"Журнал Наш Современник 2007 #1" - читать интересную книгу автора (Современник Журнал Наш)

Галина ОРЕХАНОВА ОЙ, НЕ ВРЕМЯ НЫНЧЕ СПАТЬ, ПРАВОСЛАВНЫЕ…

Татьяна Петрова появилась в России в тяжелейшие времена не случайно.

Владимир Крупин

Она родилась на Урале, в шахтерском поселке Буланаш. Папу, Юрия Васильевича, и маму, Галину Павловну, родители привезли на Урал в раннем детстве, когда их семьи с русского Севера, с берегов реки Сысолы, переехали в поисках заработка в шахтерский край. Обосновались неподалеку от Нижнего Тагила в уральских деревнях. Здесь, на деревенских праздниках, где собиралась вся округа, и познакомились будущие родители Тани, потянулись друг к другу, а уж обнаружив свое северное родство, привязались один к другому накрепко. Поженились перед самым уходом Юрия Васильевича в армию. Галина Павловна работала киномехаником, колеся с кинопередвижкой по деревням и весям, но как только муж вернулся со службы и потребовал перемен, молодая семья перебралась в Буланаш.

Высокий блондин, статный, красивый, Юрий Васильевич удивительно хорошо пел мягким задушевным басом. Легкой жизни не искал, пошел работать шахтером. Появилась первая дочь Таня (ее сестра Оля родилась намного позже), семью разместили в каменном двухэтажном доме, какие строили после войны по всей России пленные немцы. Жили в достатке; едва Таня пошла в первый класс, тут же определили ее и в музыкальную школу, купили пианино, и она целыми днями напролет не отходила от него. Пела высоким тоненьким голоском самозабвенно, но этого никто не слышал, потому что родители пропадали на работе, она подолгу оставалась одна. На лето Таню обязательно отправляли в деревню под названием Лягушино к бабушке, Анне Николаевне Хлебниковой. Бабушка жила в Лягушине до конца своей жизни, и Таня вплоть до восьмого класса ежегодно проводила все каникулы с ней.

— Бабушка часто пела мне “Там, за реченькой”, — вспоминает Татьяна. — Я любила эту песню особенно, только пела ее бабушка почему-то всегда до середины. “Вот подрастешь и узнаешь тогда, что дальше”, — отвечала она на мой вопрос… Но я так и не узнала, чем кончается песня, — умерла бабушка. Пою теперь “о любимом, кудрявеньком, неженатеньком, баском”, как запомнила. Это мое светлое и очень дорогое воспоминание о детстве.

Нина Константиновна Мешко, народная артистка СССР, знаменитый руководитель Северного народного хора, любимый педагог и наставница певицы, задумываясь о явлении современной певческой культуры по имени Татьяна Петрова, говорит так: “Она поступила в Институт Гнесиных и была принята на Отделение сольного народного пения по рекомендации замечательного музыканта, академика Е. К. Гедевановой. Как певица она родилась на народной почве, впитав в себя соки из деревенских корней народной исполнительской культуры. Она пела в Уральском народном хоре, где с большим вниманием относились к самородкам, пестовали их. Это очень важно. После кончины Елены Константиновны она попросилась ко мне. Я с радостью взяла ее. Человек огромного женского обаяния, с изумительным тембром красивого природного голоса, одарена драматическим талантом. Это певица большой души, которая в своей артистической деятельности стремится во что бы то ни стало “захватить” сердце зрителя, заставить его трепетать и отзываться.

Сама Татьяна Петрова, мысленно возвращаясь к началу, обязательно подчеркнет самостоятельность принятого главного решения своей жизни: “Я приехала в Москву, не спросясь родителей. Проявила, так сказать, собственную волю. Я знала, что есть в Москве училище имени Ипполитова-Иванова, где учат сольному пению, что в нем училась Людмила Зыкина. Это теперь я понимаю, что выбор сделала правильный, ведь Михаил Михайлович Ипполитов-Иванов сам начинал певческую карьеру в капелле Исаакиевского собора и хорошо знал традиции русского пения. Училище основала и возглавила прекрасный музыкант и педагог Елена Константиновна Гедеванова, его воспитанница и последовательница. А тогда, в семнадцать лет, я только хорошо усвоила от своих товарищей по Уральскому народному хору, что в Москве прямо с вокзала надо ехать на метро до “Пролетарской”, и направилась туда. Приемную комиссию возглавляла Гедеванова. Уральский выговор, моя наивность и непосредственность, самобытность репертуара — я пела бабушкины песни — все это очень хорошо повлияло на приемную комиссию, и Елена Константиновна, выйдя после окончания прослушиваний в коридор, подошла ко мне: “Ну, курносая, я тебя беру!”. Она мне сразу очень понравилась, и я без тени неловкости выпалила: “И экзамены сдавать не надо?!”.

“Как не надо?!!” — воскликнула она и весело рассмеялась.

Так я стала студенткой Московского государственного училища имени М. М. Ипполитова-Иванова”.

Наступил 1979 год. Ленинград. Как бывает это порой в судьбе артистов, Татьяна Петрова “наутро проснулась знаменитой”. О ней заговорили на радио и телевидении, много и хорошо писали газеты и журналы. Это случилось, когда она стала лауреатом Второго всероссийского конкурса исполнителей народной песни. Еще студенткой она вместе с мужем работала в ансамбле Дмитрия Покровского. С ним связаны яркие успешные выступления, многие из которых хранит ее первая в жизни пластинка. Как говорит сама Татьяна Петрова: “С ансамблем Дмитрия Покровского я прошла замечательные “университеты”. Это было удивительное время, такой культуры пения, такого погружения в живые пласты народной музыкальной жизни я еще не знала. Казалось, мы побывали всюду и отовсюду привозили редчайшие народные распевы и удивительные, красивейшие песни. Тогда я приобрела опыт неоценимый. Однако Покровский требовал, чтобы мы точно воспроизводили на сцене все, что слышали “в народе”. Я с этим не соглашалась: бывает всякое, и далеко не подходящее под разряд “искусство”. Елена Константиновна Гедеванова, узнав причину моих переживаний, сказала просто: “Уходи!”. Кстати, когда на юбилее 25-летия моей творческой деятельности в концертном зале “Россия” я исполнила с остатками ансамбля Покровского удалую песню-пляску (самого Дмитрия Покровского уже не было в живых), Вадим Валерьянович Кожинов — светлая им память — изумился: “Ну надо же! Ты и с разбойниками разбойничьи песни петь можешь?!”.

Участие в ансамбле Покровского обогатило меня, я узнала необъятную и сложную Россию”.

А нам думается о другом. Поступая учиться, она пела не популярные, а бабушкины песни. Именно поэтому она стала носителем необъятного репертуара. Таких песен, какие поет Татьяна Петрова, сегодня не услышишь ни от кого из исполнительниц-народниц.

…“Татьянин день”. Уже стало традицией, что в православный праздник, особенно чтимый и любимый на Руси день великомученицы Татианы, она всегда дает большие и обязательно благотворительные концерты. К ним певица готовится особенно тщательно, придирчиво отбирая только те песни, которые именно сегодня затронут самые чуткие струны народного сердца. Концерты эти, как правило, проходят в самых больших и престижных московских залах. Вот и в сезон 2005-2006 года такой концерт состоялся в Концертном зале имени П. И. Чайковского, и она пела в сопровождении Национального академического оркестра народных инструментов России им. Н. Осипова под руководством его главного дирижера, народного артиста России профессора Владимира Понькина. Исполнение каждой песни стало художественным событием.

Обратимся к программке этого концерта.

Открывают ее “Православные”. К этой песне мы еще вернемся, слишком многое в современной истории России связано с ней.

А дальше увидим: “Уж ты сад, ты мой сад”, “Позарастали стежки-дорожки”, “Горит луна”, “То не ветер ветку клонит”, “Выйду ль я на реченьку”. Обратим внимание на то, что возле каждой из этих песен в программе стоит короткое обозначение: “Обр. Г. Шендерёва”. Вряд ли кто-то еще из исполнительниц народных песен на современной эстраде обращается к этому по-своему очень интересному композитору. Татьяна Петрова: “Я не могу не рассказать о замечательном композиторе Георгии Шендерёве. Он обратил на меня внимание, когда я пела на Втором всероссийском конкурсе исполнителей народной песни в Ленинграде. Мне присудили тогда 2-е место, 1-е не присуждалось, 3-е получила Надежда Бабкина и ансамбль “Жалейка” — сейчас их поглотила современная эстрада. Геннадию Шендерёву понравилось мое выступление, он стал писать для меня песни. Это был музыкант поистине Божьего дара, высоко образованный, с большим вкусом и высоким талантом. Мы с ним задумали интересную программу, в которой русские песни и романсы должны были дополнять друг друга, естественно переливаться из одного произведения в другое, чтобы составить единый музыкальный рассказ о мыслях и переживаниях русского человека. Получился проникновенный разговор, наполненный высокими и сильными чувствами. Рассказ о любви, о женской судьбе… Я в то время работала в “Москонцерте”и хорошо помню, с каким трудом, под властью какой жестокой цензуры составлялись программы исполнителей, которые задыхались в рамках жестко утвержденных названий. А душа хотела воли, просила чего-то широкого, раздольного. И мы решили спеть такую песню: “За горою у колодца, где студёная вода…”, в конце которой были слова: “…Если честно делать дело, если труд свой полюбить!”. Я пела это с упоением, с размахом на всю страну! Думаю, что в то время это была самая моя патриотичная песня.

Горе навалилось неожиданно, страшно. Георгий Шендерёв умер совсем молодым, умер трагически, и его место в моей жизни так никто и не занял. Я очень долго скорбела. Сейчас, когда прошло уже более 25 лет после его кончины, я часто слушаю пластинку, выхода которой он так страстно желал и которую я все-таки сквозь слезы записала той осенью.

В то время к моему творчеству с большим вниманием относился Владимир Алексеевич Солоухин. Он написал текст, представляющий пластинку публике, но редакторша фирмы “Мелодия” не позволила поставить рядом с его подписью — “писатель”. Владимир Алексеевич покорно и скромно написал: “В. Солоухин”.

Прочтем же этот текст: “Чистота, искренность, задушевность, подлинность нередко уходят из современного искусства. Русскую народную песню широко пропагандируют и популяризируют, но, к сожалению, ее круг сузился до нескольких десятков вместо сотен и тысяч. Рядом с нами нераскрытое богатство народной музыки, искусства, красоты.

Татьяна Петрова, молодая певица с очаровательным теплым голосом, вводит нас в необъятный мир русской песни, открывает нам ее великолепные неизвестные или забытые образы. Она поет в сопровождении Государственного академического русского народного оркестра им. Н. Осипова под руководством Николая Калинина. Народные песни звучат в обработке самобытного композитора Георгия Шендерёва, безвременно ушедшего, который по-новому услышал и передал известные русские мелодии. Будем благодарны молодой певице, прошедшей школу Государственного Уральского народного хора, Училища им. М. Ипполитова-Иванова и Института им. Гнесиных, ставшей лауреатом Всероссийского конкурса исполнителей народной песни, и пожелаем ей большого творчества и преданности избранному пути. Пусть голос ее будет таким же светлым и чистым, как сама русская песня, и подарит людям радость общения с сокровищами народного творчества”.

Эта пластинка вышла в 1986 году. Уже полным ходом шла “перестройка”, уши и умы людей заливали потоки лживой патоки о грядущем “рае”, где будет “больше социализма” и “демократии”. И даже мудрому, прозорливому Владимиру Алексеевичу не мог и во сне пригрезиться, что очень скоро та атмосфера, где “русскую народную песню широко пропагандируют и популяризируют”, сменится другой, где воцарится оголтелая пропаганда тяжёлого рока и всякой непотребщины, а русская народная песня с ее светлой чистотой и искренностью станет изгнанницей. Полюбившаяся же ему “молодая певица с очаровательным теплым голосом” будет цинично изгнана из эфира радио и ТВ только за то, что осталась верной его завету — “быть преданной избранному пути”.

А сама Татьяна? Чем была занята ее неуемная творческая натура?

1986 год принес ей настоящую радость: она стала лауреатом премии Ленинского комсомола, которую ей присудили “за высокое исполнительское мастерство и пропаганду русской народной песни среди молодежи”. Было огромное количество гастрольных поездок, таких как к строителям БАМа по всей его трассе, в Америку, на молодежные форумы в Азии и Африке. Именно её с песней “Кукушечка”, записанной в Кировской области, которую она исполняет на вятском диалекте с характерными приемами и звуковыми украшениями, пригласили в телемост “Москва — Токио”. Судя по бурной реакции японцев, песня явно пришлась им по душе. И в самое трудное время в начале 90-х годов, когда приходилось зачастую голодать из-за отсутствия какой бы то ни было работы, именно Япония не раз выручала ее, приглашая в поездки по стране с концертами так полюбившейся им русской песни. Потом, вернувшись на родину, в водовороте наступившей смуты, Татьяна много и бескорыстно пела на протяжении всех 90-х годов на демонстрациях и собраниях, в предвыборных поездках с коммунистами, на митингах и собраниях писателей, на народных праздниках по всей России. В Башкортостане ей присвоили звание народной артистки Башкортостана. А в том, еще советском 1986 году в Москве, в одном из концертов лауреатов премии Ленинского комсомола, она встретилась с Николаем Бурляевым.

— Это было самое трудное в моей жизни время, — рассказывает артист. — Мой авторский фильм “Лермонтов” попал в жесточайшую опалу со стороны моих коллег, меня практически “утрамбовывала” пресса, чтобы я уже не мог подняться из-под катка. Именно в те дни я попал на один из концертов лауреатов (вообще же меня в те времена приглашать куда-либо избегали) и в кулисах увидел Татьяну Петрову. Она подошла и как-то очень добро, по-сестрински обратилась ко мне. Не знаю, видела ли она уже фильм, но она по-дружески ободрила меня. И я понял, что это не просто певица делает мне комплимент. Я увидел в ней соратника. Вскоре я получил право поставить фильм по роману В. И. Белова “Всё впереди”. С самого начала я знал, что есть два актера, участие которых в этой картине для меня безусловно: Владимир Гостюхин, который должен был играть роль Иванова, и Татьяна Петрова. Меня не смущало, что она не драматическая актриса. Это роль знаковая, это роль — символ: образ русской женщины, к которой тянутся руки, и часто это грязные руки. Она была для меня символом чистой русской красоты. Но я все же устроил пробы, были приглашены очень известные актрисы, но ни одна не могла дать того, что я больше всего ценил в этой роли: в них отсутствовало то целостное начало гармоничного женского образа, которое я больше всего ценил и видел в Татьяне Петровой. И она достойно сыграла эту роль.

В 1986 году она дала интервью молодежному журналу, где говорила: “Вниманию к слову в русской песне меня учили с первых шагов. Мои педагоги не уставали напоминать мне о постижении глубинного смысла слова. “Вслушивайся, вживайся в слово — там огромный мир образов, и чем осмысленнее ты будешь петь, тем больше красок найдешь в вокале, — говорили они. — Постижение смысла слова входит в понятие “культура исполнения”.

К этому времени относятся первые встречи, а потом все более укрепляющаяся дружба Татьяны Петровой с Валерием Николаевичем Ганичевым, который сразу понял, что эта красивая народная певица обладает незаурядным умом, волей, характером, что это натура пытливая и жаждущая знаний, умеющая вникать в сложнейшие коллизии. Он ввел ее в круг писателей, глубоко задумывавшихся о “русском и русских в России”. И она потянулась к этим людям всей душой, поняла: “Это мое”. В 1986 году впервые в Мурманске прошел Праздник славянской письменности и культуры, зародившийся по инициативе писателей. Славная, благородная инициатива была горячо поддержана Союзом писателей России, во главе организационного комитета встали Валентин Распутин и Владимир Крупин. И в следующем году Праздник славянской письменности и культуры принимала Вологда. Сколько народных певческих коллективов, сколько фольклорных ансамблей собралось в день рождения Кирилла и Мефодия в этом старинном русском городе! Сколько удивительных концертов народной песни прозвучало в те дни, сколько русских хороводов на бескрайних зеленых лужайках увидели люди! Светлая надежда в те дни согревала сердца. Татьяна Петрова была неутомима. Говорят, что именно тогда она раскрылась по-настоящему, и первым увидел и понял её поистине драгоценную сущность как русского самородка — “держателя” недюжинного внутреннего богатства именно Василий Иванович Белов с его народным чутьем и прозорливостью.

В те годы, накануне жестоких 90-х, еще порой казалось, что радужные надежды на возрождение русской культуры в её полном объеме и красоте — не миф и не красивая сказка. Это было время вдохновенной подготовки к празднованию тысячелетия Крещения Руси.

— Для меня, — вспоминает Татьяна, — это были особенно важные годы еще и потому, что я подружилась с “Нашим современником”. С композитором Юрием Клепаловым, с которым потом долгие годы нас связывало прекрасное время плодотворного сотрудничества, я тоже познакомилась в редакции этого журнала. Он жил еще в Тюмени, и “Наш современник” пригласил его выступить в редакции с концертом. Все собрались, члены редакции и авторы журнала. Я окунулась в удивительный мир людей, которые покорили меня: мне так захотелось остаться с ними — цельными, порядочными, душевно красивыми. Они были близки мне по мироощущению. Тогда главным редактором “Нашего современника” был Сергей Васильевич Викулов, потом эстафету у него принял Станислав Юрьевич Куняев. Под его руководством редакция задумала и осуществляла “десанты” в отдаленные и ближние города России, чтобы нести людям живое писательское слово. Приглашали и меня в эти поездки. Мы были на родине Василия Федорова в Кузбассе, были в Иркутске, Красноярске. Я видела, какие горячие споры вызывали устные выпуски журнала, для меня это было откровением, я поняла, что порой люди, обладая и культурой и начитанностью, могут совершенно не понимать того, что же происходит вокруг них. И мне страстно хотелось внести свою лепту, соответствовать высокому уровню дискуссий. Я понимала, что должна петь достойно, и всей душой старалась не подвести журнал. Эта дружба во многом определила мое дальнейшее отношение и к творчеству, и к России.

Люди прозорливые всё более ясно осознавали, что где-то в “подтексте” государственной и общественной жизни вершатся дела, не соответствующие тому, что так громко и беззастенчиво, так легковесно провозглашается с высоких государственных трибун. Очередной Праздник славянской письменности и культуры, собиравший патриотические национальные силы России воедино, проходил в Смоленске. На заключительном концерте праздника, который проходил в самом престижном зале города, Татьяна Петрова вышла на сцену вместе с композитором Юрием Клепаловым. У него в руках была его кудесница-балалайка. Какими незащищенными они были на этой огромной сцене перед огромной массой людей накаленного до предела зала: предощущение наступления самых трудных времен России уже явственно чувствовалось в ходе всего праздника.

Тихие звуки отдаленного колокольного звона исходили от балалайки. Они приближались, нарастали, звучали всё громче и ясней, и вот уже мощная волна зовущего набата накрывает зал, и в это тревожное буйство тихо и властно вступает нежный и сильный женский голос:

Ой, не время нынче спать, православные,

Белый голубь пал в бою с черным коршуном.

То, что горько нам сейчас, -

Вряд ли главное,

Было горше на Руси,

Было горше нам…

По церквам запустенье и тлен,

Без царя голова, без креста душа.

Ну-ка, Матушка, встань с колен,

Надо сделать последний шаг.

Зал замер. Он был ошеломлен. Прозрение приходило с каждой строкой, с каждым новым тактом этого удивительного пения, расширяя границы понимания русской судьбы, коварства наступившего времени, русского человека в нем. По лицам многих людей катились слезы, и в едином порыве зал встал. С этого дня эта песня стала гимном возрождающейся в муках России. Куда бы ни приехала Татьяна Петрова и где бы ни исполняла эту песню, реакция людей была всегда одинаковой: певица стала символом непокоренной русской души.

Эту песню написал поэт и композитор Владимир Волков, к несчастью, уже ушедший из жизни. В исполнении Татьяны Петровой она обрела новую жизнь. С неё начался и новый этап в творчестве певицы. Да и время наступало всё более и более жестокое. Но Татьяна Петрова неизменно оставалась символом борьбы. Она умела постоять за достоинство своей Родины, умела показать её разрушителям свою нравственную позицию и стойкость, свое презрение к ним. Так, она отвергла приглашение принять участие в престижном концерте в Кремле, потому что оно исходило от Ельцина, расстрелявшего Дом Советов в октябре 1993 года. Она навлекла на себя глухую опалу. Концертов в Москве ей давали всё меньше и меньше, но она неустанно выступала в городах и весях России. Почти ежегодно летала в Кузбасс, переезжая от одного шахтерского города и поселка к другому.

Однажды ей пришлось выступать перед вдовами погибшего в Чечне отряда. Она вышла к зрителям — ее встретило глухое отчуждение, исстрадавшимся женщинам было не до песен. Но она не ушла со сцены до тех пор, пока не пробилась к их душам, пока не встретила ответного порыва на искреннее её желание разделить с людьми их боль. И её, наконец, услышали.

В 1996 году Союз писателей России проводил свой пленум в Якутии. Вместе с писателями приехала туда Татьяна Петрова. Предполагалось, что она даст серию концертов для жителей Республики Саха. Но этого не произошло, потому что программа пребывания писателей уже была выстроена и “ломать ее никто не будет”, как объяснили хозяева гостям.

“Зачем тогда было ехать в такую даль?” — невольно задавались вопросом люди, а Татьяна молчала. Она замкнулась, только немой вопрос читался в ее глазах: “Почему мне не дают петь, ведь здесь живет столько русских?!”. По завершении пленума писателей принял президент Республики Саха, тогда это был М. Е. Николаев. В Институте языка и литературы, новом, только что отстроенном здании, шла торжественная церемония, и здесь, наконец, Татьяне позволили спеть. Она вышла, спокойная, ясная, подняла высоко голову и запела: “…Не Россия вас обидела, не она исток беды”. Эта горькая, трагичная, но святая правда расковала заледеневшие сердца. Что подтолкнуло Татьяну выбрать из её огромного репертуара именно эту песню — “Птицы русские” на слова Константина Скворцова? Но выбор был предельно точным и верным. Позже на вопрос, почему она это сделала, она ответила: “Душа, наверное, подсказала. Ведь состояние духа — самое главное в человеке. Родину предавать нельзя. Я думаю, что жить надо, соответствуя тому, что было на Руси всегда. Ясность духа приходит с верой, а в нашей исконной вере самое главное — мысль о достоинстве человека. Сейчас это достоинство попрано. Мы все понимаем это, а как защитить свою душу, не знаем. Это может подсказать только духовное зрение”.

Ей выпало счастье обратить на себя внимание митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна, который пригласил её в паломническую поездку в Иерусалим. Люди духовно объединились в молитвенном стоянии о России у самых истоков православной веры. Общение с этим удивительным человеком дало душе её новые силы. И в её творчестве появились духовные песни, многие из которых созданы ею в творческом содружестве с Владимиром Волковым, автором еще одной песни, без которой в последние годы не обходится ни один её концерт:

Матушка Русь, ты любовь и отрада,

Матушка Русь, нам другую не надо,

Матушка Русь, есть на всё воля Божья,

А я не боюсь твоего бездорожья…

Она поет эти строки как клятву, как молитву, как объяснение в верности и любви. И ей вторит каждый, кто ее слушает, проникаясь светлым и высоким чувством.

В последнем диске, записанном ею — песни “Батюшка”, “Голубое с белым”, “Первый снег”, “Монастырь”, созданные Волковым на излете жизни. По большому счету это даже не песни — скорее высокие музыкальные драмы, тяготеющие к трагедии и дающие человеку радость духовного очищения.

— Татьяна Петрова одарена Господом не только удивительным голосом, но и магическим умением подсоединения к высшим духовным пластам, и она вытягивает звук именно в эту “антенну”, ведущую к Всевышнему. Она умеет пробиваться к Нему. И умеет это только она. Магии и пронзительности, которыми обладает искусство Татьяны Петровой, не дано больше никому. Посмотрите: искусство Татьяны Петровой покоряет время и пространство, ее песни поднимают залы в едином духовном порыве. И люди готовы идти за нею даже в бой.

Так думает Николай Бурляев, и он прав.

Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн назвал ее народной певицей России. Он считал, что она должна не тешить своим искусством людей, но утешать их, давать надежду и веру. Она с достоинством несет свой крест. Ей выпали трудные времена на сломе веков, мучительный переход России в третье тысячелетие. Это время оказалось временем растерянности, страха неизвестности, упадка и уныния, но именно тогда и определился ее самостоятельный, ни на кого не похожий, трудный и прекрасный путь в искусстве. Она проявила недюжинную волю, ясность и твердость в выборе своего пути, высокую веру в свой народ и свое предназначение.

Сократовский круг и русская память

Книгу известного писателя, нашего земляка Семёна Ивановича Шуртакова “Сошлись трое русских…” трудно отнести к какому-либо традиционному литературному жанру. Эта книга многогранна и многолика, несмотря на её небольшой объём (174 с.). Под одной обложкой собраны рассказы и очерки, размышления автора и зарисовки, наброски, многие из которых можно обозначить как мысли вслух.

Объединяет все составляющие книги сквозная тема — Россия. Россия, её история и настоящее, культура и традиции русского народа, особенности национального характера.

По замыслу автора споры о России героев его очерков, материалы авторских набросков и заметок должны ответить на вопросы, которые, наверное, каждый из нас не раз задавал себе: “Почему Россия — особая страна? Почему к ней настороженно, если не сказать больше, относятся другие государства? Почему мы стесняемся говорить о любви к своей родине и гордиться ею?”.

Предлагать сегодня ещё раз обратиться к теме русской истории и пути России, национального характера — своего рода мужество. Что ещё не было сказано? В прозе и стихах, на митингах и научных конференциях… Полноте. Довольно. Скучно.

Как же удалось решить эту непростую задачу С. И. Шуртакову? Ответ можно найти в самом тексте. В словах автора об античном философе Сократе написано, что прежде всего в мыслях его надо было “слышать тревогу государственно мыслящего человека…”. Таким государственно мыслящим человеком предстаёт перед нами С. И. Шуртаков.

Автор построил повествование в виде размышлений, приглашая в собеседники своих читателей. Начинается книга с известной притчи о сократовском круге познания: площадь круга — сумма знаний человека; длина окружности — мера его представлений о том, чего он не знает; огромная площадь вне круга — все тайны мира. Таким образом, чем больше человек знает, тем шире его представление о том, чего он не знает. К сократовскому кругу познания ещё не раз писатель вернётся по ходу повествования.

История своей страны, казалось бы, неплохо нам знакома со школьной скамьи, знания эти вынесены из студенческой аудитории, из многочисленных книг и кинофильмов. Но не будем торопиться.

Уже в одной из первых зарисовок, рассказывающей о споре Историка, Публициста и Автора, читатель с удивлением узнаёт много малоизвестных событий и фактов из истории России. Причём С. И. Шуртакову удаётся преподать урок истории не скучно-школьно, а живо и интересно:

“Bcпoмним, что воинственные соседи — печенеги, хазары, половцы — постоянно терзали Киевскую Русь своими набегами. И в тех войнах, которые они вели с нашими предками, у них прямо-таки за доблесть почиталось применение таких видов “оружия”, как обман, коварство, вероломство и даже клятвопреступление. И вдруг в ответ на воровские, грабительские набеги по южным степям загремело честное, открытое “Иду на вы” Святослава… Более тысячи лет тому назад сказаны эти слова, а гляди-ка — эхо и по сей день слышимо…”.

И ещё один пример, раскрывающий душу русского народа и его характер:

“Итальянский город Мессина, год 1908… Ужасное землетрясение, разрушившее прекрасный город… Оказавшиеся поблизости русские моряки проявили такое деятельное участие в спасении пострадавших, что муниципалитет Мессины принял решение… главную площадь города назвать площадью Русских моряков… А ведущим к ней улицам присвоить названия судов и фамилии их командиров… А местные газеты писали: …русские моряки проявляли, кроме всего прочего, ещё чуткость, коей у других не было… При распределении продовольствия они не ограничивались, подобно англичанам, сухою подачею строго взвешенного и точно определённого пайка, а отдавали всё, что имели, щедро и с любовью…”.

Из книги С. И. Шуртакова мы узнаём не только много малоизвестных интересных фактов. Автор знакомит нас со многими незаслуженно забытыми книгами, русскими и иностранными писателями и мыслителями (сочинение И. Забелина “История русской жизни”, очерк писателя первой волны эмиграции А. Амфитеатрова об А. С. Пушкине, путевые записки француза Леклерка, лорда Керзона, В. Шуберта и др.).

Органичной составляющей вошёл в книгу и обзор литературно-краеведческого альманаха “Сергач”, названного так по имени небольшого старинного городка Нижегородской области, одного из тех мест, которые принято называть “медвежьим углом”. Кстати, в отношении Сергача выражение это имеет самый прямой смысл, поскольку именно Сергач является родиной знаменитой медвежьей потехи, без которой на Руси невозможно себе представить ни одной ярмарки:

“Сначала учили ходить на задних лапах, а потом и всяким “потешным” номерам: как мужик дрова пилит, как девица за водой ходит. А поскольку представления проходили не на цирковой арене, а в живом кругу зрителей, для страховки — вдруг зверю что-то “не пондравится” — учитель водил его на цепи с продетым в верхнюю губу кольцом-серьгой. Учителей называли по-разному: и поводырями, и ходебщиками… Однако чаще всего называли их сергачами. В этом звании словно бы “соединялись” и кольцо-серьга, за которую водили Топтыгиных, и место, где приручение медведей имело наибольшее распространение…”.

Неторопливо перелистывая перед нами страницы провинциального альманаха, автор рассказывает о пребывании на сергачской земле А. С. Пушкина, М. Е. Салтыкова-Щедрина, С. Рахманинова; знакомит нас с творчеством местных поэтов И. Сомова, Ю. Назарова, Ф. Сухова, Ю. Адрианова, А. Плотникова; повествует о талантах этого края: просветителях, краеведах, учёных.

Неожиданно для себя наткнулась в книге С. И. Шуртакова на знакомую фамилию А. Л. Ященко и с удивлением узнала о целой династии талантливых учёных и просветителей. Автор пишет, что ему посчастливилось учиться у замечательного педагога А. Л. Ященко-старшего. Думаю, что многие поколения выпускников филфака Нижегородского педагогического института, в том числе и автор этих строк, так же могут сказать о лекциях А. Л. Ященко-младшего, всегда захватывающих, полных юмора и иронии. Вряд ли кто-то из наших сверстников знал тогда, что Александр Леонидович пишет стихи, что у него такая необычная родословная. Вот так порою переплетаются эпохи и судьбы. На примере одного альманаха, голоса из “медвежьего угла”, как называет свой очерк С. И. Шуртаков, раскрывается перед нами большая история великой России. Вспоминаются сразу строки А. С. Пушкина: “Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно; не уважать оных есть постыдное малодушие”.

Кстати, размышления о национальном поэте N 1, о недавнем 200-летнем юбилее Александра Сергеевича, помещённые в книгу, отличаются острой публицистичностью. Пожалуй, об уважении к Пушкину, его имени и наследию давно не звучало таких правдивых и горьких строк:

“Что делают нынешние акулы демократического пера? Не затрудняя себя литературным анализом пушкинских произведений, они чаще всего отсекают творческую ипостась Пушкина — этим, мол, пусть занимаются учёные, литературоведы. Их интересует житейская сторона, а в житейской прежде всего и больше всего “пятна”, вот эта самая греховность, или какие-либо подробности личной жизни, предосудительные увлечения”.

Нельзя не остановиться на рассказах, включённых в книгу: “Первый снег”, “В мартовском лесу”, “Под калиновым кустом”. Лирические рассказы о любви, о поколениях отцов и детей отличает особая грустная нежность. Без них невозможно было бы “написать” портрет русского человека. Его душа, чувства, отношение к миру и окружающим — всё это органично входит в понятие того самого менталитета, национального характера.

Память — обязательная составляющая этих понятий. Тему памяти, преемственности поколений прослеживает автор, обращаясь к своему военному прошлому, к событиям Великой Отечественной.

“Великий подвиг советского народа в последние годы всячески принижался, если не сказать затаптывался”, — с болью подчёркивает автор-фронтовик.

С. И. Шуртаков нашёл один из наиболее неформальных путей освещения военной темы: автор рассказывает о юбилейном параде к 55-летию Победы. Наверное, нет ни одного человека, который бы в этот величаво-торжественный и грустный день не смотрел бы с замиранием сердца трансляцию военного парада с Красной площади. Конечно, с особым чувством мы провожаем взглядами колонны ветеранов, двигающихся строем под звон своих орденов и медалей. На страницах книги из многоликой колонны ветеранов выделяются конкретные имена и судьбы: Николай Луцев, Иван Таран, Владимир Михайлов, Николай Горелов…

В честь своих земляков, павших на фронтах великой войны, Семён Иванович установил памятник в родном селе Кузьминка уже в наше время, вопреки реформам, перестройкам, законам рынка.

Книгу С. И. Шуртакова “Сошлись трое русских…”, наверное, можно представить как очередную попытку ответить на вечные русские вопросы “кто виноват?” и “что делать?”, попытку понять непонятное, объяснить необъяснимое.

Думается, что попытка вполне удачная. Вслед за автором мы расширили свой сократовский круг. Чувствуется, что писатель имеет право говорить о России, он прекрасно знает её историю и литературу и щедро делится своими знаниями с читателем-собеседником.

Так история России предстаёт перед нами не только как ряд имён и событий. Это и русская литература, русский язык, русские люди со своими думами и представлениями, судьбой и мечтами.