"Великое плавание" - читать интересную книгу автора (Шишова Зинаида)

ГЛАВА VIII Волнение на «Санта-Марии»

Из тридцати пяти матросов «Санта-Марии» человек двадцать мучилось от цинги и лихорадки, поэтому на долю здоровых приходилось вдвое больше работы. И я сейчас нес вахту наравне с остальными.

Кстати сказать, обязанности по кухне мне не мешали этим заниматься, потому что уже около недели нам нечего варить. Вчера, правда, мы с поваром выгребли последние крошки из мешков из-под сухарей и сварили похлебку, зато питьевую воду господин наш, адмирал, разрешил употреблять в любом количестве, и каждый теперь уверился в том, что плыть нам осталось уже недолго.

9 октября, отстояв вахту с восьми часов вечера до двенадцати ночи, я не мог дождаться матроса Каспара Бедняги, который должен был меня сменить. К часу ночи явился Хуан Роса, сосед Бедняги по койке, с известием, что Каспар лежит в бреду. И только к двум часам я передал дежурство Таллерте Лайэсу.

Не чувствуя под собой ног, я добрался до койки и заснул немедленно. Было совсем светло, когда, открыв глаза, я увидел Орниччо, который уже, очевидно, немало времени тряс меня за плечо. Недовольный, я хотел повернуться на другой бок, но Орниччо прошептал мне на ухо:

– Беда. Франческо, вставай немедленно!

Сон тотчас же слетел с меня, и я вскочил на ноги.

– Беда, Франческо, – сказал Орниччо. – Кто-то ночью вытащил кляп из бочки и выпустил питьевую воду.

– Ничего не осталось? – воскликнул я в ужасе.

– Осталось немного воды на дне. Этого количества хватит только на то, чтобы наполнить маленький бочоночек из-под хереса, что стоит у адмирала в каюте.

– Боже мой, боже, – воскликнул я, – горе нам! Что мы теперь будем делать?

– Тише! – прошептал Орниччо, зажимая мне рот рукой. – Уж мы-то с тобой никак не должны терять голову.

– А что матросы? – спросил я в тревоге.

Вместо ответа Орниччо поднял руку. С палубы доносился топот ног, глухой шум, как бы от падения чего-то тяжелого, проклятия и ругань.

– Это они расправляются с Таллерте Лайэсом, в дежурство которого произошло несчастье.

– Так ему и нужно, – сказал я. – Он начал с карты, а кончил водой. Только для чего ему понадобилось совершить такое преступление?

Одеваясь на ходу, я побежал за Орниччо наверх.

Кучка матросов обступила бледного, как смерть, англичанина, который, связанный по рукам и ногам, лежал у груды ящиков.

– Что сделал этот человек? – раздался позади нас голос синьора Марио.

Матросы расступились, давая дорогу секретарю.

– Мы застали его с кляпом в руке, – ответило несколько голосов. – Он стоял и смотрел, как вода из бочки вытекала в море.

– Это ложь! – сказал англичанин. – Находясь в сторожевой корзинке, я услышал журчание воды. Мне подумалось, что где-то в борту появилась пробоина и вода проникает в трюм. Я немедленно спустился вниз и увидел темную фигуру человека, который кинулся от меня. Подозревая что-то недоброе, я пошел на шум воды и увидел бочку и подле нее вытащенный кляп.

– Что за человек? Пусть он покажет, кого он видел ночью, – зашумели в толпе. – Какого он роста? Как одет?

– Это произошло в одно мгновение. И я не мог его разглядеть, – в смущении ответил англичанин.

Синьор Марио сделал знак матросам отойти от англичанина.

– Таллерте Лайэс, – сказал он тихо, наклонясь к нему, – объясни мне, что руководит твоими поступками? Зачем тебе понадобилось украсть карту адмирала, а теперь всех этих добрых людей, твоих товарищей, лишить питьевой воды? Я знаю, что ты человек храбрый и решительный. И, если ты откровенно сознаешься во всем и укажешь, кто тебе помогал в твоем недобром деле, я, может быть, еще вымолю тебе прощение у адмирала.

– Побойтесь бога, господин секретарь! – воскликнул англичанин. – Я не понимаю, о какой карте вы говорите. Я виноват только в том, что поздно расслышал шум воды и не застукал негодяя на месте.

– Бог тебе судья, Лайэс, – с грустью сказал секретарь, отходя. – За меньшие проступки людей вздергивают на реях. И мне только жаль, что ты так бесславно закончишь свою жизнь.

– За борт англичанина! – крикнул кто-то из матросов. – Он украл у нас воду.

– За борт чужака! – подхватило несколько голосов. Боцман и лоцман «Санта-Марии» синьор Перес Ниньо лежал в лихорадке. И, по распоряжению адмирала, Яньес Крот исполнял его обязанности.

Яньес пронзительно засвистел в свисток.

– Покричали, и хватит! – гаркнул он. – Господин адмирал повелел всем приступить к выполнению своих обязанностей.

– Воды, – кричали матросы, – дайте нам воды! Среди нас четырнадцать человек горят в лихорадке; если не нам, то им необходимо дать воды!

– Долой чужаков! – кричали другие. – В воду англичанина!

– Давайте больным морскую воду, – сказал Яньес Крот. – Все равно они в бреду и ничего не понимают.

Это была глупая шутка злого человека, но несколько матросов тотчас же подхватили его слова.

– Адмирал велел нашим больным давать морскую воду! – закричали в толпе. – Лигуриец смеется над нами!

– За борт англичанина! – кричали другие. – Долой чужака!

– Долой чужаков! Долой лигурийцев! – вдруг пронеслось по палубе.

Я не узнавал людей, которые еще накануне были послушны воле адмирала. С ужасом я видел в толпе бледное лицо синьора Марио и занесенные над его головой кулаки.

Мы с Орниччо немедленно бросились ему на помощь. Но кто-то дал Орниччо подножку, и он растянулся на палубе. Добежать до него мне не удалось. Сильные руки схватили меня.

– А-а, и ты туда же, змееныш! – громко крикнул кто-то за моей спиной.

Обернувшись, я с ужасом убедился в том, что это Хуан Роса.

– Тише, – прошептал он вдруг, прикладывая палец к губам. – Хуан Яньес подбивает матросов схватить адмирала. И я думаю, что сейчас вам лучше не показываться.

– Как – Хуан Яньес?! – воскликнул я в недоумении. – Ведь он же постоянно восхвалял достоинства господина на все лады.

– Это опасный человек, – сказал Хуан Роса. – А ты помолчи-ка и следуй за мной. Если нам кто-нибудь встретится, делай вид, что ты от меня вырываешься.

Матросы, приставленные к парусам, бросили веревки.

Внезапно поднявшийся ветер налетел на мачту. Я услышал сильный треск, прекрасное еловое дерево подломилось, и через несколько минут мачта, обрывая остатки снастей и шумя парусами, с грохотом упала на палубу. Корабль подкинуло кверху. Страшный шум, вопли и рыдания дали знать, что дело не обошлось без человеческих жертв.

И вдруг после этого адского шума на палубе воцарилось гробовое молчание. Оглянувшись, я увидел на шкафуте величественную фигуру адмирала.

– Матросы! – сказал он громким, отчетливым голосом. И так сильна была власть его над экипажем, что все головы немедленно повернулись в его сторону. – Еще вчера я говорил с вами, как с матросами ее величества, а сегодня я вижу перед собой бунтовщиков, – сказал он с горечью. – Вас смущает недостаток воды? Но ее еще остался один бочонок. И такого количества хватит на несколько дней. Судя по изменению цвета воды, можно сказать, что мы приближаемся к материку.

Тут матросы как будто сорвались с цепи.

– Вашего сына королева взяла себе в пажи, – крикнул Вальехо, – а у меня девять малышей. И они подохнут с голоду, если я не вернусь!

– Мне восемнадцать лет, и я еще хочу жить! – кричал Хоакин Каска. – Мне не нужно почестей, шелков и жемчуга, я просто хочу еще жить!

– Эти люди, – сказал, выступая вперед, Яньес Крот, – выражают желание спустить лодки и отправиться на юго-запад. У нас нет ни провизии, ни воды, а переменив курс, они надеются сегодня же достигнуть островов.

– И ты тоже с ними, Хуан Яньес? – с горечью спросил адмирал.

– Нет, господин мой, адмирал, – ответил бывший трактирщик, пряча глаза, – я, конечно, останусь с вами.

– Слушай, – шепнул мне на ухо Роса, – сегодня ночью заболел Каспар Бедняга. Я несколько раз подавал ему пить. Вдруг я заметил, что Крота нет на его койке. Выйдя на палубу, я заметил, что он возится у бочки с водой. Не подозревая ничего недоброго, я вернулся и лег спать. Потом я пошел известить тебя о болезни Каспара и разбудил Лайэса, чтобы он тебя сменил. Теперь я понимаю, что англичан ни в чем не виноват, история с водой – дело рук проклятого могерского трактирщика. И он же все время баламутит матросов.

– Что ты говоришь, Роса! – воскликнул я. – Почему же ты не вступился за англичанина?

– Что я один мог сделать? – с горечью возразил он. – Посмотри, все точно с ума сошли! Из Могеры нас всего одиннадцать человек, и мы-то все хорошо знаем, что за птичка Хуан Яньес, прозванный Кротом. Но пятеро наших плывут на «Нинье», трое – на «Пинте». Они не станут заниматься чужими делами. А у нас, на «Санта-Марии», Каспар Бедняга лежит в бреду, а Селестин Эскавельо до того боится трактирщика, что дрожит при одном его имени. Слушай, слушай! – вдруг закричал Роса, схватив меня за руку.

Я не знаю, что сказали матросы адмиралу, но в ответ на их речи он с такой силой ударил кулаком по деревянному столу, что щепки обшивки разлетелись во все стороны.

– Молчать! – крикнул он. – Пока я еще ваш адмирал, поставленный над вами королевой, и вы обязаны мне повиноваться. Развяжите немедленно Таллерте Лайэса и заприте в кладовую. Я не позволю расправляться с ним команде. Если он виноват, то предстанет перед королевским судом. Обрубите все мачты и сверните такелаж, осмотрите и осмолите лодки, так как некоторые дали течь. Приготовьте своих больных к отправке. Вы, синьор нотариус, должны будете засвидетельствовать перед их высочествами, что взбунтовавшаяся команда покинула в открытом океане своего адмирала. Кто хочет остаться со мной, пусть отойдет в сторону.

Синьор Марио де Кампанилла, нотариус экспедиции синьор Родриго де Эсковеда, матросы Хуан Роса, Хоакин Каска, Энрико Сальватор, Орниччо и я вышли из толпы и стали рядом с адмиралом. К моему удивлению, после нескольких минут раздумья Яньес Крот также присоединился к нам. – Господин де Эсковеда, – обратился адмирал к нотариусу экспедиции, – я ценю вашу преданность, но прошу вас вернуться с этими людьми в Кастилию и уполномочиваю вас говорить с монархами от моего имени. Я же с этой небольшой кучкой храбрецов буду продолжать свой путь. Мы не нуждаемся в парусах, мачтах и большой команде, потому что течением нас прибьет к материку завтра или послезавтра. Боцман, отдай приказ выводить больных и спускать лодки.

Матросы в смущении, переговариваясь между собой, толпились у бортов.

– Посмотрите, – с презрением сказал адмирал, – они даже бунтовать как следует не умеют.

В ответ на его слова от группы матросов отделился Хуан Родриго Бермехо.

– Ваша милость правильно изволили заметить, – сказал он, почтительно останавливаясь в нескольких шагах от адмирала. – Вся команда смущена происшедшим, ибо мы отнюдь не бунтовщики, а верные подданные наших государей. Не имея ни крошки сухарей, мы неуклонно продолжали бы свой путь, потому что знаем, что человек без пищи может прожить несколько дней. Но под этим жарким солнцем без воды и здоровые не выдержат долго, а у нас много больных. Синьор Мартин Алонсо Пинсон вложил много тысяч мараведи в это предприятие, и, однако, он также предлагал синьору адмиралу переменить курс, для того чтобы избежать гибели.

Хуан Родриго совсем не походил на бунтовщика, но я видел, как, по мере того как он говорил, лицо адмирала заливалось краской.

– Мы хотели бы попросить господина адмирала. – продолжал Хуан Родриго.

– Молчать! – крикнул господин. – Уж не думаете ли вы, что ваш адмирал станет торговаться с вами?. Синьор де Эсковеда, – обратился он к нотариусу экспедиции, – в донесении их высочествам не забудьте упомянуть, что бунтовщики искали заступничества у капитана Пинсона.

Это так мало походило на правду, что от изумления Хуан Родриго выронил шляпу из рук. Но он ничего не успел сказать в свое оправдание, потому что, запахнув плащ, адмирал прошел мимо кучки смущенных матросов и медленно спустился в свою каюту.