"Король-сердцеед" - читать интересную книгу автора (дю Террайль Понсон)IVГенриху было около двадцати лет, Нанси — не более шестна дцати. Если камеристка была насмешлива, то Генрих отличался смелостью. Белокурые волосы и голубые глаза Нанси сразу вскружили ему голову и заставили забыть и о принцессе Маргарите, и о красотке-еврейке. По своему обычаю, принц сейчас же приступил к решительным действиям. Он протянул руку, чтобы обнять Нанси за талию, но девушка ужом вывернулась из его объятий и, насмешливо улыбаясь, заметила: — Моя доверенность не простирается так широко! — То есть… как это? — спросил Генрих. — Да ведь вы же знаете, что я олицетворяю здесь собой особу принцессы! — смеясь, ответила Нанси. — Ну вот еще! — возразил Генрих. — Я не думаю ни о ком, кроме вас. Вы очаровательны! — Это мне уже не раз говорили! — И если бы вы захотели полюбить меня… — Ну уж нет, красавчик мой, этого я не могу! — Но почему? — Почему? Да потому, что такая мелкопоместная дворянка, как я, у которой нет ничего, кроме смазливенького личика, ищет мужа, а не чего-нибудь другого! — Ну, мы могли бы столковаться… — Что же, из вас вышел бы славный муж, — сказала Нанси, еще раз оглядев Генриха. — Но я не хочу вас по трем причинам. Во — первых, девушке, не имеющей другого приданого, кроме приятной наружности, не следует выходить замуж за мужчину, вес состояние которого заключается лишь в его шпаге. Из двух камней масла не выжмешь! — Но я имею в виду кое-какое наследство… — Воображаю! Какая-нибудь лачуга в Испании или клочок виноградника на берегу Гаронны! — Ну-с, а вторая причина? — улыбаясь, спросил принц. — Я не люблю охотиться в чужих землях! — Но ведь браконьерство имеет свою прелесть! — Возможно, но в этом отношении я держусь взгляда уголь щика, который хочет быть полным хозяином у себя в лачуге! — Отлично! Теперь третья причина. — А третья… она гораздо серьезнее, и… я предпочитаю не сообщать ее вам! — Та-та-та! Это отступление, красавица! — Ну, если вы так принимаете это, то я вам скажу… Я… не свободна, господин де Коарасс! — Боже мой! — воскликнул принц. — А я-то еще обещал Раулю… Бедный Рауль! Нанси сильно покраснела, и насмешливая улыбка сбежала с е. лица. Генрих взял ее за руку и сказал: — Простите меня! Можно с удовольствием обманывать женщину, которой не любишь, и еще с большим удовольствием ту, которую любишь… — Славная мораль, нечего сказать! — Но нарушать данное слово нельзя, а вы такая прелесть, что я совсем забыл обещание, данное Раулю. — Но ведь я не говорила вам, что это Рауль! — Нет, не говорили, но ваше лицо стало таким серьезным, что сомнений быть уже не могло. — Ну так по крайней мере не говорите ему этого! — сказала Нанси, опуская голову. — Будьте спокойны, не скажу! Но все-таки как жаль, что я так неосторожно дал это обещание!.. — Господин де Коарасс, — сказала камеристка, поднимая голову, — знаете ли, вы ужасно ветреный субъект! — Ба! Вы находите? — Господи! Сколько времени мы уже сидим здесь, а вы все еще не поинтересовались узнать, почему вы находитесь у меня. — А в самом деле? — Принцесса не могла предвидеть, что случится это убийство на Медвежьей улице, которое поставит вверх дном весь дворец. Король в гневе, а королева в бешенстве, особенно с той поры, как арестовали Рене… — А, так его все-таки арестовали? — Да, минут пятнадцать тому назад. Ну вот королева-мать и бегает из своих комнат в комнаты принцессы Маргариты. — Понимаю теперь! Ну а скажи, крошка, вчера почему… — Вы уж слишком любопытны, — смеясь, ответила Нанси. Но если вы уже знаете мой секрет, мне придется подружиться с вами. Так вот, вчера принцесса ровно ничем не была занята и никакой мигрени у нее не было. — Так почему же? — Почему у женщин бывают капризы? Принцесса внезапно почувствовала страх… — Перед кем? — Да перед вами! Ведь сердце женщины полно самых странных причуд и противоречий, а сердце ее высочества — и подавно! Три дня тому назад, перед тем как вы впервые встретились с принцессой, она даже не хотела идти на бал и все время плакала… — Она плакала, обратив взоры к Лотарингии! — заметил Генрих, привыкший понимать все с полуслова. — Возможно! Ну а после бала, на котором вы танцевали с нею, она уже не плакала, хотя и была задумчива… Вы обещали ей рассказать интересные истории о жизни при неракском дворе и вполне сдержали свое слово… Даже чересчур, пожалуй! — улыбнулась Нанси. — Может быть, я чем-нибудь оскорбил принцессу? — Господи, что за наивный народ эти мужчины! Если бы вы оскорбили ее, разве вы были бы здесь? — Но в таком случае почему… вчера… — Надо же было отдать должное угрызениям совести. Ну а Лотарингия, которая чувствовала себя утопающей, ухватилась за веточку. — И что же эта веточка? — Она сломалась! — ответила остроумная камеристка. Генрих покраснел, словно школьник. Нанси не упустила случая посмеяться. — Вот не угодно ли! — сказала она. — Хороша бы я была, если бы поверила в вашу испанскую лачугу или клочок виноградника… Ведь вы уже любите принцессу Маргариту, и она тоже любит вас. — Милая Нанси, — сказал принц, взяв девушку за руку, — раз я ваш друг и больше ничем стать не могу, то скажите мне, долго ли мне ждать здесь? — До тех пор, пока королева Екатерина не соблаговолит уйти к себе. — А как только это совершится, вы проводите меня к принцессе? — Да, конечно! Я совершенно не имею намерения держать вас целую вечность в своей комнате! — А я бы не прочь… — пробормотал принц, который не мог не заметить, что волосы Нанси отличаются очаровательным оттенком. — Смотрите! — сказала Нанси, погрозив ему пальцем. — Вот я пожалуюсь Раулю, и он… — Она не договорила и стала прислу шиваться. — Королева ушла к себе! — сказала она затем. — Пойдемте! Она опять взяла принца за руку и повела его этажом ниже. Они спустились по полутемной лестнице. Затем Нанси толкнула какую-то дверь, и Генрих очутился в комнате Маргариты. Заметив его, принцесса слегка покраснела и рукой приказала Нанси удалиться. — Ах, господин де Коарасс! — сказала она затем, протягивая Генриху руку для поцелуя. — Как вы счастливы, что не родились принцем! — Я хотел бы быть принцем… — пробормотал Генрих, с трудом подавляя улыбку вздохом. — Не желайте! — возразила Маргарита. — Это отвратительное положение. С утра мне морочат голову политикой, и королева-мать ни на минуту не оставляла меня в покое со своими страхами за судьбу своего милого Рене. Ну да теперь авось никто не придет тревожить меня! Присаживайтесь поближе ко мне и рассказывайте историю графини де Граммон и принца Наваррского. Вы сказали тогда на балу, что это очень смешная история. — Ну, не то чтобы смешная, но… Да вот судите сами, при нцесса. Принцу пришлось долго ухаживать за графиней, пока она обратила на него свое милостивое внимание. В конце концов она полюбила его, но зато принц стал к ней равнодушен! — Как? Так принц не любит больше своей Коризандры? — Нет, ваше высочество! — С каких же это пор? — С тех пор, как полюбил другую! — Кто же эта другая? — Это… его будущая супруга, принцесса! — Да что вы говорите, месье! Как же он мог… полюбить… меня? — Он видел ваш портрет, принцесса! Ну а ему двадцать лет, и в нашем краю люди легко воспламеняются. С этими словами Генрих бросил на Маргариту такой нежный взгляд, что она снова покраснела. — Хотела бы я видеть портрет этого мужлана! — сказала она. — Я могу описать его вам, принцесса! — Нет, Бог с ним! Вернемся к графине. Вероятно, она была в большом отчаянии? — Не могу вам сказать этого, принцесса, потому что я уехал из Нерака как раз в тот момент, когда между ними случился разрыв. Наступила короткая пауза. — А знаете ли, господин де Коарасс, — сказала Маргарита, — ведь теперь довольно-таки поздно? Генрих покраснел и встал со скамеечки, на которой сидел у ног принцессы. — Если ваше высочество пожелает, — сказал он, — я мог бы завтра заняться описанием наружности принца Наваррского. — Завтра? — краснея, сказала Маргарита. — Ну что же… приходите завтра!.. Генрих взял ее руку и заметил, что эта рука дрожит. Он поднес руку к своим устам, и рука затрепетала еще сильнее, тогда он опустился на колени. — Да уходите же! — взволнованным голосом крикнула Маргарита, вырывая у него свою руку. — Нанси! Нанси! Принц встал с колен, Нанси вошла, взяла принца под руку и увела. «Нанси сказала правду, — думал принц, идя по темной лест нице. — Маргарита любит меня! Гм… Пожалуй, в данный момент я предпочел бы не быть принцем Наваррским!» |
|
|