Лайон Спрэг де Камп Башня Занида

1

Доктор Джулиан Фредро встал с койки, покачнулся и вновь обрел равновесие. Медицинская сестра из Новоресифе убрала аппаратуру. Свет перестал мигать, а вещи прекратили свое вращение. Правда, он все еще чувствовал легкое головокружение. Открылась дверь, и вошел Геркулес Кастанхозо, похожий на белку офицер службы безопасности из земного космопорта, с полными руками бумаг.

— Здравствуйте, синьор Джулиан, — на бразильско-португальском варианте космоязыка сказал он. — Все в порядке, но вам не мешает еще раз проверить. Вот ваши бумаги. Вам разрешено посетить Гозаштанд, Микаранд, свободный город Маджбур, Квириб, Балхиб, Замбу и все прочие дружественные государства Кришнана, с которыми у нас имеются дипломатические отношения.

— Хорошо, — сказал Фредро.

— Нет необходимости напоминать вам о параграфе 368 Устава, запрещающем передавать сведения о земной науке и изобретениях туземцам планет типа Н. Псевдогипноз, которому вы только что были подвергнуты, эффективно предотвратит такое намерение, даже если оно у вас и было.

— Простите, — сказал Фредро на португальском с легким польским акцентом, — но это похоже на — как это по-английски говорят — на стремление скрыть всем известное.

Кастанхозо пожал плечами:

— Что я могу сделать? Утечка сведений произошла до того, как был изобретен псевдогипноз. Вы знаете, он появился несколько десятилетий назад после работы Сан-Реми о телепатических свойствах осирианцев. Когда мой предшественник Абро был офицером службы безопасности, мы с ним своими руками разрушили пароход, построенный каким-то землянином для Ферриана, пандра Сотаспа.

— Должно быть, это было весьма волнующим.

— Волнующим не то слово, синьор доктор Джулиан, — сказал Кастанхозо с яростным жестом. — Самое удивительное, что кришнанцы все-таки многого не усвоили: винтовок, например, или машин. Конечно, некоторые требуют, чтобы они лишились своей туземной оригинальности... Кстати, говоря о принце Ферриане, вы посетите Сотасп? Он все еще правит этим островом — весьма яркая личность.

— Нет, — сказал Фредро, — я иду в противоположном направлении, в Балхиб.

— Вот как? Желаю вам приятного путешествия. Могу ли я спросить, чего вы надеетесь достичь в Балхибе?

Глаза Фредро сверкнули, как у человека, после многих дней воздержания увидевшего бутылку виски.

— Я хочу разрешить загадку Сафка.

— Вы имеете в виду колоссальную искусственную спиралевидную раковину?

— Конечно. Исследование Сафка будет достойным завершением моей карьеры. После этого я уйду в отставку — мне уже почти двести лет — и проведу остаток своих дней, играя со своими пра-пра-правнуками и посмеиваясь над работами молодых коллег. Благодарю вас за вашу любезность, синьор Геркулес. Я иду осматривать достопримечательности, а вы остаетесь здесь, как голландский мальчик с пальцем во рту.

— Вы хотели сказать — с пальцем в дамбе. Обескураживает, — сказал Кастанхозо, — когда видишь, что дамба расползается во многих местах. Технологическая блокада была бы успешной, если бы проводилась решительно с самого начала и если бы тогда у нас был псевдогипнотический метод Сан-Реми. Но вы, синьор, увидите изменяющийся Кришнан. Возможно, это интереснее.

— Поэтому-то я и нахожусь здесь. До свидания, синьор.

Был праздник Анерика, и любящий веселье народ Занида отмечал это событие на пыльной равнине к западу от города.

Поперек мелкой и мутной Эсквы был огорожен участок равнины более одного квадратного хода. В одном углу этого пространства молодые кришнанцы состязались в верховой езде на шомалах и эйпсах и в скачках на различных типах колесниц. В другом — маршировали отряды копьеносцев под звуки труб и цимбал, а Рокир — звезда Тау Кита — ярко сверкал на их полированных шлемах. Кое-где бронированные рыцари пытались сбить друг друга с седел длинными острыми пиками, выбивая искры копытами своих лошадей.

На поле для игры в минашт толпа кричала, когда команда Занида захватывала узорчатое полотно команды гостей из Луссара. Личный оркестр короля Кира играл на временном настиле, возвышавшемся среди океана лавочек, где можно было починить обувь и вычистить одежду, подстричь волосы и купить пищу, напитки, табак, ювелирные изделия, шляпы, одежду, мечи, инструмент и оборудование для стрельбы из лука, медные изделия, глиняные изделия, медикаменты (большей частью бесполезные), книги, картины, божков, амулеты, яды, семена, сосуды, светильники, ковры, мебель и множество других предметов. Жонглеры показывали свое искусство, акробаты проделывали упражнения, танцоры плясали, актеры расхаживали с напыщенным видом и какие-то люди передвигались на ходулях. Музыканты гремели, певцы пели, поэты выкрикивали свои творения, рассказчики излагали очередную выдумку, фанатики разглагольствовали. Шуты выкрикивали свои шутки, колдуны заклинали злых духов огнем, матери с криками разыскивали своих детей.

Среди собравшихся встречались не только кришнанцы, но и представители других миров. Два осирианца, похожие на маленьких двуногих динозавров с чешуйчатым туловищем, расписанных сложным узором, возбужденно бросались из стороны в сторону; три обросших мехом, с глазами-бусинками, тотианина, вполовину ниже ростом кришнанцев, обыгрывали туземцев в азартные игры дюжины планет; похожий на кентавра вишнуванин мрачно жевал зелень из большого кожаного мешка; была здесь и рассудительная супружеская пара ормаздиан, человекоподобных, но украшенных большим гребнем, их карминовая кожа была обнажена, если не считать сандалий и узкой накидки, свисавшей со спины; и, конечно, группа одетых в брюки земных туристов с женами и камерами в маленьких кожаных чехлах.

Кое-где виднелись земляне, одетые в кришнанский наряд, то есть набедренную повязку от талии до колен типа духоти и туземную шапку с концами, связанными наподобие тюрбана. Несколько десятилетий назад они замаскировались бы, покрасив волосы в сине-зеленый цвет, прикрепив большие остроконечные уши (искусственные) и приклеив ко лбу пару перьевых антенн, как имитацию органа обоняния кришнанцев. Эти органы напоминали вторые брови, начинавшиеся у внутреннего конца настоящих бровей.

Какой-то землянин прогуливался вдоль настила с оркестром как будто без особой цели. На нем была кришнанская накидка, но слишком просторная для него, и полосатая рубашка или туника с аккуратно заштопанными дырами; обыкновенная кришнанская рапира свисала у него вдоль бедра. Он был довольно высок для землянина — примерно среднего кришнанского роста, а кришнанцы, на земной взгляд, были высокой гуманоидной расой с оливково-зеленой кожей и плоским лицом, как у монголоидной расы на Земле.

Этот человек, однако, принадлежал к белой расе, он явно был европейцем; его волосы, подстриженные в балхибском стиле, поседели на висках. В молодые дни он, несомненно, был красив со своим агрессивным орлиным носом; теперь же мешки под налитыми кровью глазами и сеть мелких красных сосудов на лице портили первоначальное впечатление. Если бы он никогда не принимал лонговита, при помощи которого земляне втрое увеличивали продолжительность их жизни, ему можно было бы дать около сорока лет. На самом деле ему было девяносто четыре года.

Это был Энтони Феллон из Лондона. Короткое время он был королем острова Замба в кришнанском море Садабао. К несчастью, обладая излишним высокомерием, он напал на могучую империю Гозаштанд с отрядом наемников и двумя десятками пулеметов, провезенных контрабандой. Этот поступок навлек на него гнев Межпланетного Союза. МС объявил технологическую блокаду Кришнана, чтобы уберечь воинственных, но не имевших промышленности туземцев этой прекрасной планеты от овладения мощным разрушительным оружием, пока успехи культуры и цивилизации на планете не сделают этот процесс безопасным. Ясно, что в подобных обстоятельствах ввоз пулеметов был строжайше запрещен.

В результате Феллон был свергнут с трона и заключен в Гозаштанде. Много лет он провел в заключении в состоянии каталептического транса, пока его вторая жена Джульнар, которую вынудили улететь на Землю, не вернулась на Кришнан и не добилась его освобождения. Феллон, освободившись, попытался вернуть свой трон, но потерпел неудачу, потерял Джульнар и теперь жил в Заниде, столице Балхиба.

Феллон прошел мимо здания префектуры, с центральной колонны которого свисал черно-зеленый флаг Кира, доура Балхиба, слегка колеблемый ветром. Ниже был специальный флаг праздника с изображением шена, дракона экваториальных лесов Мутаабка, на котором, согласно легенде, полубог Анерик много тысячелетий назад, распространяя просвещение, въехал в Балхиб. Пройдя путаницу лавок, Феллон снова поравнялся с настилом, на котором оркестр играл марш, сочиненный триста лет назад земным композитором по имени Шуберт.

Музыку Шуберта заглушал громкий голос с земным акцентом. Феллон взглянул туда и увидел землянина, говорившего с высокого ящика на ломаном балхибском:

— ...бойтесь гнева единого Бога! Ибо этот Бог ненавидит зло, особенно грех идолопоклонства, фривольности и нескромности, к которым так склонны вы все, балхибцы. Я должен спасти вас от этого гнева. Покайтесь, пока еще не поздно! Разрушьте храмы ваших лживых богов!..

Феллон слушал недолго. Говоривший был дородным человеком в черном земном костюме, его невыразительное лицо было искажено фанатизмом, длинные черные волосы выбивались из-под белоснежного тюрбана. Казалось, он особенно был разгневан женским национальным нарядом Балхиба, состоявшим из короткой плиссированной юбки и небольшого платка на плечах. Феллон узнал доктрину вселенских монотеистов, широко распространенной синкретической секты бразильского происхождения, появившейся на Земле после третьей мировой войны. А кришнанская аудитория больше забавлялась, чем слушала.

Устав от построений, Феллон более целеустремленно двинулся дальше. Его остановила триумфальная процессия с поля минашт. Болельщики несли на плечах капитана местной команды с рукой на перевязи. Когда дорога освободилась, Феллон прошел мимо тира, в котором кришнанцы всаживали в цель белые стрелы, и остановился перед палаткой с надписью по-балхибски:

Феллон просунул голову в дверь палатки; внутренность ее была разделена на две части. В меньшей сидел на подушечке морщинистый кришнанец и курил длинную сигару.

На беглом балхибском Феллон сказал:

— Привет, Квейс, старина!

— В Балхибе я Туранж, — резко ответил кришнанец. — Не забывайте этого, сэр!

— Значит, Туранж. Могу я войти, о ясновидец?

Кришнанец стряхнул пепел с сигары.

— Конечно, можете, сын мой. Почему вы пришли ко мне?

Феллон закрыл за собой дверь.

— Вы знаете, о прозорливый... Если вы укажете мне путь...

Туранж, ворча что-то, встал и провел Феллона в большую часть палатки, где между подушками стоял стол.

Каждый взял себе подушку, и Туранж (или Квейс из Бабаала, как он был известен в своем родном Кваасе) сказал:

— Ну, Энтони, дитя мое, что интересного у тебя?

— Вначале позволь взглянуть на деньги.

— Ты так же скупишься со своими новостями, как Дакхак с золотом. — Квейс извлек шкатулку с монетами и со звоном поставил ее на стол. Он открыл крышку и достал с десяток десятикардовых монет.

— Продолжай.

Феллон подумал, потом сказал:

— Кир глупеет. Он решил, что его оскорбляет борода посла республики Катай-Джогорай. В сравнении с бородами землян ее едва можно было заметить, но король приказал послу отрубить голову. Затруднительное положение, не правда ли? Особенно для бедного посла. Все, что мог сделать чабарианин, это побыстрее вытолкать посла и отправить его паковать вещи, в то же время уверяя доура, что жертва уже обезглавлена.

Квейс хихикнул:

— Я рад, что не служу министром у короля, более глупого чем Джедик, пытавшегося заарканить луну. Почему Кир так раздражается при виде бороды?

— О, разве ты не знаешь этой истории? У него самого была борода в 12 или 14 волосинок, а потом великий мастер порядка Микарданда отправил одного из своих рыцарей на поиски приключений точно с такой же бородой. Кир где-то увидел его и причинил множество неприятностей Микарданду; вынужден был вмешаться Джувиам и дать ему хороший урок. Кир всегда был эксцентричным, но теперь у него явно винтика в голове не хватает.

Квейс протянул ему две золотые монетки.

— Одна за новость о сумасшествии Кира, другая — за рассказ, откуда бы ты его ни взял. Камуран получит от него удовольствие. Но продолжай.

Феллон вновь задумался:

— Существует заговор против Кира...

— Они всегда существуют.

— Похоже, что этот серьезный. Есть парень по имени Чиндор, Чиндор эр-Квинан. Он племянник одного из мятежных дворян, уничтоженных Киром, когда он отменил феодальные владения. Он собирается свергнуть с трона Кира, как он клянется, из благородных побуждений.

— Они всегда так клянутся, — пробормотал Квейс.

Феллон пожал плечами:

— Возможно, у него на самом деле бескорыстные мотивы, кто знает? Я знаю его как честного человека. Как бы то ни было, Чиндора поддерживает один из новых магнатов среднего класса Лийяра-медеплавильщик; и говорят, Чиндор обещал ему ввести протекционный тариф против медных изделий Мадхика в благодарность за поддержку.

— Это тоже земное усовершенствование, — сказал Квейс. — Если так будет продолжаться и дальше, нарушится торговля по всей планете. Подробности известны?

— Никаких, кроме того, что я рассказал. Если ты оценишь эти сведения, я покопаюсь еще. Чем лучше оценишь, тем глубже покопаюсь.

Квейс протянул еще одну монету.

— Копай, а потом мы оценим, сколько это стоит. Есть еще что-нибудь?

— Некоторое беспокойство вызывают земные миссионеры, космотеисты, монотеисты и другие. Местные знахари натравливают на них свою паству. Чабарианин старается защитить их, так как опасается Новоресифе.

Квейс улыбнулся.

— Чем больше таких беспокойств, тем для нас лучше. Что еще?

Феллон протянул руку ладонью вверх и пошевелил пальцами. Квейс сказал:

— Новости незначительные, я знаю их и сам, поэтому и маленькая плата.

Он положил пятикардовую монету в ладонь. Феллон нахмурился.

— О мудрец, я знал бы гораздо больше, но моя маскировка несовершенна из-за отсутствия у тебя щедрости.

Он спрятал монету и продолжал:

— Жрецы Бакха начинают новую кампанию против культа Ешта. Бакхиты обвиняют ештитов в человеческих жертвоприношениях и тому подобных мерзостях. Обвиняют их также в том, что они, как представители государственной религии, не смогли искоренить культ бога тьмы. Они надеются застать Кира в одном из припадков сумасшествия и заставить его разорвать договор, заключенный его дядей Биладом, по которому Сафк отдается оштитам в вечное пользование.

— Гм, — сказал Квейс, протягивая еще одну десятикардовую монету. — Еще что?

— Не сейчас.

— Кто построил Сафк?

Феллон изобразил кришнанский эквивалент пожатия плечами:

— Бог его знает! Возможно, в библиотеке можно откопать что-нибудь об этом.

— Ты бывал в этом сооружении?

— Ты считаешь меня дураком? Каждый, кто хочет сохранить свою голову, не сунет ее туда, если он не провозглашен оштитом.

— До нас дошли слухи, что в этом Сафке творятся странные вещи, — сказал Квейс.

— Ты считаешь, что оштисты делают то, в чем их обвиняют бакхиты?

— Нет, это слухи не о религиозных делах. Я не знаю, что делают оштиты. Но говорят, что в этом зловещем сооружении разрабатываются планы, как погубить империю Кваас.

Феллон вновь пожал плечами, слушая.

— Попытай счастья. Правдивое и подробное сообщение о том, что происходит в Сафке, стоит тысячу кардов. И не говори мне, что не возьмешься за это. За золото ты сделаешь все, что угодно.

— Не возьмусь даже за миллион кардов, — сказал Феллон.

— Клянусь зелеными глазами Хои, ты возьмешься! Камуран настаивает.

Феллон подумал, что бы он мог сделать с золотом могучего Камурана из Квааса.

— Послушай, — уговаривал его Квейс. — За это золото ты купишь достаточно мечей, чтобы вернуть себе трон Замбы. Разве не к этому ты стремишься?

— Не только к этому. Разложившемуся полностью трупу все равно, на троне он или нет.

— Но разве не этой цели добиваешься ты много лет, как Кварар, совершивший свои девять подвигов?

— Да, но годы сделали меня предусмотрительным. Я не стану даже обещать обсуждать это предприятие, пока не буду знать заранее, что встречу в этом строении, — я имею в виду план всего здания, а также расписание всей его деятельности.

— Если бы у меня было все это, мне не нужно было бы нанимать землянина, чтобы он совал свой нос в чужие дела, — Квейс в раздражении плюнул на пол. — Ты упускаешь прекрасную возможность. Вы, земляне, иногда сбиваете меня с толку. Может, я дополняю предложение...

— К Хишкаку это предложение! — выпалил Феллон, вставая. — Где я найду тебя в следующий раз?

— Я буду в Заниде еще день или два. Ты сможешь увидеть меня на постоялом дворе Ташин.

— Где останавливаются игроки и шуты?

— Ну, разве я не играю роль одного из них?

— Вы играете ее весьма натурально, маэстро!

— Гм, однако никто не знает, кто я на самом деле, поэтому попридержи свой ядовитый язык. Прощай!

Феллон попрощался и вышел на яркий свет Рокира. В уме он взвешивал результаты: 45 кардов — достаточно, чтобы он и Гази продержались некоторое время. Но совсем мало для того, чтобы начинать возвращение трона.

Феллон хорошо знал свои слабости; даже если бы он получил большую прибыль, как и надеялся, он должен был бы побыстрее нанять воинов и с их помощью вернуть себе трон, иначе деньги пробежали бы у него сквозь пальцы, как вода. Ему хотелось получить тысячу кардов, о которой говорил Квейс, но просить его пробраться в Сафк — это уж слишком. Многие пытались сделать это, а конец был один и тот же.

Он остановился возле одной лавки и купил бутылку квада, самого крепкого кришнанского напитка, напоминавшего по вкусу разведенную водку. Как и большинство землян из Кришнана, он предпочитал этот напиток всем остальным; вкус мало интересовал его. Он хотел напиться, чтобы забыть свои неприятности.

— О, Феллон! — произнес резкий, язвительный голос.

Феллон обернулся. Его первое опасение оправдывалось. Рядом с ним стоял другой землянин: высокий, стройный, чернокожий, с курчавыми волосами. Помимо балхибской накидки на нем был новый земной костюм. Со своим резким голосом, четкими жестами и живыми манерами он составлял полную противоположность Феллону. У него был вид человека, уверенного в себе и сознающего свое превосходство над остальными. Это был Перси Мжипа, консул Земной Федерации в Заниде.

Лицо Феллона приняло уклончиво-бессодержательное выражение. По некоторым причинам он не любил Перси Мжипу и не мог заставить себя лицемерно улыбаться консулу. Он просто сказал:

— Хэлло, мистер Мжипа!

— Чем вы заняты сегодня? — спросил Мжипа на беглом английском, но с акцентом, шедшим из его родного языка банту.

— Ем лотос, старина, всего лишь ем лотос.

— Не согласитесь ли вы пройти со мной в префектуру? Я хотел бы познакомить вас с одним человеком.

Озадаченный Феллон последовал за Мжипой. Он хорошо знал, что не относится к числу тех людей, которых Мжипа мог бы продемонстрировать заезжему значительному лицу, как пример землянина, приносящего добро Кришнану.

Они миновали тренировочную площадку, где маршировали отряды гражданской гвардии Занида: взводы копьеносцев и алебардщиков. Их строевая выправка была несовершенной, и им недоставало глянца профессионалов Кира, но они выглядели внушительно в своих алых туниках под кольчугами.

Мжипа взглянул на Феллона.

— Я думал, вы тоже в гвардии.

— Верно. Сегодня вечером патрулирую. Кошачьей походкой...

— Тогда почему вы не на параде?

Феллон улыбнулся:

— Я в отряде, где половина гвардейцев — не кришнанцы. Можете себе представить землянина, кришнанца, осирианца и тотианина, шагающих на параде в одном строю?

— Зрелище пугающее. Что-то вроде делириум тременс или ужасов ТВ.

— А как насчет восьминогого осидианина?

— Думаю, ему можно было бы поручить нести флажок, — сказал Мжипа, и они прошли мимо. Теперь они поравнялись с земным миссионером, все еще говорившим.

— Кто это? — спросил Феллон. — Мне кажется, он ненавидит все.

— Его зовут Вагнер, Уилком Вагнер. Американец, вселенский монотеист.

— Вклад Америки в межпланетные недоразумения, не так ли?

— Можно сказать и так. Самое странное, что он известный авантюрист. Его настоящее имя Даниэль Вагнер; под прозвищем Унылый Дэн он известен на многих планетах как отъявленный мошенник.

— Что же с ним случилось? Бросил свое занятие?

— Да, решил замолить свои грехи, сидя в тюрьме Новоресифе. Когда он вышел оттуда, вселенские монотеисты нуждались в миссионерах на Западе. Вот они и послали его. Но сейчас он еще большая помеха, чем раньше.

Тень беспокойства промелькнула на темном лице Мжипы:

— Эти парни доставляют мне большую головную боль, чем такие обманщики, как вы.

— Обманщики? Дорогой Перси, вы удивляете меня, больше того, вы меня обижаете. Никогда в жизни я...

— Идемте, идемте! Я знаю о вас все. Или точнее, — поправил пунктуально Мжипа, — гораздо больше, чем вы думаете.

Они подошли к большой, увенчанной флагом палатке. Африканец ответил на приветствия алебардщиков, охранявших вход в павильон, и вошел. Феллон следовал за ним по путанице коридоров в комнату, отведенную для консула на время праздника. Здесь стоял плотный, почти квадратный морщинистый человек с щетинистыми, коротко подстриженными волосами, вздернутым носом, широкими скулами, невинными голубыми глазами и белыми усами в эспаньолке. Он был тщательно одет как землянин-турист. Когда они вошли, этот человек встал и вынул изо рта трубку.

— Доктор Фредро, — сказал Мжипа, — вот этот человек. Его зовут Энтони Феллон...

— Спасибо, — пробормотал Фредро, слегка наклонил голову и полузакрыл глаза, как от яркого света.

Мжипа продолжал:

— Доктор Фредро прибыл для археологических исследований. Он самый неутомимый из туристов, каких мне приходилось встречать.

Фредро сделал протестующий жест, сказав на английском со славянским акцентом:

— Мистер Мжипа преувеличивает, мистер Феллон. Я нахожу Кришнан интересной планетой, только и всего. Поэтому я и хочу использовать удобный момент.

— Он меня загонял, — вздохнул Мжипа.

— О, это преувеличение, — сказал Фредро. — Мне нравится изучать язык тех стран, которые я посещаю, и смешиваться с туземцами. Сейчас я изучаю язык. Что же касается туземцев... О, мистер, Феллон, не знаете ли вы балхибских философов в Заниде? Мистер Мжипа знакомил меня с солдатами, дворянами, купцами, рабочими, но не с интеллигентами.

— Боюсь, что нет, сказал Феллон. — Кришнанцы не особенно интересуются вопросами разума, особенно балхибцы, которые считают себя практичной расой. Единственный же философ, которого я знал, был Сайниан бад-Сабзован при дворе доура Гозаштанда. И я никогда не понимал его.

— А где сейчас этот философ?

Феллон пожал плечами.

— Там, где прошлогодний снег.

Мжипа сказал:

— Ну что ж, я уверен, что вы сумеете показать доктору Фредро множество интересных вещей. Его особенно интересует одна достопримечательность, которую не посещают обычные туристы.

— Что же это? — спросил Феллон. — Если вы имеете в виду усадьбу мадам Фаруди в Изенду...

— Нет, нет, ничего подобного. Он хочет, чтобы вы проводили его в Сафк.