"Падение в рай" - читать интересную книгу автора (Джонс Марти)

Глава девятнадцатая

– Как вам удалось найти его?

Джон стоял лицом к плите – пытался растопить ее.

Он бросил щепку в черное отверстие и захлопнул тяжелую заслонку. Затем взял кофейник, подошел к крану и наполнил его водой. Когда он принялся засыпать кофе, Либби не выдержала, шагнула к нему и выхватила кофейник.

– Давайте я сварю, – сказала она.

Он оперся о стол и устало провел рукой по лицу.

– Мне прислал весточку матрос с «Элизы-Марии». Он узнал от бармена, что я обещал деньги тому, кто сообщит что-либо о Томасе. Я не знал, насколько мне придется задержаться в городе, поэтому сказал Ленгдону, что вернусь в среду. Для себя я решил: если до среды не найду Томаса, то прекращу поиски.

Он выглядел таким уставшим и измученным! Либби готова была отдать все, только бы оказаться в его объятиях и осыпать поцелуями его прекрасное лицо. Как она мечтала рассказать ему правду, не утаив ничего, и начать все сначала. Но, увы, она слушала его в молчании.

– Матрос дал мне зацепку. Он плавал с Томасом почти два года на одном корабле. Во время последнего рейса Томасу стало известно о смерти его брата. По прибытии в порт он сказал капитану, что должен поехать в Мобил, где жил покойный. До них дошли слухи, что хоть брат и не был богачом, но кое-что ему удалось скопить. У него не было наследников, и Томасу достались его денежки и кое-какая недвижимость.

Дальше все было просто. Я отправился в Мобил, нашел в газете объявление о смерти, а затем и самого Томаса Кейна. Я представился, изложил цель визита, рассказал о Каролине, ее болезни. Он торопил меня всю дорогу.

Либби улыбнулась, взяла поднос и поставила на него четыре чашки. Она перелила кофе в красивый керамический кувшин, положила в вазу шоколадное печенье, которое испекла ночью, когда готовила обед для Джона.

– Благодарю вас, – не к месту брякнула она.

– Я старался не для вас, – ответил он мягко. – Я тоже хочу, чтобы Каро была счастлива.

Горечь обиды душила ее. Она не должна так болезненно реагировать на его слова! Но ничего не могла с собой поделать. А что она думала, что они упадут друг другу в объятия? И все наладится? Вполне возможно, призналась она себе печально. Но действительность оказалась иной.

– Не присоединиться ли нам к ним?

Она заметила, как беспокойно забегали его глаза. Он не желал оставаться с ней наедине. Ситуация обещала быть забавной, если бы она не переживала так сильно. Наконец, ком, который мешал ей дышать, прошел.

– Нам надо поговорить, – обратилась она к Джону, намереваясь рассказать ему о заговоре против Джеронимо. Времени оставалось в обрез.

– Не думаю…

Она ощутила его холодность. Боже, он уже не в силах находиться с ней в одной комнате.

– Дело очень важное и срочное.

Джон избегал смотреть ей в глаза. Он не смягчился. Ей пришлось проявить настойчивость – на этот раз она решила не отступать. Фолк сжал челюсти.

– Что бы это ни было, я считаю…

Громкие голоса на веранде заставили его замолчать. Они повернулись: что за шум?

– Каро бушует, – заметила Либби, хотя все было понятно без слов, – и Томас тоже, – добавила девушка, когда от его голоса задрожали стекла.

Они поспешили покинуть кухню. Что случилось, ведь когда они уходили, парочка крепко обнималась?

– Убирайся! – орала Каро. Она сорвала с головы фиолетовую шляпу и бросила на пол. Томас наступил на нее. Но никто из них не заметил. Шпильки вылетели из ее головы вместе со шляпой, и волосы сбились на одну сторону.

– Черт побери, я приехал из Мобила ради тебя и не собираюсь уходить.

Каролина первой заметила Либби и Джона.

– Выкиньте его, капитан, – приказала она, как сержант новобранцу.

Если б она не была так потрясена тем, что увидела, Либби обязательно расхохоталась бы, глядя на растерявшегося Джона. Фолк выглядел как маленький мальчик, которого вызвали к доске, а он не знает урока. На время она забыла о своих проблемах, о Джеронимо.

– Перестаньте, Каро, – пытался утихомирить Фолк домоправительницу, с опаской входя в комнату. – Что случилось?

Либби не знала, что делать. Она ободряюще подтолкнула Джона. Он с отчаянием взглянул на нее. Определенно ему не хотелось выступать в роль судьи на ринге – разнимать парочку.

– Это вы, – Каро резко обернулась, Джон от неожиданности попятился и нечаянно наступил на ногу Либби. Та взвыла, и он подпрыгнул. – Это вы, не так ли? Вы сказали ему, что я стала немощной и нуждаюсь в уходе?

Она как фурия налетела на них. Либби нашла убежище за широкими плечами Джона.

– Я должна была догадаться, что вы замышляете что-то. Но я не могла предположить, что мне нанесут удар в спину в моем собственном доме.

– Все совсем не так, Каро, – пытался оправдаться Джон, отважно двинувшись навстречу рассерженной женщине. На такую смелость с его стороны она даже не рассчитывала.

– Мы не говорили ему ничего подобного. Томас может подтвердить…

– Он уже раскрыл свои карты. Видите ли, он решил жениться на мне. Мы поселимся в каком-то потрясающем доме его брата, где я помру от скуки.

– Я никогда не говорил ничего подобного, – быстро произнес матрос. Он шагнул вперед и напоролся на гневный взгляд Каролины. – Я предложил выйти за меня замуж и рассказал о том, что мне достался дом в Мобиле и наследство. Так что мы оба можем спокойно бросить работу.

– Бросить работу? Никому не удастся заставить меня сделать это, упрямый глупец!

– Каролина! – резко воскликнул Джон, как на плацу.

Она понизила голос, но ее глаза продолжали гневно сверкать.

– Раньше ты не думал жениться на мне. Ты здесь только потому, что он сказал, будто я больна. Но, как видишь, я в порядке. Я не нуждаюсь в твоей жалости.

– Жалости? Плохо же ты знаешь меня, если думаешь, что я могу жениться из жалости! – Сердитое лицо Томаса смягчилось, а взгляд, прежде хмурый, стал печальным. – Я всегда хотел жениться на тебе, Каро, но просто не представлял, как это будет. Ты так ненавидела, когда я уходил в море, а я ведь ничего другого делать не умел. Это был мой хлеб.

– Нет, ты любишь свое дело.

Он опустил голову, а затем снова поднял глаза и посмотрел на нее.

– Да, я любил свое дело. Но и тебя я тоже любил. Ты знаешь, что я пережил, когда не застал тебя в Пенсаколе после возвращения из рейса? Ни весточки, ни следа. Я думал, что сойду с ума!

Либби тронула Джона за руку, и они тихонько удалились в кухню. Джон выглядел очень озабоченным, гораздо более озабоченным, чем во время их первой встречи наедине. Взгляд настороженный, в уголках рта залегли морщины.

– Думаю, им сейчас не до кофе, – жалобно сказала Либби.

– Я схожу к Ленгдону. Сообщу, что вернулся.

– Постойте, – вскричала она, когда он направился к двери. Джон замер. – Мне надо поговорить с вами.

– Позже, – бросил он, толкнул дверь и исчез в лучах полуденного солнца, прежде чем она успела ответить ему…

…Гарнизонному капеллану казалось, что он вот-вот расплавится под лучами жаркого июньского солнца, хотя жених и невеста стояли в холодке, под ветвями развесистого дуба.

Джон порывался расстегнуть стоячий воротник мундира, но не решался. Он, как завороженный, не мог оторвать глаз от капельки пота на верхней губе Либби. Вот она промокнула ее пальцем, не отрывая взгляда от счастливой пары. У Джона сжалось сердце, и он отвернулся. Почему он не может выбросить ее из головы?

Почему она не в состоянии забыть его? – спрашивала себя Либби, чувствовавшая себя страшно одинокой. Даже радость по поводу свадьбы Каро не смогла заполнить пустоту.

Джон обругал себя. Не стоило обращаться с ней так грубо! Он сам не верил в большую часть того, что наговорил ей! Она не пыталась использовать его, Либби не обманщица. Если она умолчала о своем прошлом, вероятно, у нее на то были веские причины. И он готов поспорить на что угодно, даже на свою жизнь, что она не была проституткой. Он повидал их достаточно на своем веку: жесткость, холодность были присущи им всем, словно все ласковые и нежные чувства давно умерли в них.

Ее же глаза были полны жизни и любви. Когда она поглядела на него, ему казалось, что он рождается заново. Ее жизненная энергия питала его, и все казалось возможным.

И Джон проклинал себя.

Чертова жара. Либби чувствовала, как пот струйкой стекает под корсетом. Она изнемогала в душном шелке, кожа нестерпимо горела.

Ее раздражало все. Даже слова клятвы, что соединяла Томаса и Каро навеки. Сколько еще? А ведь она сама предложила Каро провести церемонию венчания на свежем воздухе. Это казалось таким романтичным. Сейчас она была готова отдать полжизни за то, чтобы очутиться в прохладных комнатах дома. Увы, ради подруги придется попотеть!

– Можете поцеловать невесту, – сказал капеллан и вытащил из заднего кармана платок, чтобы вытереть потное лицо.

Томас, не медля, последовал его совету. Либби заметила, как оживились Пилар, Кристофер и другие гости. Нет, грустить сейчас не время. Она громко хлопнула в ладоши и широко улыбнулась, хотя сделать это было нелегко.

Все кинулись поздравлять молодых.

Джон первым из присутствующих поцеловал Каро.

– Мои наилучшие пожелания, – обратился он к обоим.

Либби обняла невесту.

– Спасибо, – прошептала Каро, и слезы навернулись ей на глаза.

Либби смогла только кивнуть в ответ. Она выпустила невесту и отступила на шаг. После того как Пилар пожелала молодым счастья, она подошла к Либби.

– Не хочешь заглянуть в дом и убедиться, что там все в порядке?

Либби не могла отвести глаз от Джона. Как ему идет форма! Сабля и портупея сверкали на солнце. Золотистый кант на брюках подчеркивал линию бедра до колена. Широкие плечи контрастировали с узкой талией и стройными бедрами. На длинных волосах играли солнечные блики.

С трудом оторвав взгляд от Джона, Либби повернулась к Пилар:

– Ты права, давай смотаемся туда. В такую жару все захотят попить холодненького.

Они вошли в столовую, и Либби с ходу принялась наполнять стаканы пуншем, пока Пилар снимала крышки с холодных закусок. Они не успели закончить, как показались первые гости.

Два часа без передыху Либби улыбалась, прислуживая за столом. Она от всей души радовалась за подругу. Но, несмотря на это, ее сердце болело. Каждый его удар напоминал о том, что у них с Джоном все пошло наперекосяк. А времени оставалось в обрез.

Прошлой ночью он вернулся домой, когда Либби спала. Он не знал, что Каро и Томас собираются пожениться. И Либби с домоправительницей послали ему записку: Томас хотел, чтобы он был шафером.

Джон ответил, что согласен. Либби и Пилар взвалили на себя все хлопоты по организации церемонии, и у жениха с невестой появилась возможность обсудить свое будущее. В назначенное время появился Джон в парадной форме.

Им не удалось поговорить ни о Джеронимо, ни о том, что будет, когда молодые покинут этот дом. Мысль о предстоящей ночи, которую они проведут в доме одни, не давала ей покоя, и Либби страшно нервничала. Ей казалось, что еще немного и она вспыхнет как спичка от нестерпимого жара внутри и снаружи.

– Ты в порядке? – спросила Пилар, которая решила помочь Либби разливать пунш.

– Здесь становится душно, – объяснила девушка, надеясь, что Пилар поверит этой басне. – Пойду-ка я наверх и сниму корсет. Он врезается мне в бока.

Пилар понимающе кивнула, и Либби быстро выскользнула из столовой. Она промчалась по лестнице и ворвалась в свою комнату, даже не удосужившись плотно закрыть дверь.

Она в одно мгновение отделалась от блузки. Дрожащими от нетерпения пальцами Либби распустила шнуровку корсета и стянула его, а затем вернула юбку на талию.

– Либби! – Джон тихо постучал, и дверь распахнулась. Он замер, не в силах оторвать глаз от ее влажной груди, едва прикрытой рубашкой. Тонкое белье прилипло к телу и очертило ее маленькие груди.

– Виноват, я видел, как вы бежали по лестнице. Вы были так взволнованны, что я подумал…

– Ничего страшного, – ответила девушка, прижав лиф к вздымающейся груди. – Все в порядке.

Он резко кивнул:

– Отлично. Тогда я пошел. Томас и Каро скоро уезжают.

– Я сейчас спущусь.

Он уже уходил, когда она позвала:

– Джон!

Фолк обернулся. Они встретились взглядами, и она прочла в его глазах ставшие уже привычными желание и болезненный страх.

– Мне на самом деле надо поговорить с вами. Сегодня же.

Он сжал челюсти. А вдруг он тоже думает о сегодняшней ночи, которую они проведут в этом доме вдвоем? И строит догадки, чем все закончится?

– Хорошо. – Джон был краток. Он опустил глаза и вышел из комнаты.

Либби оделась и пошла на веранду. Гости прощались с новобрачными. Либби присоединилась к ним, выкрикивая добрые пожелания и слова прощания, пока Томас вел Каро к ожидавшему их экипажу. Какой-то шутник привязал к нему длинные белые крепдешиновые лоскуты и старые туфли.

Молодые смеялись и махали руками, пока экипаж выезжал со двора на дорогу, ведущую из форта Барранкас.

Теперь осталось только убрать со стола. Либби заметила, как Кристофер сжал руку Пилар и с сожалением отпустил ее. Пилар радостно улыбнулась и кивнула в ответ на его реплику.

По всему видно, что они выяснили отношения. Либби радовалась: все нашли свое счастье. А как приятно сознавать, что ты приложила к этому руку!

Так почему же она до сих пор не в состоянии решить свои собственные проблемы?

– Я не останусь на обед.

Его слова, такие привычные, тем не менее стали для нее сюрпризом.

– Почему? – спросила Либби, не сумев побороть разочарование и гнев. – Я, правда, ничего не готовила, но у нас осталось много еды.

– Я пробуду в казарме до Праздника Урожая.

– Что? – Она в ужасе уставилась на Фолка. Либби не ожидала от него такой подлянки: если он будет избегать ее, у них ничего не наладится.

– Думаю, что в сложившейся ситуации это лучший выход.

Либби внимательно изучала его лицо. Никаких эмоций, челюсти сжаты.

Раздосадованная, девушка скрестила руки на груди и отвернулась. Она строила планы мести, чтобы дать волю злости и оскорбленному самолюбию.

– Продолжайте прятаться, избегать меня! Вы делаете это со дня нашей первой встречи. А я, дура, считала, что вы поведете себя как настоящий мужчина. Но, как видно, у вас вошло в привычку уходить от решения серьезных проблем. Что ж, это ваше дело, – прошипела она, прищурив глаза. – Но есть еще кое-что, от чего вам никак не отвертеться. Во время Праздника Урожая будет убит Джеронимо.

Он напрягся, словно она дала ему пощечину. Либби увидела, как исказилось его лицо. Джон был в шоке. В его загадочных глазах зажегся огонек.

– Черт побери, о чем это вы?

Он с такой силой сжал кулаки, что костяшки пальцев побелели. Фолк выпрямился и стал пугающе высоким.

Преодолев страх, Либби взглянула на него. Она трепетала от справедливого негодования.

– Вчера вечером я искала вас и мне пришло в голову, что вы можете быть в своем кабинете.

Взгляд его смягчился, но ненадолго.

– Вместо вас я обнаружила там двух незнакомцев, которые поджидали третьего. Долго оставаться под окном я боялась: они могли заметить меня.

– Так вы утверждаете, что они встречались в моем кабинете? И вы испугались, что они увидят вас?

Он ей не верил. Либби не винила его. Все, что она узнала, казалось невероятным ей самой, а ведь она слышала каждое их слово и сама видела мужчин.

– А как вы считаете, капитан? Если бы вы задумали убийство такого известного человека, как Джеронимо, что бы вы сделали с тем, кто пронюхал о ваших планах?

– Вы слышали, как они говорили об убийстве? Вы не ошиблись?

– Своими ушами. Они встретились в вашем кабинете, потому что вы уехали. Кроме того, они сказали, что похороны Джеронимо станут последним представлением с участием апачей. Тут нет ошибки. Я пряталась под окном.

– Господи, Либби! – воскликнул он, ударяя ладонями по столу. Она аж подпрыгнула. – Зачем, черт побери, вас понесло туда? Если то, что вы говорите, правда, вас могли убить!

– Вы сомневаетесь? Вы считаете, что я все придумала? – перешла в наступление девушка, ногти впились ей в ладони.

– Нет, конечно. Зачем это вам? – Он пристально смотрел на нее, изучая ее реакцию.

– Действительно, незачем, – огрызнулась она, уловив обидный подтекст в его реплике. И ей страстно захотелось, чтобы он ушел, прежде чем до него дойдет, как сильно его слова ранили ее.

– Я сказала вам все, что мне известно. Теперь я хочу знать, что вы собираетесь предпринять?

– Предпринять? А что, по-вашему, я должен предпринять?

У нее перехватило дыхание.

– Я ожидала, что вы остановите их.

– Почему вы думаете, что я смогу помешать им, если, конечно, захочу?

Она испугалась, но сумела взять себя в руки и покачала головой.

– Я знаю вас, Джон. Вы никогда не позволите им убить Джеронимо.

– Позволить им? Проклятие, Либби, а к чему, по вашему мнению, я стремился последние шестнадцать лет?