и мы думаем, он погиб во время войны, хоть вы его и не убивали.

Мама и дядя все еще живут в Торфее, высоко в горах, немного южнее того места, где должен находиться Джелфейт.

Гар кивнул. В этот момент из выходящего на дорогу впереди переулка появился арбалетчик. Он выстрелил; Гар перехватил летящую мимо цели стрелу в воздухе, опасаясь, что она может поразить кого-нибудь из многочисленных зрителей, тайком наблюдающих за ним сквозь задернутые шторы или из-за ставней. Убийца рукой швырнул ее обратно в нападающего, со всем презрением профессионала к потугам любителя, сделав этого человека хромым на всю оставшуюся жизнь и лишив его способности размножаться.

Спайдо слегка побледнел, слушая звонкие проклятия, несущиеся из переулка.

– Быть мастером хингу опасно, а?

– Хингу-шаншао живет в тени Смерти, поэтому умеет устраиваться в ней с удобствами. – Гар зевнул. – Ты, конечно, помнишь Третью Заповедь.

– Конечно, но на практике все настолько больше.., э.., взаправду, чем в теории, а?

– А, так ты решил в ответ процитировать мне Четвертую из Тринадцати Истин. – Гар выгнул одну бровь, глядя на Спайдо, что заставило младшего товарища вспыхнуть, а одного воина с мечом остаться в тени, где он прятался. – Ты многому научился в Армбрассе. Полагаю, ты хорошо провел там время?

– Очень хорошо, сэр.

Их беседа прервалась, так они достигли Западных Врат. Воины Рэнго поспешили расчистить Гару дорогу. Их вопли испугали одну лошадь, но в том не было бы ничего плохого, если бы она не была впряжена в телегу, нагруженную банками с маринованными огурцами. Зеленые корнишоны запрыгали по темным булыжникам мостовой подобно трубчатым лягушкам, а побеги укропа дождем посыпались на зевак.

Пытаясь подражать ловкости, с которой Гар поймал в воздухе арбалетную стрелу, Спайдо схватил на лету крупный маринованный огурчик. Он с триумфом поднял его вверх, но величественность этого жеста испортили два других огурца, которые врезались в него и чуть было не сбили с коня. В отместку Спайдо откусил голову пленнику и с наслаждением захрустел.

Гар ничего не говорил, пока они не выехали из Калтуса. Он хорошо знал предстоящий маршрут и представлял себе, что из-за спутника путешествие только осложнится. Из Калтуса им предстояло двигаться на север, пока они не достигнут Даннских Провалов. Оттуда путь лежал на запад и северо-запад, до приграничной местности, где они должны будут пересечь пустыню Рахобан. По другую сторону от нее лежали горы, а в глубокой горной долине – деревня Джелфейт.

Единственное опасение по поводу выполнения его задачи, не считая Спайдо, Гару внушал сам Джелфейт. Деревня, насколько можно было судить по легенде, не имела якоря во времени. Ее появления не были связаны с определенным циклом, и никто не мог вспомнить, чтобы видел ее в прошлом столетии. Он сам никогда в ней не бывал и, хотя не сомневался в ее существовании в прошлом, не был уверен, что она снова проявится.

Его опасение, что деревня не проявится, основывалось прежде всего на том, каким образом он тогда завладел Анакроном. В том первом походе, однажды ночью, среди пустыни, вдруг поднялась страшная буря. Вокруг него кружилась пыль и сухие останки скудной растительности, произрастающей на том выжженном плато. Красная пыль превратилась в кровавый вихрь, пронизанный черными и золотыми молниями. Давление росло, мусор впивался в его одежду, а песок забивал ноздри, пытаясь задушить.

Внезапно в подтверждение неестественной природы этой бури из кипящей стены песка вышли закованные в сверкающие латы бледные люди и встали перед ним. Их предводитель, легендарный Беламон, который вызвался доставить амулет Анакрон к Даннским Провалам, чтобы покончить с деспотом, положившим начало роду Каларана, бросил Гару вызов. Воин-джелфейти почувствовал в нем жажду завладеть Анакроном и принял его за посланника Зла, стремящегося помешать им. Хотя Гар пытался объяснить ему ситуацию, Беламон отказывался верить, что они заблудились в своих странствиях и ошиблись на десять столетий, и думал, что только битва может решить спор между ними.

Легкая улыбка тронула уголки губ Гара, когда он вспомнил ту битву. Посреди завывающей бури, в месте, где не было времени, серебряный гигант сражался с убийцей, который добровольно отрешился от собственного прошлого. Удары, которые в ту ночь наносил Беламон, были так сильны, что могли бы расколоть горы и повернуть вспять реки, но Гар оказался очень верткой мишенью. И наоборот, Беламон выдержал удары «Бешеный Лемур», «Смертоносная Ласка Орхидеи» и даже «Удар Молота с Клином и Шилом». Гар преисполнился восхищения мужеством и мастерством предводителя джелфейти, а отряд последнего неоднократно разражался криками восхищения в адрес Гара, отражавшего атаки их чемпиона.

В конце концов оба воина одновременно воскликнули «Стоп!», Беламон рухнул на одно колено и оперся на копье, как на трость, чтобы не упасть.

– Хотя твоя история о временном течении кажется мне обманом, мужество, проявленное тобой в бою, не может быть мужеством предателя. Я тебе уступаю.

Гар, тяжело дыша, из последних сил, с сильно бьющимся от возбуждения сердцем, покачал головой:

– Нет, это я должен тебе уступить. В тебе я нашел подтверждение тому, что всегда знал: благородство и боевые искусства, которыми мы сегодня владеем, всего лишь жалкие остатки ваших знаний. Ты превосходишь меня, и я уступаю тебе.

Громкий крик одобрения раздался среди воинов-джелфейти, и Гар увидел, что Беламон улыбается.

– Ты превзошел меня, Гар Квитник, ибо сказано, что Анакрон нельзя взять силой, но можно отдать добровольно. После смерти его Хранителя он вернется к тому, кто его отдал или у кого его отобрали. Передавая его друг другу, мы не допустили его потери, но нам не удалось доставить его вовремя. Тебе доверяем мы Анакрон и просим вспоминать о нас с тем же уважением, которое ты выказал нам здесь. Наша миссия завершена, и теперь мы можем вернуться домой.

Гар принял Анакрон от Беламона и смотрел, как войско двинулось обратно на запад. Как только они скрылись из виду, утихла и буря. Он спрашивал себя, исчез ли вместе с ними навсегда и Джелфейт, или, как предполагал Рэнго, принеся Анакрон обратно к его дому, он вызовет деревню из тех сфер, где она находится. Только найдя Джелфейт, который, как говорят, появляется на рассвете и исчезает с солнцем – отчего некоторые считают его порожденным солнцем миражем, – он сможет завершить свою миссию.

Если присутствие Анакрона не заставит деревню вернуться, рассуждал он, перед ним откроются две возможности. Одна – ждать в горах, пока она не появится. Хотя такая добровольная ссылка, несомненно, доставила бы удовольствие многим при дворе в Калтусе и избавила бы многих жаждущих мести фермеров от гибели – она лишила бы его доступа к ученым фолиантам древности и другим записям о временах Джелфейта и даже более древних.

Она также навсегда разлучила бы его с Домино Блейд. Если его миссия провалится, он рассматривал возможность вернуться в Калтус. Знал, что сделает это под предлогом получения нового приказа. То, что он привезет с собой Анакрон, его не тревожило, так как возвращение одного из артефактов в столицу не создало бы проблем.

Даже рассудив таким образом, он знал, что если вернется, то увидится с Домино. Подумав о ней, Гар почувствовал, как его сердце наполнилось сожалением. Он удивился этому чувству, так как оно было чуждым его эмоциональному воспитанию в духе шенкай в Армбрассе. Удан Канн обучил его и других хингу-кин мириадам способов убийства и превозносил тех, которые умели убивать без малейшего содрогания и каких-либо эмоций.

Громкая раскатистая отрыжка Спайдо вывела Гара из раздумий. Колдунец смущенно улыбнулся и стукнул себя в грудь кулаком.

– Простите. Это от маринованных огурцов. Гар пожал плечами.

– Отрыжку едва ли можно считать преступлением, Спайдо. – Убийца слегка улыбнулся. – А вот представляться одним из хингу-кин – да.

Спайдо смертельно побледнел.

– Я никем не представляюсь.

– И правильно, так как никто не признал бы в тебе изучавшего хингу. – Гар дернул повод и подъехал поближе к Спайдо. – Почему ты солгал, что был в Армбрассе?

– Я не лгал. Я там был. – Спайдо вскинул голову и выпятил подбородок. – Правда, я там был. Гар медленно покачал головой.

– Спайдо, в Армбрассе обучают детей, тех детей, у которых нет семьи. Ты признался, что у тебя в горной деревне есть мать и дядя. Ты явно меня обманываешь или пытаешься это сделать.

– Нет, да, постойте. – Он вскинул обе руки, чтобы отразить удар, но поднимал их так медленно, что даже хингу-дан с перебитым позвоночником мог бы без усилий убить его. – Я проник в Армбрасс четыре года назад. Мне пришлось. Понимаете, это была моя судьба. Гар нахмурился.

– Так ты пришел в Армбрасс уже взрослым? Чему же ты там научился, Спайдо? Его помощник с трудом глотнул.

– Ну, в первый год я в основном подметал. И натирал воском разные предметы, а потом снова его снимал. Но я все делал правильно, и мне позволили пойти дальше. А на второй год я преуспел в учебе гораздо больше.

– Отлично, значит, в путешествии мы будем есть приемлемую пищу. – Убийца пристально посмотрел на помощника. – А на третий год? Ты научился чему-нибудь в учении хингу?

Спайдо с гордостью кивнул.

– Я научился одному удару.

– Покажи мне.

Спайдо хлопнул в ладоши.

– Еще раз.

Настойчивый голос Гара заставил Спайдо хлопнуть в ладоши быстрее.

– Мой учитель, он говорил, что у меня хватит быстроты, чтобы убивать мух, москитов и тому подобных. Он мной гордился.

– Наблюдательный был человек, твой шаншао.

– Да, сэр. Его звали Ниндал Гор. Вы его знали?

– Знал, – осторожно кивнул Гар. – В Барду я ему сломал пятый, семнадцатый и двадцать первый позвонки и пронзил легкие. А потом, конечно, убил.

Глаза Спайдо выкатились из орбит сильнее, чем если бы он попробовал «Микстуру из Лотоса номер пять».

– Вы это с ним сделали?

– Только потому, что он был другом. – Гар отвел взгляд. – Когда мы росли, он говаривал, что надеется умереть от кровоизлияния в мозг, когда будет резвиться с влюбленными тройняшками. Я подумал, что он оценит иронию удара.

– Понимаю, сэр. Он здорово умел иронизировать.

«Например, иронизировать, наблюдая за тем, как толстозадый служка становится убийцей». Хингу-трашаншао снова взглянул на Спайдо.

– Итак, ты действительно провел какое-то время в Армбрассе. Однако, насколько я понимаю, ты преувеличил свои успехи в обучении для того, чтобы тебя послали со мной в качестве мономага. Почему ты захотел меня сопровождать?

– Ну, сэр, это долгая история…

– …которую ты сейчас кратко и ясно изложишь…

– …но излагая в краткой и ясной форме – это моя судьба, видите ли, сэр.

– А, твоя судьба. Давай попытаемся еще разок, на этот раз не такими скупыми словами, а?

– Да, сэр. Видите ли, сэр, я из Торфея, а это просто маленькая деревушка. И большинство мужчин ушли сражаться под знаменами принца Рэнго, но в их отсутствие появился один человек, называющий себя Долоникус Великодушный, и стал называть себя мэром, каковым не являлся, поскольку последний мэр ушел воевать и его церемониальный меч не вернулся на место, поэтому с тех пор нового мэра у нас не было, хоть старый и умер, понимаете ли, сэр.

– У вас в Торфее все говорят так, как ты?

– Только те из нас, кто получил какое-то образование, сэр. Дальше, этот Долоникус, по словам матушки, которая регулярно мне пишет – ну, понимаете, она-то сама писать не умеет, но находит кого-то, кто пишет для нее, – раньше сражался на стороне Каларана. Теперь он называет себя Правителем Торфея, и мне предназначено судьбой победить его и выгнать из нашего городка.

Убийца поднял брови.

– Ты используешь термин «судьба», словно это синоним слов «намерение» или «желание».

– Прошу прощения, сэр, но это именно моя судьба. Я слышал пророчество, видите ли, сэр, и знаю, что оно относится ко мне. Поэтому мне необходимо быть уверенным, что я выполню его правильно, чтобы все вышло как надо.

– Это и есть твое пророчество?

– Ну, не все целиком, сэр, но та часть, которая относится к вам, сэр.

– Ко мне?

Спайдо уверенно кивнул.

– Я это сам сообразил, сэр. Понимаете, «иго» немного рифмуется с «хингу», и я приеду в Тор-фей с вами, с хингу смерти.

– А тебе известно, что «хингу» на древнетер-меанском означает смерть?

– Нет, сэр, но благодарю вас, сэр, потому что, несомненно, вы и есть тот, кто мог бы быть смертью Смерти, если вы не обидитесь на меня за эти слова, сэр. – Спайдо потер руки. – А теперь, чтобы прибавить сюда и остальное, вот четверостишие, которое я не понял:

– И это тоже часть твоего пророчества?

– Да, сэр. – Спайдо гордо улыбнулся. – Я все пытался понять, какую богиню мне надо уложить в свою постель, сэр.

– Трудное дело – быть героем.

– Наверное, так оно и есть, сэр. «Особенно если твое пророчество является одним из пропагандистских произведений в поддержку принца Рэнго». В соответствии с правилами хингу, которые Гар усвоил с пеленок, он собирал все сведения, какие только мог найти, о Джорде Индере. В обычном случае собранная им информация использовалась бы для того, чтобы подобрать для жертвы подходящий вид смерти, но Гар только хотел понять, что такого нашла Домино в стройном светловолосом поэте.

До того как Гар начал собирать сведения о Джорде, он никогда не изучал поэзию. Даже после своих исследований он не мог с уверенностью сказать, из чего состоит искусство поэта, но хорошо знал, что ему нравится. Некоторые из мэтров сделали анализ произведений Джорда – и погубили его работу с мастерством, достойным хингу-дана, – но его стихи вызывали в душе Гара такой отклик и наполняли таким покоем, что он был удивлен. Слова Джорда дышали чувством, он ткал свои стихи из чувств. Они трогали душу, а во время восстания против Каларана зажигали сердца людей, и они стаями стекались под знамена Рэнго.

Стихотворение, которое цитировал Спайдо, было одним из самых непонятных и темных стихов, приписываемых Джорду. Говорили, что он твердил его по кусочку, день за днем, в забытьи лихорадки, заточенный в одну из темниц Каларана. «День воина» приобрел пророческий смысл. Различные строфы ассоциировали с теми, кто пришел на помощь Рэнго, и Спайдо верно определил строфу, которую часто связывали с самим Гаром.

Вторую строфу, которую цитировал чародей, обычно считали намеком на любовь Риссы к Рэнго. Она также частично подходила к той встрече, которая произошла у Гара по дороге в ущелье Барду с Анакроном, но Джорд не мог о ней знать, потому что она произошла намного позже того, как это стихотворение разошлось по всей стране. Гар сомневался, чтобы лихорадка наградила Джорда способностью к ясновидению, а стихотворение было настолько непонятным, что любой человек мог толковать любую его часть как угодно, как это сделал Спайдо, – но некоторые строфы приводили его в смущение, когда он размышлял о том, что они могли значить для него.

Гар начал было объяснять Спайдо его ошибку, но уверенность и счастье в глазах парня остановили его. До войны, когда он еще служил Каларану и Удан Канну, он с радостью лишил бы Спайдо этой уверенности, но теперь не мог. Прежде он порицал бы молодого человека за то, что ему не удалось стать хингу-даном, но теперь он смог почувствовать уважение к мужеству, которое потребовалось толстому мальчику, чтобы покинуть горы и прийти в Армбрасс. Такое мужество заслуживало награды, по крайней мере не стоило его ломать.

– Спайдо, могу ли я узнать, каков твой план освобождения Торфея?

Улыбка юноши увяла, он даже несколько сжался.

– Я думал, сэр, что мы могли бы отклониться от края пустыни и пройти кружным путем через горы к Торфею, а потом идти в Джелфейт.

– Невозможно, мы должны выполнить поручение.

– Я это знаю, сэр, но я думал…

– Думал ли? – Гар надел на лицо маску невозмутимости. – Я сказал Рэнго, что мы поедем прямо в Джелфейт, без промедления. И не могу отклоняться от курса.

– Но, сэр, здесь ходят слухи о бандитах, по всему северу страны и выше, до самого Озерного края.

– Всегда существуют способы расправиться с бандитами.

– Знаю, сэр, но у меня нет с собой столько веревки.

– Рассуждай, как хингу-кун, Спайдо. Мне не нужна веревка.

– Прошу прощения, но вы не сможете их повесить, ведь у меня нет веревки. Гар покачал головой.

– Что делает повешение?

– Убивает их, сэр.

– А поточнее?

– А, убивает их до смерти, сэр.

– Мы говорим с точки зрения методологии, а не философии, Спайдо. Что делает повешение с их телами?

– Ну, за исключением таких высоких людей, которые могут достать до земли, они ломают шею.

– Хорошо, Спайдо. – Гар выбросил вперед указательный палец левой руки и выполнил укол «Железный Шип», разрубив пополам подвернувшуюся стрекозу. – Хингу-Грашан-шао известно триста двадцать три способа сломать человеку шею, исключая те методы, которые требуют осадных машин или бренди тридцатилетней выдержки и пипетки альбумина из вареного яйца.

– Вы хотите сказать, сэр, что бандиты нам не страшны?

– Вот именно. А в соответствии с моими обязательствами в качестве вассала принца Рэнго долг повелевает мне убивать бандитов.

Спайдо на секунду глубоко задумался, потом кивнул.

– Прошу прощения, сэр, но разве нет вероятности, что кто-то из врагов узнает о ваших планах двигаться от Даннских Провалов к пустыне Рахобан и далее в Джелфейт и устроит засаду, подстерегая вас на этом маршруте?

– Как подстерегли меня те фермеры? Спайдо нахмурился.

– Я вас хорошо понял, сэр, но как вы и говорили о четвертом из этих тринадцати правил…

– Тринадцати Истин.

– Вы совершенно правы, сэр, при всех этих теориях, и реальности, и так далее, не имеет ли смысла двинуться по другому маршруту, чтобы избежать возможных неприятностей?

Гар на секунду задумался, и некоторые из опасений, которые не давали ему покоя во время подготовки к путешествию, нахлынули на него с новой силой.

– Хотя твое предложение имеет свои преимущества, в этом варианте ты сам являешься для меня проблемой.

Бледный Спайдо покачал головой.

– Я не доставлю вам никаких хлопот, сэр.

– Вот как, но разве ты не должен докладывать принцу Рэнго о наших передвижениях?

– Да, сэр, но…

– Но?..

– Ну, сэр, если говорить грубую правду, я играл в покер со Сквиллом, Рольфусом и Пиггоном ночью накануне того дня, когда все мы были вам представлены, и, если бы у них был хоть один ум на троих, я бы его у них выиграл еще в самом начале вечера. Я подумал, сэр, что буду обманывать их насчет того, где мы находимся.

– Но ты не сможешь провести Рэнго.

– Прошу прощения, сэр, но ведь я же здесь, а он там и считает, что я – хингу-кун.

– Ты прав.

– Так что видите, сэр, мы можем отклониться от маршрута, а я мог бы посылать им отчеты, будто мы движемся по тому же пути. И вы должны признать, что для любого, кто будет ждать вас в засаде, это будет сюрпризом. Немного дольше получится, конечно, но дело стоит того.

Гар почувствовал в желудке спазмы. «Я не могу позволить себе задержаться дольше». Дольше означало, что он еще больше времени проведет вдали от Домино. Хотя он знал, что она никогда его не полюбит, пока жив Джорд, она зажигала в нем искру, от которой загорались его чувства. Если бы он не научился уважать других людей, когда стал уважать ее подвиги, несмотря на пол, он никогда бы не смог с уважением отнестись к мужеству Спайдо. Быть с ней в разлуке, как ни больно ему было находиться возле нее, – с этим он не мог примириться. Ни ради того, чтобы сделать путь более легким, ни ради того, чтобы избежать встречи с врагами, он не может продлить разлуку.

– Нет, Спайдо, мы поедем, как планировали. Колдунец покачал головой.

– Жаль, сэр, но я понимаю. И все же позволить машинам-убийцам Долоникуса опустошать землю…

Гар резко поднял голову.

– Машинам-убийцам?

– Ну, на самом деле это животные, сэр. У него их трое, по словам матушки, которая умеет считать только до четырех с половиной после того несчастного случая с ножом мясника. Она называет их «Ужасно Когтистые Быстрые Охотники»…

– У твоей матери богатое воображение… Спайдо – твое настоящее имя? Колдунец застонал.

– Ни к чему вам это знать, сэр. Во всяком случае, эти твари очень быстрые, и у них серповидные когти, по одному на каждой из двух задних ног. И они покрыты сверкающими перьями и имеют множество зубов. Долоникус использует их для охоты на оленей и лосей, и они могут повалить лошадь, и действуют стаей, и перекликаются друг с другом. У них длинные хвосты и маленькие ручки спереди вверху, они похожи на тех больших ящериц, которые бродят вокруг грязевых озер, что появились недавно в Фолтейне, сэр.

– Эти твари очень опасны?

– Смертельно опасны, сэр. – Спайдо мрачно кивнул. – Мой дядя Гордо называет их диножравры, потому что они пожирают тела своих жертв.

– И их трое?

– Трое, и они охотятся вместе.

– И они представляют угрозу добропорядочным гражданам Фолтейна?

– Самым добропорядочным, сэр. Эти когтистые твари явно представляют угрозу владениям принца Рэнго.

Гар мрачно кивнул.

– Большую угрозу, чем бандиты, как я полагаю.

– Я знал, что вы так и подумаете, сэр. Значит, мы поворачиваем и идем воевать против них?

– Я пренебрег бы своими обязанностями, если бы мы этого не сделали.

– Я думаю точно так же, сэр.

– Спайдо, я считаю, ты действительно кое-чему научился в Армбрассе.

– Ирония, да, сэр?

– Вот именно. Если ты лжешь, то еще кое-чему научишься.

– Клянусь честью, я бы умер раньше чем солгал вам, сэр.

– Или уж точно после, Спайдо.