"Девять подвигов Сена Аесли. Подвиги 5-9" - читать интересную книгу автораПострадавшие и виноватые– Как «встал и пошел»?! Как «встал и пошел»?! Всклокоченный Югорус Лужж часто мигал красным, желтым и зеленым, напоминая спятивший светофор. Астрал вокруг ректора тревожно всплескивал. По стенам кабинета щелкали непроизвольные заклинания – Как встал – и пошел?! Лужжу выпала незавидная участь. Управляться со Школой волшебства и в тихие времена непросто, ну а в последний учебный год втиснулось столько катаклизмов, что хватило бы на пару тихих веков. Лужж искренне недоумевал, как Бубльгум ухитрялся справляться со всеми этими проблемами[7]. «Наверное, дело в опыте», – думал Югорус и стойко набирался опыта. Но всякой стойкости есть предел. Для Лужжа предел наступил 5 июня 2003 года. Да и кто бы такое выдержал? Всего за первую половину злосчастного четверга на голову ректора обрушились: внезапный приезд министерской комиссии; мистический перенос единого экзамена на десять дней; позорная попытка очаровать председателя комиссии Долорес Пузотелик, в результате чего выяснилось, что именно ее детей Лужж отчислил из Первертса; провал операции по переделке Трубы Мордевольта, означавший гарантированное отчисление Сена Аесли и Мергионы Пейджер; загадочная сдача экзамена Сеном и Мергионой, которые в последний момент вдруг стали магами; бесславное завершение черной миссии Долорес Пузотелик и посрамление министерских недоброжелателей. Два последних события настолько походили на хеппи-энд в лучших традициях презираемого британцами Голливуда, что Югорус решил – вот она, награда за все его мучения. Осталось устроить пир на весь мир, кого-нибудь поженить, после чего жить долго и счастливо, нажить добра и с умом его инвестировать, лучше в недвижимость. Эта радостная, светлая и прямая перспектива помрачнела, потемнела и обломалась, когда в Большую аудиторию вбежала зареванная Амели с известием об исчезновении Трубы Мордевольта. Преподаватели перевернули Первертс вверх дном, затем вбок дном, и наконец вниз дном. Но вместо пропавшего артефакта маги обнаружили, что еще и Каменный Философ встал с постамента и ушел в неизвестном направлении. Выходка школьной реликвии из школы стала для Лужжа последней каплей. – Он же всегда сидел! Как он мог уйти? Он же всегда думал! – Ну, значит, придумал, – сказала профессор МакКанарейкл. Как всякий декан, попавший в сложную ситуацию, Сьюзан МакКанарейкл могла выбрать один из трех вариантов: наказать пострадавших, отыскать виноватых или снисходительно фыркнуть. Верная себе, мисс Сьюзан не пропустила ни одного варианта. Сначала она накричала на пострадавших Порри и Сена, затем нашла виноватых – Порри, Сена, Амели и Мерги. Больше всего досталось Сену – как самому умному, а меньше всего Мергионе – как самой недоступной для нотаций. Вернувшая себе магию юная ведьма влетала в кабинет ректора, с трудом сдерживая радость, выражала сочувствие Гаттеру, несколько секунд пыталась проникнуться серьезностью ситуации и снова улетала творить чудеса в коридорах. – Что он мог придумать?! – сипло крикнула гусыня Югоруса. – Да какая разница! А вы, Аесли, Гаттер, Пулен и… где она опять? Пейджер! Ладно, неважно… Вы сами виноваты! Завершив отработку второго варианта, мисс Сью перевела дыхание, набрала побольше воздуха и фыркнула. – Тоже мне, проблема! Уинстон соберет сто таких труб. – Профессор Мордевольт решил все бросить и уехать, – сказал Порри. Головомойка, устроенная деканшей, пошла Гаттеру на пользу – не позволила толком погоревать о потере магии. Да и потеря уже не казалась окончательной, что более чем убедительно доказывала порхающая по Первертсу Пейджер. И главное, ясно, что делать дальше: дождаться, пока Канарейка угомонится, сесть с Сеном в своей комнате и спокойно что-нибудь придумать. Аесли, кстати, уже потихоньку что-то придумывал, и Порри не терпелось к нему присоединиться. – Что за глупости! – сказала МакКанарейкл. – Уинстон – мужчина основательный. Разве он может с бухты-барахты бросить меня… то есть бросить все и уехать? – Не может, – рассеянно согласился Сен. Мисс Сью он почти не слышал, пытаясь сосредоточиться. Воспоминания о двадцати волшебных минутах обладания магией мешали логическим построениям, которые получались какими-то кривобокими. – Поэтому логично предположить, что сейчас он собирает вещи. Вот соберет все… – Вещи он собирает! Да он, наверное, просто решил прибраться в комнате! И декан Орлодерра исчезла с мелодичным треском. Гусыня на плече ректора окончательно осипла и спрятала голову под крыло. – А я ведь персонально отвечал за сохранность Трубы, – персонально сказал Лужж. – Это я во всем виновата, – безнадежно произнесла Амели Пулен. Все ее попытки получить заслуженное наказание заканчивались ничем. Горе девочки было настолько велико, что отбивало всякое желание упрекать Амели. Ее хотелось утешать, а от этого Пулен чувствовала себя еще более виноватой. – Виноватых определит следствие, – сказал ректор. – Я обязан вызвать представителей Департамента Безопасности. Югорус достал из кармашка мантии красный свисток и дунул. Раздался мелодичный треск. – Его нет! Сьюзан МакКанарейкл появилась в очень редком для себя состоянии – не разгневанном или язвительном, а растерянном. – Мордевольт так быстро собрался? – не поверил Гаттер. – Не разработав научно обоснованный план укладки вещей в чемодан? – Все вещи на месте! И свинья его электрическая там. И Рука! – Но это значит… – …что преступник очень спешил! Все повернулись. В дверях стоял сияющий Фантом Асс с деревянным молотком в руках. |
||||
|