"Цена свободы" - читать интересную книгу автора (Живетьева Инна)

Глава 4

«Сегодня ровно неделя, как мы в Росвеле», — Алька проснулась, но так и осталась лежать ничком, не открывая глаз. Хорошо, что Славка вел календарь, втыкая меж досками обшивки соломинки. Иначе бы дни давно смешались, а так Аля помнила точно — это тринадцатый день их пребывания в княжестве. Как говорит Рик, сегодня пятый день Коня.

Аля прижалась лицом к ладоням, промокая влажные ресницы. Ей опять снились дом, родители. Даже не они сами, а только голоса. Так не хотелось открывать глаза! День предстоял ужасный: вчера тэм явился вусмерть пьяный, а значит, сегодня будет торчать до обеда дома. Шпынять всех подряд, придираться и раздавать тумаки. Дотянуть бы до вечера...

Самым спокойным было время между приходом ребят из трактира и полуночью. Фло уходила к себе в комнату. Ласк возвращался поздно, но ужинал дома редко, предпочитал трактиры — свой собственный или при казарме. Являлся и сразу валился спать. Вот только управляющий все время шастал по дому. Но до тех пор как магические силы разносили над городом бой далеких часов, он смотрел на занятия новых рабов сквозь пальцы, лишь бы не попадались ему на глаза да не покидали отведенной им территории — полуподвала и заднего двора.

Ребята даже облюбовали место под широкой лестницей, спускающейся с галереи. Она образовывала крышу, стеной служили поленницы дров. Некоторые толстые чурки приспособили для сиденья. Тут было приятнее, чем в темном затхлом полуподвале. Стражники на них внимания не обращали. А из-за ограды долетали отголоски вечерней жизни: разговоры, смех, стук копыт, — чужие звуки, так не похожие на шум родного города.

«Я хочу домой!» — подумала Аля и все-таки открыла глаза. Так и есть — Сима уже встала и прилипла к окну, наблюдая за стражей. Маша и Лера еще спали.

Аля обулась, одернула примятую за ночь рубашку и пошла в умывалку. Тишину в коридоре разбавляли храпы, — все остальные еще спали. Это девочкам приходилось вставать ни свет ни заря, помогать Барбе готовить завтрак для рабов. Мальчишкам хоть на полчаса, а все больше удается поспать, — позавидовала Аля. И тут же одернула себя: они слишком выматываются за день. Девочкам хоть какая-то работа достается, где посидеть можно, а эти целыми днями на ногах. А потом еще шепчутся до полуночи, у Алешки уже под глазами черно с недосыпа. Вспомнив об Алеше, Аля с досадой передернула плечом. Вот ведь экземплярчик! Нашел тоже развлечение — с Миханом бодаться. То взглянет не так, то «господина» пропустит, то голову не наклонит. А управляющий бьет, не снимая кольца. У Лешки уже вся щека опухла и воспалилась. Син и то моду взял: сам коня у Ласка принимает, к гостям Рика старается выпихнуть. Нет, мальчишек ему не жалко, да просто, если будет беспорядок в конюшне, достанется ему самому. Впрочем, еще неизвестно, что хуже — вздохнула Аля. Если Алешка ведет себя как нужно Михану, так потом с таким лицом ходит, страшно становится. Губы сжаты, глаза куда-то внутрь смотрят, и точно видят там что-то мерзкое и противное. Альку просто знобить начинает. И хоть зарекалась молчать, все одно — как выпалит что поязвительнее, чтобы посильнее зацепить. Пусть уж Лешка лучше на нее злится, чем вот такой ходит. Правда, кажется, у него уже рефлекс — как видит Альку, так сразу голову вскидывает, и в нем точно все струнки натягиваются.

Разбухшая дверь тяжело проехалась по полу. Брр, утром в умывалке еще противнее! Аля наклонилась над корытом с водой. «Я выгляжу как чучело», — подумала девочка, глядя на свое отражение. Волосы, падавшие на плечи, мешали, но собрать их было нечем. Она причесалась пятерней и состроила гримасу в импровизированное зеркало. «Мне только тесемочки на лбу не хватает, и буду совсем... хм, как кто?» Аля стукнула по краю корыта, по поверхности воды пошли слабые волны.

«Определенно, чучело», — вздохнула, когда вода успокоилась и снова показала ее лицо. Отражение в ответ сморщило нос. «Подбородок какой-то маленький, губки бантиком. Глаза... большие, но какие-то неяркие». Алька оттянула назад ткань, так, чтобы рубашка обтянула еще только намечающуюся грудь. «Ну вот, я еще и похудела. А в этой дерюге совсем как мальчишка».

Скрипнула дверь, вошла прозевывающаяся Машка. Полусонная, добралась до корыта, слегка потеснив Алю. Зачерпнула воду, ломая отражение.

— Маш, — задумчиво окликнула Аля, — ты считаешь себя симпатичной?

Удивленная Машка повернулась к ней:

— Ты чего?

— Нет, ты мне ответь. Считаешь или нет?

Маша тоже попыталась увидеть свое отражение, но вода еще колыхалась. Впрочем, она все равно бы не показала самое интересное: нежный пепельный оттенок волос, яркость веснушек, серый цвет глаза с голубоватым оттенком.

— Обычная я. И потом, еще расту. Дальше посмотрим, что получится.

— А мальчишкам ты в школе нравилась?

Машка пожала плечами.

— Однокласснику одному. Только он еще маленький, всего-то и смог, что записку мне в учебник сунуть. И ту с ошибками. Детский сад какой-то! Да ты чего?

— Так, — вздохнула Аля.

У Маши от любопытства засверкали глаза:

— Тебе кто-то из мальчишек нравится, да?

Аля повертела пальцем у виска:

— Придумала. Тоже, нашла место и время.

Машка обиделась:

— Как себя разглядывать, так нашла.

Она вытерла лицо рукавом и пошла к двери. Аля снова повернулась к корыту.

— Между прочим, — c ехидной улыбкой добавила Машка с порога, — Сима уже встала и сейчас придет. Представляю, как ты у нее все это спрашивать будешь.

— Молодец, что представляешь. Потому что я у нее спрашивать не буду.

Маша хмыкнула и выскочила за дверь.

«Нет, все-таки чучело», — вздохнула Аля.

Тихо вошла Сима. Коротко кивнула и попросила:

— Покарауль, я помоюсь.

Аля послушно встала в дверном проеме, придерживая за спиной ручку. Сима стянула рубашку, наклонилась над корытом. Аля задумчиво поглядела на ее гибкую спину с четкой цепочкой позвонков.

— Сима, а сражаться — страшно?

В отличие от Маши, Сима вопросу не удивилась.

— Не знаю. Не сражалась, — коротко бросила она, не оборачиваясь.

— То есть как это?

Сима раздраженно фыркнула и повернулась, отбрасывая мокрую прядку с лица:

— Сражаться — это когда перед тобой враг и речь идет о жизни.

— А Ласк разве не враг?

— Враг, — усмехнулась одними губами Сима. — Но он с нами не сражается. Играет. Идиот.

Она снова наклонилась к корыту.

— Почему — идиот? То есть он, конечно, дурак, но тут-то чем не угодил?

— Да я же все его слабые места теперь знаю! И не только его. Из тех, с кем я вела бои, тут нет достойного противника. Пожалуй, кроме одного.

— А для Славки?

— Ну, Ласк еще нас в казармы потаскает, он потренируется — и для него не будет. Наша школа фехтования все-таки лучше местной.

Дверь дернули, и ручка чуть не вырвалась из захвата. Сима быстро натянула рубашку на мокрое тело. Алька выглянула — за дверью маячил Влад.

— Подожди с той стороны, — велела ему Сима, отворачиваясь.

«У меня сегодня утро вопросов», — подумала Аля, выскальзывая в коридор.

Влад стоял, прислонившись к стене. Пропустив дурацкие, с ее точки зрения, пожелания доброго утра, Аля сразу спросила:

— Слушай, а ты что замолчал? Сначала наезжал, будь здоров! А теперь как воды в рот набрал. Меня это пугает.

Влад поднял взгляд к потолку. Выражение его лица понималось однозначно: «Легче ответить, чем отвязаться».

— Я просто не верю в побег. Мы со двора-то не придумали как выйти, а собираемся переться две недели до границы. Бред пьяного ежика. Но если я начну орать об этом на каждом углу — никому легче не станет.

— До этого же ты орал!

— Потому что у меня был другой вариант. А сейчас нет. Как только придет в голову умная мысль — так сразу услышите.

Вышла Сима:

— А я верю, что мы сбежим.

— Амазонка, — буркнул Влад, скрываясь за дверью умывалки.

«Кажется, он просто подобрал приличное слово. Интересно, как хотел обозвать?» — задумалась Аля.

…Хозяин проснулся поздно, и Фло приказала накрывать к обеду. Но не успели Алька с Лерой расстелить скатерть, как прибежавшая с кружками Минка велела переместиться в центральный зал и готовить стол на три персоны.

— Гости пожаловали, — объяснила, скорчив недовольную гримасу.

Огромная комната на втором этаже считалась парадной, и была украшена гобеленами и шелками сверх меры. Портьеры не закрывали высокие окна, выходившие на обе стороны дома, и солнце почти не покидало зал. Вот только до форточек то ли не додумались, то ли они были не в моде,— стояла ужасная духота.

Единственное, что нравилось в этой комнате Але, так это витые бронзовые подсвечники, каждый на пять свечей. Ими не пользовались, предпочитая традиционные шары, о чем девочка жалела. Был и камин: громадная черная пасть, обрамленная двумя усатыми драконами. Такие же лежали на карнизах и лепились по углам потолка. Не мигая, гадины смотрели на сидящих в креслах тэмов. Але почудилась усмешка под драконьими усами: такая помятая и опухшая была у Ласка физиономия. Девочке часто казалось, что дом не любит нового хозяина, и тот это чувствует, недаром все время торчит то в казарме, то в трактире.

Напротив Ласка сидел богато одетый мужчина с блестящей лысиной. Ножны он отстегнул от пояса и положил поперек стола. Аля еще ни разу не видела таких огромных рубинов, как тот, что украшал рукоять меча. Видно, хозяин им тоже гордился, потому что часто скашивал глаза и любовался игрой света на гранях. Аля фыркнула про себя: поди, специально на стол выложил. Вон третий — ножны даже не отстегнул.

— Что, Крит, едешь горных резать? — как раз у третьего поинтересовался Ласк. Голос был намеренно равнодушный, но даже невнимательный различил бы завистливые нотки.

Собеседник кивнул. Он казался ровесником Ласка, и не в пример лысому гостю одет просто. Грубоватое лицо и быстрый взгляд из-под бровей напомнили Але Дарла. От Крита хотелось держаться подальше, и Аля впервые подумала: хорошо, что их хозяином оказался недалекий пьянчуга.

Девочка привычно составила с подноса тарелки, подсунула под локти гостям вилки. Застывшая у порога тенью Фло одобрительно кивнула и жестом отправила ее на кухню за прочими закусками.

— Слышала? — спросила на лестнице Лера.

— Угу. Надо будет сказать Рику, горные — это, наверное, как раз те племена, о которых он рассказывал.

Но когда девчонки вернулись, Ласк уже вовсю расхваливал Ласточку. Крит слушал его вполуха, рассеянно. А лысый, развернувшись, поймал за косу пробегавшую мимо Леру. Та дернула головой, но гость держал крепко.

— Ласточка... Вот ласточка! А ты все про кобылу, тьфу! — просипел он.

Ласк поморщился.

— Вилл, ну ты сравнил! Чистокровную кобылку и эту пигалицу! А если так нравится — покупай, — насмешливо бросил он.

Алька вздрогнула, тарелка с холодным мясом наклонилась, чуть не выпустив свое содержимое на пол. Вилл скорбно опустил уголки губ, и наблюдавший за ним Крит громко заржал.

— Или поиздержался? На камешки, а? — насмехался Ласк.

Сухие пальцы вцепились в Алькин бок и крутанули кожу. Алька чуть не заорала от боли и неожиданности. Умеет же Фло подкрасться незаметно. Девочка начала раскладывать мясо дрожащими руками.

— Или выиграй? В крапп? — продолжил Ласк.

Физиономия Вилла стала еще печальнее. Он подтянул за косу ошарашенную Леру поближе, осмотрел, почти касаясь носом, лицо и грудь:

— А что на кон хочешь?

— Жеребенка, того, с рыжими подпалинами.

— За нее? Сдурел? — задохнулся от возмущения Вилл. — Да он же от Рыжего Ветра!

— Так ты и не продаешь, а играешь.

Вилл покряхтел, выпустил Лерину косу и решился:

— Давай!

Лера жалобно взглянула на Ласка, но тот не обратил на нее внимания:

— Крит, играешь?

Тэм лениво кивнул и бросил на стол кинжал в неприметных ножнах. Ласк вытащил лезвие, покрутил, поцокал языком:

— Идет! А четвертым Зака посадим, без права получения кона, конечно, — он махнул рукой Фло.

— Марш в оружейку, он там, — велела женщина Але. — Потом сразу на кухню.

Аля не помнила, как добралась до первого этажа. Оружейкой называли небольшую комнату в конце коридора. Окованная дверь всегда заперта на висячий замок, крохотное окошко под потолком забрано решеткой. Ключ от нее имели трое: сам Ласк, Михан и Зак.

Девочка постучала. Нудный голос Зака, глухо доносившийся сквозь дверь, затих. Дверь резко распахнулась, чуть не впечатав Алю в стену; девочка еле успела отшатнуться. Зак встал на пороге, загородив широкой спиной проход.

— Господин, вас просит к себе тэм, он в центральной столовой.

Зак откачнулся назад, подхватил с полки замок и так же быстро шагнул наружу. Клацнули дужки, и замок тяжело качнулся в петлях. Зак смахнул Алю с дороги и легко побежал по коридору.

— Там что, гости приехали? — спросила Сима через замочную скважину.

— Приехали, — выдохнула Аля и опустилась на пол, чтобы ее было лучше слышно. — Они сейчас на Лерку в крапп играть будут.

Прижалась к двери; холод оковки остудил горевшие щеки.

— Как это — на Леру? — Славкин голос почти неузнаваемо исказился.

— Понравилась потому что!! — в ярости выкрикнула Аля.

В дверь глухо стукнули, послышались неразборчивые голоса. Потом снова заговорила Сима:

— А кто приехал? Имена называли?

— Вилл и Крит.

— Я слышала в казарме, Вилл игрок плохой.

— А Крит?

— А Крит хороший, — мрачно ответил Славка. — Кто четвертый?

— Зак, без права кона, — повторила Аля слова тэма.

За дверью снова неразборчиво выругались.

— Я пошла, а то Фло хватится.

Кухонный жар накрыл с головой, от запахов закружилась голова. К гостевому обеду готовились серьезно, Фло металась между горшочками и чугунками. И все же успела ухватить Альку за ухо:

— Ты где шляешься?! Быстро, чисти яблоки.

«Чтоб он подавился этими яблоками!» — подумала Аля, присоединяясь к Машке.

— Что у вас случилось? — прошептала та, кивнув на Леру, яростно шинковавшую капусту.

Ответить Алька не успела. Пестрым облаком в кухню влетела Минка, прямиком направилась к Лере и что-то тихо у нее спросила. Фло покосилась, но промолчала. Лера залилась краской и отрицательно покачала головой. Минка, жалея, погладила ее по волосам и начала быстро говорить еле слышным шепотом. Щеки Леры вспыхнули сильнее, потом она побледнела, бросила нож и уткнулась Минке в грудь. Плечи вздрогнули, коса метнулась вдоль спины. Фло сердито стукнула тарелкой по столу.

— Тэм с гостями на Леру в карты играет, — тихо пояснила Аля недоумевающей Маше.

— Зачем...? — начала та было, но тут же осеклась.

— Хватит! — решила Фло, отрывая девочку от Минки. — Иди, умойся. Тоже, устроила на пустом месте истерику. Другая бы радовалась, тьфу, дура!

Аля отрешенно смотрела на полосу кожуры, скользившей из-под ножа. Минка улетела прислуживать за столом, Машка возилась тише мышки. Тяжело переминалась у печи Барба. Фло нависала над булькающим в чугунке соусом. Все как обычно. А там, этажом выше, играют на Леру. Карты с тихим шелестом ложатся на стол, и от того, какая откроется картинка, зависит слишком многое.

Минка еще дважды носила подносы и кувшины с вином, игра затягивалась. Аля каждый раз вскидывала голову, вглядывалась жадно. При Фло Минка молчала — говорить о тэме не полагалось — и только украдкой качала головой.

Вернувшаяся из умывалки Лера механически продолжила кромсать капусту, и только по подрагивающим губам Аля догадывалась, как той страшно. «Я бы так не смогла. Я бы уже в истерике валялась!» — и тут же словно морозом по коже: нет, ни за что, избавь ее бог от такого!

Минка снова зашла на кухню, по ее лихорадочно блестевшим глазам Аля поняла — есть новости, и умоляюще посмотрела на Фло.

— Ладно, пусть говорит, — проворчала та.

— Выиграл тэм Ласк! — выпалила Минка.

Лера бросилась к ней на шею, закружила девушку по комнате. Взметнулись Минкина юбка, поднимая ветер. «Пронесло!» — Аля тяжело оперлась о стол, рядом шумно выдохнула Машка, так, словно не дышала все это время. Минка вырвалась из Леркиных объятий и сказала Фло:

— Тэм с гостями уезжают.

— Ну, так марш со стола убирать, устроили тут балаган!

…«Ласк наверняка явится поздно», — подумала Аля. Оперлась спиной о стену сарая, глянула в просвет между ступеньками на потемневшее небо. Вечера становились все теплее, под лестницей приятно пахло свежим деревом — то ли Право, то ли Лево колол днем дрова. Усталость уходила из рук, оставляя тяжелыми кончики пальцев, да в голове слегка гудело. Ну, это не из-за работы, просто передергалась из-за Леры. А что же Аля хотела сказать Рику? Вертится, пихается напоминание, а толку никакого. Девочка уставилась на Рика. Он пристроился на широком полене и прислушивался к происходившему за оградой. Как только явится хозяин, ему с Алешкой надо будет рысью мчаться на конюшню. Славки и Симы еще нет, болтаются вместе с Ласком. «О чем же я хотела сказать? У Лерки точно бесполезно спрашивать». Аля начала медленно прокручивать в уме разговор...

— А-а-а, вспомнила!

Сидевший рядом Влад вздрогнул, нечаянно треснул локтем в бок:

— Чего в ухо-то орешь?

Аля отмахнулась от него.

— Ласк у этого, Крита, спросил что-то вроде: «Когда горных убивать поедешь?» Наверное, о тех племенах, да?

— И когда поедет? — заинтересовался Рик.

— Да Фло, зараза, выгнала!!

— Значит, горные воины спустились. Эх, знать бы, когда отряд Крита пойдет! Может, они что в казармах услышат?

— Ну, услышат, а дальше? — поинтересовался Влад. — Нам-то с того какая радость?

— Если Крит вырежет отряд горных воинов, то с гор придет еще один. Тогда нам точно не пройти. А если победят стражников, то племя вернется в горы.

— Почему не наоборот? — удивился Алешка.

— А жаба их поймет.

Загрохотали в ворота; Рика с Алешкой как ветром сдуло. В широко распахнувшие створки въехал тэм в сопровождении Зака и Симы. Аля удивленно глянула — Славки не было. «Да что еще случилось?!»

— А Славка где? — вслух поразился Дань.

Сима не выходила из конюшни целую вечность. Влад нервно крутил в руках колечко бересты, пальцы его подрагивали. «Он боится», — поняла Аля, глядя на руки мальчика. И не только за Славку — за себя. Сегодня чуть не попала под удар Лера, что-то произошло в казармах, — а завтра? Их продадут, подарят, променяют, убьют, перестанут кормить, на них обозлятся? Толкнулась ненависть к Владу — если бы он не трясся сейчас под боком, Алька бы боялась меньше, — и тут же пропала: из дверей конюшни вышла Сима. По обычно невозмутимому лицу бродили тени, уголки губ подрагивали, складываясь то в гримаску ненависти, то в торжествующую полуулыбку.

— Что случилось? — набросились на нее чуть ли не хором.

— Ласк устроил тренировку. Поделился нами с приятелями. Славка зацепил Вилла. Слегка. Но красиво: обвел, зашел за спину и полоснул по заднице, — злорадное торжество все-таки прорвалось в голосе.

— Черт возьми!! Какая сейчас разница, он все равно Лерку не выиграл! На фига было нарываться?! — тряхнула головой Аля.

— Что с ним? — спросил Дань.

— Избили. Очень сильно. Я думала — убьют или искалечат. Но Ласк вмешался.

— А сейчас он...?

— На конюшне при казарме. Все равно в седло сесть не может.

— Да что же это такое! — не выдержала Маша. — Ну, за что это все?!

Неслышно подошли Рик и Алешка. «Успела рассказать», — поняла Аля по Алешкиному лицу.

— За что? — медленно повторил Рик. — А знаете, когда доблестные тэмы резались в крапп — это же было сразу после приезда гостей, да? Так вот, пришли телеги с сеном, мы разгружали. И я на улице видел странного человека — не ведун и не купец, не воин и не ремесленник. Алешка говорит, это дрид, Орон.

Влад присвистнул.

«И что?» — не поняла сначала Аля. В вечернем воздухе поплыл бой часов. «А! Так он от нас не отстал! Что же ему нужно?» — поднимаясь с насиженного места и отряхивая штаны, размышляла девочка.

— Сегодня в казармах обсуждали ту партию в крапп. Мне показалось, многие удивились, что Ласк выиграл у Крита, — сказала Сима, когда вошли в полуподвал.

Алька пропустила ее слова мимо ушей, задумавшись о другом. Славку жалко, но как-то неправильно. Просто жалко, потому что ему больно. А где возмущение самим фактом? Ну, подлость же избить за то, что выиграл поединок. Мерзость со стороны Вилла — потому что Славка мстил за Леру, это же ясно. А вот просто жалко… Аля оглянулась на Алешку, тот как раз проходил мимо святящегося шара: «Ага, вот этому все не просто». Но завидовать Алешке или сочувствовать ему, она так и не поняла.

Назавтра Славка вернулся. Когда Влад с Данем вошли в комнату, он лежал, скорчившись, прижав руки к животу и уткнувшись лицом в дерюжку. Ого! А ему, видать, по ребрам ногами прошлись! Ну, судя по тому, что сегодня Славка сел в седло, его еще пожалели. Видал Влад, как ногами бьют, ребра целыми не остаются. Уважают тут чужую собственность.

Влад быстро окинул комнату взглядом. Машка кривила губы, разглядывая голую Славкину спину. Рик валялся на лавке, задумчиво изучая потолок. Антон и Костя еще не вернулись. Скорее бы, Костя не любит вечера в трактире, когда там увеличивается концентрация пьяных рож. Лера крутила в руках рубашку, заляпанную бурым, и рассматривала порванный ворот. О, а Алька-то! Как раскаленный утюг — плюнь, зашипит. Но лучше Алькины вопли, чем Лешкина постная оскорбленная рожа.

— Аль, я пропустил новую серию моральных страданий? — Влад повалился на лавку.

— А ты думал? — Аля пренебрежительно скривила губы. — Все точно по расписанию.

— Хватит вам, — глухо одернул Славка. — За что боролся, на то и напоролся.

— Дурак, — бросила Сима. — Зачем надо было так раскрываться? Теперь они знают твой уровень.

— Ну и что? Мы вроде бежать собираемся, а не с боем прорываться.

Влад посмотрел в окно: темнеет уже. Задерживается Костя. Когда в трактире много народу, могут не закрыться и до утра.

— Так, я сегодня ночью лезу на галерею! — сел на лавке Рик. — Мне надоело сидеть и ждать, я собираюсь сделать хоть что-то! У центральных ворот стража обычно беспечнее, нужно проследить.

— Шикарный повод. Ему надоело! — возмутился Влад. — А если тебе за это башку открутят?

— Это мое дело!

— Нет, наше!

— Ваше? Почему это? Боитесь, что без меня вам отсюда не выбраться, да?

— Да, боимся! Я рад, что ты это понимаешь! — Влад постарался сказать как можно ехиднее.

— Я один не сбегу, но я не ваш инструмент. И буду делать то, что должен, — отрубил Рик.

— Слушай, а чего ты бесишься?

— Ему обидно, — ляпнула вдруг Маша.

Влад недоуменно уставился на девочку, но та прикусила язык.

— Нет уж, ты давай, договаривай!

— Ну, обидно, что просто вот так… Из-за возможности бежать, а не за него боятся, — Машка покраснела и отвела взгляд от Рика.

Мальчик тоже смутился, но быстро справился с собой и навесил гримасу: мол, полная ерунда! Влад громко хмыкнул, обежал взглядом Рика с головы до ног.

— Значит, хочешь, чтобы мы боялись за тебя? — вкрадчиво начал он. — А с какой стати? Ты уперся в эту свою клятву: «честь воина», а мы так, пешки, чтобы ее выполнить. А на самом деле — обуза.

— Святой Вакк!! — У Рика задрожали губы.

Влад бы еще что добавил, но вовремя спохватился: не дело ссориться с Риком. Он — ключик к побегу. Лучше уж сейчас промолчать. И мальчик с досадой поморщился, когда Аля сказала:

— А ты, Рик, очень странный. Вон тоже будущий воин, как эти тэмы, но совсем другой! Образованнее, воспитаннее. А вас ведь должны были учить одинаково.

— Князь Отин не взял бы таких, как этот Ласк, даже наемниками, — яростно взвился Рик. — В Семиречье не такое войско! Князь знает, что такое честь воина, и не допустит подобную шваль в свои сотни!

— А откуда ты так хорошо знаешь князя? — сощурилась Алька. — Ты же просто кадет.

Влад заметил, как Рик растерялся. «Давай, дожмем его!» — подумал с азартом. Вот тут уже стоило рискнуть: еще неизвестно, что опаснее — оставаться у Ласка или бежать непонятно с кем.

— А кто это такой — твой святой Вакк? — перебила Лера.

Влад с досады чуть не плюнул: «Вот курица! Тут же бросилась его спасать. Носятся с ним, как с тухлым яйцом. А он нам мозги пудрит».

— Покровитель воинов, — неохотно ответил Рик.

— Это нам подходит, — уронила Сима.

— Только этот святой не всем помогает, — с вызовом взглянув на Влада, продолжил Рик. — Вакк был ратником. Во время одной из стычек его с друзьями взяли в плен. И пытали. Вакк не выдержал, когда мучили друзей, выдал слабое место в обороне города. Когда враги пошли в бой, он и его товарищи сбежали. В той битве погибла почти вся дружина, но город не взяли. Когда Вакк увидел, к чему привело его предательство, то сам попросил казнить себя на центральной площади.

— Ни фига себе, — не сдержался Влад.

— А перед смертью сказал, что благословляет тех воинов, что ставят честь превыше дружбы. Потом его друзьям, — тем, что были с ним в плену — стало очень сильно везти в боях. Ну, оттуда и пошло, что им покровительствует Вакк.

— Честь превыше дружбы? — растерянно повторил Славка, оглядываясь на Алешку.

— А по-моему, скотина какая-то, а не святой, — поморщилась Аля.

— Ты не воин, тебе не понять, — спокойно ответил Рик.

— С одной стороны, что-то в этом есть, а с другой... Как-то хреноватенько, — закончил Славка, попытался вытянуться и зашипел от боли.

— Рик, а на самом деле ты только из-за клятвы князю готов рисковать и тащить нас за собой? — вдруг спросила Машка.

«Ага, а то можно подумать, из-за твоих прекрасных глаз!» — прокомментировал про себя Влад.

Рик растерянно мигнул. Такого прямого вопроса он не ожидал, и Влад позлорадствовал.

— Я не хочу, чтобы святой Вакк совсем отвернулся от меня, — наконец ответил тот. — Я не должен ставить дружбу превыше чести.

— И как, получается? — не отставала Маша.

— Да кто его знает, — неожиданно улыбнулся Рик. — Но на галерею я все-таки полезу.

— Нет. Полезу я! — Влад увидел обращенные к нему изумленные лица и ухмыльнулся. — Хотя бы потому, что я знаю сад и смогу сориентироваться. Толку с меня будет намного больше.

— Хорошо, — нехотя согласился Рик после раздумья.

«Только бы не заснуть, а то эта скотина сам пойдет», — думал Влад, лежа в темноте. «Этой скотиной» был Рик, который в последнее время начал его раздражать. Особенно грызло то, что собачиться с ним в открытую Влад не решался.

— Не спишь? — шепотом окликнул Костя.

Влад торопливо повернулся голову. Перед Костей он все время чувствовал себя виноватым. Чувство было новым, непривычным, и Влад никак не мог его заглушить. Хотя кто виноват в том, что скрипача продали отдельно? И понятно, почему о нем сразу забыли: каждый пытается выжить, и нет дела до мальчишки, с которым провели вместе всего-то несколько часов. Но, несмотря на все логичные рассуждения, Влада все равно продолжала грызть неясная вина. Дело усугублялось тем, что Костя был ему безумно интересен. В школе Влад всегда высокомерно относился к «мальчикам-отличникам»: в первой же темной подворотне штаны подмочат, в морду дать не смогут, и стоит припугнуть, как тут же начнут плакать и канючить. А вот Костя, хотя и был не просто отличником, но еще и домашним мальчиком, скрипачом и тихоней, отползать и трястись в кустах не собирался. Влад даже подозревал, что он боится намного меньше его самого. Меньше — хотя воспринимает окружающее болезненнее, точно шкура у него в несколько раз тоньше Владовой. И это было совершенно непонятно.

— Почему ты решил идти?

Влад растерялся. Любому другому нагрубил бы и все — вопрос снят. Но Косте — язык не поворачивался.

— Не знаю. Устал от всего, надоело! Бежать хочу!

В темноте удобно врать… Когда приехали гости, Влада больше заинтересовал Крит, Вилла он сейчас и не помнил. Мелькало в памяти что-то пестрое, ярко одетое. Воображение само дорисовало противную рожу, масляные глазки и мокрые толстые губы. И вот эта мерзость тянула свои грязные лапы к Лере, «их» девочке! Вот козел похотливый, и нашел же, на кого запасть!

Влад зажмурился и попытался представить Леру. Мальчика бросило в жар: он увидел ее почему-то обнаженной. Наверняка это была не та, реальная Лера, а придуманная, собранная из отрывков фильмов и фотографий. Только волосы — золотистые, пушистые, — точно ее. Они падали на плечи, расходились на груди, открывая темные горошины сосков, сбегали к низу живота. Влад чуть слышно застонал, перевернулся и рухнул лицом в сгиб локтя. Вилл, скотина, хотел вот этим попользоваться! Влада жгли два огня: ненависть к тэму и неожиданно вспыхнувшее желание самому прикоснуться к Лере.

«Так, пора!» Мальчик тихо сполз с лавки и натянул обувь. Удобная эта кожа рухх, плотная и гибкая, можно идти бесшумно.

— Удачи, — прилетел ему в спину шепот Кости.

Влад выскользнул в слабо освещенный коридор. Тихо, только из-за одной двери доносится густой храп. Рабам не запрещали ходить тут ночами, но Влад двигался осторожно, стараясь не скрипеть половицами. Откройся сейчас дверь какой-нибудь комнаты, и экспедиция закончилась бы воплем и побегом обратно в спальню — так были напряжены у мальчика нервы. Он добрался до лестницы и осторожно перевел дыхание. Взмок, словно не просто шел, а еще и волок мешок с черноземом.

Перила толкнулись в ладонь неожиданно, когда мальчик уже отчаялся нашарить их в темноте. Сразу же коварно коснулась ноги ступенька, — Влад чуть не упал. Выругался — про себя — ему даже собственное дыхание казалось слишком громким. Осторожно двинулся наверх, пробуя каждую доску носком, и только потом вставая на полную ступню. «Руки оборвать строителям,» — подумал со злобой: ступеньки разнились по высоте, то неожиданно ударяя по носку, то подныривая под ступню. На середине пролета вроде выровнялись, и только Влад перевел дыхание, как споткнулся и загремел по лестнице. Ступеньки ударили по ребрам, перила чуть не вывихнули судорожно вцепившуюся в них руку. Влад в ужасе замер, распластавшись, как придавленная лягушка. Показалось, что шум от падения разнесся по всему дому. Мальчик прислушался, но сердце колотилось так, что заглушало все звуки. Осторожно, не высовываясь выше перил, присел на ступеньку. Дыхание выровнялось.

Сидеть оказалось неожиданно удобно, и Владу пришлось поднимать себя чуть ли не за шиворот, чтобы двинуться дальше. Наверху было чуть светлее — больше шаров, хоть они и горели вполнакала. Вот и дверь. Влад замер: тихо кругом. Ручка, отполированная множеством прикосновений, удобно легла в ладонь. Не заперто.

После душного полуподвала свежий воздух с запахом трав приятно щекотал ноздри. Влад постоял с минуту, привыкая к лунному освещению, и двинулся к углу дома. Доски чуть поскрипывали под ногами, и мальчику показалось, что он идет по палубе корабля, а за перилами колышутся черные волны. Страх съежился и спрятался где-то под ребрами, изредка покалывая. За поворотом было уже не так темно — желтыми квадратами падал свет из окон третьего этажа, стелился по земле из дверной щели караулки у ворот. Ярко полыхала зелень в лучах фонарей, стоящих по обе стороны от главной дорожки. Только в самом углу галереи остался полумрак. Оттуда-то и вышел Михан.

— Ну и что ты, детка, тут делаешь? — улыбнулся управляющий.

Страх пружинкой выскочил из-под ребер. Влад с ужасом понял, что в голове у него перекатывается только одна мысль, но высказать ее этому человеку, — лучше самому вниз головой с галереи прыгнуть.

— Я жду ответа.

— Я... это… — Влад проглотил комок в пересохшем горле. — Я… Я поспорил, вот! Что ночью пройду по галерее!

— С кем же ты спорил?

— А со всеми! Как-то так, слово за слово.

— Кажется, у вас слишком мало работы. Брысь отсюда, детка!

Влад с грохотом сбежал по лестнице, перепрыгнув последние ступеньки. Взгляд управляющего прожигал затылок через стены и потолочные перекрытия. Только в полуподвале Влад осмелился оглянуться: «Неужели пронесло?!» Он рванул дверь и с грохотом ввалился в спальню.

— Что?! — никто не спал.

— Меня Михан засек. Фу, ты, козлина желтоглазая! Прикиньте, он меня отпустил! Во, блин!

Влад привалился спиной к двери, пытаясь отдышаться. Хорошо, что под широкими штанинами не видно, как подрагивают колени.

— Откуда он взялся? — поразился Рик.

— Хрен его знает. Не, меня чуть инфаркт не хватил, — Влад схватился за левый бок.

— Сердце выше, — машинально сказал Дань.

— Это у тебя выше, а у меня так по всему организму пробежалось.

— Но откуда там взялся Михан? — не мог успокоиться Рик.

Влад бухнулся на лежанку и только тогда перевел дыхание.

— Облом, — мрачно констатировал Славка, и устало прикрыл глаза рукой.

— Минка, ну я уже встаю, — пробормотала Аля и открыла глаза. Рассветный сумрак нехотя заполнял комнату, сменяя сгустившийся за ночь душный воздух на сырой утренний.

Жилистая рука безжалостно тряхнула за плечо. Аля раскрыла глаза и увидела над собой равнодушное лицо Барбы. Женщина сразу же отвернулась и начала расталкивать Машку.

— Вставайте, — прошелестел бесцветный голос. — И сразу — на задний двор, управляющий приказал.

«Только бы не Влад!» — молилась Аля, лихорадочно путаясь в рукавах рубашки. Вынырнула из ворота, взглянула на Симу. Та поняла без слов:

— Я тоже думаю, что Влад, — уже одетая, она торопливо выскочила в коридор.

Там было многолюдно, Барба подняла всех рабов. Кто-то недовольно ворчал, кто-то гулко кашлял; вся толпа неохотно, но споро тянулась к выходу. Аля обежала взглядом мальчишек: Влада не было.

— Что случилась? — спросила Сима у шедшего впереди Славки.

— Михан поймал Влада.

«Черт возьми!» — Аля скривилась, как от зубной боли.

— Где он? Ну, Влад, не желтоглазый!

— Стражник увел, несколько минут назад.

В потоке остальных рабов вышли во двор. Взрослые расступились, проталкивая ребят в первые ряды. Алька зажала ладонью рот.

На вбитом в стену конюшни крюке висел голый до пояса Влад. Его руки плотно обхватывали полоски кожи, соединенные короткой, в несколько звеньев, цепью. Зацепленные за железку, они заставляли мальчика вытянуться в струнку, приподнявшись на цыпочках. Лбом Влад упирался в грубо отесанные бревна и не повернулся, даже услышав голоса. Рядом стоял стражник. Позевывая и сонно жмурясь, он постукивал по голенищу плетью. Алька шарахнулась назад и чуть не сбила с ног Алешку, тот едва успел удержать ее.

Управляющий внимательно оглядел притихших рабов. Влад чуть вздрогнул, неловко выгнул шею, пытаясь обернуться.

— Ночью надлежит спать, а не шляться где ни попадя, — начал Михан, и Аля замерла. — Кого еще увижу на ступеньку выше подвала — шкуру сдеру. Я не люблю пороть рабов, но всякому терпению приходит конец, — взгляд управляющего остановился на Алешке. — Надеюсь, это будет уроком и остальным. Приступай, — кивнул он стражнику.

Стражник неторопливо потоптался возле жертвы, примеряясь. Перебросил плеть из руки в руку, крякнул, точно собирался колоть дрова. Влад поежился. Будто в замедленной съемке, плеть взвилась в воздух, со свистом прочертила полукруг и опустилась на спину. Мальчик вскрикнул, дернулся на веревке. Аля вцепилась Алешке в руку. Плеть снова пошла вверх. «Этого не может быть! Этого нет!»

Влад захлебывался собственным криком, стоны переходили в отчаянные, детские взвизги и срывались хрипами; на спине вспухли алые полосы. Аля взметнулась взглядом выше и увидела его руки: пальцы сплетались и расплетались, царапая и комкая воздух.

— Мама! Мамочка! — вдруг закричала Маша, упала ничком на землю и зажала уши руками.

— Заткните ее, — раздраженно бросил Михан.

Не успел стражник двинуться к Маше, как Дань подхватил девочку и прижал к себе, не давая глядеть на экзекуцию. Маша вцепилась в его рубашку и заскулила по-щенячьи.

— Продолжай, — велел Михан палачу.

Стражник схватил Влада за волосы, оттягивая назад голову. Аля увидела безумные от боли глаза и закушенную до крови губу.

— А может, хорош? — нерешительно спросил стражник. — А то еще сомлеет.

Управляющий посмотрел на Влада, задумчиво пожевал губами и кивнул.

— Ладно. Детки, можете забирать своего.

Стражник полоснул концом меча по веревкам, и Влад тяжело осел на землю.

— Аля, отпусти, — услышала она шепот Алешки и только сейчас поняла, что до сих пор цепляется за его запястье сведенными судорогой пальцами. Испуганно отдернула руку: на Алешкиной коже остались багровые отпечатки ногтей. Глянула виновато, но мальчик смотрел поверх ее головы на довольно щурившегося Михан, и желваки ходили у него на скулах.

С того дня управляющий словно взбесился. Он наваливал на ребят столько работы, что дни для Альки сливались в один, — так уставала, что вечерами проваливалась не в сон, а в какое-то безвременье.

Вечера стали короткими, ребята еле перекидывались парой фраз и разбредались по комнатам. Сил не хватало даже умыться, не то чтобы поговорить. Аля бы махнула на себя рукой, но было неловко перед мальчишками. За теми же следила Машка: только она могла уговорить — «сюсюканьем» с точки зрения Альки — еле волочивших ноги ребят завернуть перед ужином в умывалку. На Алино равнодушное: «Тебе что, больше всех надо?» — Маша сказала с неожиданной для нее жесткостью: «Надо. Нельзя опускаться».

Редко когда собирались под лестницей Славка, Рик, Алешка, Сима и сама Аля. Она торчала там не столько потому, что могла сказать что-то дельное, а скорее, из желания еще раз удостовериться — ребята по-прежнему готовы рискнуть и бежать.

Иногда присоединялся к заговорщикам и Влад. После наказания он стал злой и безжалостно критиковал безумные планы побега. Он же упросил Славку показать «пару приемчиков». Тот ругался, говорил, что так фехтовать не научишься, но когда Влад притащил из сада две длинные палки, сдался. Впрочем, ничего из этого не вышло. Ребята попробовали тренироваться на конюшне, пока Син потреблял на кухне бражку, выпрошенную у Барбы. Алька из любопытства — как она сама себе объяснила — торчала там же. Но не успел Славка начать объяснения, как на пороге вырос управляющий. К счастью, палки валялись на полу, но наличие в конюшне такого количества народу Михану не понравилось.

Вспоминая об этом, Аля машинально трогала щеку — там, где остался след от кольца. Михана она стала бояться безумно. Он появлялся словно ниоткуда каждый раз, когда девчонки что-то делали не так. Оглядывал желтыми глазищами, и Аля еле сдерживалась, чтобы не жмуриться от страха. Тень управляющего всегда стояла за спиной, и только когда Михан уходил в трактир, девочка чувствовала себя спокойно.

Стенку над Славкиным лежаком украшало уже двадцать пять соломинок — именно столько дней ребята провели в этом мире.

Как Славка устал! Ласка все больше раздражал новый раб: мальчишка, а так хорошо фехтует, лучше самого тэма. Сима поступила хитрее: что могла, то скрывала. Гибкость и точность движений никуда не денешь, а вот многие приемы — запросто. Славка тоже пытался, но слишком увлекался в бою. Ласк так и не понял, что девочка превосходит его по всем статьям, и постепенно терял к ней интерес, все реже и реже таскал за собой в казармы.

С каждым днем Славка все больше убеждался в том, что хозяин им достался идиот, и общество тэма становилось все противнее. Дурацкие шутки, мелкие придирки, вечный запах перегара и немытого тела заставляли Славку презрительно кривиться. За что он и бывал регулярно бит.

Мальчишка с бессильной ненавистью посмотрел на ехавших впереди тэмов. Пьяные, они задирали прохожих и обменивались едкими замечаниями о встречных всадниках. Ну хоть бы один тэм попался навстречу! Тогда бы Ласку с Виллом не избежать трепки. Но они ехали черными кварталами, а тут редко встретишь титулованных особ.

А уж как злился на Славку Вилл! Раненый зад знахарка вылечила быстро, но это не уменьшило злости побежденного. Будь у него деньги, наверняка бы попробовал перекупить раба у Ласка. Для Славки это — верная смерть, вот и благословляй пустой кошелек тэма. Вилл и сейчас превращал тренировки в избиение, нападая на мальчишку в компании с приятелями. Ухмыляясь, говорил, что интересуется ведением группового боя. Славке уже дважды зацепили руку и ранили в бок — хорошо еще, что лезвие только скользнуло, рассекая кожу. Как ни странно, но тут принято уважать чужую собственность. Покалечить не могли, но выматывали до последнего. И попробуй только схалтурить! Зак быстро накажет «ленивого раба». Вот и сейчас тащится сзади, следит.

«Доехали!» — с облегчением подумал Славка, когда показались знакомые резные ворота, и потер щеку. Сегодня тэм в пьяном кураже отхлестал его по лицу кожаными перчатками. Щеки горели не столько от ударов, сколько от ненависти и унижения. Были бы хоть руки связаны, да хоть бы кто для проформы за плечи держал! Так нет: стоять и не сметь отворачиваться. Лучше оказаться перед врагом, чем перед пьяным ухмыляющимся придурком. Славка зубами скрипел, но сдержался, — слишком свежо еще воспоминание об избиении. Хорошо хоть, что все произошло не на глазах у Алешки, — вдвойне унизительнее было бы. Как-то сложилось за эти дни, что самым важным мнением стало именно Алешкино. Вот уж кто регулярно получал зуботычины то от Сина, то от Зака! За малейшую провинность: не так посмотрел, не так ответил. А Алешка «так» — не умеет. Хорошо еще, что Михан пока не вмешивался — видно, считал, что и без него обломают. Тем более что лошадей упрямый раб холил на совесть.

С некоторых пор Славкин день наполнился тревогой до краев: черт его знает, что может случиться, вдруг у управляющего лопнет терпение и он отправит Лешку под плети. Зато стало легче по вечерам — всегда лучше возвращаться туда, где тебя хоть кто-то ждет. И не упасть на лавку, бездумно пялясь в потолок и перебирая все те же тоскливые мысли, а поговорить. Обо всем: почему и зачем здесь ребята, по какому принципу их выбрал Орон, об оружии, нравах в казарме или о том, что может скрывать Рик. Даже о чем Славка старался не думать — родителях, друзьях, всей прошлой жизни.

Орск, почуяв близость родной конюшни, ускорил шаг, нахально толкнув в бок жеребца Зака. Славка неловко рванул поводья, но конь только оскорблено пританцовывал на месте, не желая входить во двор. Зак оглянулся и без раздумий пустил в дело хлыст. Задел плечо самым кончиком, но и этого хватило, чтобы зашипеть от боли сквозь зубы. Мальчик торопливо соскочил с коня и повел Орска на конюшню под уздцы, не желая рисковать больше. Тот, словно чувствуя слабость всадника, недовольно дергал головой и отжимал боком к стене сарая. А тут еще рядом промчался Рик, торопясь принять лошадь у хозяина. Орск совсем раскапризничался и застрял у входа в конюшню. «Да пошел ты, скотина!» — раздраженно выругался про себя Славка, потянув за повод.

— Жабий выродок, с конем справиться не может! Драть таких надо, и почаще! — ехидно ухмыльнулся Вилл, показав желтые зубы.

Славка скрипнул зубами.

— Выдеру! — согласился Ласк. Кивнул, увлекая за движением головы все тело, и чуть не выпал из седла. Зак торопливо подхватил хозяина.

Орск тряхнул головой, словно соглашаясь с тэмами, и все-таки соизволил послушаться.

— Да провались ты, животное! — Славка с трудом завел упрямца в стойло и еле сдержался, чтобы не огреть его по крупу. Орск фыркнул и презрительно покосился.

— Это ты про коня или про гостя? — спросил на бегу Алешка.

— Обоих! Да стой ты, с-скотина!

— А это уже только про Орска, — заметил Рик, вводя коня Ласка.

— Ты чего нервный такой? — вернулся Алешка с лошадью гостя.

— А ты не видишь?! Эта скотина опять нализался как свинья.

— Угу, а это он про тэма, — прокомментировал Алешка.

Начали расседлывать лошадей, получалось уже довольно ловко.

— Злые как черти, им под руку лучше не попадаться, — закончил Славка. — Да стой ты, животное!

— Как обычно? Или был повод упиться? — без особого интереса поинтересовался Рик, снимая потник.

— Был! Еще какой! Бить горных отбыл все-таки Крит. Ласку облом-с вышел. А Син где?

— Ушел в город с Фло.

— Вина! Живо! На двор! — заорал хозяин.

— Началось, — поморщился Славка. — Наши все тут?

— Ага, — мотнул головой Рик. — Костя и Антон уже пришли, Михан их припахал. А Сима под лестницей, говорит, управляющий не стал без Зака оружейку отпирать. Кстати, она от тебя чего-то хотела.

— Угу. Рик, я пойду, а?

— Да иди. Не понимаю, как можно лошадей не любить?

«Очень просто. Надо их побаиваться», — мысленно ответил Славка, сбегая из конюшни.

Девчонки, понукаемые управляющим, уже тащили вино и тарелки со снедью. Братья Право и Лево волокли стол и кресла. Поставили в тенечек, рядом с домом — так, чтобы заходящее солнце не слепило хозяина и гостя. С легким шелестом легла на стол расшитая скатерть. Никто из ребят не понимал этого пристрастия тэма — пить рядом с конюшней, имея великолепный сад, три столовых в доме и собственный трактир. Закатные лучи, окрашивавшие стены жилища и сараев, высокий забор и караульную будочку, — слегка облагораживали хозяйственный двор. Зато огромные мухи, вьющиеся над складируемым в углу навозом, отбили бы аппетит и у страдающего насморком. Алька на недоумевающие рассуждения Маши по этому поводу просто повела плечом и презрительно бросила: «Это для него естественная среда обитания».

Ласк, навалившись на Вилла, зло вопрошал:

— Нет, ты мне скажи, чем Крит лучше меня? Тебя? А?

— Да он фехтует, как беременная овца! — соглашался тот, пытаясь стряхнуть с себя приятеля.

Зак искривил тонкие губы в усмешке и, отодрав хозяина от гостя, сгрузил последнего обратно в кресло. Тонкие резные ножки слабо хрустнули под весом пьяного тела и ушли на палец в землю. Славка фыркнул. Уж если кто и походил на упомянутую овцу, так это сам Вилл. «Но, — с досадой вспомнил он, осторожно, по стеночке, пробираясь под лестницу, — скакали тэмы великолепно, даже вдребезги пьяные».

В щели между ступеньками хорошо виден двор, а ребята незаметны. Удобное место: и лишний раз на глаза не попадешься, и быстро сможешь прибежать по первому зову. А во дворе все уже готово: накрытый стол, кресла для тэмов. Аля разливала по бокалам вино. Славка подумал, что теперь это чаще делает она, чтобы Лера как можно реже попадалась на глаза Виллу. Вот и сейчас обходила стол с кувшином именно Аля, Лера же с Машкой безостановочно мотались на кухню и обратно.

Сима, с отвращением наблюдая за происходящим, коротко кивнула и сказала, не дожидаясь вопроса:

— Ты знаешь, мне не нравится Михан. Почему он сегодня без Зака не открыл оружейку?

— А ножи кидать — так просто косорукий писарь, а не тэм! — горячился Вилл, заглушая Симин шепот.

— Думаешь, Михан что-то заподозрил? — встревожился Славка.

Сима пожала плечами.

— Да я сейчас покажу, как надо! — Ласк выполз из кресла, чуть не свернув стол. Вытащил из-за ремня нож и прицелился в ворота.

Стражник предусмотрительно скрылся в сторожке.

— А во что ты метишься? — подозрительно поинтересовался Вилл. — Как прошлый раз — куда попадешь? А потом орать будешь: «Я туда и кидал!»

На кухню девчонки не вернулись, пробрались под лестницу.

— Фло из дома, мыши в пляс, — констатировала Сима.

— Ласк все равно скоро заорет: «Вина-а-а!» Не услышим, влетит, — заметила Лера.

«Почему он не открыл оружейку? Просто так? Или чует? Решил подстраховаться?» — это не давало Славке покоя.

Управляющий торчал тут же, в тенечке. Незаметно, словно его и не было, но внимательно прислушиваясь к пьяным тэмам. Мишень не нравилась, и они озирались в поисках более интересной: все уже испробовано и успело наскучить.

— Я знаю, что понравится тэму, — раздался голос Михана.

— Так давай, — заорал Ласк.

— Одну минуту.

Послышались шаги, и Михан заглянул под лестницу. Ребята вскочили. «Принесла нелегкая!» — мелькнуло в голове у Славки. Управляющий схватил Леру за рукав и потащил во двор. Славка выскочил следом, больно зацепившись плечом за лестницу.

Михан толкнул девочку к стене сарая:

— Вот. Она же вам тогда приглянулась.

— В нее? — слегка удивился Вилл.

Лера прижалась к стене, растеряно глянула на тэмов.

— Зачем же в нее, рядом. Чтобы как можно ближе, но не ранить.

Сима сдавленно выругалась. У Леры подкосились ноги, и она мягко осела на землю.

— Ну, так не интересно, — обиженно протянул тэм.

— Может, ее привязать? — деловито предложил Зак.

— Точно! — согласился Ласк, махнул рукой стражнику и пьяно покачнулся.

«Да он даже в ворота не попадет!» — отчетливо понял Славка.

— Она того, отключилась, — стражник лениво потормошил Леру за плечо.

Михан поморщился:

— Ничего, сейчас очухается.

— Может, на спор? — спросил Вилл, разваливаясь поудобнее. На столе под рукой тарелка с копченым мясом и кружка с вином, кресло развернуто так, чтобы видеть все в деталях: что еще нужно отдыхающему тэму?

— Да о чем спорить — кто первый ее ухлопает? Ясно, что ты, — лениво возразил Ласк. — Не, не хочу. Скучно.

— А если пари со мной? — перебила загрустившего хозяина Сима.

Она отодвинула Славку и вышла во двор.

— А?! — не понял Ласк, повернулся, с удивлением повел мутными глазами.

— Заключите пари со мной. Я кидаю нож пять раз. Если все время попадаю ближе, чем на ладонь, то выигрываю.

«Сумасшедшая! Но так у Лерки больше шансов», — Славка затаил дыхание. Да или нет?

— И какой хочешь выигрыш? — слегка оживился тэм.

— Вы больше не берете нас в качестве мишени.

— Наглая, — усмехнулся Ласк. Вилл неодобрительно прихрюкнул.

Хозяин некоторое время разглядывал обнаглевшую собственность, потом развернулся и ударил Симу. Точнее, попытался ударить — та чуть посторонилась, и кулак пролетел мимо. Тэм чуть не упал, его вовремя подхватил подмышки Зак.

— Стоять! — взревел Ласк, отталкивая слугу.

Сима глянула на Леру, вернулась на место и встала, опустив руки. Тэм хорошенько примерился и снова ударил. Девочка рухнула на землю, скорчившись и прижимая руки к животу. У Славки заныли собственные синяки. Тэм дождался, когда Сима поднимется, и спросил с издевкой:

— Еще хочешь спорить?

— Да!

— Люблю наглых, — расхохотался тэм. — Но спорить с девчонкой... — он презрительно поморщился.

Сима требовательно оглянулась на Славку.

«Что?» — не понял он в первое мгновение. И тут же дошло: «Нет, я не могу! Пусть Рик! А, черт!» — он вспомнил: Рик говорил, что ножи кидает плохо. А Славка как-то рассказал, что был одним из лучших по метанию ножей в секции. «Дернуло меня похвастаться!»

«Ну же!» — подхлестнул яростный Симин взгляд.

— А со мной? — против воли спросил мальчик. — Со мной можно спорить?

— С тобой? — с интересом развернулся Ласк. — А что, давай. Хоть что-то новенькое.

— Только пусть кидает не пять, а десять! — вдохновился гость.

«Скотина, я же не смогу...» — но ноги против воли уже понесли к столу.

— И если хоть один нож уйдет в сторону больше, чем на ладонь — я тебе все зубы вышибу.

Славка прикинул расстояние до стены — около пяти метров. Будь там не Лера, а простая мишень — без проблем.

Михан подошел к девочке и, легонько пнув ее в бок, велел:

— Вставай!

Лера в ужасе посмотрела на управляющего и не пошевелилась.

— Давай быстрее, — поторопил Михан, ухватил ее за косу и попытался поднять.

«Спокойно. Я смогу. Смогу... Да ни хрена я не смогу!»

— Давай в кого другого кинешь, — не дождавшись результата, нетерпеливо предложил тэм.

«В тебя!» — с ненавистью толкнулось в Славке.

— Выбирай, — Ласк широким жестом обвел двор.

«Выбирать?! Он спятил?!»

— Ну? А то, сколько эту дохлятину ждать.

Управляющий еще раз лениво пнул девочку. Славка растерянно оглядел двор. Кровь стучала в висках, словно маленькие молоточки: «Этого не может быть. Это — невозможно!» Взгляд остановился на Симе. «Она заварила эту кашу. В нее? — и тут же стал противен сам себе: — Только не девчонки!»

— Привяжите ее тогда, что ли! — окончательно разозлился тэм. Плюхнулся в кресло и приготовился наблюдать.

— Подождите! Не в Леру, — остановил Славка.

— Ну? — тэм оторвался от кружки с вином.

Славка вдруг явственно ощутил ребят — близко, за спиной, и дальше, в саду. Каждого.

Дань — самый спокойный и самый добрый, его не обозлило даже рабство. Для побега совершенно бесполезен, но как хорошо, что он такой есть!

Замкнутый, непонятный Антон. Славку пугает его молчание, потому что не может разобраться: характер у парня такой или его сломало происходящее?

Скрипач — так он звал про себя Костю — это прозвище подходило больше, чем просто имя.

Влад — циник и нахал. Раздражает порой безмерно, но в то же время к нему появилось какое-то смутное уважение.

Рик необходим, и эта зависимость мешает.

«Святой Вакк, говорите? — вспомнил Славка, дойдя до Рика. — Честь сильнее дружбы. Гадство какое».

Имя, словно жесткий кубик, застряло в горле, и Славка никак не мог его вытолкнуть. «Ненавижу!» — в который раз подумал он и назвал того, кто был для него самым близким:

— Лешка.

Тихо вскрикнула Аля, Сима с досадой тряхнула волосами:

— Зря, — сказала еле слышно, и Славка обозлился. Могла бы сама выйти, раз такое дело! Нахлынула ненависть — ко всем, даже к ребятам. Но волна тут же ушла, оставив только усталость.

Алешка неторопливо пересек двор, остановился неподалеку от сидевшей на земле Леры и прислонился к стене. Поерзал слегка, примериваясь ко всем впадинкам и шероховатостям. Славка вглядывался, словно видел его в первый раз: темные отросшие волосы закрывают лоб, резко обозначились высокие скулы, губы сжаты в линию. Чуть сощурив карие глаза, Алешка смотрел поверх ограды, за которую падало солнце.

— Привязывать тебя? — деловито спросил Зак.

— Нет, — отрезал тот, не повернувшись.

Михан собрал десяток ножей, встал рядом со Славкой и протянув один.

«Уже?! Я не смогу! Нет, не думать так. Нельзя».

Дерево, из которого построен сарай, не слишком твердое, нож войдет легко. Славка очень четко увидел поверхность стены: неровно обтесанные бревна, пятнышко сучка чуть ниже Алешкиного уха, длинная трещина: змеится, скрывается за плечом. Солнце светит сбоку и почти не мешает, во дворе ни дуновения ветерка — идеальные условия. Вот только бы справиться с подрагивающими пальцами.

Славка взял нож, взвесил в руке, определяя балансировку. Хороший нож. Развернуться бы — и тэму в горло. Впервые мысль об убийстве не окрасилась легкой тошнотой, так сильна была ненависть. Но нельзя. Славка наметил взглядом точку — справа от Алешкиного плеча: «Ты только не шевелись, пожалуйста!» — и метнул. Сам подался вперед, точно готовый лететь следом.

«Есть! Один есть!»

Алешка не повернулся, только еле заметно вздрогнул, когда нож вошел в доску чуть выше ключицы. Раздосадовано крякнул Вилл, заерзал на кресле.

«Спокойно!» Славка облизнул пересохшие губы и взвесил в руке следующий нож. Отполированная деревянная рукоять, клинок средней ширины. Плохое оружие тэм не держит. Пятно от сучка навязчиво лезло в глаза, но оно слишком близко к Алешке — нельзя туда кидать.

«Два!»

Кресло под Виллом жалобно скрипнуло, тэм в раздражении толкнул кувшин. Вино плеснулось на скатерть, украсив ее алым пятном, и потекло на землю. Славка хотел крикнуть, чтобы Алешка закрыл глаза, но почему-то не мог. А тот по-прежнему смотрел на падающее солнце, и только когда нож вонзался в дерево, скашивал глаза.

На шестом броске у Славки закружилась голова и он, слишком долго взвешивая в руке нож, мысленно ругал сам себя.

— Кидай! — поторопил тэм.

«Скотина!!» Нож вонзился чуть выше левой кисти, пробив ткань рубашки. Алешка дернулся. Опустил глаза на торчащую рукоятку, потом посмотрел на Славку и чуть качнул головой.

Как тот удержался на месте, не кинулся к сараю, сам не понял. Наверное, просто ослабли ноги. Валившееся за забор солнце остановилось и обдало жаром, заставив мгновенно пересохнуть губы. «А еще четыре». Навалилась усталость, как будто только что в одиночку очистил Дарлово поле.

— Ну что ты жабу тянешь! — раздражено подстегнул Вилл.

Славка повернулся за ножом и наткнулся на любопытствующий взгляд управляющего. «Аттракцион. Шоу. Какие же сволочи!» Он разозлился — и зря. Нож вошел в стену слишком далеко.

Тэм подошел к замершему Алешке и принялся мерить ладонью расстояние.

— Ну, жабье племя, уложился! Давай дальше! — огорченно махнул он, возвращаясь обратно.

«Дурак дураком, а туда же — понятия о чести. Тоже мне, блин, воин! Так, спокойно, еще три. Святой Вакк мне не поможет».

Восьмой вошел над правым плечом, девятый рядом с ногой. Десятый Славка взвешивал долго, его не торопили. За спиной в надежде на промах сопели тэмы, с интересом поглядывал управляющий и только Зак с сочувствием усмехался в усы.

«Все!» Славка уронил ставшие тяжелыми руки — последний нож торчал рядом с пятым.

Алешка шагнул вперед, повернулся и посмотрел на стену.

Ласк разочарованно махнул рукой Але:

— Наливай! А ты пошел отсюда, — бросил он своему рабу.

Славку вдруг начало знобить, он развернулся и побрел в полумрак конюшни, полный знакомых звуков и запахов. Фыркнул из стойла Орск, когда мальчик повалился на сено и закрыл глаза. Хотелось раствориться в этой траве, перестать быть Славкой и вообще перестать быть. Но кто-то схватил его и начал трясти, да так, точно собирался оторвать голову.

— Как ты мог?! Ну, как ты мог, черт возьми?! — услышал Славка над собой бешеный Алькин голос и открыл глаза:

— Слушай, отвали, а?

Девочка выпустила зажатую рубашку. Показалось, что теперь, когда руки у Альки свободны, она даст ему по морде — ее просто трясло от ярости.

— Как ты мог! — ударила Аля кулаком по сену.

«Мимо», — равнодушно отметил Славка.

— Ты же за него больше, чем за всех, боишься! У тебя же руки тряслись, ты, кретин! Зачем ты выбрал Алешку?!

— А кого надо было, тебя? — спросил Славка, подумав: «Чтоб ты провалилась». Но без злости, устало.

— Антона! Даня! За них бы ты не боялся и кидал спокойнее. Было бы намного больше шансов!

Славка с трудом поборол желание закрыть глаза.

— Какие вы все правильные! Какие все благородные. Ах, если рисковать, то только другом. Идиоты! Развели детский сад! Ты же убить его мог! Нашли время играть в рыцарей!

«Мог», — отрешенно подумал Славка и безнадежно попросил:

— Аля, уйди, а?

«Все-таки вмажет», — решил он. Но Алька сдержалась и выскочила из конюшни.

Славка закрыл глаза, но снова услышал шаги. Кто-то сел на Алькино место. «Нет, чтоб вы все провалились», — мысленно пожелал он, с трудом поднимая веки. Рядом пристроился Алешка и, отогнув набухший от крови рукав, рассматривал порез на запястье. У Славки затряслись руки.

— Неглубоко, — тут же успокоил его друг.

— Вина-а-а!! — заорал во дворе пьяный Ласк.

Вошел Рик:

— Скотина, жабий выродок! Драконий потрох!

— О, как разобрало, — с уважением протянул Алешка.

— Мне кажется, он сделал это специально! Нас изучает!

— Изучает? Ласк? У него мозгов для этого не хватит, — вытирая кровь подолом рубахи, удивился Алешка.

— Да не тэм — что с этого идиота взять! Михан. Если мы не выберемся отсюда в ближайшие дни, он нас точно достанет! А тебе, Славка, тэм этого не простит. Святой Вакк!

— Слушай, не надо про Вакка, а? — опять закрывая глаза, попросил Славка, — Как меня все достало.

На пороге неслышно появился Михан. Ребята торопливо вскочили, нельзя рабу сидеть перед вольным. Управляющий неторопливо подошел, встал напротив Славки. Михан был не очень высок и мог спокойно заглянуть в глаза мальчишке. Но он предпочел приподнять тому голову, подцепив подбородок двумя жесткими пальцами. У Славки похолодело в животе.

— Детка, тебя не учили, что нельзя выигрывать у хозяина? — желтые глаза были похожи на змеиные: такие же холодные, немигающие.

Славка промолчал, сглотнул. Скользнул взглядом в сторону.

— Я спросил тебя, — пальцы нажали, сильнее запрокидывая голову и давая на горло.

— Нет, не учили, — прохрипел Славка.

Кулак впечатался в лицо, полумрак конюшни взорвался красными искрами боли. Славка отлетел на солому.

— Хозяин-то не накажет, слово тэма. Но я тебе этого не спущу. А ну, вставай!

Славка поднялся, чувствуя, как рот наполняется кровью. «Сволочь, ну зачем при Алешке-то», — подумал тоскливо. Встал напротив управляющего, сплюнул кровь на утоптанный земляной пол. Их было трое — пусть только мальчишки, но они бы справились с Миханом. А дальше? Убьют, и все.

— Не сюда, а вон туда, — показал управляющий на стенку пустого стойла. — И только попробуй заорать.

Славка прислонился к доскам; Алешка с Риком оказались напротив. В мутном полумраке конюшни их лиц было не разобрать.

Ударил Михан умеючи, под ребра. Так, что Славка задохнулся от боли, с трудом процедил воздух в легкие. Едва разогнулся, как следующий удар снова пригвоздил к доскам.

— А Зак выиграл вольную! — неожиданно раздался голос Алешки.

Удары прекратились. Славка осторожно втянул в себя воздух, выпрямился.

— Это было при другом управляющем. Я же такое не допущу. Ясно?

Алешка сжал губы, вскинул голову. Михан цыкнул — то ли осуждающе, то ли поражаясь наглости — развернулся к Славке, — удар заставил скорчиться, мальчик еле устоял на ногах.

— Ясно, я спрашиваю?

— Ясно, — с ненавистью бросил Алешка.

Еще один удар выбил у Славки хриплый вскрик.

— Нужно говорить — «господин».

— Ясно… господин.

Толчки боли следовали один за другим; ноги подогнулись, и Славка упал на колени. Управляющий пнул, стараясь заехать окованным носком сапога как можно сильнее. Снова вырвался крик, но мальчишка тут же сцепил зубы. Он старался не кричать не из-за угрозы Михана, а только из-за Алешки. Если тот выкинет что-нибудь еще — несдобровать обоим. Ударив еще раз ногой, Михан удовлетворенно кивнул и вышел из конюшни, бросив напоследок ребятам:

— Живо работать. Вон, три стойла еще не вычищены. Тоже по зубам захотели?