ПОЛЬША

СТЕФАН ВАЙНФЕЛЬД ПОЕДИНОК

— Вот здесь, — сказал капитан и ткнул пальцем в карту.

Но под его пальцем ничего не было, кроме сини далеко не тихого Тихого океана. А между тем судно подошло к покрытому скудной растительностью маленькому островку, по всей вероятности, вулканического происхождения. У небольшого пляжа росло несколько пальм, дальше теснились невысокие скалы с редкими султанами травы. Нетрудно было догадаться, что недостаток пресной воды сделал остров безлюдным и голым.

Когда судно стало на якорь, матросы подложили цепи под один из двух огромных ящиков, возвышавшихся на палубе. Прозвучала отрывистая команда, заскрипел кран, ящик дрогнул, повис над бортом и плавно опустился на берег. Другой ящик последовал за ним. Затем по приказу капитана матросы поставили на ближайшем пригорке палатку, в тени которой разместились складной столик и два шезлонга. Туда же отнесли ящик со льдом и прохладительными напитками и кое-какие мелочи.

— Ну, вот и все, — сообщил капитан.

— Что ж, отлично, — отозвался тот из двух пассажиров, который был повыше ростом.

Капитан знал о нем только то, что его звали Мартин. Именно с ним он договаривался о доставке обоих пассажиров с их странным багажом на безлюдный островок. Через сутки судно должно было вернуться и забрать их по пути в Чили. Что-то здесь было подозрительное, однако ни один рейс «Святой Жанны» нельзя было назвать кристально чистым. «Деньги не пахнут!» — имел обыкновение говаривать капитан, не подозревая, что этим девизом пользуются уже добрых два тысячелетия.

Мартин отсчитал деньги и вручил их капитану.

— Тут половина причитающейся вам суммы. Вторую получите завтра, когда придете за нами.

Капитан кивнул. У него не было оснований сомневаться — с этого островка никуда не удерешь.

Был полдень. Потоки зяоя лились с солнечного неба. Не чувствовалось ни малейшего движения воздуха, нечем было дышать. Мартин и его товарищ по имени Фретти вглядывались а океан, до тех пор, пока дымок парохода не скрылся за горизонтом. Только после этого Фретти подошел к одному из ящиков.

— Пора! — сказал он и, открыв небольшую задвижку, просунул в отверстие руку и что-то там повернул. Мартин не спеша подошел к другому ящику и сделал те же самое. Затем, не обращая больше внимания на ящики, они расположились в шезлонгах.

Сквозь однообразный шум прибоя отчетливо послышался треск. Это стали лопаться, словно яичная скорлупа, толстые доски одного из ящиков. Сначала показалась огромная стальная голова, а затем, хрустя гусеницами, выползло металлическое чудовище длиной в несколько метров. С минуту оно не двигалось, а потом стало расти ва глазах. Отдельные его части, сначала плотно прижатые, стали растягиваться наподобие гармошки. Казавшаяся прежде большой голова, теперь, на фоне двадцатиметрового тела была непропорционально маленькой. На ней поблескивали глазки телевиэионных камер: две спереди и одна сзади. Длинный клюв, подвжжиый, гибкий и сильный хвост напоминали муравьеда, но две пары могучих лап, размещенных перед гусеницами на передней части корпуса, делали чудовище похожим на ископаемого ящера.

— Неплохо придумано! — похвалил Фретти.

Мартин равнодушно заметил:

— Проектируй я сейчас его заново, сделал бы совершенно иначе.

Тем временем с треском лопнул второй ящик, обнаружив свое устрашающее содержимое: отвратительную конструкцию с куполом, снабженным расположенными вокруг объективами, который напоминал карикатурное насекомое. Купол венчал короткое, покрытое панцирем туловище, опиравшееся на десятка полтора суставчатых стальных лап, снабженных щипцами, пилами и другими приспособлениями неизвестного назначения. Уступая «муравьеду» в длине, «насекомое» явно превосходило его по высоте: телескопические лапы распрямились, купол поднялся над пляжем на высоту двухэтажного дома.

— На вашем месте я бы иначе разместил камеры. На такой высоте они имеют недостаточный ближний обзор, — сказал Мартин.

— Ну, это мы еще посмотрим, — ответил Фретти.

Заметив друг друга, чудовища задвигались, словно в экзотическом танце. Они кружили, то сближаясь, то отдаляясь, сначала медленно, а потом все быстрей и быстрей. Уже были не видны движения отдельныъ лап, и только вспыхивающие блики солнца на металле свидетельствовали о точно скоординированной работе всех частей механизмов. Но вот насекомое пригнуло телескопические лапы, напружинилось, оттолкнулось, как кузнечик, от песка и очутилось у хвоста ящера-мyрaвьеда. Две вооруженяые щипцами лапы насекомого потянулись к хвосту, который внезапно завертелся с огромной скоростью. Если бы насекомое не отскочило поспешно назад, ему пришлось бы потерять свое вооружение. Воспользовавшись этим, ящер-муравьед с неожиданной проворностью развернулся головой к противнику.

Насекомое, отскакивая и снова накидываясь, старалось схватить ящера за хвост, чтобы лишить его подвижности. Но сделать это ему никак не удавалось. Тогда оно изменило тактику — вытянуло одну лапу и опустило ее со всей своей силой на голову противника. Ящер-муравьед замер на мгновение, как боксер, оглушенный ударом. Насекомое, воспользовавшись моментом, размозжило объектив одной из передних камер металлического пресмыкающегося.

— Правильно сделано. Атакует управляющий центр, — прокомментировал Фретти.

— Не очень-то радуйтесь. Ящер имеет запасное логическое устройство, размещенное внутри корпуса, поэтому он может действовать даже при совершенно разрушенном управляющем центре.

— Любопытно, как вы этого добились? — поинтересовался Фретти, вытирая платком лоб.

— Больше половины деталей, не считая корпуса, сделано из вериетита — специального сплава, по механическим свойствам схожего со сталью, а по электрическим — с полупроводниками. Именно поэтому машина со всеми своими рефлексами, реакциями, способностью к обучению и приспособляемостью аналогична примитивному животному.

— Я поступил иначе: изменил структуру кристаллической решетки материала. Результат получился тот же… Вы только посмотрите: наиидеальнейше разработанная программа не могла бы дать такого эффекта!

Действительно, то, что происходило на пляже, удивительно напоминало борьбу зверей, объятых той решимостью, которая бывает вызвана лишь смертельным страхом. Насекомое, которое уже потеряло одну пару своих клешней и две лапы, размахивало обрубками, словно ощущало боль и ужас. Однако оно неустанно продолжало наскакивать на своего врага, атакуя то его голову, то хвост, который вертелся вокруг и, несмотря на потерю одной из гусениц, не уступал в подвижности противнику. Вдруг насекомое замерло на новение, и в воздухе, наполненном до той минуты скрипом и лязгом металла, послышались следующие один за другим взрывы.

Поднятый кверху хвост ящера переломился посредине и с треском упал на землю. Насекомое прыгнуло, и ящер оказался под ним. Три лапы опустились на корпус ящера как раз возле основания хвоста. Две лапы с длинными сверлами на концах прошли сквозь панцирь и пригвоздили ящера к земле, а третья, оказавшаяся молотом, стала методически бить по панцирю.

— Ну что же, Мартин, ему уже недолго осталось жить, — проговорил Фретти.

— Борьба еще не закончена.

Снова погрохотала серия взрывов, и ящер лишился оставшейся части хвоста. Однако это уже не имело для него значения. Захватив корпус насекомого всеми четырьмя лапами, ящер приблизил к нему свой клюв, на конце которого внезапно вспыхнула ослепительная электрическая дуга. Было видно, как фосфорисцирующий клюв сначала образовал в панцире насекомого проплавленную щель, а потом превратил ее в замкнутый четырехугольник…

Фретти, побледнев, прикрыл рукой глаза. Открыть их его заставил резкий треск. Это одна за другой отвались четыре лапы насекомого. Не выдержав больше собственной тяжести, оно рухнуло на землю.

На песок стали падать куски расплавленного металла. Ящер резал насекомое на части, будто хотел полностью увериться, что противник уже не встанет. Потом он поднял голову и огляделся. Когда фигуры людей попали в поле зрения его единственной оставшейся невредимой камеры, ящер поднялся на лапах и стал медленно взбираться на пригорок, приближаясь к палатке. Фретти вскочил и с криком ужаса кинулся в глубь острова. Мартин продолжал сидеть с бутылкой в руке, хохоча во все горло. Отбежав метров на сто, Фретти спрятался за ствол пальмы и, тяжело дыша, стал наблюдать за чудовищем. Не обращая внимания на беглеца, оно продолжало двигаться к своей уже недалекой цели — человеку, спокойно сидящему в шезлонге.

Мартин по-прежнему держал в руке стакан, но уже больше не смеялся. Почему эта бестия не поворачивает? Отчего не гонится за Фретти? Почему его, Мартина, вид не вызывает рефлекса послушания и покорности?

— Бегите, Мартин! — Фретти высунулся из-за своей пальмы. — Бегите, он вас не узнает, он нападает на всех!

Мартин вскочил, перевернул шезлонг и помчался что было сил. Ящер-муравьед, переваливаясь с боку на бок, пополз за ним. Когда Мартин добежал до пальмы, Фретти уже карабкался по его стволу.

— Слезайте, Фретти, это не имеет смысла.

— Он сюда не дотянется!

— Если он свалит пальму, вы уже от него не убежите! Быстрее на скалу, может быть, он не сможет туда взобраться!

Фретти соскочил вниз, и они побежали к небольшой скале, круто обрывающейся в море. Еще бы немного, и ящер настиг бы их. Лежа на краю скалы, люди с высоты двух десятков метров наблюдали за чудовищем, которое ворочалось у подножия.

— Пока мы в безопасности, — прошептал обессиленный Фретти.

— Пока да, а что будет дальше?

— Не хотите ли вы пожертвовать мною ради спасения собственной жизни?

— Мы оба в одинаковом положении, — заметил Мартин.

— Да, он явно охотится за нами обоими. Пожмем друг другу руки. Он нас помирил… — раздраженно пробормотал Фретти.

— Но что нам делать теперь?

— Ничего. Мы здесь в безопасности.

— Что из того?. Сколько времени мы будем торчать на скале? Пока не сдохнем с голоду?

— Утром придет «Святая Жанна»… Хотя… Вот проклятие, ведь это нам ничего не даст! — сообразил Мартин. — Эта бестия ни нам не позволит убежать, ни им высадиться.

— Капитан отчалит в тот же момент, как увидит, что происходит. Даже если мы потом и обезвредим прохвоста, то все равно останемся тут заживо погребенными.

— Значит, мы должны ликвидировать его сейчас же, до наступления темноты. Ночью он видит лучше нас и будет иметь больше преимуществ.

— Что же делать?

— Единственная возможность — вывести из строя блок питания.

Они вполголоса обсудили детали предстоящей операции. Прошло еще несколько минут. Медлить было нельзя. Фретти сделал шагов двадцать в сторону, стараясь не глядеть на ящера. Потом, решившись, стал съезжать по склону вниз. Чудовище, заскрежетав гусеницей, двинулось за человеком, отсекая ему путь к возвращению. Фретти побежал в сторону пляжа. Оторвавшись от своего преследователя метров на двести, он остановился, чтобы отдышаться и сориентироваться. Но страх сковал его. Он не мог ни бежать дальше, ни собраться с мыслями. «Неужели Мартин решил пожертвовать мною? Этот мерзавец на все способен! Но какой смысл? Он себя так не спасет. Спускается! Спускается со скалы!..»

Через минуту Фретти почувствовал огромное облегчение: он увидел, что Мартин подкрадывается к ящеру. Снова отбежав на безопасное расстояние, Фретти остановился и посмотрел назад. Мартин догнал ящера и по неподвижной гусенице взобрался ему на спину.

Ящер заметил другого человека и норовил повернуться, чтобы его схватить. Но тщетно: Мартин сидел на ящере, как на коне, и, опираясь руками, постепенно подтягивался к отверстию на месте крепления хвоста.

Механическое чудовище, помогая себе всеми четырьмя лапами, безуспешно крутилось на одном месте. Человек исчез внутри корпуса. Фретти посмотрел на часы. «Если через пять минут меня не будет, — сказал ему Мартин, — спасайся как можешь».

Страх у Фретти прошел — ящер больше не обращал на него внимания: ведь другой человек, находящийся гораздо ближе, исчез из его поля зрения. Чудовище крутилось и изгибалось, как щенок, занятый только своим хвостом. Уже прошли три минуты… Четыре… Заканчивается пятая… Что он там делает?

Ящер-муравьед по-прежнему старался свернуться в кольцо.

Фретти схватил металлический стержень — какую-то часть от ноги насекомого — и стал осторожно приближаться к ящеру. Тот, помогая себе лапами, вертелся, не реагируя на человека.

«Вообще-то я мог бы спокойно дождаться «Святой Жанны», не подвергая себя лишней опасности. Был бы хоть он моим лучшим приятелем… Тем более что ему уже и не поможешь…» — думал Фретти, но все же продолжал взбираться, как и Мартин, по неподвижной гусенице на спину ящера. Затем, сжимая стержень в руке, он заглянул в отверстие и с трудом протиснулся в него. Здесь было темно и нестерпимо жарко. Обливаясь потом, Фретти наконец добрался до камеры, где в слабом проникающем сверху свете можно было разобрать очертания металлических шкафов. «Это, должно быть, энергетический центр», — решил Фретти. Споткнувшись о что-то мягкое, он скорее догадался, чем разглядел, что это тело Мартина. Стараясь его поднять, Фретти отбросил в сторону металлический стержень. И вдруг его ослепила вспышка нестерпимо яркого света. Раздалось оглушительное шипение. Фретти на минуту окаменел от страха. В голове проносилось: «Короткое замыкание! Почему он не изолировал провод? Спекусь тут живьем!..»

В панике, спотыкаясь, Фретти бросился к выходу. Перед ним мчалась его угловатая, деформированная причудливыми конструкциями корпуса тень. Шипение не прекращалось. Фретти оглянулся, силясь хоть что-то разглядеть в этом ослепительно голубом свете. Там лежал Мартин. Фретти сделал неуверенный шаг назад, а потом, внезапно решившись, быстро подбежал к сопернику, схватил его под мышки и потащил по узкому проходу.

Казалось, он никогда не выберется из этого жгучего чрева. Сердце рвалось из груди. Думать он уже не мог. Только знал, что нужно тащить это тело к выходу. А за спиной — все то же угрожающее шипение и резкий свет дуги. Как бесконечно долго это тянется!

Потом, уже свалившись с Мартином на землю, Фретти сообразил, что все произошло за считанные доли минуты, самое большее — за несколько минут.

Чудовище больше не двигалось, в его развороченном нутре продолжало что-то вспыхивать. Инстинктивно Фретти старался подальше оттащить безжизненное тело Мартина.

Как всегда в этих широтах, внезапно, без сумерек, опустилась ночь. И только тогда опустошенный, изнемогающий от усталости Фретти остановился. Ни с того ни с сего подумалось: «Каким черным стал океан!» И тут внезапно яркая вспышка осветила все вокруг. Профохотал взрыв. Стало совершенно черно. И очень тихо.

Через некоторое время взошла луна. Она осветила темное море, серебристые гребни накатывающихся на пляж воля, растерзанные остовы механических чудовищ и фигуры двух обессиленных, но победивших людей.