"Кто играет с огнем" - читать интересную книгу автора (Дейн Люси)

1

Главное заставить его поверить в то, что он сам этого хочет!

Эта фраза вертелась в мозгу Кэнди Моррисон со вчерашней ночи, когда впервые всплыла в памяти.

Тысячу раз права была миссис Банч, размышляла она. Если удастся внушить Джефу, что он действительно хочет жениться на мне, я повеселюсь на славу. А Джеф впредь будет знать, как бросаться словами! Тоже мне шутник выискался… Думает, если он мой шеф, я все стерплю? Нет уж, не дождется. Вот возьму и испытаю идею миссис Банч на практике!

Румяная жизнерадостная старушка миссис Банч, слова которой пришли на ум Кэнди, некогда была ее соседкой. В ту пору Кэнди училась в университете на факультете английского языка и литературы и месте с двумя другими студентками снимала в Вудфорде, что на восточной окраине Лондона, небольшую квартиру. На том же этаже проживала миссис Банч. В последний год обучения Кэнди переселилась к ней, так как арендуемую квартиру пришлось освободить для вернувшихся после длительного отсутствия хозяев. Подруги Кэнди устроились в студенческий кампус, ей же самой миссис Банч предложила пустующую комнату у себя.

– Платить не нужно, – сказала она. – В свободное время поможешь мне по дому, и довольно. Ведь я одна, иной раз хвори одолевают, а тут ты будешь под рукой!

Вдвоем они прожили до весны. В марте миссис Банч уехала в Хайбридж, живописную деревеньку, расположенную в лондонском предместье. Там находился маленький коттедж, принадлежавший супругу миссис Банч, ныне покойному, и перешедший в ее владение по завещанию.

Получив диплом, Кэнди навестила миссис Банч в Хайбридже, благо это было по пути домой, в Слау. Проведя месяц с родителями, Кэнди вернулась в Лондон, чтобы начать самостоятельную жизнь. Ей удалось устроиться на работу в одну газету – из тех, что входят в категорию так называемой желтой прессы. Но долго она там не задержалась, примерно через полгода уволилась. Кэнди не понравилась атмосфера, царившая в упомянутом издании. Тамошний коллектив состоял в основном из мужчин, многие из которых при всяком удобном случае норовили сделать Кэнди двусмысленный комплимент. Были и такие, что прямо предлагали скоротать вечерок в интимной обстановке. Однако никому из них не только не удалось добиться от нее взаимности, но даже мало-мальски заинтересовать. И совсем не потому, что Кэнди была такой уж недотрогой, просто в ее сердце не нашлось отклика на призывы коллег противоположного пола.

Надо сказать, многие были этим разочарованы, а некоторые так просто оказались не готовы воспринять свою отставку всерьез. Когда их ухаживания приобрели чересчур назойливый характер, Кэнди уволилась из редакции.

Подобная ситуация стала для нее первым настоящим испытанием.

Еще в школе она сталкивалась с навязчивостью мальчиков, которым хотелось дружить – так ребята называли это между собой – именно с ней, а не с какой-нибудь другой девочкой. Нельзя сказать, чтобы Кэнди не понимала, откуда проистекают подобные желания. Напротив, ей с детства было известно, что она красива. С того самого момента, когда она обрела прозвище Кэнди, то есть «конфетка».

Впервые ее так назвала крестная. Произошло это на празднике, устроенном родителями по случаю пятого дня рождения Кэтлин – таково было имя, которое Кэнди носила до того дня. И вот, после исполненной виновницей торжества незамысловатой песенки, крестная, расчувствовавшись и всплеснув руками, воскликнула:

– Ну такая миленькая наша малышка Кэтлин, такая хорошенькая, ну просто конфетка. Так бы и съела!

Прозвище настолько всем понравилось, что прямо на празднике многие и начали называть Кэтлин конфеткой – Кэнди.

Именно в этот день Кэнди впервые поняла, что окружающие восхищаются ее внешностью. Затем, осознав это, она внимательнее вгляделась в свое зеркальное отражение… и пришла к выводу, что крестная права!

Впрочем, без всяких шуток следует признать неоспоримую внешнюю привлекательность Кэнди. С течением времени из малышки-ангелочка она превратилась в настоящую красавицу. В школе ее так и прозвали – Красотка Кэнди. Девочки часто произносили это с оттенком неосознаваемой зависти, мальчики – с восхищением. Со временем она настолько привыкла ко второму имени, что при знакомстве называлась Кэнди, а не Кэтлин. И, пожалуй, самое странное, что новые знакомые воспринимали это как должное.

Сейчас, в двадцать четыре года, глядя в зеркало, Кэнди видела отражение высокой стройной девушки с длинными ногами, узкой талией, изящными бедрами и аккуратной упругой грудью. Кроме того, у нее были длинные темные волосы, высокие скулы, полные губы и василькового оттенка глаза. Все вместе заставляло мужчин оборачиваться ей вслед на улице. А уж те, кому выпадала удача общаться с Кэнди лично, не упускали случая пофлиртовать с ней. Но, как правило, этим все и заканчивалось: Кэнди не была склонна разменивать свою красоту по мелочам.

Раза три она влюблялась – в школе и в университете.

Впрочем, возможно, ей только казалось, что она любит, так как подобные отношения продолжались недолго, а расставание происходило без сожаления. Правда, романтика в каждом случае присутствовала – взаимные клятвы в верности, прогулки под луной, нежные поцелуи, ласки… Когда Кэнди повзрослела, то к перечисленному присоединились также жаркие ночи на скомканных простынях. Однако все три влюбленности закончились одинаково: со временем накал страстей постепенно начинал снижаться, потребность в общении понемногу уменьшалась, пока не исчезала совсем. В конце концов, Кэнди оставалась наедине с вопросом: что же такого я в нем нашла? Под «ним» подразумевался бывший возлюбленный.

Сейчас Кэнди не была влюблена. Ни капельки. Просто ей хотелось проучить своего шефа, Джеффри Планкетта, главного редактора и по совместительству владельца журнала «Стайлиш лайф» – из числа так называемых глянцевых изданий. Он имел неосторожность совершить один необдуманный поступок, имевший непосредственное отношение к Кэнди и задевший ее за живое.

Вернее, отношение к упомянутой истории она имела лишь косвенное, так как действия Джеффри – или просто Джефа, как его обычно называли, – были направлены на другую женщину. На модельера Эвелин Хардинг. Та, разумеется, не состояла в штате сотрудников редакции журнала «Стайлиш лайф», однако являлась частой гостьей, потому что ей заказывали статьи для рубрики «Новинки моды».

По редакции курсировали слухи, что в свое время Джеф и Эвелин были любовниками. А также, что у них и по сей день случаются романтические свидания.

Доходили подобные сплетни и до Кэнди. Она же хоть и общалась с Джефом по работе теснее прочих сотрудников, не могла бы с уверенностью утверждать, что между ним и Эвелин существуют нежные чувства. Внешне отношения этих двоих больше всего напоминали дружеские, хотя у Кэнди порой создавалось впечатление, будто Эвелин не прочь перевести их – или вернуть? – на более близкий уровень. Однако сам Джеф, похоже, придерживался на этот счет иного мнения.

Возникший на данной почве конфликт интересов и привел в конечном итоге к развитию ситуации, вызвавшей у Кэнди желание проучить Джефа.

Потому что некоторые вещи ни в коем случае нельзя прощать мужчине, даже если он твой шеф!

Когда Кэнди размышляла над этим, в ее памяти и всплыла фраза миссис Банч о том, что главное заставить его поверить в то, что он сам этого хочет. На данной идее и базировался замысел Кэнди. Разумеется, она рисковала, решившись осуществить свой план, и в другое время не сделала бы подобного шага, но уж слишком задела ее созданная Джефом ситуация!

Впрочем, история, о которой идет речь, возникла не на пустом месте. Ей предшествовали некоторые события, послужившие причиной того, что у Кэнди начало подспудно накапливаться раздражение. Выплеснулось оно гораздо позже, после того как Джеф предложил ей руку и сердце…

Когда, сменив поочередно три издательства, Кэнди начала работать в редакции журнала «Стайлиш лайф», ей пришлось часто общаться с Джеффри Планкеттом.

У него был персональный помощник, Дэнни Роум, но тот выполнял обязанности секретаря-референта и занимался в основном вопросами делопроизводства. Кэнди же – в надежде на дельнейший карьерный рост – устроилась на должность младшего редактора. При этом, как ни странно, у нее была отдельная рабочая комната, хотя прочие сотрудники, включая возглавлявших отделы ответственных редакторов, размещались в общих помещениях.

Однако привилегированное с виду положение в действительности означало, что Кэнди являлась помощницей сразу всех, кто был рангом выше нее. В первую очередь, разумеется, главного редактора и владельца издания – Джеффри Планкетта. Комната, где работала Кэнди, находилась через стенку от его кабинета, и туда вскоре был проведен звонок. Джеф лично распорядился по этому поводу, в какой-то момент поняв, что в лице Кэнди прибрел ценного сотрудника и еще одного помощника персонально для себя. Когда эта мысль утвердилась в его сознании, он предпочел иметь под рукой техническое средство, позволяющее быстро вызвать Кэнди к себе в кабинет. Так и возникла идея звонка.

Впрочем, она была не нова, так как такой же провод соединял с кабинетом шефа приемную, в которой сидел Дэнни, секретарь-референт.

Начав часто обсуждать с Кэнди всевозможные рабочие моменты, Джеф обрел возможность разглядеть ее как следует. Вероятно, увиденное ему понравилось – как до того множеству других представителей сильной половины человечества, – потому что он последовал той же дорогой, что и прочие: предпринял попытку приударить за Кэнди. Она вежливо, но твердо дала понять, что не относится к числу легко доступных девушек. И Джеф оставил ее в покое. Вернее, переменил взгляд, начав рассматривать Кэнди просто как одну из сотрудниц редакции. Сделать это Джефу было нетрудно, так как недостатка в подружках он не испытывал, причем ими часто становились особы, обладавшие определенной степенью известности, как, например, все та же модельер Эвелин Хардинг, правда в настоящий момент уже переместившаяся в категорию «бывших».

Словом, очень скоро Кэнди почувствовала, что Джеф больше смотрит на нее не как на привлекательную молодую женщину, а как на обыкновенную сотрудницу. С одной стороны, это порадовало ее, потому что избавляло от необходимости постоянно быть начеку во время общения с шефом, а с другой… Кэнди даже не могла объяснить себе, почему факт быстрого охлаждения интереса со стороны Джефа вызвал в ее душе чувство досады, окрашенное оттенком разочарования. Вероятно, оно возникло из-за того, что это был первый случай, когда мужчина так быстро переключил внимание с Кэнди на другую девушку.

Правда, время от времени она все же ловила взгляд Джефа, направленный на ее стройные ноги. И хотя здравый рассудок подсказывал, что речь здесь идет скорее о проявлении присущих любому мужчине подсознательных инстинктивных мотивов, нежели о чем-то реальном, все равно Кэнди приятно было ощущать свою привлекательность.

Впрочем, она прекрасно знала, как Джеф Планкетт рассматривает отношения с дамами, поэтому если у нее и возникло какое-то разочарование, то быстро прошло. Кэнди вовсе не хотелось становиться очередной игрушкой собственного шефа. Если даже не брать во внимание тот факт, что после разрыва их взаимоотношения непременно стали бы натянутыми, все равно Кэнди не желала оказаться в положении надоевшей и брошенной пассии. Иными словами, кратковременный – а чего-то другого и быть не могло – союз с Джефом был бы невыгоден в двух смыслах: с позиции деловых отношений и с точки зрения душевного спокойствия Кэнди.

Однако все перечисленное не имело решающего значения. Главным же было то, что Кэнди не находила для себя ничего интересного в примитивной физиологии. Если бы она нуждалась в банальном сексе, ей не стоило бы большого труда доставить себе такое удовольствие: когда ты красива, найти партнера на ночь не составляет большой проблемы.

Нет, Кэнди требовалось не это. Она искала не просто интимных отношений с мужчиной, а гораздо большего – любви. Вместе с тем она была не настолько наивна, чтобы не понимать несложной истины: Джеф не тот человек, который способен дать ей желаемое. Его отношения с женщинами не выходили за рамки развлечения.

Поэтому в душе Кэнди так быстро и улеглось разочарование, когда Джеф прекратил попытки сближения и занялся другой женщиной. Было бы гораздо хуже, если бы ее угораздило лечь в постель с мужчиной – пусть даже и таким привлекательным, как Джеф Планкетт, – который только на то и способен, что заниматься лишенным тонких эмоций сексом.