"Корабль странников (сборник)" - читать интересную книгу автора (Шоу Боб)

8

Стены крохотной комнатенки начали менять цвет.

Исчезла одна из главных причин для беспокойства — состояние окружающих предметов ухудшалось, и означало это, что путешествует он в будущее и что здание фабрики не перестанет существовать, оставив Мирра в десятке метров над землей. Он слегка успокоился и порадовался передышке, столь необходимой для приведения а порядок перепутанных мыслей, но вспомнил, что люди имеют обыкновение сносить или перестраивать старые здания. Что ждет его в далеком будущем — смерть под ножом бульдозера? Пересечение тела возведенной стеной?

Огорченный тем, что жизнь его превратилась в серию отчаянных прыжков из кастрюли на сковородку, Мирр поерзал на унитазе, и тут же слуховые и зрительные эффекты путешествия во времени исчезли. Сияние пыльного неба установилось на одном уровне, комната показалась Мирру такой, какой он увидел ее впервые. Он бросил нервный взгляд на дверь — не поджидают ли его бронзовотелые великаны с рубиновыми глазами? Но лестничная клетка пустовала. Тишина была бы почти гробовой, если бы не едва слышимый гул уличного движения.

Прижимая к чреслам импровизированную юбчонку, Мирр осторожно выбрался из туалета. Все вокруг покрывал толстый слой пыли, и он почувствовал, что волосы шевелятся на его голове — ведь и профессор, и его дочь давно, наверное, отмерили положенный им срок и пребывают либо в могиле, либо — в виде пепла — в погребальной урне. Он повернул налево, открыл дверь и вошел в бывшую лабораторию Леже. Кое-какие столы еще стояли на своих местах, но основная масса оборудования за исключением разнообразного мелкого хлама исчезла… Рассеянно скользя взглядом по обшарпанным стенам, Мирр попытался собрать воедино разрозненные кусочки обретенного полузнания.

Дочь профессора узнала его и назвала Норманом. Неужели его и в самом деле так зовут? Или это всего лишь псевдоним, под которым он уже путешествовал в прошлое? Что за причина толкнула его на то, первое путешествие? Если профессор знал его, то почему скрывал? Ведь если вдуматься, он вполне может оказаться уроженцем конца двадцать третьего века, заброшенным в конец двадцать четвертого. Неужели он спасался от правосудия и в двадцать третьем веке? Неужели он — непереносимая мысль! — и в самом деле растлитель малолетних с устоявшейся репутацией?

Но тут практическое начало в Мирре возмутилось — он стоит и тратит время в бесплодных размышлениях, а нужно ему в первую очередь вот что: одежда, деньги и знание точного положения во времени. Он распахнул несколько стенных шкафов и с трудом поверил своему счастью, увидев в одном из них висящий на ржавом гвозде некогда белый лабораторный халат. Он оказался слишком коротким, но тщательное обследование всех возможных тайников не принесло ему больше никакой добычи. Мирр поднялся этажом выше и, обозревая жилые комнаты, наткнулся на пару пушистых розовых шлепанцев. Судя по размеру, принадлежали они дочурке профессорам и начали уже рассыпаться в прах от старости, но оказались в самый раз и кое-как защищали подошвы. Всему ансамблю явно недоставало элегантности, но не будь у здания столь зловещей репутации, местные урки обчистили бы его до последней проволочки, и Мирру пришлось бы и дальше прикрываться газетой.

Вспомнив о методе, которым во все времена мальчишки традиционно повышали свой доход, Мирр подумал о разнообразнейших железках, нежащихся в лабораторной пыли. Одной из них была бунзеновская горелка, которая наверняка уже приобрела антикварный статус. Бегом спустившись в лабораторию, Мирр расстелил на полу газету и собрал в нее моток медной проволоки, немного электронного барахла и упомянутую горелку. Конечно, это было совсем не то, что медный микроскоп девятнадцатого века, но Мирр вполне мог представить себе коллекционера, сердце которого взыграет и при виде горелки.

Он завернул добычу, спустился вниз и, одержав нелегкую победу над Заржавевшим засовом, вышел в пурпурные сумерки. Улица была пустынна, но по доносящемуся издалека шуму транспорта можно было догадаться, что деловая жизнь в городе кипит. Время года — осень или весна, время суток — далеко за полдень. Мирр повернул направо, прочь от улицы, на которой встретился с оскарами, и зашагал к противоположному концу квартала.

Дойдя до перекрестка, он осторожно выглянул из-за дома и с облегчением убедился, что проносящиеся машины выглядят примерно такими же, какими он их помнил. Освещенные витрины магазинов тоже казались нормальными, равно как и прохожие, ни один из которых не удостоил Мирра взглядом. Приободрившись, он влился в людской поток и принялся высматривать антикварную лавку. Продвижение его было несколько замедлено шаркающей походкой необходимой для удержания на ногах пушистых шлепанцев да к тому же игривый ветерок все время норовил задрать полу его халата, так что Мирр вынужден был постоянно останавливаться и запихивать непокорное одеяние между ног. Согнувшись в три погибели, прижимая к телу газетный сверток и не имея возможности приподнять ногу или раздвинуть колени, Мирр прекрасно понимал, что похож на рыскающего в поисках жертвы переодетого Квазимодо, и что вид этот, даже в толпе ко всему привыкших горожан, не может не вызвать взволнованных комментариев.

Страхи его оправдались — мужчины и женщины начали останавливаться и разглядывать его. Мирр растянул губы в улыбку, желая показать зрителям, что перед ними всего лишь безвредный идиот, но тем не менее через некоторое время его уже сопровождала солидная толпа зевак. Кошмарные чувства, владевшие Мирром, усугублялись сознанием того, что в дело рано или поздно вмешается полиция. Он уже приготовился распрямить спину и побежать, не заботясь о том, какие именно части его обнаженного тела предстанут взглядам окружающих, но тут в нескольких шагах впереди заметил вывеску, гласившую:

Всхлипывая от облегчения и резво шлепая шлепанцами, он быстро добрался до весьма приличного на первый взгляд заведения, ввалился внутрь, захлопнул за собой дверь и привалился к ней, тяжело дыша и чувствуя себя лисой, удравшей от своры гончих.

— Если вы не выйдете сию же секунду, — произнес из-за стеклянной перегороди молодой человек с холодными глазами, — я вызову полицию.

— Не делайте этого! — с трудом вымолвил Мирр, тряся головой.

— А по какой же причине, интересно знать? — Молодой человек поднес к губам ультразвуковой свисток.

Мирр окинул магазинчик быстрым взглядом — да, заведение, в которое занесла его судьба, безусловно относилось к высшему разряду, к числу тех мест, где вазы эпохи Мин выдаются в качестве бесплатного приложения к действительно ценным приобретениям. Ржавая горелка внезапно потеряла всю свою прелесть, но у Мирра не оставалось никакого выхода, кроме как гнуть свою линию и тянуть время…

— По той простой причине, мистер Стряпкинс, — многозначительно сказал Мирр, продвигаясь к стойке, — что у меня есть кое-что на продажу, нечто, чью ценность можно с первого взгляда не заметить. Такое попадается настоящему коллекционеру всего лишь раз в жизни!

С этими словами он положил кулек на стойку и развернул его, явив взору антиквара то, что теперь и самому Мирру казалось горстью металлолома. Даже бунзеновская горелка, гордость коллекции, распалась на составные части.

Стряпкинс посмотрел на кучу хлама, побледнел, и за несколько минут презрение на его лице сменилось недоверием, радостью, жадностью и, наконец, уважительной осторожностью.

— Вы продаете это?

— Конечно.

— Откуда это у вас?

— Нашел.

Наблюдая за сменой эмоций на лице собеседника, Мирр стал подумывать, не нарвался ли он случайно на собирателя старых бунзеновских горелок, болезнь которого зашла столь далеко, что из него удастся выбить достаточно денег для покупки поношенного костюма.

— Там, где я взял это, может быть и еще, — добавил он, поглаживая переносицу.

— Даю тысячу, — отрывисто произнес Стряпкинс, — и не задаю никаких вопросов.

— Тысячу? — воскликнул Мирр и, обуреваемый разнообразнейшими чувствами, по-новому посмотрел на свою добычу, стараясь определить какой же именно драгоценный кусочек металла так приглянулся коллекционеру.

— Ну ладно, две тысячи, но это предел! Договорились?

Мирр с трудом сглотнул.

— Договорились.

Молодой человек вытащил из ящика стола две радужные бумажки, передал их Мирру, потом аккуратно собрал с газеты хлам, включая и горелку, и высыпал все в портативный дезинтегратор.

Зеленоватая вспышка, и антиквариат прекратил свое существование.

— Что вы делаете? — вскричал Мирр, шокированный столь бездумным уничтожением того, о чем он думал уже не иначе, как о произведениях искусства.

— Они нам больше не понадобятся, — сказал Стряпкинс. — Прекрасная была идея — обернуть газету вокруг кучки барахла… Действительно, как проще всего украсть танк? Нагрузить на него кучу дерьма и увезти! Но вы могли испачкать ее! — Уважительно и бережно он разгладил газету, присмотрелся к ней поближе и перевел потрясенный взгляд на Мирра. — Мне показалось, что кто-то ел на ней пирог со свининой!

— Никогда! — выдавил из себя онемевший было Мирр.

— Конечно! Никто в здравом уме не станет осквернять новехонькую, лазерной печати газету выпуска 2292-го года… — Стряпкинс бросил на Мирра взгляд заговорщика. — Давненько мне не приходилось держать в руках столь хорошо сохранившийся экземпляр… создается такое впечатление, что вы воспользовались экстравертором и съездили за ней в прошлое.

— Но это же запрещено законом! — Мирр подмигнул, желая создать у антиквара впечатление, что он — бесценный источник контрабанды. Ход мысленных процессов коллекционера был ему непонятен, но теперь, когда ситуация прояснилась, Мирр намеревался выжать из нее все возможное.

— Послушайте, мистер Стряпкинс, не будете ли вы так…

— Зови меня Регги, ладно?

— О'кей, Регги… я — Войнан… нельзя ли нам потолковать в кабинете с глазу на глаз? Я не очень уютно чувствую себя в таком, с позволения сказать, одеянии.

Остро сознавая, сколь тонки его ноги, Мирр мужественно перенес тщательный визуальный осмотр.

— Я как раз хотел спросить тебя об этом. Ведь я должен вести дела осторожно, верно? Так где же твои штаны, Войнан?

— Ну, — напрягся Мирр в поисках подходящего ответа, — ты ведь знаешь, как это бывает…

Стряпкинс просиял:

— Понял! Ни слова больше об этом, Войнан!

— Не буду! — уверил его Мирр.

— Муж вернулся в самый неподходящий момент, и тебе пришлось смываться, старый ты похотливый кролик! — Стряпкинс дружески хлопнул Мирра по плечу. — Теперь я могу признаться тебе в этом, Войнан, но когда ты ворвался сюда в этом халате, воняя этим ужасным розовым дезодорантом, я уж подумал, что ты…

— Да как ты мог!

— Все в порядке — теперь-то я знаю, каков ты жеребец!

Мирр отрешенно кивнул; его одолела новая, тревожная мысль. Он не чувствовал в себе никакого интереса к противоположному полу, и это было не совсем обычно для здорового молодого человека, больше месяца не общающегося с женщинами. «Это все усталость виновата», — решил он, отмахиваясь от воспоминаний о том, как его товарищи по Легиону — несмотря на усталость и скудное пропитание — проводили короткие перерывы между боями, планируя предстоящие оргии. Все еще хмурясь, он прошествовал вслед за Стряпкинсом в кабинет за стойкой.

— Где бы мне разжиться кое-какой одежонкой? — спросил он. — За ценой не постою.

— Ателье «Десять монет» как раз за углом. Я попрошу кого-нибудь сбегать туда и принести костюм и все, что к нему нужно.

— «Десять монет»? Неплохо!

— Скорее всего это будет сотня — инфляция, сам понимаешь. — Стряпкинс отвернулся, бросив последний ироничный взгляд на ноги Мирра. — Ты и в самом деле старый вонючий похотливый кролик, Войнан!

— Что ты все твердишь одно и то же! — ответил Мирр несколько раздраженно, не желая, чтобы ему напоминали о тех жутких преступлениях, которые он, возможно, совершил в прошлом.

Случайно взгляд его упал на электронный календарь, показывавший дату: 6 сентября 2386 года. Яркие красные цифры расплылись, потом вдруг резко и отчетливо сфокусировались. Если календарь не врет, машина времени в одном из своих затухающих колебаний, о которых говорил профессор Леже, забросила его в день за два месяца до того, как он вступил в Космический Легион!!!

Колени Мирра ослабели, когда он с почти суеверным ужасом осознал, что его таинственный двойник живет и здравствует сейчас в какой-нибудь части Галактики, греша напропалую и планируя все более ужасные преступления, приведшие его в конце концов на призывной пункт Легиона. От этой мысли Мирр, считавший, что привык к ударам судьбы, впал в полное замешательство.

— Так я звоню в ателье, — сказал Стряпкинс, подсаживаясь к телефону.

— Сейчас мы тебя экипируем!

— Спасибо, — думая о другом, пробормотал Мирр. — Кстати, календарь у тебя правильный?

— Ты что, не знаешь, какой сегодня день?

— Я много путешествовал в последнее время и совсем запутался в поясах и зонах.

— Этот календарь определяет любое время! Хочешь узнать, какой день сейчас на Земле? Пожалуйста… восьмое ноября.

Колени Мирра окончательно сдали и он тяжело рухнул на ближайший стул. Через два дня, в Портербурге, у дверей призывного пункта Легиона, он может встретить единственного во всей Вселенной человека, который ответит на все его вопросы.