"В пламени холодной войны. Судьба агента" - читать интересную книгу автора (Коллективные сборники)

Глава 1

Судьба шведского полковника ВВС Стига Веннерстрема поистине уникальна, и вне зависимости от того, нравится официальным кругам и спецслужбам Стокгольма или не нравится, согласны они признать этот факт или нет – Веннерстрем уже стал частью истории Швеции, стал одной из ярких страниц летописи «холодной войны», стал государственным позором своей страны и ее национальной гордостью.

«Помилуйте, о какой гордости может идти речь, если офицер был осужден на пожизненное заключение за шпионаж в пользу русских и предательство интересов отечества?» – так, скорее всего, отреагирует добропорядочный гражданин. Что ж, Швеция – страна маленькая, и ее национальное кредо может быть непримиримо категоричным: шпион есть шпион!

Но много ли информации открыто простому незаинтересованному обывателю, много ли примеров и фактов этого дела ему известно? Можно, конечно, согласиться, что добропорядочный гражданин как-никак живет в добропорядочной стране, возглавляемой добропорядочным правительством, которое не обманывает народ и не имеет от него никаких мрачных секретов. Однако так ли это?

Можно также предположить, что страна, не пережившая ужасов сталинской шпиономании, не способна с подобной огульностью, столь же жестоко и несправедливо осудить одного из лучших своих сыновей. Признаем, что при наличии идеально гуманного строя и полной независимости от давления внешнего мира такое возможно. Но была ли подобная независимость у Швеции?

Есть множество вопросов, которые истинно добропорядочный гражданин шведского государства вправе задать своему правительству.

Почему разоблачение Веннерстрема и последующий судебный процесс 1963–1964 годов получили такой непредвиденно оглушительный резонанс в странах НАТО, особенно в Соединенных Штатах? С какой стати внутреннее дело нейтрального (запомним это определение!) северного государства так взволновало натовскую прессу и общественность?

Почему на громких дебатах в шведском риксдаге, состоявшихся в ту же пору, что и суд, министр обороны, твердивший о громадном вреде, нанесенном деятельностью полковника, так и не смог представить парламентариям ни сумму ущерба, ни хотя бы одного-единого убедительного доказательства прямой подрывной работы Веннерстрема против родной страны?

Почему американские спецслужбы, в обход шведских законов проводившие собственное дознание, потребовали на суде, чтобы их данные были использованы в качестве обвинения? Почему им вообще было разрешено присутствовать на закрытых судебных заседаниях независимого и неприсоединившегося скандинавского государства? Выходит, не зря проницательный разведчик и опытный военный дипломат Стиг Веннерстрем неоднократно задавался вопросом: а существовал ли в действительности такой феномен, как пресловутый шведский нейтралитет?

И наконец, вовсе необъяснимое: почему шведское законодательство, обычно весьма лояльное даже к самым закоренелым рецидивистам (в Швеции отсутствует смертная казнь, а максимальный срок заключения ограничивается десятью годами), осудило Веннерстрема на пожизненное заключение?

За почти сорок лет, прошедших со дня вынесения приговора, перечень преступлений шведского полковника против стран НАТО, и особенно США, давно уже стал доступным для обсуждений в печати и обществе, а вот преступления против родного государства так и остались тайной – не потому ли, что длинного перечня просто не существовало? И не потому ли почти девяностопятилетнего старца Веннерстрема по сей день держат вынужденным затворником в его собственном доме? Понятно, что, имея вполне ясный ум, он сможет рассказать правду о том, что никогда не работал против своей страны! Кому же захочется выносить из избы такой застарелый сор?

А жаль! Ведь если бы законопослушные граждане узнали правду, если бы ознакомились с истинными мотивами, толкнувшими блестящего военного дипломата на шпионскую стезю, – многие из них действительно прониклись бы чувством национальной гордости за талантливого и высокоидейного соотечественника.

Человек, которому от самого взлета жизни столь явно покровительствовала фортуна, блестящий офицер, сделавший головокружительную карьеру благодаря исключительной одаренности и родственным узам с королевской семьей, – он оказался в числе самых молодых военных атташе, удостоенных чести представлять военное посольство своего государства.

Волею судьбы и истории Веннерстрем в конце концов оказался в самом эпицентре адского пламени противостояния. Бешеная гонка вооружений, навязанная нам мировым лидером – США, – и впрямь напоминала изнуряющую спортивную гонку за лидером. Только речь шла не о пьедестале и лаврах победителя, а о сохранении мира на земле и безопасности человечества. Ради этих высочайших трофеев русские вынуждены были в течение нескольких десятилетий «сидеть на заднем колесе» агрессивного лидера, отказывая себе в экономических и материальных благах ради развития надежных упреждающих и сдерживающих систем вооружения.

Будучи умным разведчиком и блестящим аналитиком, Веннерстрем очень быстро разобрался в сути и понял, откуда дует ветер.

Не исключено, что особую роль в определении приоритетов сыграла и та романтическая настроенность к социалистическим идеалам, которая после второй мировой войны инфлюировала в большинство европейских стран, а в Швеции вообще проросла в самостоятельное идейное учение, известное нам под названием «шведский социализм». Стоит ли после этого удивляться, что в молохе вооруженного противостояния Веннерстрем избрал не сторону агрессора, а другую – ведомого, справедливо защищающего мир и покой человечества?

После десяти лет тюремного заключения отставной полковник ВВС издал единственные свои мемуары. Выпущены они были ничтожным тиражом и совершенно определенно разрушали раздутый властями миф о «предательстве интересов отечества».

В своем повествовании, перемежаемом искренними размышлениями и ошеломляющими признаниями, Веннерстрем предельно точен и откровенен. И если собрать воедино разбросанные по разным главам отзывы, характеристики и умозаключения, можно получить цельную картину, удивительную по мудрости и правдивости (десять лет тюремного одиночества тому порукой), – картину «холодной войны», осмысленную заново человеком, удаленным из жизни, человеком без надежд и будущего, человеком, у которого уже нет нужды в политическом лицемерии и лукавстве. Вот этот коллаж, приводимый здесь в точном переводе:

Дело обстояло так: США захватили руководящее положение в военной организации НАТО. Этому способствовало условие, по которому главнокомандующий в Европе должен быть американцем, а высший штабной орган НАТО – находиться в Пентагоне, и, таким образом, вне пределов досягаемости.

Американцы в те дни хорошо осознавали свое военное превосходство. Звучали агрессивные высказывания «ястребов» среди военных и дипломатов – все это производило на меня грустное впечатление. Я опасался реальности третьей мировой войны, меня беспокоили растущее политическое влияние американских военных и их все более доминирующая позиция.

Швеция была мелкой фигурой в большой игре, а мои усилия – лишь эпизодом в больших событиях. Впоследствии над моими усилиями насмехались, с издевкой замечая, что я «поставил не на ту лошадь». Но если бы кто-нибудь сказал нечто подобное в то время, я бы не принял к сведению: я играл важную роль и считал, что она должна быть сыграна до конца.

«Успешная мимикрия – и ничего больше», – писалось позже в одной статье в США. «Отличная обработка мозгов», – сказал уже здесь, дома, кто-то не по годам быстро созревший. На самом деле я не был продуктом ни того, ни другого. Просто я был одержим мыслью, что играю нестандартную, особую роль, и эта мысль росла во мне из года в год сообразно с моими переживаниями и опытом. У меня не возникало желания выйти из игры: я был слишком захвачен большим международным спектаклем и своим местом за кулисами, чтобы уступить это место кому-либо другому. Хотя из осторожности я не говорил ничего подобного. Кроме того, мне впервые открылось что-то похожее на моральное оправдание моей скрытой от окружения роли.

Находились «проницательные» люди, которые после судебного процесса 1963–1964 годов характеризовали мою метаморфозу термином «промывка мозгов», который можно трактовать по-разному. Однако любое толкование выглядит поверхностно по сравнению с точным анализом одного из моих руководителей в Центре, видевшего и знавшего мою роль изнутри. «Проницательные» же люди со своим, вероятно, проамериканским напором именно в «промывке мозгов» усматривали единственно возможное объяснение, почему человек моего происхождения и жизненного пути решил занять в «холодной войне» позицию против США.

Наверное, в то время мой выбор выглядел странным. Но я всегда был против того, чтобы находить непонятному слишком простые и хлесткие объяснения… Сам я не могу оценивать все так однозначно. Полагал и полагаю, что принадлежу к тем немногим, кто действительно мог видеть обе стороны медали. Короче говоря, мне было ясно, как думали и действовали антиподы. И сравнение тут было не в пользу США.

«Советский Союз, по мнению американцев, изрядно отстает в военном положении. Самолеты США значительно превосходят в технике. Конечно, русские строят свои стратегические бомбардировщики, но делают это хуже и медленнее. Они больше работают на будущее, все вкладывая в стратегическое ракетное оружие с ядерным зарядом. Стремятся догнать США и, таким образом, создать желаемый баланс сил. Ракетная техника давно стала традиционной русской специализацией. Кроме того, у них есть все, чего достигли немцы во второй мировой войне. Так что предпосылки очень благоприятные: ядерный заряд русские могут создать быстрее, чем сами ракеты. Исследовательская работа в целом займет не более десяти лет».

Вот в такой примерно краткой форме можно изложить содержание около десяти моих письменных донесений.

Мне было предложено регулярно сообщать в Москву о состоянии шведского нейтралитета, независимо от того, есть какие-либо позитивные признаки или нет. Помню, насколько странным мне это казалось. Что за необходимость регулярно докладывать, и почему это так крайне важно? Лишь позже, возвращаясь в самолете домой, я припомнил Москву 1949 года и все разговоры о новом военном планировании после создания НАТО. Вспомнил, насколько важно было тогда получить доказательства того, что Швеция стремится к политике неприсоединения. Возможно, и теперь военное распределение сил по-прежнему строилось так, что Швеция должна оставаться нейтральной в случае, если «холодная война» перейдет в открытый конфликт.

Еще одной причиной беспокойства русских стало вновь образованное датско-западногерманское командование, так называемое «командование в зоне Балтийского моря». Его основной целью было создание стратегии, которая помогла бы остановить советские морские силы в случае конфликта и гарантировать доступ в Балтийское море войскам НАТО. Штаб комплектовался в первую очередь западногерманскими и датскими офицерами, что в глазах многих выглядело как неприглядный союз между недавними оккупантами и оккупированными.

Это беспокойство сохранялось еще долго. Пожалуй, до того момента, когда разразился кубинский кризис – самая серьезная конфронтация периода «холодной войны». Установка на Кубе советских ракет среднего радиуса действия с ядерными зарядами была рискованной политической игрой, не имеющей себе равных.

Создалась ситуация, которую можно было назвать «звездным часом» разведки, потому что все зависело только от ее эффективности. Это касалось обеих сторон. Американцы летали над Кубой на У-2 и фотографировали строительные и монтажные работы. В Москве сидел Олег Пеньковский и через посредников переправлял катушки пленок в Вашингтон. Таким образом, в США точно знали о типе оружия русских. По-видимому, это было одним из самых престижных дел ЦРУ. И не оставалось никаких сомнений, что новое оружие на Кубе представляло огромную угрозу восточному побережью США.

Частокол ракет – прямо под боком противника. Почему в Советском Союзе вообще приняли такое фантастическое решение? Это не соответствовало практике действий, предпринимаемых до сих пор. Что за всем этим крылось? Я не переставал ломать голову. В то, что акция направлена только на поддержку единственного в западном полушарии социалистического режима, я не верил. Другая, более глобальная цель должна была лежать в основе всего этого, и, кажется, со временем я понял ее.

С конца сороковых годов величайшим приоритетом Советского Союза было развитие стратегического ракетного оружия. И теперь, очевидно, считали, что цель – равновесие сил – достигнута, то есть США могли быть также сметены с лица земли, как и Советский Союз. Кубинский кризис стал актом преднамеренного риска, понуждающего к обоюдному признанию баланса сил, который отныне должен был определять будущую политику обеих великих держав. Это привело меня к заключению, что кубинский кризис стал финалом «холодной войны».

Вот каково было в действительности отношение Стига Веннерстрема к реальности военного противостояния двух доминирующих стран. Его отношение к угрозе миру и спокойствию человечества, к неблаговидной роли НАТО в развязывании гонки вооружений и разжигании напряженности на планете. Особенно ясно шведский разведчик видел и понимал роль лидера НАТО – самого крупного и безжалостного стервятника – США. Многолетнее пребывание в этой стране, прекрасное знание американских политических и военных доктрин, особенностей закулисных правительственных и дипломатических игр – все это давало вдумчивому и умудренному дипломату, аналитику и агенту богатую пищу для выводов, умозаключений и прогнозов.

Пожалуй, назвать Веннерстрема просто агентом – было бы сродни тому, чтобы Шаляпина, например, удостоить всего лишь скромным определением «певец». Безусловно, он был не просто агентом русских, он был мощным агентом влияния в лучшем и вдохновенном смысле этого слова. Вот почему его просто невозможно отделить от того обобщенного образа разведчика, который создает в своих раздумьях один из них – живущих под знаком тайны.

«Во имя чего мы работаем? – спрашивает полковник КГБ, Герой Советского Союза Конон Молодый. И отвечает: – Не ради сбора разведывательной информации как таковой. Конечная цель этой опасной работы – служение делу мира… Информировать о тайных замыслах иной, зарвавшейся, державы, сообщать о возможной опасности, предотвратить вероятное возникновение войны, не дать перевеса в военном развитии, удержать противоборствующие страны в состоянии примерного военного баланса – такова, нетрудно догадаться, главная задача разведчика».

Выполнению именно этой – нелегкой и благородной задачи и посвятил себя Веннерстрем, пожертвовав ради нее, без преувеличения, всей жизнью.

И только теперь, спустя почти сорок лет, нам впервые открывается возможность приобщиться к правде, узнать какова же она была – подлинная жизнь и судьба видного агента ГРУ Стига Густава Веннерстрема…