Ничего – для других. А для меня намек. Я научился видеть подсказки почти в каждом шорохе.
В этой подсказке я нуждался давно, с тех пор, как мир снова разрушился. Мой мир, мои образы. Они ушли от меня в чужой сон, и теперь нужно было создавать другие.
Подсказка пришла ко мне в душном переулке. Было жарко, в воздухе пахло гарью, листья деревьев, почти такие же грязно-серые, как и здешние трехэтажные домики начала века, совсем не шевелились, в затылок пекло солнце и беспощадно слепило, если оглянешься.Громко жужжали мухи, томительно громко, даже надрывно. Тягостно.Там, где переулок сделал уже третий изгиб, я остановился, оторвал взгляд от потрескавшегося проросшего травой асфальта и посмотрел вокруг. Со всех сторон дряхлые домишки с темными окнами, и пыльные деревья, и марево над ними, так что ничего больше не разглядишь, только далеко-далеко виднеется пик Останкинской башни. И почему-то никого на улице. Ни одной машины вдоль тротуара, ни одной бабули, недовольной, подозрительно посматривающей на тебя и тихо ворчащей на скамейке возле подъезда. Никого. Только мухи жужжат, закладывая петли, плавно и медленно, будто плавают в киселе.«Похоже, будто бы ты пойман, заперт в ловушку, и к тебе что-то приближается, а ты не можешь пошевелиться, как в кошмарном сне», – поддразнил я сам себя и даже иронично улыбнулся на свои мысли.Однако, дискомфорт и вправду чувствовался. Откуда он? Как будто заложило уши. Откуда?.. И вдруг я понял: жужжание мух перекрывало обычный городской гул, казалось, шумный Сущевский вал находился далеко-далеко, а не в трех сотнях метров отсюда.Переулок отгородился от остального города плотной завесой и спал. Видимо, я забрел в один из тех мифических уголков, о которых рассказывали мне хранители города. Они говорили, что есть места, где время течет иначе. «На самом деле, – пояснял мне тогда Дима, почесывая мохнатые ладони, – весь город есть дыра в течении времени, аномалия, иначе он не вырос бы до таких размеров, и в каждом его районе ход времени чуточку отличается: где-то за год набежит на пару минут больше, где-то меньше. Такого горожане совсем не замечают. А есть области, которые за год могут отставать, например, на месяц. В них очень трудно попасть. Случайности выстраиваются так, чтобы человек обошел стороной жуткое место. Если же все-таки, не дай бог, туда забредет обычный житель мегаполиса, даже он с его почти атрофированными чувствами, поймет: что-то не так».Легко догадаться, я чувствовал это «что-то не так» в тысячу раз острее простого горожанина. Вначале оно растеклось холодом в груди, потом побежало мурашками по коже и готово было уже вырваться наружу бессмысленным стоном, но не успело: я увидел мертвеца перед собой.В этот миг я понял: незнакомец уже здесь. И на место колючему беспокойству пришла пушистая радость.Незнакомец! Он стоит у меня за спиной и вот-вот шепнет мне подсказку. Незнакомец, кто ты на этот раз? Ты соизволишь поговорить со мной или, шепнув, тут же спрячешься, так что, оглянувшись, я увижу пустой переулок? Я, как всегда, не знаю ничего о тебе и твоих намерениях. Я просто радуюсь.А вы? Что вы чувствуете, когда незнакомец появляется за вашей спиной и вкрадчиво говорит: «Я кое-что знаю о том, что вы ищете». Тоже радость, восторг? Или вам неинтересны его загадочные намеки? Возможно, вам хочется повернуться и растерзать его? Или вы боитесь, что его подсказка будет слишком жестокой? Вам хочется плакать, и вы молитесь о том, чтобы незнакомец исчез и никогда больше не появлялся? А может быть вам уже все равно, и вы никогда не замечаете незнакомцев?Мертвец лежал посреди улицы, впереди от меня в десятке метров, и над ним вились мухи, много маленьких черных точек. Рядом с головой было пятно – запекшаяся кровь. Лицо его было обращено к солнцу, и губы, сморщенные в неестественной ухмылке, обнажили верхний ряд зубов. Правая рука была прижата к сердцу, а левая протянута в сторону ладонью вверх, будто мертвец хотел покормить кусавших его мух. Ноги мертвеца были согнуты в коленях и свернуты набок.Я, замерев, глядел на него уже несколько минут, когда ухнули мусорные баки слева, и вылезли из своего убежища два пса. Один – мощный ризеншнауцер. Черный, лохматый. Другой – пудель, тоже черный, но весь облезлый, даже обглоданный, с трясущейся головой и болезненно поджатой задней лапой.Они медленно, словно преодолевая сопротивление воды, подбежали к мертвецу, обнюхали его голову. Ризен схватил мертвеца крепкой пастью за рукав свитера и потащил в тень большого ясеня на противоположную сторону улочки, подальше от меня. Тащил и тихо поскуливал, а пудель прыгал вокруг, на короткие мгновения как будто повисая в воздухе, и тявкал истерично.Дотащив мертвеца до дерева, ризеншнауцер оставил его и подошел к пуделю, замершему в нерешительности на границе тени и света. Они стояли задумчиво, нюхая воздух, а темнота вокруг ясеня медленно сгущалась и разрасталась в высоту.Радость уже прошла. Но она сменилась не задумчивостью, а липким страхом. «Надо бежать, бежать отсюда сломя голову», – думал я, но не мог пошевелиться. А мертвец в тени ясеня был уже почти неразличим, слился воедино со стволом огромного могучего дерева. «Почему я боюсь? Я давно не боялся. Надо бежать!», – подумал я снова.Псы впервые за все это время посмотрели на меня, сразу отвернулись и одновременно шагнули во мглу. Растворились в ней.Это было удивительное зрелище. В глухом переулке среди яркого солнечного света огромное пятно темноты, покрытое сверху листьями.Изумление вытеснило страх. Помню, подумал тогда, что завидую Диме и всем хранителям: они могут видеть больше меня; пускай, то, что они видят, холодит сердце и лишает сна, однако «видеть больше» того стоит!Я непослушной одеревеневшей рукой залез в карман джинсов, достал мобильный, чтобы сфотографировать это место, и вдруг услышал голос. Я содрогнулся, телефон полетел к земле, медленно вращаясь в воздухе. Его красный цвет на глазах терял яркость, исчезали очертания формы. Полет замедлялся, и вот большая блекло-серая капля беззвучно повисла в нескольких сантиметрах над землей.Голос был низким, говорил медленно, четко, даже пафосно: «Ты получил, что хотел. Теперь уходи».Следовало так и поступить, я понимал это, но не мог заставить себя двигаться, потому что теперь был придавлен пониманием. Ах, вот что мне показали сейчас! Незнакомец, что стоял за моей спиной, не обманул: дал хорошую подсказку, изящную.Эта картинка нужна была мне, чтобы собрать мозаику. Она стала первым кусочком. Спасибо тебе, незнакомец! Благодарю, что бы ни было у тебя за спиной.«Беги отсюда. Может быть, еще успеешь», – спокойно посоветовал голос.И теперь я послушался. Побежал…