"Матиас Шандор" - читать интересную книгу автора (Верн Жюль Габриэль)

3. БАНК ТОРОНТАЛЯ

В Триесте почти нет "высшего света". Люди разных национальностей и разных сословий встречаются очень редко. Австрийские должностные лица, на какой бы ступени административной лестницы они ни стояли, считают себя представителями светского общества. В большинстве это люди воспитанные, образованные к любезные; но получаемое ими более чем скромное жалование не соответствует их положению, и они не могут тягаться с купцами и финансистами. Богатые семьи редко устраивают приёмы, а официальных собраний почти не бывает, поэтому денежные тузы вынуждены демонстрировать своё богатство вне дома: они появляются на улицах в роскошных каретах, а их жены выставляют свои пышные туалеты и драгоценности в ложах "Театро Коммунален и "Армении".

Одним из самых богатых домов города считался в то время дом банкира Силаса Торонталя.

Его главе, пользовавшемуся влиянием и за пределами Австро-Венгерской империи, исполнилось в то время тридцать семь лет. Банкир и его жена, которая была на несколько лет моложе, занимали большой особняк на улице Акведотто.

Силас Торонталь считался очень богатым человеком, и, по-видимому, не без оснований. Смелые и удачные биржевые операции, крупные дела с обществом "Австрийского Ллойда" и другими торговыми компаниями, значительные вклады, хранящиеся в его банке, должны были приносить ему огромные доходы. Вот почему его дом был поставлен на широкую ногу, а сам он занимал очень видное положение в городе.

Однако Саркани был, по-видимому, прав, и в настоящее время Торонталь попал – быть может, ненадолго – в затруднительное положение. Он, конечно, понёс крупные потери семь лет тому назад, когда франко-итальянская война нанесла удар всем биржам и банкам; а затем после военной кампании, закончившейся разгромом при Садове и вызвавшей падение фондов во всей Европе, а особенно в австро-венгерских городах – Вене, Пеште, Триесте, его дела пошатнулись. В то время необходимость выплаты крупных сумм, положенных на текущий счёт в его банк, поставила его в тяжёлое положение. Но, по-видимому, он оправился после этого кризиса, и если Саркани сказал правду, то, значит, банкир с тех пор пустился в новые рискованные спекуляции, которые и подорвали дела его солидного банка.

Действительно, за последние месяцы Силас Торонталь сильно изменился, хотя он, вероятно, этого не замечал. Выражение его лица стало другим, и он утратил былое самообладание. Теперь он не смотрел людям прямо в глаза, как прежде, а лишь украдкой бросал на них косые взгляды. Эту перемену заметила даже госпожа Торонталь, женщина болезненная, нерешительная, беспрекословно подчинявшаяся мужу и очень мало знавшая о его делах.

Надо признаться, что если бы на банк Торонталя обрушился какой-нибудь серьёзный удар, его владелец не мог рассчитывать на сочувствие общества. Правда, у него было множество клиентов и в городе и во всей стране, но очень мало друзей. Необыкновенное самомнение, тщеславие и заносчивость, с которой он обращался со всеми, не располагали к нему людей, и они сохраняли с ним лишь деловые отношения. Вдобавок жители Триеста считали его иностранцем, так как он приехал из Рагузы и по происхождению был далмат. У него не было в городе никаких родственных связей, хотя он и прожил здесь уже около пятнадцати лет, с тех пор как основал свой банк.

В таком положении находился банк Торонталя. И хотя Саркани подозревал, что дела богатого банкира пошатнулись, ничто не подтверждало его мнения. Никто не, выражал недоверия Торонталю, по крайней мере открыто. Вот почему граф Матиас Шандор без колебаний доверил ему очень крупную сумму, с условием, что в любой день может взять её обратно, предупредив об этом банкира лишь за сутки.

Быть может, читатель удивится, как могли возникнуть какие-то отношения между одним из самых уважаемых банкиров и такой тёмной личностью, как Саркани. Однако эти отношения существовали и продолжались уже два-три года.

В то время Силас Торонталь вёл довольно крупные дела в Триполитании. Саркани, ловкач и пройдоха, хорошо разбиравшийся в денежных вопросах, сумел втереться в эти дела, по правде сказать, порой довольно подозрительные. Были тут и тайные взятки, и неблаговидные поручения, и незаконные поборы, с которыми Торонталь не хотел связывать своё имя. И вот Саркани взялся выполнять эти грязные махинации, а затем оказал Силасу Торонталю ещё несколько услуг такого же рода. С тех пор Саркани не упускал случая сунуть нос в дела, или, вернее, запустить руку в карман банкира. Из Триполитании он приехал в Триест и продолжал шантажировать Торонталя. Не то чтобы банкир был действительно у него в руках, – после этих сделок не осталось никаких вещественных доказательств, – но положение банкира требует особой щепетильности в делах. Достаточно одного слова, чтобы причинить банку большой вред. А Саркани знал слишком много, и с этим приходилось считаться.

Силас Торонталь был очень осторожен. Саркани не раз получал от него порядочные суммы, но быстро спускал их в разных притонах, с беспечностью пройдохи, не думающего о завтрашнем дне. Перебравшись в Триест, Саркани вскоре стал так назойлив и требователен, что банкир потерял терпение и решительно отказался давать ему деньги. Саркани стал угрожать, но Силас Торонталь не испугался. И в самом деле, у вымогателя не было никаких улик, и Саркани должен был признаться, что он в сущности бессилен.

Вот почему Саркани и его доблестный соратник Зироне с некоторых пор сидели на мели и Даже не могли уехать из Триеста в погоне за счастьем. Мы знаем, что, желая, наконец, отделаться от них, Торонталь в последний раз пришёл им на помощь. Присланных им денег хватило бы на дорогу до Сицилии, где Зироне собирался вернуться в шайку бандитов, орудовавшую в восточных и центральных провинциях острова. Банкир надеялся, что теперь больше не увидит своего триполитанского агента и даже никогда не услышит о нём. Однако в этом он ошибался, как и во многом другом.

Вечером 18 мая двести флоринов с запиской от Торонталя были доставлены в гостиницу, где остановились приятели.

Шесть дней спустя, 24 мая, Саркани явился в дом банкира и потребовал свидания с ним; он был так настойчив, что банкиру в конце концов пришлось его принять.

Силас Торонталь находился в своём кабинете. Войдя к нему, Саркани тщательно затворил за собой дверь.

– Вы снова явились! – воскликнул банкир, едва завидел Саркани. – Что вам ещё надо? Я послал вам достаточно денег, а теперь убирайтесь из Триеста! Что бы вы ни говорили, что бы ни делали, вы больше не получите от меня ни гроша! Почему вы не уехали? Предупреждаю, я приму меры, чтобы избавиться от вас! Мне надоели ваши вымогательства! Чего вы от меня хотите?

Саркани очень хладнокровно встретил это нападение, к которому приготовился заранее. На этот раз у него был даже не такой наглый и вызывающий вид, как обычно, когда он бывал в доме банкира.

Он не только прекрасно владел собой, но держался с достоинством. Не дожидаясь приглашения сесть, он невозмутимо направился к стулу и, усевшись, стал ждать, когда бурный поток упрёков раздражённого банкира иссякнет.

– Ну, будете вы, наконец, говорить? – спросил Силас Торонталь; несколько раз пройдясь по комнате, он сел против Саркани, продолжая кипеть от гнева.

– Я ждал, когда вы успокоитесь, – хладнокровно ответил Саркани, – и могу ещё подождать, если угодно.

– Успокоился я или нет – не ваша забота! Последний раз спрашиваю, чего вам надо?

– Силас Торонталь, мне надо поговорить с вами, я хочу предложить вам одно дело.

– Не желаю я ни говорить с вами, ни иметь с вами никаких дел! У нас нет ничего общего, и я требую, чтоб вы покинули Триест сегодня – сейчас же! И больше сюда не возвращались!

– Я и собираюсь покинуть Триест, но не хочу уезжать, пока не рассчитаюсь с вами.

– Рассчитаться? Вы? Вернуть мне деньги?

– Да, вернуть свой долг с процентами и вдобавок разделить с вами прибыль, если…

Услышав это неожиданное предложение, Силас Торонталь только плечами пожал.

– Деньги, что я вам давал, давным-давно списаны в графу непредвиденных расходов! Теперь мы квиты, и я ничего с вас не требую, я выше таких мелочей!

– А если я не хочу оставаться вашим должником?

– А если я хочу остаться вашим кредитором?

Силас Торонталь и Саркани посмотрели друг другу прямо в глаза. Саркани пожал плечами и заметил:

– Все это фразы, пустые фразы! Повторяю, я пришёл предложить вам очень серьёзное дело.

– Не менее грязное, чем серьёзное, вероятно?

– Ну, вы не в первый раз воспользуетесь моими услугами для…

– Все это слова, пустые слова! – воскликнул банкир, передразнивая наглый ответ Саркани.

– Выслушайте меня, – сказал Саркани, – я буду краток.

– Вот это хорошо.

– Если то, что я предлагаю, вам не подойдёт, мы прекратим разговор и я исчезну.

– Отсюда или из Триеста?

– И отсюда и из Триеста.

– Завтра же?

– Сегодня вечером.

– Ну говорите!

– Дело вот в чём, – начал Саркани. – Но вы уверены, что нас никто не услышит? – добавил он, оглядываясь.

– Вы настаиваете, чтобы разговор остался между нами? – насмешливо спросил банкир.

– Да, Торонталь, ибо в наших руках может оказаться жизнь высокопоставленных людей!

– В ваших, может быть, но не в моих!

– Решайте сами! Я напал на след заговора. Какова его цель, я ещё не знаю. Но после ломбардской кампании, после катастрофы при Садове в стране очень много недовольных, готовых участвовать в заговоре против Австрии. И у меня есть основания думать, что готовится какое-то выступление, по-видимому, в пользу Венгрии, на котором мы можем здорово нажиться.

– Я не наживаюсь на заговорах… – насмешливо ответил Торонталь.

– А могли бы!

– Каким же это образом?

– Если донести!

– Что вы хотите сказать?

– Слушайте же!

И Саркани рассказал банкиру всё, что произошло на старом кладбище: как он случайно поймал почтового голубя и нашёл шифрованную записку, с которой снял копию, а затем разыскал дом, где жил тот, кому она предназначалась. Вот уже пять дней как они с Зироне следят за всем, что происходит если не в самом доме, то вокруг него. Каждый вечер в особняке собирается несколько человек, все одни и те же лица, и перед тем как войти, они опасливо озираются по сторонам. За это время сюда прилетало и вновь улетало на север много почтовых голубей. Двери дома охраняет старый слуга, который очень неохотно впускает посетителей и внимательно наблюдает за всеми, кто приближается к подъезду. Саркани и его товарищу пришлось прибегать ко всяким уловкам, чтобы не привлечь к себе внимания. Да и то они опасаются, что с некоторых пор у слуги появились какие-то подозрения.

Силас Торонталь слушал Саркани все с большим вниманием. Он спрашивал себя, чему можно верить в этом рассказе, так как знал, что его бывший маклер человек весьма ненадёжный, а главное, банкир не понимал, чем тот думает заинтересовать его в этой истории и какую хочет извлечь из неё выгоду?

Кончив свой рассказ, Саркани стал вновь уверять, что дело идёт о важном политическом заговоре против Австрии и что им было бы очень выгодно его раскрыть. Однако банкир, не отвечая, стал задавать ему вопросы.

– Где этот дом?

– На улице Акведотто, номер восемьдесят девять.

– Кому он принадлежит?

– Знатному венгерскому вельможе.

– Как его зовут?

– Граф Ладислав Затмар.

– А кто у него бывает?

– Чаще всего два человека, оба венгры.

– Кто такие?

– Триестский профессор по имени Иштван Батори.

– А второй?

– Граф Матиас Шандор!

При этом имени на лице Силаса Торонталя промелькнуло лёгкое удивление, не укрывшееся от Саркани. Этому пройдохе ничего не стоило узнать имена трёх названных им людей, проследив Батори до его дома на Корса-Стадионе, а графа Шандора до гостиницы Делорм.

– Видите, Торонталь, – закончил Саркани, – я не побоялся доверить вам их имена. Теперь вы убедились, что я не собираюсь водить вас за нос?

– Все это слишком туманно! – ответил банкир, которому хотелось узнать побольше, прежде чем брать на себя какие-либо обязательства.

– Туманно?

– Ну конечно! У вас нет никаких улик!

– А это что?

И Саркани передал Торонталю копию записки. Банкир стал разглядывать её с некоторым любопытством. Но зашифрованные слова, казалось, не имели никакого смысла, и вряд ли можно было придавать письму такое важное значение, какое приписывал ему Саркани. Банкира это дело могло интересовать лишь потому, что оно имело какое-то отношение к графу Шандору, клиенту, который очень его беспокоил, так как в любой момент мог потребовать возвращения сделанного им вклада.

– По-моему, чем дальше, тем это становится все непонятней! – заметил он.

– А по-моему, напротив, всё ясно, как день, – ответил Саркани, которого ничуть не смущало скептическое отношение банкира.

– Вы можете расшифровать записку?

– Нет, Торонталь, но со временем расшифрую.

– Каким же это образом?

– Мне уже приходилось участвовать в такого рода делах, как и во многих других, – ответил Саркани, – и в мои руки не раз попадали шифрованные записки. Изучив вот эту, я пришёл к выводу, что ключом ей служит не числовая таблица и не условный алфавит, где каждой букве придают новое значение. Нет! В этой записке буква «с» значит "с", а буква «н» значит "н", но они расположены в таком порядке, что их можно вновь расставить по местам только с помощью сетки.

Мы знаем, что Саркани не ошибался. Именно такую систему применяли заговорщики. Но поэтому-то их послания и невозможно было расшифровать.

– Пусть так, – заметил банкир, – не стану спорить, быть может вы и правы. Но, не имея сетки, записку невозможно прочесть.

– Несомненно.

– А где же вы достанете сетку?

– Этого я ещё не знаю, но будьте уверены – уж я сумею её достать!

– Вот как! Знаете, Саркани, на вашем месте я не стал бы возиться с этим делом!

– А я готов возиться сколько угодно!

– К чему? Я бы просто сообщил триестской полиции о своих подозрениях и передал ей эту записку.

– Я так и сделаю, Торонталь, но не хочу ограничиваться пустыми догадками, – ответил холодно Саркани. – Прежде чем говорить, мне надо иметь вещественные доказательства, неопровержимые улики! Я стану хозяином этого заговора, да! полным хозяином, и извлеку из него все выгоды, которые и предлагаю вам разделить со мной. Впрочем, кто знает! Возможно, нам будет выгодней стать на сторону заговорщиков, вместо того чтобы доносить на них!

Такие рассуждения ничуть не удивили Силаса Торонталя. Он знал, на что способен хитрый и двуличный Саркани. Но и Саркани говорил с банкиром не стесняясь и не боялся предложить Силасу Торонталю любое дело, зная, что у того достаточно гибкая совесть. Ведь Саркани уже давно знал банкира и к тому же имел основания думать, что его банк с некоторых пор находится в затруднительном положении. Значит, если бы им удалось овладеть тайной заговора, а затем донести и нажиться на нём, это могло бы поправить пошатнувшиеся дела банка. Вот на чём Саркани строил свои расчёты.

Но Силас Торонталь был начеку и вёл себя очень осторожно, не доверяя своему бывшему триполитанскому агенту. Он допускал, что готовится какой-то заговор против австрийского правительства и что Саркани напал на его след. Дом Ладислава Затмара, где происходили какие-то тайные сборища, шифрованная переписка, огромная сумма, вложенная графом Шандором в его банк, с условием, что он может потребовать её в любое время, – всё это казалось ему довольно подозрительным. Весьма возможно, что Саркани сделал правильные выводы. Но банкир не хотел принимать участия в этом деле, не ознакомившись с ним поглубже и не узнав всех подробностей. Поэтому он заметил с равнодушным видом:

– Ну, а потом, когда вы расшифруете эту записку, – если вам вообще удастся её расшифровать, – вдруг окажется, что речь идёт о совершенно незначительном, чисто личном деле, из которого невозможно извлечь никакой выгоды ни для вас… ни для меня!

– Нет! – воскликнул Саркани с глубоким убеждением. – Нет! Я напал на след очень серьёзного заговора, во главе которого стоят высокопоставленные люди, и знаю, что и вы не сомневаетесь в этом, Торонталь!

– Так чего же вы от меня хотите? – спросил банкир напрямик.

Саркани встал и сказал, понизив голос, глядя банкиру прямо в глаза:

– Вот чего я хочу от вас: я хочу под любым предлогом и как можно скорей проникнуть в дом Ладислава Затмара и завоевать его доверие. Когда я водворюсь в доме, где меня никто не знает, я сумею выкрасть сетку и расшифровать записку, чтобы использовать её в наших интересах.

– В наших интересах? – переспросил Силас Торонталь. – Почему вы непременно хотите впутать меня в это дело?

– Потому что оно того стоит, и вы можете извлечь из него немалую выгоду.

– Ну так и займитесь им сами!

– Нет! Мне нужна ваша помощь!

– Так объяснитесь же наконец!

– Чтобы добиться своей цели, мне нужно время, а чтобы ждать, мне нужны деньга. А денег у меня больше нет.

– Для вас кредит у меня закрыт, – вы отлично знаете!

– Пусть так. Вы мне откроете новый.

– А что я на этом выиграю?

– Слушайте: из трёх названных мною людей двое – граф Затмар и профессор Батори – не имеют состояния, но третий богат, чрезвычайно богат! У него очень крупные поместья в Трансильвании. А вам известно, что если он будет арестован как заговорщик и осуждён, то большая часть его конфискованного имущества пойдёт в виде вознаграждения тем, кто раскрыл заговор. И мы с вами разделим между собой эту часть, Торонталь!

Саркани замолчал. Банкир не отвечал ему. Он думал о том, стоит ли ему вступать в эту игру. Конечно, он не стал бы компрометировать себя, принимая личное участие в подобном деле, но он знал, что его агент способен вести игру за двоих. И если Торонталь решит косвенно участвовать в этой махинации, он сумеет связать Саркани таким договором, который даст банкиру полную власть над его агентом и позволит самому остаться в тени… Однако он колебался. А впрочем, чем он рискует? Ведь он не будет фигурировать в этом грязном деле, а только воспользуется всеми его выгодами, а выгоды, возможно, будут огромные, и он сможет упрочить положение своего банка…

– Итак, что же? – спросил Саркани.

– Итак – нет! – ответил Силас Торонталь, решив, что слишком опасно иметь дело с таким сотрудником, или, вернее, сообщником.

– Вы отказываетесь?

– Да, отказываюсь! Прежде всего я не верю в успех ваших происков…

– Берегитесь, Силас Торонталь! – воскликнул Саркани угрожающим тоном, уже больше не сдерживаясь.

– Чего же мне беречься, позвольте вас спросить?

– Ведь я знаю за вами кое-какие дела…

– Ступайте вон, Саркани!

– И сумею вас заставить…

– Убирайтесь!

В эту минуту послышался лёгкий стук в дверь кабинета. Саркани быстро отступил к окну, дверь открылась, и лакей громко возвестил:

– Граф Шандор просит господина Торонталя его принять!

И тут же удалился.

– Граф Шандор! – воскликнул Саркани.

Банкир был очень недоволен, что Саркани узнал об этом посещении. Вместе с тем он предчувствовал, что неожиданный визит графа грозит ему большими неприятностями.

– Вот как! Зачем сюда пожаловал граф Шандор? – спросил Саркани насмешливо. – Значит, вы поддерживаете связь с заговорщиками из графского дома? Уж не попал ли я к одному из них?

– Уберётесь ли вы наконец?

– Ну нет! Я не уберусь, Торонталь, пока не узнаю, зачем граф Шандор посещает ваш банк!

С этими словами он бросился в соседнюю комнату и скрылся за портьерой.

Силас Торонталь хотел было крикнуть, чтобы его прогнали, но передумал.

– Нет, – пробормотал он, – если уж так, то, пожалуй, лучше, чтоб Саркани слышал наш разговор.

Банкир позвонил и приказал лакею немедленно ввести графа Шандора.

Матиас Шандор вошёл в кабинет, как всегда сдержанный и спокойный, холодно ответил на низкий поклон Торонталя и сел в пододвинутое банкиром кресло.

– Господин граф, – сказал банкир, – я не ожидал вашего визита, так как не знал, что вы вернулись в Триест; но банк Торонталя всегда гордится таким гостем.

– Господин Торонталь, – ответил Матиас Шандор, – я лишь один из ваших многочисленных клиентов и, как вы знаете, не веду никаких дел. Но я вам благодарен за то, что "вы согласились принять на хранение наличные деньги, которые были у меня на руках.

– Позвольте вам напомнить, господин граф, что эти деньги положены в моём банке на текущий счёт и приносят вам доход.

– Да, я знаю, но повторяю, что это было не помещение капитала, а простой вклад для хранения.

– Пусть так, однако в наше время деньги очень дороги, и было бы неразумно, если бы ваш капитал лежал без движения. Стране грозит финансовый кризис. Создалось очень трудное внутреннее положение. Все дела парализованы. Несколько крупных банкротств подорвали всякий кредит, и можно опасаться новых катастроф.

– Однако ваш банк стоит прочно по-прежнему, – заметил Матиас Шандор, – и мне известно из достоверных источников, что на нём мало отразились все эти банкротства.

– Да, очень мало! – ответил Силас Торонталь совершенно спокойно. – Мы ведём также крупные дела, связанные с торговлей на Адриатическом море, что недоступно для банков Пешта и Вены, вот почему нас лишь слегка коснулся кризис. Нас не приходится жалеть, господин граф, да мы и не жалуемся.

– Очень рад за вас, господин Торонталь. Однако я хотел вас спросить, не приходилось ли вам слышать о каких-нибудь внутренних осложнениях в стране, связанных с этим кризисом?

Хотя граф Шандор задал свой вопрос равнодушным тоном и как бы невзначай, услышав его, Силас Торонталь насторожился. Не имел ли этот вопрос отношения к тому, о чём ему только что говорил Саркани?

– Я ничего не знаю, – ответил он, – и не слышал, чтобы австрийское правительство питало какие-либо опасения на этот счёт. Может быть, у вас, господин граф, есть основание думать, что готовится какое-нибудь событие…

– Отнюдь нет, но нередко в банковских кругах бывает гораздо раньше известно о событиях, которые широкая публика узнает лишь впоследствии. Вот почему я задал вам этот вопрос, разумеется, оставляя за вами право не отвечать на него.

– Нет, я ничего не слышал, и будьте уверены, господин граф, что я счёл бы своим долгом предупредить такого клиента, как вы, если бы узнал, что его интересам что-нибудь угрожает!

– Очень вам благодарен, господин Торонталь, я тоже думаю, что нам нечего опасаться, ибо в стране все спокойно. Поэтому я собираюсь вскоре покинуть Триест и вернуться в Трансильванию, где меня ждут неотложные дела.

– Вот как! Вы скоро уезжаете, господин граф? – с живостью спросил Торонталь.

– Да. Недели через две, самое большее.

– Но, вероятно, скоро вернётесь в Триест?

– Не думаю. Но прежде чем уехать, я хотел бы привести в порядок всю отчётность по моему поместью Артенак, немного запущенную за последнее время. Я получил от моего управляющего много счётов, арендных договоров и других бумаг, которыми мне некогда заняться. Не можете ли вы рекомендовать мне счетовода или кого-нибудь из ваших служащих, кто сделал бы для меня эту работу?

– Мне ничего не стоит найти такого человека.

– Я буду вам очень обязан.

– А когда вам нужен этот счетовод?

– Чем скорее, тем лучше.

– Куда он должен явиться?

– В дом моего друга, графа Затмара, на улицу Акведотто, номер восемьдесят девять.

– Всё будет сделано.

– Эта работа займёт всего дней десять, а как только мои дела будут приведены в порядок, я уеду в замок Артенак. Поэтому я прошу вас приготовить мой вклад.

Услышав эти слова, Силас Торонталь невольно вздрогнул, но граф Шандор этого не заметил.

– Какого числа вы хотели бы получить ваши деньги?

– Восьмого будущего месяца.

– Деньги будут в вашем распоряжении.

Закончив разговор, граф Шандор встал, и банкир проводил его до передней.

Когда Силас Торонталь вернулся в свой кабинет, он застал там Саркани, который коротко сказал ему:

– Через два дня вы введёте меня в дом графа Затмара в качестве счетовода.

– Прядётся, ничего не поделаешь, – ответил Силас Торонталь.