"Мишель в «Хижине шерифа»" - читать интересную книгу автора (Байяр Жорж)ПРОСТЫЕ ДОГАДКИ– Я знаю, кто живет на Египетской улице в доме десять. Мадам Кукурд вспомнила, чей это адрес. Я ведь говорила вам, что Гратто раньше работал у нас? Так вот, это его дом! Сейчас он служит шофером в строительной фирме у некоего Саваля, – Гратто?! Потрясающе! Она уверена? – Да. На память мадам Кукурд можно положиться. Иногда она помогает деду вести бухгалтерию. Так вот, она показала квитанцию об оплате Именно этот адрес. Артур, не понимая, о ком идет речь, вопросительно повернулся к Мишелю. – Да, ты ведь не в курсе… Мадам Кукурд – это дама, которая служит у господина Сегоналя уже больше тридцати лет. Машина приблизилась к хутору и въехала в ворота, которые украшал бычий череп с внушительных размеров рогами. От солнца и дождя кости совсем побелели. На пороге возникла дама в черном платье и голубом холщовом фартуке поверх него. Седые волосы, забранные в высокий пучок, придавали ее лицу сходство с пышной булочкой. От нее веяло радушием, несмотря на напускную угрюмость, которую рассеивала улыбка. Галлин остановила машину у дверей, и все вышли. Девушка представила своих спутников. – Этих молодых людей я уже видела… кроме господина… как вы сказали? – Митуре, мадам, Артур Митуре, – ответил тот. – Моего покойного мужа тоже звали Артуром… Артуром Кукурдом. Ужасно нелепо казалось, когда я была молоденькой… а потом ничего, привыкла. Заходите, пожалуйста! – Добро пожаловать! – произнесла Галлин с нарочитой торжественностью. Молодые люди прошли в просторную светлую комнату, служившую гостиной. В центре ее стоял длинный полированный стол орехового дерева с двумя простыми лавками по бокам. На ослепительные, выбеленные известью стены падали блики от красных деревенских штор. На подставке, украшенной лошадиной головой, тускло поблескивая, возлежало седло скотовладельца, старенькое, но без единого пятнышка. – На седло смотрите? – спросила мадам Кукурд. – Правильно делаете! Если бы в Санте кто-нибудь кривел на один глаз каждый раз, когда в этом седле господин Фредерик срывал помпон с быка, то давным-давно все бы ослепли! – По-вашему, такое седло стоит как приличная лошадь? – полюбопытствовала Галлин. – Разумеется, это же прекрасная ручная работа. Комната, вплоть до последней мелочи, хранила отпечаток старины, местного стиля. На хуторе было электричество, однако лампочка притаилась под большим абажуром со стеклянным колпаком, имитирующим старинную керосиновую люстру. Исполнив долг гостеприимства, мадам Кукурд перевела разговор на темы дня. Она посетовала на распущенность нынешних нравов, заверила, что прежде подобного не наблюдалось. Вот в ее времена… Молодые люди, несколько растерявшись, не могли даже рта раскрыть, пока, спохватившись насчет ужина, мадам Кукурд не исчезла на кухне. – Правда, симпатичная? – спросила Галлин. Молодые люди единодушно ее поддержали. – Бедный дед, – продолжала девушка, – я как подумаю, что он отправился на другой конец света в тряском фургоне за племенными бычками… которые, уже понятно, не будут участвовать в состязаниях!… И ведь он до самого возвращения ни о чем даже не заподозрит. Я-то его знаю, он даже газеты не купит по дороге. Все мысли только о бычках! – Девушка вздохнула. – Понимаете, между настоящим скотовладельцем и его животными существует какая-то странная связь. Дед чувствует, когда скотина страдает или болеет, хотя даже ветеринар, не находя обычных симптомов, не решается поставить диагноз. Дед говорит, что сам наполовину превратился в быка. И я отчасти этому верю. Мишель наслаждался очарованием дома, царящим в нем покоем. Тишину нарушали лишь тихое мурлыканье мадам Кукурд, что-то напевающей себе под нос, да негромкое постукиванье кастрюлек. В нише на этажерке мальчик приметил толстенные фолианты в прошитых грубыми нитками переплетах из бараньей кожи. Галлин перехватила его взгляд. – Ага! Вижу, вы отыскали самое ценное в этом доме, наше главное сокровище. Это первопечатные книги, инкунабулы[3]. Я постоянно хнычу, чтобы дед нашел место получше, но он страшно упрямый. Здесь, я почти уверена, в последние сто или даже двести лет ничего не менялось – кроме электричества, естественно, и занавесок, которые надо обновлять. Хотите взглянуть на книги? – С удовольствием. Девушка положила на стол увесистый том. – Только, пожалуйста, поосторожнее, переплет ссохся. Молодые люди с почтением созерцали памятник времен первопечатания. Им удалось расшифровать римские цифры – год издания. – 1499! Наверное, она очень редкая, – сказал Мишель. – Да! Другие не такие древние. Ой, вспомнила, ведь у нас есть книга о Сент-Мари-де-ла-Мере. Она, правда, на латыни, а мои скудные знания в этой области почти все выветрились. – В ней есть иллюстрации? – Ну да, гравюры. Я вообще-то нечасто смотрю эти книги. Сначала была слишком мала, а потом… при всем своем добродушии дед не слишком приветствует, когда к ним прикасаются. – Оно и понятно, они такие ломкие. – А про наши края я вам все-таки покажу. Говорят, ее написал монах. Первый фолиант вернулся на место. На стол лег второй. Мишелю удалось перевести несколько строк, но не более того. Гравюры вызвали у ребят большой интерес. На них были изображены планы, разрезы и чертежи церкви-крепости в пору ее строительства. – Хорошо бы здесь оказались планы подземелья! – воскликнул Мишель. – Весьма актуальная вещь! – По-моему, какой-то один был. – О чем беседуете? – поинтересовалась мадам Кукурд, – входя в комнату. Получив ответ, экономка подтвердила: да, такой план существует. Однако, когда они перелистали весь том, ребятам волей-неволей пришлось признать, что рисунка нет. Новое, более тщательное изучение выявило корешок вырванной страницы… – Какое варварство! – простонала девушка. – Кто посмел?! Мишель сразу же подумал о Жане, который был здесь частым гостем. Но быстро отверг эту мысль. Кто дал ему право подозревать цыгана в настолько отвратительном поступке? – Так кто посмел это сделать? – повторила Галлин. – По-моему, план мог интересовать похитителя статуэтки, – заметил Мишель, – поскольку в часовню он проник через подземелье. – Но о нем почти никто не знал! Дед никому не позволял трогать книги! – А что, если это было сделано тайком? – Тайком? Когда никто не видел? Но кто? Надеюсь, вы не думаете, что наши работники, Рейне и Марсель, нарушили запрет хозяина Фредерика? Они слишком любят его! – А кто-нибудь еще… мог взять книгу? – спросил Мишель. – Кого вы имеете в виду? – Девушка застыла с открытым ртом. Видимо, она тоже вспомнила про цыган. Галлин замотала головой, словно отгоняя назойливую муху. – По вашему мнению, Жан и Нур способны… Нет, это исключено. – А что, если план украден давно? – предположил Артур. – Давно? – как эхо отозвалась девушка. – Вы хотите сказать… до появления у нас Жана…… или еще до Рейне с Марселем? – Ну да! Девушка раздумывала, покусывая губы/ – Если я не ошибаюсь, – продолжал Артур, – здесь работал некий Гратто? – Совершенно верно! – воскликнула Галлин. – Вы считаете, это он? Но ведь прошло целых два года. Хотя поначалу дед ему доверял… Иногда даже оставлял одного на хуторе во время своих отлучек. – Выяснить, когда была вырвана страница, невозможно, мадемуазель Галлин, – сказал Мишель, – но я начинаю склоняться к мысли, что Артур затронул весьма щекотливый вопрос! Гратто одним из первых стал распускать мерзкие слухи. Он живет в доме, откуда, по всей вероятности, были сделаны уличающие цыган снимки… Так что все одно к одному! – Но это только домыслы! – возразила Галлин. – И потом, Гратто не блещет умом!… – А если он действовал не один, а по наущению какого-нибудь Колье или Жирба? Изучив план подземелья, он мог участвовать в похищении охотницы! – Минуточку, старина, – вмешался Даниель. – Заметь, что люди говорят про один-единственный подземный ход, тот, который ведет в цыганский лагерь. Если бы были другие, мы бы об этом знали! – Не обязательно! Не думаю, что полиция всем доложила о своих находках, – возразил Артур. – А люди чего только не наворотят… – Может, ты и прав, – уступил Мишель. – Однако не мешает проверить, что поделывал господин Гратто сегодня ночью. Карум говорил, собаки лаяли. По-твоему, они лаяли на Жана и Нура? Их-то они, слава Богу, знают! Следовательно, кто-то тайком пробирался к подземному ходу. – А Жан… и Нур? – пробормотала Галлин. – Раз мы начали строить догадки, тогда почему бы не допустить, что Жан и Нур заметили человека, на которого лаяли собаки? Они преследовали его по подземному ходу… и попали в руки его сообщников! – Звучит более или менее правдоподобно, – заметил Артур. – Но что-то мне плохо в это верится! – А почему, скажи на милость? – Предположим, все так и было, но тогда как, по-твоему, воры выбрались на поверхность, не переполошив собак? А если они отсиживались в подземелье, почему их не нашла полиция? – А потому, что существует еще один выход, черт побери! Это единственное объяснение! – Который никто не обнаружил? – спросил Даниель. – Хотя… преступнику недолго было его заделать. – Зачем? Ты же не знаешь, когда пропала охотница! Сторож спустился в часовню сегодня, а когда он там был в последний раз? В комнату вошла мадам Кукурд. – Освобождайте стол, друзья. Все готово. – Что у нас сегодня на ужин? – спросила Галлин. – Все очень скромно, красавица моя! Салат из помидоров, сардины… фаршированные баклажаны» козий сыр и инжир. Конечно, мадам Кукурд было невдомек, почему Артур с Мишелем со всего маху заехали Даниелю по спине, а тот безропотно снес удар. Да и откуда ей было знать, что тот думает про салат из помидоров и сардины… – Ну и озорники! – умилилась она. – Естественно, самый возраст! Ужин подошел к концу. Молодые люди отказались от предложения Галлин отвезти их домой. – Ничего, небольшая прогулка нам не повредит, – заверил ее Мишель. Теперь они шли по дороге. Никому не хотелось говорить. В мягком свете луны камарганская долина до самого горизонта дышала миром и покоем… Ребята вслушивались в тихий шелест стебельков риса, еще зеленых, только выпустивших колоски. Белая цапля, стоявшая в пруду, даже не шевельнулась, когда они проходили мимо. Вдали, в лучах невидимых прожекторов, высилась золотая громада церкви-крепости. Горящие окошки домов мерцали совсем как лампы святых паломников, которые собрались у церкви, словно мотыльки возле огня. Ни шороха. «При свете звезд, во мраке молчаливом» проволочная ограда растворялась в темноте, и пейзаж был наполнен истинной поэзией. В зеркале пруда то там то сям возникал клочок прозрачного неба и одинокая звезда – впечатление было такое, будто в занавесе проделана дыра, через которую просвечивает другое, сбежавшее небо… Вдруг Мишель остановился. |
||
|