"Священник в 1839 году" - читать интересную книгу автора (Верн Жюль)

Глава XVII

Несколько минут спустя ничто уже не напоминало о том, что происходило в комнате еще недавно. Абракса спрятала все свои колдовские принадлежности, поставила мебель по местам, надела черный капюшон и вновь стала походить на старого ворона.

— Уже поздно, — произнес Мордом. — За полночь!

— Ты утомился, дорогой. А знаешь ли ты, что теперь твоя очередь?

— Я предпочитаю действовать, а не болтать.

— Не все же делать то, что по душе. Уж не обессудь, необходимо обговорить наши планы. Не уйти ли сегодня же ночью? Что ты об этом думаешь, сынок?

Пьер, однако, ничего не слышал, оглушенный внезапными мечтами о счастье.

— Приди в себя! Собери свои бумажки!

Пьер повиновался. Он уже хотел сложить все в бумажник, когда обнаружил с удивлением, что того нет на месте. Обшарив карманы, все закоулки в комнате, ящики стола, Пьер никак не мог опомниться.

— Где мой бумажник, Мордом?

— Я-то откуда знаю?

— Абракса, где он?

— Да ты совсем рехнулся!

— Я потерял его, — упавшим голосом пробормотал Пьер. — Но где же?

— Ладно, скоро узнаем. — И старуха заставила Пьера сесть.

— День выдался на славу. Я говорила тебе, Пьер, что ты ничего не найдешь в каморке старого звонаря. Но это все же было для тебя полезно.

— Куда уж там! Полезно! Именно в этой мерзкой комнатенке я и оставил свой бумажник! А ты не знаешь, старуха, что в нем было.

— Какая разница, — отвечала Абракса с самым равнодушным видом.

— Какая разница?! Естественно, для тебя — никакой. Хотя, если я скажу, что там было, быть может, ты изменишь мнение! Сказать?

— Ну, и что же?

— Портрет Анны, той самой Анны, которой я брежу и которая не испытывает ко мне ничего, кроме презрения и ненависти!

— Что же нам делать, Мордом?!

— Черт побери! Мне-то вообще наплевать.

Пьер никак не отреагировал на издевательский тон Мордома, так был удручен потерей единственной вещи, которая как-то связывала его с любимой. Зыбкая связь эта отныне разорвана. Что ему до издевательств и смешков грубияна Мордома!

— Больше там ничего не было?

— Не скажу!

— Обойдется без твоих объяснений. Главное, мы успели скрыть следы преступления. Вы как следует разломали стену?

— Да, — отозвался Мордом.

— Полиция ничего не унюхает?

— Нет.

— Ну и достанется же этим двум молокососам!

— Это верно.

— Глупенькие. Вам удалось подслушать, о чем они говорили?

— Я не знаю, мне было плохо слышно. — Пьер, о чем шла речь?

— Они поняли, что было совершено преступление, и собирались идти в полицию.

— Это все?

— Нет, не все. Они говорили о том, что надо вскрыть завещание, оставленное Жозефом.

— Звонарь оставил завещание?

— Именно так! Откуда молодые люди знали этого монстра, что у них было общего?.. Тот из них, что повыше и покрасивее, общался со стариком ризничим довольно близко. Если бы он не погиб на колокольне, я бы его убил. Зачем он тогда пришел ко мне? Надо было убить его тогда же! Ужасные воспоминания! А этот самый Жюль дружил с ним и, должно быть, знал все его секреты.

— Твои воспоминания, твой бумажник, твой портрет!..

— Нужно убить его поскорее. Отправляйся, Мордом.

— Где он живет?

— Я ничего не знаю, но мы отыщем его.

— А если бумажник у другого?

— Убьем обоих. Что один удар кинжалом, что два — какая разница? Тогда у них же должна быть и шкатулка. Я буду отомщен. Что скажешь, старуха?

— Слушайте меня, вы, оба! Пока вы там возились, я не сидела сложа руки. Все уверены в том, что старая Сараба погибла во время катастрофы. Но на самом деле я придушила ее, поскольку мне необходим был череп старой женщины.

— Не дурно. Только почему меня не позвала? Ты ведь прекрасно знаешь, я люблю такие штучки.

— Тебя не было рядом, а возиться долго не хотелось.

— Ладно, до следующего раза.

— Мне удалось узнать, что весь город в панике, никто ничего не знает. Догадались лишь о том, что отец Брюно, у которого мы позаимствовали имя, не мог написать письмо. Положение становится серьезным. Нам надо быть предельно осторожными. Ты, Пьер, полез к этому колоколу, а тебя было куда как просто узнать. Потом потерял бумажник! Скажи сразу, больше ты ничего такого не натворил?

Пьер молчал.

— О чем ты думаешь?

— О дружках старого Жозефа. О! Я их узнаю, я отомщу за себя.

— Ответь мне, и мы вместе подумаем об отмщении. Что было в бумажнике? Ничего предосудительного?

— Нет, — сказал Пьер, немного помедлив.

— Прекрасно. Отныне тебе нечего больше опасаться Жозефа, он умер. Однако жив его наследник, Жюль. Теперь надо убить его, но сейчас еще не время. В полиции к ним отнеслись не слишком хорошо. Полагаю следствие затянется. У нас, таким образом, есть возможность улизнуть из Нанта.

— Как? Я совсем не хочу этого.

— Так надо.

— А я не хочу!

— Повторяю: так надо, иначе все пойдет насмарку.

— Объясни мне все по порядку, старая ведьма.

— Если месье Дельтур узнает тебя, все пропало. Мы должны уехать из города. Пусть успокоятся. А когда все уляжется и твоя красавица вернется в деревню, тогда, быть может…

— Я согласен.

— Мы убежим вдвоем. Мордом останется здесь.

— Зачем?

— Нужно следить за Жюлем. Нечего медлить. Разве он не угрожает твоему счастью, твоему будущему? Мордом останется и будет наблюдать за ним.

— Конечно, я останусь, — согласился Мордом.

— Начиная с завтрашнего дня займешься поисками. Понял?

— Не волнуйся, я его из-под земли достану.

— Не отпускай от себя ни днем, ни ночью. Ходи по пятам, вызнай, где бывает, чем занимается. Ну, и про дружка его тоже не забывай.

Затем старуха склонилась к Мордому и что-то шепнула ему на ухо.

— Почему? — удивленно спросил тот.

— Помолчи! Я ничего не обязана объяснять тебе. Дашь мне знать?

— Разумеется.

Пьер ничего не услышал из их переговоров, да он и не обращал внимания ни на Абраксу, ни на Мордома, погрузившись в сладкие мечты. Кровь закипала в жилах, когда он вспоминал всю свою жизнь, когда перед глазами вставала Анна. Ее облик внезапно сменяли Жюль, старый Жозеф, Мордом, и все это повторялось вновь и вновь. Голова шла кругом, казалось, череп вот-вот расколется.

— Послушай-ка, Мордом, — голос старухи вернул Пьера к действительности, — расскажи о той девице!

— Нет-нет, молчи! — воскликнул он.

— Почему же, сынок? Я хочу послушать, это меня развлечет.

Пьер безнадежно кивнул.

— История самая обыкновенная. С девицей не пришлось долго возиться.

— А ее любовник?..

— Риффоло? Да его как раз утром арестовали. Он ведь укокошил торговца вином — ты знаешь. Когда я вошел, плутовка спала, грезила, должно быть, о своем Риффоло. Ну, я ее быстро успокоил. Признаюсь, мы провели волшебную ночку. Потом много смеялись.

— Слышишь, Пьер? — ухмыльнулась Абракса. — Они смеялись. Надеюсь, что и ты посмеешься в один прекрасный день. Но не с публичной девкой, как Мордом, а с той, что предназначена тебе одному. Ты, ни разу в жизни не знавший женщины, будешь обладать Анной. Клянусь: если тебе удастся ублажить ее, я поставлю толстенную свечку Дьяволу. Будет чертовски приятно, Пьер. Не смотри же таким букой. Улыбнись и не грусти. Представь себе: однажды она сбросит пред тобой одежды, и ты увидишь ее красоту. Анна не станет торопиться, а будет раздеваться постепенно. Ты увидишь округлые формы, белизну кожи…

Сладостные детали, живые картины, что рисовала старая ведьма, произвели на Пьера сильное действие: все тело его горело, в голове помутилось. Абракса великолепно понимала, что он должен чувствовать в этот момент. Изо дня в день старуха, не имея в жизни других радостей, забавлялась, разжигая чужую страсть. Она тешила собственное воображение, измываясь над изнемогающим от желаний безумцем.

— Ты мучаешь меня. Однажды совсем погубишь. Я не в силах терпеть дольше, я убью себя.

— Это не составит труда. Верь мне, тебя кто-нибудь убьет до того, как ты соберешься наложить на себя руки.

— Замолчи! Я хочу умереть. — Пьер бросился к мертвой голове, что стояла на камине. — Хочу стать таким. Взгляни, голова смеется! Ей веселее, чем мне. Я лишь способен скрежетать зубами или плакать. Я никогда не смеюсь.

— Хватит! Послушай. Мы уезжаем в Пеллерин.

— Немедленно?

— Да, но прежде выпей живой воды. Это подкрепит твои силы.

— Нет.

— Тогда ты, Мордом.

Головорез не заставил себя долго упрашивать и опрокинул всю чашу.

— Помни, что я тебе наказала. Давай мне знать обо всем, о чем сумеешь выведать.

Старуха накинула красную шаль, Пьер взял пальто, и они вышли вдвоем. Перед тем как совсем исчезнуть. Абракса еще раз напомнила Мордому, чтоб тот в точности исполнил ее приказание.