"Джек-Соломинка" - читать интересную книгу автора (Шишова Зинаида Константиновна)

Глава VII

В детстве бабушка Бет не раз певала Джеку старинную балладу о слепом старике, всю жизнь пробродившем по деревенским дорогам, которого лорд Саймонс для потехи привез с собой в Лондон.

Нищего поставили на площади против Уэстминстера и спросили:

— Как ты думаешь, куда ты попал, старик?

Он прислушался и покачал головой:

— Вы долго кружили по дорогам, милорд, чтобы меня запутать, — сказал он наконец, — но, судя по крикам и вою этих несчастных, я догадываюсь все-таки, что вы завезли меня в Хол-литэгский сумасшедший дом.

Затем он вдруг упал на колени и, закрывая лицо руками, прошептал:

— Нет-нет, милорд, это господь вспомнил все мои грехи. Но возможная ли это вещь, чтобы я до смерти своей попал в преисподнюю?..

Джек отлично помнил песню бабушки, унылый звон единственной струны старинной скрипки и припев: «Милорд, милорд…», который повторялся через каждые две строки.

Да, если сейчас вот закрыть глаза и слушать крики торговок, перебранку слуг, хлопанье бичей, гнусавое пение бродячих монахов, свист парусов на Темзе и скрип корабельного каната, а открыв глаза, увидеть перед собой мрачную громаду Тауэра с качающимися над его башнями просмоленными останками королевских преступников, робкий человек невольно поднимет руку ко лбу и про себя прочитает молитву, отгоняющую нечистую силу.

— Ну, нравится тебе Лондон, Соломинка? — ласково спрашивала госпожа Элен.

После тишины леса и полей Джек и в Гревзенде был оглушен шумом городской жизни. Но то, что окружало его здесь, в Лондоне, так же мало походило на Гревзенд, как мало походили спокойные и рассудительные гревзендские горожане на разряженных рыцарей или крикливых лондонцев, шнырявших туда и сюда по широкой площади.

Тумана не было в это утро, и Джек во всей красоте мог разглядеть Лондонский мост со всеми его двадцатью арками и с целой улицей лавок вдоль его перил, синюю Темзу, полную барок и парусов, и сияющие на солнце окна богатых домов.

«Здесь, видать, строят только из камня и кирпича», — подумал Джек с удивлением.

Он следил глазами за красивым, похожим на лебедя, высоким кораблем, который, вырвавшись вперед, точно вожак стаи, шел прямо на крепкие быки моста. Иностранец в чудной одежде, стоя на носу корабля, что-то громко кричал, размахивая руками, и в ответ ему кричали с моста и тоже махали руками.

«Что он, с ума сошел, что ли? — в тревоге думал Джек. — Или он такой опытный моряк, что остановит корабль подле самого моста? Но разве это плот, который останавливают баграми?»

И вдруг на самой середине моста, стрекотнув, как кузнечик, поднялись две тонкие гнутые балки, и мост стал расходиться, разделив две лавки и толпу покупателей. Корабль проплыл в разводе так медленно и так плавно, что молодой фламандец с корабля успел выдернуть яблоко из рук зазевавшейся на мосту девушки.

— Здесь, у подъемного моста, собирают пошлины с иностранцев, объяснила госпожа Элен. — Слышал, как они кричали? Тут уж никто не проскочит, потому что мост не поднимают до тех пор, пока на корабле не приготовят денег. А отсюда уже они отправляются дальше, в Кингстонскую верфь… Ну, как тебе нравится Лондон, мужичок?.. — повторяла госпожа Элен. — Я думаю, что лучше здесь с нищими стоять у паперти церкви, чем разъезжать на богато убранном коне где-нибудь в Эссексе или Кенте.

Джек сильно натер себе ногу стременем, и он рад был бы отдохнуть после долгой дороги, но неутомимая госпожа Элен, переговорив с трактирщиком, сияя, ворвалась к нему в чуланчик.

— Тебе повезло, Джек! — сказала она. — Мы немедленно отправляемся на Смисфилд. Господин наш король сегодня устраивает второй весенний турнир. Вычисти хорошенько платье и лошадей… Как блестят твои волосы на солнце, Джек, ну просто чистое золото!.. Ах, ради сегодняшнего дня можно было бы проскакать еще несколько сот лье!

После этого у Джека не хватило духу даже заикнуться о том, как сильно болит его нога.

Лошади у длинной коновязи бились, храпели и кусались, слуги замахивались друг на друга кулаками и палками, но Джек, заметив свободное кольцо, напрямик продвигался к нему, не щадя плеч и кулаков. Ему здорово намяли бока, но он все-таки добился своего.

Все слуги, взрослые и мальчики, вскарабкавшись на спины лошадей, вытянувшись во весь рост, заглядывали через дощатый забор. Джек немедленно последовал их примеру.

Обширное поле Смисфилда, где обычно производилась торговля лошадьми, король Эдуард III распорядился расчистить от снега и грязи к первым же весенним дням. С площади спустили грязь в сточные канавы, убрали нечистоты и густо посыпали ее песком, который четыре дня возили в Лондон рыбными баржами.

Потом по распоряжению короля вокруг Смисфилда был возведен помост, а на нем установили скамьи; над некоторыми из них даже были устроены навесы для защиты от солнца. Публике, не уместившейся на скамьях, было отведено огромное место, оцепленное канатом. Вокруг Смисфилда была выстроена королевская стража.

Долгое время Джек в беспокойстве следил за своей госпожой, когда она, прекрасная, как утро, в своем белом атласном платье, чуть покачиваясь, шла по узкому проходу между скамьями.

Народу было столько, что некуда было упасть яблоку, и Джек боялся, что после утомительной дороги госпоже его придется стоять на ногах, да еще в новых узких башмачках, которые только сегодня принесли от сапожника.

Однако не успела она сделать несколько шагов, как двое мужчин, поднявшись одновременно, предложили ей свои скамьи: ясный взгляд и добрая улыбка госпожи Элен всюду завоевывали ей друзей.

Во все глаза Джек смотрел на королевскую ложу, украшенную коврами и знаменами, на слуг, несущих шлейфы за своими госпожами, на страшного черного арапа, скалящего на него белые зубы. Стоять на спине лошади, которая все время дергала головой и сердито переступала с ноги на ногу, было нелегко. Сильно ныла распухшая лодыжка, опираться было не на что, и, пробалансировав с полчаса в воздухе, Джек решил было спрыгнуть вниз, когда стоявший рядом паж в желтой ливрее окликнул его.

— Обопрись на меня, — сказал он улыбаясь, — а я на тебя. Лошади стоят тесно — мы не свалимся. Тише! — добавил он оглянувшись. — Начинается.

На богато украшенной и покрытой парчовой попоной лошади на середину арены выехал человек. Он поднес руку ко рту, и сверкающий в его руке дымок вдруг обернулся длинной золотой трубой. Это был герольд.[55]

Протрубив трижды, он остановил коня перед королевской ложей и, низко поклонившись, выкрикнул что-то громким голосом.

— Объявляет имена участников турнира, — пробормотал паж в желтой ливрее.

Слова герольда ветром сносило в сторону, и Джек слышал только: «Ал-ал-ал-ал» — да видел черный кружок рта на белом лице.

Как только герольд покинул арену, с двух противоположных концов ее выбежали маленькие пажи в коротких плащах, ведя под уздцы лошадей. Пышные перья султанов бились от веселого ветра.

Вороной конь был покрыт фиолетовой попоной, и черные перья его султана отливали на солнце золотом и зеленью. Второй статный конь был весь белый и сверкал, как облако.

— Видишь, черный конь — это лорда Уолтера Саусвэрка, — шепнул Джеку сосед. — На первом весеннем турнире белый рыцарь дважды выбил его из седла, и король прекратил турнир. Сегодня они сойдутся в третий и последний раз.

— А белый конь чей? — спросил Джек.

— Как-то длинно зовут этого рыцаря, я не запомнил. Слушай, слушай!.. Ставлю пять пенсов против всех твоих пуговиц, — добавил он, снова поворачиваясь к Джеку, — что черный Саусвэрк сегодня выбьет из седла этого белого франта.

— Пуговицы-то ведь не мои, — пробормотал Джек неуверенно, и в это время кто-то тронул его за плечо.

Оглянувшись, он увидел госпожу Элен. Ее прекрасные черные волосы кольцами выбивались из-под широкополой низкой шляпы, а все ее нежное лицо сияло.

— Ступай за мной, Соломинка! — сказала она, кусая губы и смеясь, как девочка. — Похоже на то, что сегодня ты целиком получишь все свои денежки.

— Я присмотрю за лошадкой, миледи, — предложил желтый паж, протягивая руку, и госпожа Элен, не глядя, опустила на его ладонь монету.

Джек прошел по длинному помосту, сильно пахнущему смолой; гибкие доски упруго подавались под ногой. В глазах Джека рябило от разноцветных платьев, а от золотого шитья на плащах во все стороны больно стреляли длинные искры.

— Ты мне нужен, — сказала госпожа Элен, быстро притягивая к себе голову Джека. — Вот он, мой милый, на белой лошади… Господи, святая дева и святой Георгий-победоносец, дайте ему победу! Дайте ему победу!

Всадники на арене съехались снова, лошади их били копытами, и во все стороны тучами летел песок.

Раздался скрежет железа — это копья скрестились в воздухе, но герольд протрубил, и рыцари снова разъехались в разные стороны.

Как раз напротив скамьи госпожи Элен находилась королевская ложа. Джек с замирающим сердцем заглянул в ее глубину.

Он увидел тучного старика с серым лицом. Кокетливо надетая набекрень французская шапочка не придавала ему бравого вида. Он тупо смотрел перед собой, и из его открытого рта прямо на бархат и горностай его одежды стекали слюни. Внезапно сидящая рядом высокая дама так строго прикрикнула на старика, что тот вздрогнул. Закрыв собственной рукой ему рот, она, как ребенку, отерла его мокрый подбородок.

— Его величество Эдуард Третий, король Англии и Франции, — сказала госпожа Элен, проследив взгляд Джека.

— А эта красивая молодая леди, конечно, наша королева.

— Этой красивой молодой леди сорок четыре года, — ответила госпожа Элен сердито. — Приглядись, она вся раскрашена, как кукла. Это больше, чем королева, — это Элис Перрейрс![56]

Джек беспомощно вздохнул, теряя представление об устройстве Вселенной.

Джег мог бы пожалеть о том, что не побился об заклад с желтым пажом, так как пуговицы его все остались бы целы, а он к тому же еще выиграл бы пять пенсов. Белый рыцарь в третий раз выбил из седла лорда Саусвэрка. Тот так грузно упал на песок в своих тяжелых граненых латах, что качнулся весь помост.

Госпожа Элен сияющими глазами оглянулась вокруг.

— Он больше не будет драться, — сказала она. — Трактирщик объяснил мне, что ему сегодня же по спешному делу нужно вернуться в Кент.

Обняв Джека за шею, она принялась горячо и быстро шептать ему что-то на ухо, но Джек только смеялся, как от щекотки, и долгое время ничего не мог понять.

— Вон в те ворота напротив, — разобрал он наконец. — Рыцарь, конечно, не уедет немедленно, он слишком тщеславен, чтобы показаться на людях в грязи и пыли и с усталым лицом. И не дай господи, чтобы от него несло потом! Ты прошмыгнешь в ворота, Джек, и, сняв шляпу, низко и вежливо поклонишься ему. Будь очень учтив, Соломинка, с ним иначе нельзя. Ты передашь ему привет от Элен — Лебединой Шеи. «Скамья ее находится как раз напротив королевской ложи, — скажешь ты, — и госпожа моя ждет вас, чтобы лично поздравить победителя». Повтори!

Джек в точности повторил ее наставления.

Он напрасно боялся, что его остановят у входа, — здесь толпилось столько народу, что на него никто и внимания не обратил.

Госпожа Элен, как видно, отлично знала привычки своего милого.

В то время как лорд Саусвэрк, как был в помятых латах и с длинным кровоподтеком во всю щеку, чуть освежившись глотком вина с водой, слегка припадая на одну ногу, уже шел садиться на свежего коня, белый рыцарь немедля отдался на попечение слуг.

Сидя верхом на скамье, он принимал сласти, предложенные ему на деревянном блюде, и пил освежающие напитки, а тем временем с него снимали шлем, рукавицы, наплечники и налокотники.

Красивый паж, смазывая руки и плечи своего господина мазью, растирал и разминал его мышцы, раскрасневшись сам не меньше, чем участники турнира.

Он грубо окликнул Джека, но тот, делая вид, что не слышит его, прошел еще несколько шагов и остановился у самой скамьи. Он кашлянул, чтобы обратить на себя внимание, но тут же в испуге опустил голову.

Несмотря на пот, ручьями бежавший по лицу белого рыцаря, и набившуюся под его забрало пыль, несмотря на шрамы, оставленные шлемом, и на беспорядочно свисавшие мокрые волосы, Джек немедленно узнал человека, с которого оруженосец, кряхтя, снимал тяжелую кольчугу. Лорда Саусвэрка победил не кто иной, как сеньор Вейлинд, барон Броулинг, владелец замков Рочестер, Тиз и Бёрли, королевский знаменитый рыцарь, сэр Саймон Бёрли!

Однако отступать уже было поздно.

Джек снял шапку и низко поклонился, почти касаясь рукой земли. Нужно сказать, что на этот раз им руководила не одна учтивость.

— Моя госпожа, Элен — Лебединая Шея, приветствует сэра Саймона Бёрли и просит его подойти к ее скамье, находящейся как раз напротив королевской ложи, чтобы благородная дама могла лично принести поздравления победителю, — сказал Джек, сам удивляясь, что речь его льется гладко, как песня.

И, так как невозможно было так долго стоять изогнувшись в поклоне, он понемногу выпрямился и украдкой взглянул на рыцаря.

В двух шагах от него сидел человек, который несколько месяцев назад, стуча кулаком по столу, требовал его, Джека, смерти только потому, что торопился на королевскую охоту. К счастью Джека, Саймон Бёрли даже не глянул в его сторону.

— Передай этой женщине, — сказал он холодно, — что, если она не перестанет шататься за мной по всем ярмаркам и турнирам, я засажу ее в тюрьму! — и, повернувшись, принял из рук пажа мокрое полотенце.