"Суд волков" - читать интересную книгу автора (Мессадье Жеральд)

10 Голос крови

Жак поехал в Лион, чтобы оценить суконную мануфактуру. Вернулся ошеломленный. – Эта женщина делает нам поистине королевский подарок. Мануфактура по-настоящему стоит шестьдесят тысяч ливров!

Он поспешил нанести визит госпоже Контривель. Та встретила его прищурившись.

– Вы выглядите прямо как волхв, – сказала она.

– А вы сами разве не царица Савская? – парировал он. После полудня они пошли к нотариусу.

Так госпожа Контривель вошла в их семью.

Почти каждый вечер она ужинала на улице Бюшри, и в доме ей отвели комнату. Она давала Жаку множество советов относительно тонкостей ремесла, включая сведения о рынках, где совершались самые выгодные сделки: ярмарки в Лионе, в Шалон-сюр-Сон и в Дижоне.

Франсуа и Жозеф вернулись из Орлеана.

Жанна вопросительно посмотрела на сына.

Чему он научился? Переводить с греческого и латинского сообщил он. Он учился фехтовать, петь и играть на виоле. Наставники были добры, пища скудна. Завел ли он друзей? Да, во время стрельбы из лука. Он оказался лучшим в классе, хотя был самым младшим.

Она осведомилась об однокашниках: дети аристократов и богатых горожан.

А Жозеф на расспросы Жака и Анжелы отвечал шутливо:

– Чему я научился? По правде говоря, ничему, если не считать греческого и латыни. Христианские школы ничуть не лучше еврейских. Везде толкут воду в ступе. По философии вдалбливают какие-то постулаты, нарочно забывая сказать, что все они созданы человеческим разумом. Уверяют, будто само понятие Бога является доказательством его существования: Si Deus est Deus, Deus est[17]. Но, допустим, я измыслю женское божество – как с этим быть? Si Dea est Dea, Dea est[18]. Ax нет, я кончу на костре!

Анжела корчилась от смеха, а Жанна с тревогой слушала этого юношу, которого находила опасно одаренным.

– Надеюсь, ты держишь язык за зубами, – заметил Жак.

– Ах нет, дорогой брат, держу я разум и приучаю язык точно повторять все глупости, какие слышу. Ты послал меня маскироваться в коллеж францисканцев, чтобы я чувствовал себя уверенно в христианском мире. Как младший брат, признательный и послушный, я подчинился твоему желанию cum propria ratione creata[19]. В доме отца я был лицемером смиренным, здесь я лицемер честолюбивый.

– Куда тебя это заведет? – спросил восхищенный Жак.

– На престол святого Петра или в ад. Ты даешь мне инструменты власти, следовательно, когда-нибудь я должен буду пустить их в ход.

В июле жара стала удушающей.

Зной взывал к грозам, как больной в горячке жаждет пропотеть. Но стоило грозе прогреметь, как парижане вновь начинали хватать ртом воздух. Гийоме придумал охлаждать несколько фляг с вином в колодце – покупатели повалили валом.

Жозеф с Франсуа уходили купаться на озеро недалеко от Парижа.

Окна держали открытыми в ожидании ветерка. Но в комнаты врывались лишь миазмы уличных сточных канав.

– Жара вредна для младенца, – сказала однажды утром кормилица. – Поверьте, в деревне ему будет лучше, да и нам тоже.

Жанна обсудила это с мужем. Решили ехать.

На сей раз понадобилась не одна, а две повозки. В путь с ними отправились и госпожа Контривель, и Гийоме, которому Жанна разрешила на неделю закрыть лавку и взять с собой невесту. В Ла-Дульсаде было десять спален со всей необходимой обстановкой.

Госпожа Контривель едва не умерла от страха при виде волков, которые выбежали встречать их вместе с собаками. Волчата действительно очень выросли. И она с большой неохотой позволила Батисту положить ее руку им на загривок.

– У них такая жесткая шкура! – отбивалась она.

Им дали обнюхать и Деодата. Никто не понял, почему они заскулили и завиляли хвостом.

Донельзя испуганные Гийоме и его нареченная также подверглись протокольной процедуре. Анжела с изумлением смотрела, как хищники с бурной радостью приветствуют Жака и, завывая, прыгают вокруг него.

Жанна попросила Батиста днем все-таки посадить волков на цепь, поскольку они, при всей привязанности к людям, могут своими ласками сбить с ног кормилицу или госпожу Контривель.

На следующий день все нашли себе приятное занятие. Жозеф и Франсуа пошли купаться на реку Крёз. Жак поехал в Ле-Пальстель, чтобы обсудить с Итье обустройство двух оставшихся ферм. Анжела и госпожа Контривель отправились в Ла-Шатр за покупками. Жанна осталась одна с кормилицей и маленьким Деодатом.

Около полудня она смотрела в окно, радуясь, что через него все видно и можно любоваться природой, не открывая его. Тут она заметила всадника, проезжавшего через подъемный мост.

Она узнала его издалека. В сущности, она его ждала.

Подъехав к крыльцу, он спешился и, медленно поднявшись по ступенькам, позвонил у двери в колокольчик.

Через несколько секунд Батист поднялся к Жанне с известием, что ее желает видеть брат. Она велела отвести его в нижнюю залу, служившую местом сбора для всего семейства. Батист предупредил, что уйдет за покупками на ферму Гран-Палю, а Мари будет прибирать подвал. Она кивнула.

– Здравствуй, сестренка, – бросил Дени, слегка покачиваясь на каблуках и помахивая хлыстиком, – я счастлив наконец-то повидаться с тобой в твоем замке. Но ты, кажется, не слишком обрадована моим визитом. Ты меня не обнимешь?

Жанна посмотрела на него угрюмо.

– Я не жду ничего хорошего от твоих визитов, Дени, – спокойно ответила она. – Что тебе нужно?

– Приехал полюбоваться твоим богатством, – сказал он с деланной непринужденностью. – Ты теперь владелица бывших королевских доменов, местные люди рассказывают, что они процветают благодаря твоим вложениям. Тысяча пятьсот арпанов, так мне сказали. Черт возьми, твой король Карл сделал тебе роскошный подарок! Сильно же он тебя любит!

– Земли подарены моему супругу, Жаку де л'Эстуалю, а вовсе не мне, – возразила Жанна. – И все это не объясняет Причины твоего появления.

– Ну, подарок вполне прозрачен. Мужа осыпают дарами, чтобы помалкивал. И земли поднимаешь ты, все здешнее простонародье только о тебе и говорит.

Он сел, не дожидаясь ее приглашения. Она осталась стоять.

– Итак, ты богата, Жанна. Очень богата. Для маленькой крестьяночки ты славно потрудилась. Я оцениваю твое состояние в пятьсот тысяч ливров. По меньшей мере.

– Если ты пришел просить денег, я тебе их не дам. У меня нет таких сумм, о которых ты говоришь. Эти земли едва начали приносить доход, стоят они недорого. И в любом случае я не обязана перед тобой отчитываться.

– Напротив, Жанна, напротив! Я спас тебе жизнь, не забывай.

Он осмотрелся.

– А замок-то! Стеклянные окна, подумать только! Поистине королевское жилище! Карл собирается навестить тебя?

Он мерзко ухмыльнулся.

– Я приехал просить денег не для себя, – продолжал он. – Этой просьбой я даже некоторым образом оказываю тебе услугу, ибо очень скоро у Франции будет новый король, наш возлюбленный дофин. Тебе лучше быть в милости у него, когда он взойдет на трон. Добиться этого нелегко, согласен, ведь он возненавидит тебя как бывшую фаворитку своего отца!

Она сумела сохранить хладнокровие:

– Я не фаворитка короля! Запрещаю тебе так говорить!

– Ты ничего не можешь мне запретить. Я знаю о тебе многое. Меня хорошо принимают при дворе дофина. Кажется, муж твой – банкир. Значит, ты должна тоже стать банкиршей и одолжить дофину сто тысяч ливров. Таким образом ты заранее сотрешь дурное впечатление, которое у него о тебе сложится. В ее душе презрение боролось с гневом.

– Я не вмешиваюсь в дела престолонаследия. И у меня нет ста тысяч ливров, которые я могла бы дать взаймы, – ответила она.

Она пожалела, что король пощадил этого опасного интригана из-за хорошего отношения к ней, как сам сказал ей во время их последней встречи.

– Жанна, сегодня или завтра король может умереть. Мне достаточно будет сказать, что твой сын Франсуа – бастард бастарда, и с тобой будет покончено, как и с ним. Ничего не останется от твоих земель, от этой усадьбы, в которую ты вложила столько денег и трудов. И все из-за твоей скупости, из-за отказа поделиться частью своих богатств с дофином, которого несправедливо преследует отец! Знаешь, Жанна, это очень неразумно!

И тон и содержание этой тирады были невыносимы. Жанна обхватила руками спинку кресла, перед которым стояла. Пальцы ее сжимали дерево.

– Дени, каждый раз, видя тебя, я убеждаюсь, что ты все глубже увязаешь в мерзости. Немедленно оставь этот дом и никогда больше здесь не показывайся!

Он встал.

– Я вернусь, Жанна, я вернусь, но уже как владелец, дорогая сестренка.

Он наклонился к ней.

– Как владелец! – злобно повторил он. – Ибо бывшую хозяйку замка выкинут на улицу, а ее драгоценного сынка швырнут собакам!

Она указала пальцем на дверь:

– Вон!

Дени направился к выходу, небрежно помахивая хлыстиком. Внезапно он повернулся, и Жанна угадала его намерение: он решил отстегать ее. Она выхватила уже занесенный хлыст и ударила его по лицу.

Он поднес руку к щеке, на которой осталась багровая полоса.

– Ты мне заплатишь за это, Жанна, – прорычал он. – Клянусь, ты мне за это заплатишь.

Он вышел.

Жанна бросилась на конюшню, в тот отсек, где были привязаны волки. И отвязала веревки от кольца в стене. Они радостно запрыгали. Жанна вновь вернулась в залу и посмотрела в окно.

Волки учуяли всадника, который стоял возле крыльца, потирая щеку, перед тем как вскочить в седло. Принюхиваясь, они подступали к нему все ближе. Дени испугался и сделал попытку их отогнать. Один укусил его. Он закричал. И тут волки на него набросились. Дени упал. Они стали рвать его зубами. Он отбивался. Один из волков впился ему в горло. Из сонной артерии брызнула кровь.

Жанна молча наблюдала.

Это был ее брат. Брат, которого она любила, о котором бесконечно тревожилась и горевала, когда он исчез после гибели родителей.

И вот она убила его. Если он забыл голос крови и посмел угрожать смертью Франсуа, она тоже забудет.

Ее била дрожь.

Тело Дени Пэрриша, самозваного графа д'Аржанси, содрогнулось в последней конвульсии. Он плавал в собственной крови. Жанна вышла с хлыстом в руке и схватила хищников за веревки. Они упирались.

В этот момент Мари поднялась из погреба и замерла от ужаса, увидев эту сцену. Батист возвращался с покупками. Он взглянул на тело и на Жанну, которая тянула волков за веревки.

– Господи, хозяйка! Что случилось?

– Они сорвались с привязи и убили человека! Я немедля отправляюсь в Ла-Шатр известить капитана Гонтара.

Она оттащила волков назад в конюшню и привязала. Потом вскочила в седло и пустила лошадь галопом.

Гонтар выслушал ее задумчиво. Затем позвал двух стражников и вместе с ними поехал вслед за Жанной в Ла-Дульсад.

Он осмотрел труп.

– Он весь искромсан. Эти волки раньше на кого-нибудь нападали?

– Нет. Ни на кого из тех, кого знали или уже хоть раз обнюхали.

Гонтран пошел взглянуть на волков и покачал головой.

– Теперь, когда они попробовали человечьей крови, их придется убить.

По правде говоря, она никогда не чувствовала себя спокойно с этими хищниками в усадьбе.

Он повернулся к ней и сказал, посверкивая глазами:

– Глубоко вам сочувствую. Ужасное несчастье! Ведь вы потеряли любимого брата! Не сомневаюсь, что для вас это большое горе.

Она смотрела на него с немым вопросом. Не смеется ли он над ней?

– С вашего позволения, я заберу тело, его похоронят на кладбище в Ла-Шатре. Я извещу вас о времени погребальной службы, чтобы вы могли на ней присутствовать. Примите мои соболезнования.

Поскольку было очевидно, что Дени д'Аржанси погиб от волчьих зубов, капитан Гонтар принял решение считать это несчастным случаем. Свидетелей не имелось. Он даже не пытался скрывать свое отвращение к погибшему, который был не только презренным мошенником, но и врагом короля.

Жак появился в тот момент, когда стражники по приказу Гонтара укладывали тело на одну из лошадей. Он тут же спешился и устремился к Жанне. Она была мертвенно бледна.

Мари смывала кровь, выплескивая из ведер воду и вороша землю граблями.

– Что случилось?

Она повлекла его в спальню на втором этаже и бросилась на постель.

– Это был мой брат, – сказала она хриплым голосом. – Он угрожал убить Франсуа, если я не дам ему сто тысяч ливров. Я спустила на него волков, и они загрызли его.

Он ее обнял.

– Почему, почему, Господи, – вскричала она, – я всегда должна проливать кровь, чтобы защитить тех, кого люблю?

Дабы соблюсти приличия, она присутствовала на отпевании в Ла-Шатре.

С соседней скамьи на нее злобно смотрел торговец Докье.