"О египетских мистериях" - читать интересную книгу автора (Автор неизвестен)

V

1. Далее, ты испытываешь затруднение в том вопросе, который является общим для всех, как говорится, людей обучающихся и весьма мало сведущих в попечении о словах, – я говорю про жертвоприношения и про то, какое они имеют действие или силу в мироздании и у богов и каков смысл их совершения так, как это подобает почитаемым, и так, как это полезно приносящим дары. Кроме того, здесь присутствует и некое другое противоречие, происходящее из того, что истолкователям воли богов необходимо отстраняться от одушевленного, чтобы не осквернять богов исходящими от живых существ испарениями. Ведь это противоположно тому утверждению, что сами боги более всего привлекаются испарениями от живых существ.

2. Итак, двусмысленность ныне подлежащего рассмотрению вопроса можно было бы легко разрешить, показав

превосходство целого по сравнению с частями и припомнив особое преимущество богов по сравнению с людьми. Так, например, как я говорю, для всеобщей души управление всеобщим космическим телом или для небесных богов обращенность к небесному телу не является ни пагубным в отношении восприятия страстей, ни препятствующим их мыслям, а для отдельной души общность с телом вредна и в том и в другом отношении. Так вот, если кто-нибудь, приняв последнее во внимание, выскажет следующее сомнение: если для нашей души тело является темницей, то и для всеобщей души оно будет темницей, и если отдельная душа обращена к телу, то и сила богов точно так же обращена к становлению,-так вот, в ответ на это всякий мог бы возразить, что тот не знает, сколь велико превосходство лучших родов над людьми и целого над частями. Итак, в том и другом отношении приводимые противоречия никоим образом не служат основой ни для какого спора.

3. Следовательно, и в этом случае вполне достаточно того же самого рассуждения. Ведь и нам поедание некогда причастных душе тел приносит отягощение и осквернение, порождает сладострастие и привносит в душу много других недугов. Что же касается богов и космических и всеобщих причин, то каким-то образом восходящее от этих тел подобающее испарение -поскольку в действительности оно объемлется и не объемлет и само соединяется со всем, но не приводит в соединение с собой всеобщее и божественное- само соприкасается с лучшими родами и всеобщими причинами, но не охватывает их и не приводит в соприкосновение с собой.

4. То положение, которое тебя удивляет, поскольку требует отстранения от одушевленных тел, вовсе не составляет

никакой трудности, если его правильно понимать. Ибо в действительности служители богов. воздерживаются от одушевленного отнюдь не для того, чтобы боги не были осквернены испарениями от живых существ. Ибо какое, пусть даже телесное, испарение могло бы приблизиться к ним, когда они, прежде чем что-либо связанное с материей коснется их силы, незаметно устраняют эту самую материю? Это происходит не потому, что их сила уничтожает все и истребляет тела без приближения к ним,- напротив, в частности небесное тело не смешано ни с какими материальными стихиями и само не могло бы ни воспринять ничего из внешнего, ни предоставить чуждому никакой частицы самого себя. Итак, каким же образом какое-то земное испарение, которое, не поднявшись от земли и на пять стадий, опять опускается на землю, могло бы приблизиться к небесам, питать движущееся по кругу нематериальное тело и вообще создавать в нем что-либо, будь то осквернение, будь то какое бы то ни было иное претерпевание?

Ведь считается общепризнанным, что эфирное тело пребывает вне всякого противостояния, свободно от всякой изменчивости, совершенно чисто от возможности превратиться во что бы то ни было и вовсе не подвластно тяготениям как к центру, так и от центра ¹¹⁸, поскольку оно или совсем не движется, или перемещается по кругу. Итак, для тел, составленных из различных сил и движений, изменяющихся всеми возможными способами, движущихся вверх или вниз, невозможна никакая общность природы, силы или испарения, которая приходил; бы в соприкосновение с небесными телами, и потому они не будут никак действовать на последние, которые от них совершенно обособлены. Ведь те, будучи нерожденными, не имеют никакой

возможности воспринять в себя изменчивость возникающего. Так неужели подобными испарениями оскверняется божественное, которое, если можно так сказать, внезапно и разом устраняет испарения как всей материи, так и материальных тел?

Итак, подобного предположения придерживаться не cледует. Значительно правильнее иметь в виду, что для нас и для нашей природы подобное чуждо. Ведь обособленное в отдельном и материальное может иметь некую взаимную общность действия и претерпевания с материальным и вообще подобное по природе-с подобным. Что же касается наличествующего в соответствии с разными сущностями и всего того, что возвышается во всех отношениях и пользуется разными природами и силами, то подобные предметы не в состоянии ни воздействовать друг на друга, ни воспринимать что бы то ни было друг от друга. Итак, исходящее от материального осквернение соответствует тому, что содержится в материальном теле, и очищение от него необходимо всем тем, кто в состоянии оскверниться материей. Что же касается вообще не связанного с делимой природой и не владеющего способностью к восприятию исходящих от материи страстей, то каким же образом подобное могло бы оскверниться материальными предметами? Каким образом может оказаться запятнанным вследствие моих претерпеваний или претерпеваний другого человека божественное, которое не имеет ничего общего с нами, всецело превосходя человеческую слабость?

Таким образом, для богов не важно ни то, что мы насыщаемся материальными телами (ведь это вовсе не направлено против них и они не оскверняются из-за нашего позора, ибо являются совершенно незапятнанными и нетронутыми), ни то, что вокруг Земли возносятся какие-то

материальные испарения тел. Ведь они находятся дальше всего от их сущности и силы.

Следовательно, вся эта гипотеза о противоречии совершенно разрушена, поскольку ни одна его часть не существует применительно к богам. Ведь каким образом могло бы заключать в себе разногласие то, чего вовсе не существует? Стало быть, ты зря выдвигаешь подобные предположения, поскольку они неуместны, и привносишь недостойные богов сомнения, которые невозможно было бы разумным образом помыслить даже в отношении благих людей. Ведь соблазнения воскурением паров никогда не допустил бы для себя никакой человек в здравом уме и бесстрастный, не говоря уже о ком-то из лучших. Впрочем, это будет изложено немного позднее, а сейчас, когда это противоречие рассмотрено с точки зрения множества способов его опровержения, давайте прекратим здесь рассуждать о первом сомнении.

5. Что же касается более важного вопроса, относящегося к более важным предметам, который ты задаешь, то каким образом я мог бы кратко и как следует ответить на него, если он требует трудного и длинного объяснения? Однако я буду говорить и ни в коей мере не отступлю от первоначального замысла. А ты попытайся следовать за вкратце намечаемыми и лишь иногда связанными с пояснениями рассуждениями. Так вот, я излагаю тебе свое представление о жертвоприношениях, а именно-что ни в коей мере не следует допускать их только в знак уважения, так, словно мы оказываем внимание благодетелям, или в качестве залога договоренности о милостях, на основании которого боги воздают нам благами, или ради получения лучшей доли, или воздаяния неких даров, взамен которых боги предоставляют нам частицу более важных даров. Ведь все

это существует лишь в обычной жизни, предназначено для людей, взято из представлений об общепринятом управлении и никоим образом не имеет отношения к совершенному превосходству богов и их чина в качестве обособленных причин.

6. Что же касается важнейшей деятельности по принесению жертв и того, почему она дает такие результаты, что без них не происходят ни прекращение мора, голода или неурожая, ни прошения о дождях, ни даже более важные, чем эти, действия, а именно все те, которые способствуют очищению души, ее совершенствованию или избавлению от становления, так вот этого-то вовсе и не проясняют подобные представления о жертвоприношениях. Таким образом, их невозможно было бы, по справедливости, одобрить, поскольку они неправильно оценивают причину совершающихся при жертвоприношениях действий,- напротив, если все действительно обстоит так, как утверждается, то, пожалуй, можно было бы представить их себе лишь в качестве причин последующих и вторичным образом связанных с первыми и важнейшими ¹¹⁹.

7. Стало быть, рассуждение требует объяснения того, каким образом жертвоприношения обладают способностью совершать некоторые действия и находиться в соприкосновении с богами-предшествующими причинами происходящего. Если мы говорим, что в едином всеобщем живом существе, повсюду обладающем одной и той же единой жизнью, общность сходных сил, разделенность противоположных или некая предрасположенность действующего к претерпевающему вместе приводят в движение сходное и близкое и тем самым в соответствии с единым сопереживанием распространяются даже среди того, что далее всего расположено, так, словно оно находится ближе

всего, то таким образом высказывается некое истинное предположение, по необходимости имеющее отношение к жертвоприношениям, однако истинный-то метод жертвоприношений, конечно, не проясняется. Ведь сущность богов не заключается в природе, природных необходимостях и в том, чтобы пробуждаться вместе с природными претерпеваниями или вместе с пронизывающими всю природу силами,- напротив, она сама по себе определена вне их, не имея с ними ничего общего ни в сущности, ни в возможности, ни в каком бы то ни было ином отношении.

8. Те же самые недоразумения возникают также, если некоторые из нас выставляют в качестве причины подобного действия числа так, словно применяют к крокодилу число шестьдесят как родственное Солнцу ¹²⁰, или природные смыслы, такие как силы и действия животных, например собаки, собакоголовой обезьяны и землеройки, имеющие общность в отношении Луны, или материальные образы (как они наблюдаются у священных животных применительно к цвету их кожи и ко всяческим телесным формам), или что-то иное, связанное с телами животных или с остальными каким бы то ни было образом приносимыми в жертву предметами, или же считают причинами действия в жертвоприношениях мелодию (как в отношении сердца петуха) или что-то другое, наблюдающееся в природе¹²¹. Ведь и в этом не проявляется никакой сверхъестественной божественной причины и причина приходит в действие вместе с жертвоприношениями не в качестве таковой, а в качестве природной, находящейся во власти материи и объемлемой телами, и она естественным образом пробуждается и прекращает свое действие одновременно с ними, как это и существует в природе. Следовательно, если нечто подобное присутствует в жертвоприношениях

в качестве сопутствующей причины, имеющей тот же смысл, что и то, чему она небеспричастна, то в таком случае оно должно приходить в соприкосновение с предшествующими причинами.

9. Итак, лучше выставлять в качестве причины дружбу, родство и связь творящих с творимым и рождающих с рождаемым. Стало быть, всякий раз, когда при наличии этого общего начала мы возьмем некое животное или нечто произрастающее на земле и в несмешанности и чистоте сохраняющее воление творца, тогда при его посредстве мы как подобает приводим в действие в чистоте обращенную к нему демиургическую причину. Поскольку этих причин множество и они отчасти находятся в непосредственном соприкосновении, каковы демонические причины, а отчасти каким-то образом располагаются выше последних, каковы божественные причины, но предводительствует еще более важная, чем даже эти, единая причина, то все эти причины приводятся в действие совершенным жертвоприношением. Каждая причина при этом действует в соответствии с тем положением, которое она занимает. Если же какая-то причина окажется несовершенной, то она достигнет некоего предела, дальше которого она продвинуться не в состоянии.

Именно поэтому многие полагают, что жертвы приносятся благим демонам, многие -что высшим силам богов, многие- что космическим или земным силам демонов или богов, и при этом отчасти правильно излагают то, что относится к ним, но не знают всего об этой самой силе, как и всех тех благ, которые простираются во всем божественном.

10. Мы принимаем все: и природные причины, одновременно начинающие действовать, словно в едином живом

существе, в результате склонности, сопереживания или взаимного отвращения,- как некоторым образом подчиненные, сопутствующие и прислуживающие причины совершения жертвоприношений; и те, что связаны с демонами и с земными или с космическими божественными силами,- как первичные, но приближающиеся к нашему положению. Однако мы утверждаем, что наисовершеннейшие и самые важные причины созидания в жертвоприношениях имеют отношение к наисовершеннейшим демиургическим силам. Поскольку они объемлют в себе все когда-либо существовавшие причины, мы говорим, что вместе с ними одновременно и разом приходят в движение и все когда-либо существовавшие демиургические причины ¹²², а благодаря всем им возникает общая польза для всего становления. Эти причины при помощи своего независтливого желания предоставляют блага городам и народам, разнообразным племенам, более или менее крупным областям, а иногда домам или даже отдельному человеку. При этом благодетельствующие выполняют распределение благ не на основании страсти, а при помощи бесстрастного ума в согласии с близостью и родством принимают решение, каким образом следует их предоставлять, и дружба, связующая все, создает это единение при посредстве некоей неизреченной общности.

Ведь это значительно правильнее и более соответствует сущности и силе богов, нежели то, что ты предполагаешь, а именно что боги более всего привлекаются при жертвоприношениях испарениями от живых существ. Ведь если демонов, может быть, и окружает некое тело, которое, как полагают некоторые, получает свое пропитание от жертвоприношений, то и оно невозмутимо и бесстрастно, блистательно и ни в чем не испытывает недостатка, так что не

происходит никакого истечения из него и оно само не нуждается ни в каком внешнем притоке. Следовательно, даже если бы кто-нибудь придерживался подобного мнения, то, в то время как космос и воздух в нем содержат исходящее от земных предметов неисчерпаемое испарение и подобный поток распространен на равных основаниях повсюду, какая могла бы быть дополнительная польза от жертвоприношений для демонов? Впрочем, в равной мере неверно и то, что приходящее взамен истекающего из них соразмерно насыщает их, чтобы ни избыток не возобладал, ни недостаток не возник, но существовали всецелое равенство и одинаковая однородность демонических тел.

Ведь, конечно, не может быть, чтобы демиург предложил всем живым существам на суше и в море обильное и готовое пропитание, а для тех, кто превыше нас, предусмотрел бы его недостаток. Невозможно и то, что он предоставил бы остальным живым существам ежедневно доставляемое собственными силами изобилие съестных припасов, а демонам определил бы пропитание случайное и исходящее от нас, людей. Похоже, если бы мы из-за своей праздности или под каким-то другим предлогом пренебрегли подобным подношением, то тела демонов оказались бы нуждающимися и были бы причастны несоразмерности и беспорядку.

Стало быть, разве утверждающие это не нарушают весь существующий порядок, чтобы причислить нас к более прекрасному чину и представить более могучими? Ведь если они делают нас кормильцами и восполнителями для демонов, то мы оказываемся более значимыми, чем демоны. Ибо каждый предмет получает пищу и пропитание от того, от чего он произошел. Это можно было бы, пожалуй, наблюдать даже в видимом становлении. Можно созерцать это и в космическом; ведь земное питается от небесного.

В особенности же это оказывается ясным применительно к невидимым причинам. Ибо душа приводится к совершенству умом, природа -душой и остальное точно так же получает пропитание от своих причин. Если же нам невозможно быть первопричинами демонов, то точно так же мы не будем и причинами их питания.

11. Я лично полагаю, что нынешний вопрос ошибочен и в другом. Ведь он не учитывает, что принесение жертв при посредстве огня является скорее расточающим и разрушающим материю, уподобляющим ее себе, но само не уподобляющимся материи, восходящим к божественному, небесному и нематериальному огню, но не пребывающим в отягощении внизу, подле материи и становления. Ведь если бы некое привлекающее при посредстве восходящих от материи испарений вкушение было приятным свойством материи, то материи надлежало бы пребывать нетронутой, ибо таким образом более сильное исходящее от нее истечение воздействовало бы на воспринимающих его. На самом же деле она вся сгорает, уничтожается и превращается в чистоту и тонкость огня. Само по себе это является очевидным признаком противоположного тому, что ты говоришь. Ведь лучшие роды, которым приятно истребление материи в огне, бесстрастны и нас делают бесстрастными. Те наши части, которые уподобляются богам сходно с тем, как и огонь делает все прочное и устойчивое подобным светящимся тонким телам, возводят нас при посредстве жертв и жертвенного огня к божественному огню богов точно так же, как и огненное восхождение, обращающееся к огню и возвышающее неизменное и устойчивое до божественного и небесного ¹²³.

12. Ведь, говоря попросту, вовсе не благодаря материи, и не благодаря стихиям, и не благодаря какому-то другому

известному нам телу существует прислуживающая демонам, имеющая облик тела колесница ¹²⁴. Итак, какое восполнение могло бы возникнуть благодаря одной сущности для другой? Или же какое вкушение от чуждого может присоединиться к чуждому? Конечно, никакое -напротив, значительно вероятнее, что подобно тому как боги громовым огнем рассекают материю, отделяют от нее то, что по сущности нематериально, но подчинено ей и сковано ею, и делают бесстрастным подверженное страстям, точно так же и наш огонь, подражая божественному огню, в своем действии разрушает все материальное в жертвах и очищает предаваемое огню и освобождает от материальных оков, делает восприимчивым к божественной общности благодаря чистоте природы и тем же самым способом освобождает и нас от оков становления, уподобляет богам, делает склонными к дружбе с ними и превращает нашу материальную природу в нематериальную.

13. Опровергнув таким образом неправильные представления относительно жертвоприношений в общем, мы вместо них выдвинули истинные соображения. Что же касается каждого вида жертвоприношений по отдельности (поскольку рассуждения относительно жертвоприношений по отдельности требуют точного разграничения того, какое из них относится к какому действию) и одновременно, на основании вышесказанного-того, какое рассуждение произведено правильно и может быть распространено в мышлении от единичного на многое, -будет легко познать и пропущенное. Так вот, я полагал, что сказать так будет достаточно, потому что, помимо прочего, подобное достойно божественной чистоты. Однако, поскольку остальным то, что не очевидно, пожалуй, могло бы внушить недоверие и подозрение, будто указанные рассуждения не приводят

в движение мышление и не опираются на способности души к суждению, я хочу провести немного более подробное рассмотрение и, если это возможно, присовокупить к уже высказанным доказательствам более понятные.

14. Самое лучшее начало из всех-это то, которое показывает священный обычай жертвоприношений, опирающийся на порядок следования богов. Итак, давай с самого начала предположим, что одни боги материальны, а другие-нематериальны: материальны те, которые содержат в себе материю и управляют ею, а нематериальны те, которые совершенно обособлены от материи и превосходят ее. В соответствии со жреческим искусством следует начинать священнодействия с материальных богов: ведь иначе не могло бы совершиться восхождение к нематериальным. Так вот, значит, они обладают некоей общностью с материей в той мере, в какой они руководят ею. Стало быть, те же самые боги управляют и тем, что связано с материей, например различением, внешним впечатлением подобия, изменением, возникновением и разрушением всех материальных тел.

Если бы кто-нибудь хотел осуществлять теургическое почитание таких богов, то необходимо преподносить им это почитание так, как это им свойственно по природе и как положено изначально, а именно -поскольку они связаны с материей -являющееся материальным. Ведь тем самым мы, пожалуй, могли бы всячески приспособиться ко всем ним и в своем почитании преподнести им подобающее родство. Итак, что касается жертвоприношений, то этим богам подходят мертвые тела, лишенные жизни, заклание жертвенных животных, использование их тел, всяческое изменение и разрушение и вообще преобразование первичной материи, причем подобает это им не из-за них

самих, а из-за материи, которой они управляют. Ведь даже если они обособлены от нее так, как это только возможно, все равно они присутствуют в ней. Даже если они стоят выше ее в своей нематериальной силе, они все равно сосуществуют с ней. Управляемое не чуждо управляющему, а упорядочиваемое-упорядочивающему, и использующему не может быть неподходящим то, что способствует ему, будучи орудием. Именно потому подносить нематериальным богам материю в качестве жертвы несообразно, а всем материальным-в высшей степени подобает.

15. Далее, давай рассмотрим после этого в согласии с ранее высказанным наше собственное положение. Ведь иногда мы полностью становимся душой, оказываемся вне тела и, воспарив умом, пребываем наверху вместе со всеми нематериальными богами. Иногда же мы, в свою очередь, закованы в телесную оболочку, подчиняемся материи и имеем телесный облик. Итак, опять налицо два способа богослужения: один простой, бестелесный и свободный от всякого становления -это тот, который свойствен чистым душам, а другой, подобающий отягощенным телами и всяческой связанной с материей деятельностью,- это тот, который подходит для душ, не чистых и не свободных от всяческого становления. Итак, я полагаю, что все виды жертвоприношений делятся на два разряда: одни, исходящие от всецело очистившихся людей,-это те, которые совершаются очень редко, одним, как говорит Гераклит, или немногими людьми, которых легко перечислить, а другие, материальные, телесные и состоящие в изменении,- это те, которые подходят людям, еще сдерживаемым телом. Поэтому если кто-нибудь не будет допускать для городов и народов, несвободных от связанной со становлением участи и опирающейся на тела общности, подобного способа

религиозного почитания, то они вовсе не получат ни нематериальных, ни материальных благ: ведь первые они не в состоянии воспринять, а способствующее другим они не будут подносить. Вместе с тем каждый выказывает свою заботу о жертвоприношении, насколько она возможна, а не насколько невозможна. Следовательно, не нужно, чтобы она стремилась превысить свойственную почитающему богов меру.

То же самое рассуждение имеется у меня и относительно связи, которая образуется как подобает между осуществляющими богопочитание людьми и почитаемыми ими силами. Ведь я полагаю, что и она определяет подходящий для себя способ богослужения: свободный от материи – та, которая создается нематериально и создает соприкосновение с чистыми бестелесными силами в самом чисто бестелесном, и телесный -телесная, имеющая отношение к телам и смешивающаяся с управляющими телами сущностями.

16. Однако, помимо этого, мы не должны счесть недостойным также упоминание того, что часто ради необходимой для тела выгоды мы совершаем некоторые действия, связанные с наблюдающими за телом богами и благими демонами, например очищая его от древних проклятий или освобождая от болезней, наполняя здоровьем или устраняя из него тяжелое и медлительное, а легкое и деятельное в него привнося, или же предоставляя ему какое-то всеобщее благо. Так вот, в этом случае, конечно, мы не управляем телом разумно и бестелесно; ведь телу по природе несвойственно быть причастным таким предметам. Будучи сопричастно тому, что родственно ему самому, тело обеспечивается попечением и очищается при помощи тел. Стало быть, священный обычай жертвоприношений в отношении

описанной пользы по необходимости будет телесным, устраняя избыточное в нас, восполняя все то, чего нам недостает и приводя к соразмерности и порядку все то, что нарушено. И в самом деле, мы, нуждаясь в том, чтобы многие необходимые для человеческой жизни предметы оказались у нас благодаря лучшим родам, используем для этого священнодействия. Конечно, то, что мы приобретаем ради тел, предоставляет телу заботу или имеет о нем попечение.

17. Стало быть, что же произойдет с нами благодаря совершенно обособленным от всяческого человеческого становления богам в отношении бесплодия, беспокойства, обогащения или какого-то другого жизненного действия? Конечно, ничего. Ведь тем, кто свободен от всего, невозможно иметь отношение к подобным дарам. Однако если кто-нибудь сказал бы, что совершенно нематериальные боги превосходят даже таких богов и, превосходя их, в качестве единой первичной причины соединяют в себе и такие дары, то тем самым он завел бы речь скорее происходящий от них избыток божественного дарования. Что же касается того, будто они сами совершают подобные действия, вникая в детали человеческой жизни, то с этим ни в коем случае не следует соглашаться. Ведь такое покровительство здешнему является частным делом, совершается с неким собственным принижением, не полностью свободно от тел и не может воспринять чистое и несмешанное господство. Поэтому для совершения подобных дел подходит способ священнодействия, связанный с телами и соседствующий со становлением, но ни в коем случае не тот, который полностью нематериален и бестелесен. Ведь последний- чистый-всецело выше этого и не подходит к данному случаю, а первый, пользующийся телами и телесными силами, является более подходящим, способным

принести некие благие последствия для жизни, а также предотвратить предстоящие неудачи, предоставляя соразмерность и взаимное слияние смертному роду.

18. Однако в соответствии с другим разделением вся масса людей подчинена природе, управляется природными силами, обращает свои взоры вниз, на природные дела, исполняет установления рока, воспринимает порядок совершающегося в согласии с роком и всегда практически рассуждает только о природных предметах. Лишь немногие, опираясь на некую сверхъестественную силу ума, отпадают от природы и обращаются к обособленному и несмешанному уму, и это все те, кто в то же самое время оказывается стоящим выше природных сил. Некоторые же люди занимают среднее положение и находятся посередине между природой и чистым умом, опираясь частью на то, а частью на другое, частью же следуя некоей смешанной из того и другого жизни, а частью освобождаясь от худшего и переменяясь к лучшему ¹²⁵.

Стало быть, поскольку люди разделены таким образом, пожалуй, могло бы оказаться совершенно ясным и то, что следует за этим. Ведь те люди, которые управляются в согласии со всеобщей природой, сами живут в согласии со свойственной им природой и опираются на природные силы, совершают соответствующий природе и приводимым природой в движение телам религиозный обряд, проявляя заботу о местностях, о воздухе, о материи, о материальных силах, о телах, о телесных свойствах и качествах, о подобающих движениях и изменениях подверженного становлению и об остальном, близком к перечисленному, причем как в смысле благочестия вообще, так и в смысле принесения жертв. А те люди, что проводят свой век в согласии только с умом и с жизнью ума и освободились от

природных оков, во всех частях теургии придерживаются умного и бестелесного священного закона жречества. Те же люди, которые занимают промежуточное положение между ними, в соответствии в особенностями такового в своих священных обрядах движутся разными путями: или принимая участие в обоих способах почитания богов, или отказываясь от одного из них, или воспринимая их как предпосылку для более почитаемых ими (ведь без них, пожалуй, не могли бы возникнуть и стоящие выше), или же предпринимая какие-то иные действия в отношении их. 19. Примерно таким же образом проявляется и следующее разделение. Среди божественных сущностей и сил одним подчинены души и природа, прислуживающие их созидательной деятельности так, как те захотят. Другие же совершенно отделены от души и природы -я имею в виду божественную душу и природу, но не мировую и направляющую становление. Некоторые, занимая среднее положение между теми и другими, обеспечивают их взаимную общность или в виде единой нерасторжимой связи, или в виде независтливого участия лучшего, или в виде беспрепятственного восприятия у худшего, или в виде свойственного тому и другому согласия. Итак, всякий раз, когда мы поклоняемся богам, царствующим над душой и природой, не бессмысленно подносить им в дар и природные силы и не следует отказываться от посвящения им тел, управляемых природой. Ведь все природные предметы прислуживают им и способствуют упорядочению какой-то их части. Всякий же раз, когда мы стремимся почтить тех богов, которые сами по себе являются единообразными, стоит преподнести им совершенные почести. Этим богам подходят умные дары бестелесной жизни и все те, которые несут добродетель и мудрость, даже если и есть некие

более совершенные и целостные душевные блага. Далее, богам, занимающим среднее положение и повелевающим промежуточными благами, иногда могли бы подойти дары обоих родов, а иногда общие для них обоих, или отстраняющиеся от низшего и достигающие высшего, или вообще каким-то одним способом занимающие среднее положение.

20. Опираясь в своем исследовании на другое начало – на космос и космических богов, на распределение в нем четырех стихий, на соединение стихий в надлежащих пропорциях и на упорядоченное круговое движение, происходящее вокруг определенного центра, мы познаем легкодоступный путь наверх, к истине связанного с жертвоприношениями священного служения. Ведь если мы сами пребываем в космосе, содержимся во всецелом мироздании в качестве частей, изначально увлекаемся им, совершенствуемся благодаря всем его силам, составлены из заключенных в нем стихий и владеем некоей частицей жизни и природы, получив ее от него, то из-за всего этого не следует, конечно, пренебрегать космосом и космическим устройством.

Итак, давай предположим, что у каждой космической частицы имеется как тело, которое мы видим, так и окружающие тело отдельные бестелесные силы. Ясно, что закон священного служения подобное ставит в соответствие подобному и распространяет такое свое действие на все предметы сверху донизу, воздавая бестелесное бестелесному, тела -телам и вообще соответственное по собственной природе-тому и другому. Впрочем, всякий раз, когда некто прикоснется к сверхкосмическим теургическим богам (а это случается реже всего), без сомнения, таким человеком оказывается тот, кто в своем почитании богов стоит выше как тел, так и материи и объединяется с богами в сверх-

космической силе. Впрочем, не следует этот путь, который открывается для отдельного человека, иногда, с трудом и поздно, как вершина жреческого служения, объявлять обычным для всех людей, точно так же не следует считать его обычным как для начинающих заниматься теургией, так и для всех тех, кто находится на середине своего пути в ней. Ведь эти люди так или иначе облекают в телесную форму заботу о своей святости ¹²⁶.

21. Я думаю, все жаждущие увидеть теургическую истину могли бы согласиться с тем, что нельзя отчасти или несовершенно возносить к богам обращенное к ним благочестие. Однако поскольку перед появлением богов приходят в движение всяческие силы, которые подчинены самим себе, и всякий раз, когда те намереваются спуститься на землю, эти силы идут впереди них и двигаются во главе шествия, то тот, кто не воздает всем им должных почестей и не приветствует каждое в соответствии с подобающей ему честью, уходит неудовлетворенным и не получившим божественной причастности, а тот, кто умилостивил всех, воздал угодные каждому и по возможности наиболее подходящие почести, всегда пребывает не подверженным опасностям и случайностям, хорошо подготовив совершенный и целостный прием для божественного хора. Стало быть, в то время как это обстоит так на самом деле, необходимо ли способу выполнения священного служения быть простым и составленным из немногочисленных обрядов или же многообразным, имеющим отношение ко всему и составленным из всего, как говорится, в космосе собранного?

Так вот, если бы то, к чему обращаются в заклинаниях, и то, что приводится в движение в священных действиях, были простыми и принадлежащими к одному чину, то по

необходимости простым был бы и способ совершения жертвоприношений. Но уж если не охватить ничем множество сил, которые пробуждаются при нисхождении и движении богов, то только теурги, испытав подобное в действии, имеют точное представление об этом, только они в состоянии понять, каково завершение жреческой деятельности, и знают, что пропущено, пусть даже его немного, потому что пропущенное уничтожает весь результат священнослужения, наподобие того как в музыке, если порвана одна-единственная струна, то вся она становится негармоничной и несозвучной. Итак, подобно тому как в том случае, когда речь идет о видимых божественных сошествиях, возникает явный вред для тех, кто оставил непочтённым кого-то из лучших, точно так же и когда речь идет об их неявном присутствии в жертвоприношениях, следует оказывать почести не одному или другому, но так, как это подобает чину каждого. Тот же, кто отпустил неодаренным кого-либо, разрушает все: он уничтожил единый всеобщий порядок. Тем самым он не оказал, как мог бы решить кто-нибудь, не вполне совершенный прием, но вовсе ниспроверг все священное служение.

22. Так как же, разве высшее в жречестве не восходит к самому наивластнейшему во всем множестве единому и в нем не совершает одновременное служение многим сущностям и началам? Конечно, я сказал бы, что это совершенно верно. Однако подобное состояние наступает позже всего и у весьма редких людей, и следует быть довольным, если оно появится даже и на закате жизни. Но нынешнее рассуждение не может служить предписанием для такого человека-ведь он превыше всякого закона¹²⁷, и оно создает подобное законодательство для тех, кто нуждается в некоем божественном установлении. Итак, согласно

нашему рассуждению, подобно тому как космос создается путем сведения многих порядков в единый общий порядок, и свершению жертвоприношений, не оставляющему ничего в стороне и совершенному, необходимо опираться на весь порядок лучших. Впрочем, если этот строй является множественным, законченным и составленным из многих порядков, то, стало быть, и священнодействию необходимо всячески подражать ему при посредстве всех приводимых в действие сил. Итак, точно так же и всему существующему вокруг нас не следует соприкасаться с предшествующими ему божественными причинами лишь в некоторой своей части, как и не вполне сводиться к своим создателям.

23. Далее, многообразный обряд божественного почитания при священнодействиях одно сущее в нас или вокруг нас очищает, другое совершенствует, третье приводит к соразмерности и порядку, четвертое освобождает от принадлежащей смертному роду ошибочности иным способом и делает все приятное для всех превосходящих нас. Тем самым, когда божественные и подобные им человеческие причины соединяются в одном и том же, правильное выполнение жертвоприношения предоставляет всяческие совершенные и великие блага.

Видимо, для достоверного понимания этих самых вопросов неплохо прибавить еще вот что. Изобилие силы высших существ всегда по природе превосходит все еще и в том, что одинаково и на равных основаниях беспрепятственно присутствует в нем. Стало быть, в соответствии с таким представлением первейшее блистает даже для самого последнего и нематериальное невещественно присутствует в материальном. Пусть не удивляется кто-то, если мы скажем, что даже какая-то материя является чистой и божественной. Ведь и она произошла от отца и демиурга

всего и обладает своим совершенством, будучи удобным вместилищем для богов. Вместе с тем ничто не отнимает у лучшего и способности освещать стоящее ниже его и тем самым ничто не отлучает материю от участия в лучшем, так что вся та материя, которая совершенна, чиста и имеет благой облик¹²⁸, не окажется неподходящей для того, чтобы служить вместилищем для богов. Ведь поскольку ничему на земле никак невозможно было бы оказаться беспричастным божественной общности, то и земля сама восприняла от последней некую божественную частицу, достаточную для того, чтобы дать место богам.

Итак, теургическое искусство, приняв это во внимание и именно таким образом обыкновенно отыскивая подобающее каждому богу на основании общности с ним вместилище, часто соединяет камни, травы, животных, благовония и другие подходящие священные, совершенные и божественные предметы и затем готовит из всего этого вполне совершенное и чистое вместилище для богов.

Ведь в самом деле, следует досадовать не на всякую материю, но только на ту, которая чужда богам, родственную же им нужно выбирать, поскольку она может подойти для строительства храмов и для установки статуй, точно так же как и для связанных с жертвоприношениями священнодействий. Ведь в противном случае для местностей на Земле или для живущих на ней людей не возникло бы причастности к восприятию лучших, если бы ей не предшествовало некое подобное первичное основание. Необходимо доверять неизреченным словам о том, что даже при посредстве блаженных зрелищ от богов передается некая материя. Конечно, она сама родственна тем, кто ее дарует. Следовательно, разве принесение в жертву подобной материи не побуждает богов к появлению, не призывает их к непосредственному

соединению с ней, не заключает их в себе, когда они оказываются рядом, и не показывает совершенно?

24. То же самое можно было бы заметить также и на основании распределения по отдельным местностям, а также особого управления отдельными существующими предметами, которое разделяет между собой подобные большие или меньшие наделы в соответствии с различиями в чине. Ведь, конечно, ясно, что повелевающим некими местностями богам более всего подобает приносить в жертву то, что от них рождается, а управляющим -то, что ими управляется. Ведь совершающим что-то всегда в наибольшей степени угодны результаты своих собственных дел, а тем, кто приносит в жертву нечто в первую очередь, это самое прежде всего и дорого. Итак, или какие-то животные, или растения, или иные земные предметы управляются лучшими родами и одновременно причастны их управлению и предоставляют нам нерасторжимую общность с теми. Стало быть, кое-какие подобные предметы, а именно все те, которые благодаря своей чистоте сохраняют возможность заключать в себе общность богов и людей, спасаясь и оберегаясь, сами одновременно приумножают свойство соприкасающегося с ними. Таковы некоторые из египетских животных ¹²⁹, и таким повсюду является святой человек. Некоторые же предметы, а именно все те, которые делают свое распадение вплоть до начала первых стихий родственным и вполне подобающим причинам лучших родов, будучи посвящаемы богам в огне, делают это свойство еще более блистающим ¹³⁰. Ведь всегда, когда завершается это распадение, более совершенными оказываются предоставляемые им блага.

25. Далее, если бы описанное было всего лишь человеческим обычаем и определялось только в наших установлениях, то можно было бы говорить, что священные

обряды богопочитания являются открытиями нашего собственного мышления. На самом же деле владыка их – бог, призываемый на помощь в жертвоприношениях, и вокруг него во множестве пребывают боги и ангелы. Каждому народу, живущему на земле, им по жребию дан некий общий покровитель, как и каждому храму-свой собственный. Наблюдателем за жертвами, приносимыми богам, является бог, ангелам -ангел, демонам -демон, и в остальном точно так же: то, что сходно по своему роду, по жребию поставлено над каждым обрядом. Итак, когда мы приносим жертвы богам, вместе с богами-наблюдателями и исполнителями жертвоприношения одновременно необходимо почитать и божественный закон мирского священнодействия в жертвоприношениях, подобает по собственной воле быть смелыми (поскольку мы совершаем священные действия, подчиняясь повелевающим ими богам) и сохранять необходимую осторожность, чтобы каким-то образом не принести в жертву некий недостойный богов или чуждый им дар. В заключение же мы предписываем правильно выносить суждения обо всех окружающих нас, пребывающих в мироздании и разграниченных по родам богах, ангелах и демонах и в соответствии с этим суждением даровать каждому из них угодную ему жертву. Ведь только таким путем священнослужение окажется достойным наблюдающих за ним богов.

26. Поскольку далеко не самой малозначимой частью жертвоприношений является молитва, которая связана с ними в большинстве случаев, в их ходе укрепляет силу и вершит все их действие, образует единое сообщество с религиозным обрядом и скрепляет нерасторжимую жреческую общность с богами, то неплохо бы немного сказать и о ней. Ведь подобное достойно изучения как само по себе,

так и потому, что такое исследование делает знание о богах более совершенным. Итак, я утверждаю, что первый вид молитвы является соединительным руководящим соприкосновением с божественным и знакомством с ним. Следующий за ним ее вид-способствующий согласной общности и обращенный к богам в благодарность за посылаемые ими дары, вершащие все действия прежде слова и прежде мысли. Наисовершеннейший же ее вид запечатлевает неизреченное единение, вручающее всю власть богам и позволяющее нашей душе полностью оказаться среди них.

В этих трех пределах, в которых отмеривается все божественное, молитва, обеспечивая нашу дружбу с богами, дарует троякую жреческую божественную пользу, относящуюся, во-первых, к озарению, во-вторых, к обыкновенному действию и, в-третьих, к совершенной наполненности огнем. Иногда она предшествует жертвоприношениям, иногда разделяет собой священнодействия, совершаясь в промежутке между ними, а иногда творится в конце, после жертвоприношений.

Никакое жреческое действие не происходит без возносимых в молитвах просьб. Пребывание в молитвах в течение длительного времени питает наш ум, делает восприятие нашей душой богов во много крат более сильным, открывает для людей божественные предметы, вырабатывает у них привычку к вспышкам света, постепенно совершенствует наши органы для соприкосновения с богами, до тех пор пока не возведет нас на самую вершину, постепенно возвышает наши способы мышления и закладывает в нас божественные, пробуждает дар убеждения, общность и нерасторжимую дружбу, возвеличивает божественное начало души, очищает ее от всего противоположного, отбрасывает в сияющих эфирных духах вокруг нее все то, что связано

со становлением, дает благую надежду и веру в свет и, говоря в общем, делает наперсниками богов, если так можно сказать, тех, кто пользуется ею ¹³¹.

Так вот, если подобное состояние-это именно то, которое можно было бы назвать молитвой, и оно создает столько благ в нас и обладает той общностью с жертвоприношениями, про которую мы уже сказали, то разве не при его посредстве становится ясной цель жертвоприношений, поскольку и она причастна демиургическому соприкосновению, так как в этих действиях она становится свойственной богам? Тогда подобное является благом, как и все то, что посылается людям демиургическими причинами. Стало быть, в свою очередь, на основании этого становится ясным возвышающее, совершенствующее и наполняющее действие молитв, как и то, каким образом оно становится деятельным, каким образом -объединяющим и каким образом оно причастно даруемой богами всеобщей связи. Однако третье суждение, поскольку два первых обретают устойчивость друг при посредстве друга и вкладывают друг в друга совершенную жреческую силу священного обряда, легко можно было бы вывести на основании ранее сказанного.

Именно поэтому в жреческом учении и проявляются всеобщее согласие и содействие себе самому, связывающие всеми способами более тесно, чем в любом живом существе, родственные части самого себя в единую общность, которой ни в коем случае не следует пренебрегать, как и не следует, отбирая из нее лишь некоторые части, пренебрегать остальными. Точно так же необходимо упражняться во всех этих частях и совершенствоваться во всех них тем, кто желает в чистоте соприкасаться с богами.