Понсон дю Террайль Заклятая гостиница
(Полные похождения Рокамболя-10)

* * *

Покончив с Антуанеттой, Карл де Морлюкс отправился в Россию навстречу другой своей племяннице, сестре Антуанетты, Мадлене, которая, как мы уже знаем, жила в гувернантках в доме богатого русского графа Потеньева.

У Потеньева был сын Иван, который влюбился в Мадлен и поклялся ей не жениться ни на ком, кроме нее.

Это не могло долго оставаться тайной, и отец графа Ивана, не желавший этого брака, так как он хотел женить его на богатой графине Василисе Вересовой, дал Мадлене двадцать тысяч рублей и отправил ее со старой компаньонкой обратно во Францию.

В провожатые им был дан мужик Петр, которому граф Потеньев поручил доставить молодую девушку. Этот Петр был страшный негодяй.

Он решил сделать Мадлену своей любовницей. С этой целью он завез молодую девушку в гостиницу «Сова», которая пользовалась самой мерзкой славой в окрестностях, и ночью бросился на Мадлену.

Мадлена схватила саблю, которая валялась на полу и принадлежала пьяному казаку, жившему в этой гостинице, и нанесла ею несколько ударов этому негодяю, но ей бы, конечно, было невозможно сладить с ним, если бы ее не выручил пьяный казак, который проснулся и, увидев борьбу молодой девушки с Петром, долго не думая, всадил саблю в плечо негодяя. Петр тотчас же упал на пол, обливаясь кровью.

Вслед за этим молодой девушке предстояло еще бороться с пьяным казаком, который тоже воспылал к ней постыдной пьяной страстью. Мадлена, конечно, никогда бы не могла совладать с этим противником, если бы не выбежала из гостиницы и не бросилась бежать по дороге.

Пьяный казак стал преследовать ее, но споткнулся о пень и упал. Мадлена воспользовалась этим и побежала дальше, зная, что малейшее промедление — и она погибла.

Где-то вдали раздался в это время звон бубенчиков. Она была спасена.

Но в это время она увидела перед собой несколько светящихся точек. Это были волки. Мадлена поняла, что на этот раз ей не спастись.

Но чувство самосохранения одержало верх над мимолетной слабостью, молодая девушка решительно повернула назад и побежала по направлению к гостинице «Сова».

Ее враги были уже в нескольких шагах от нее, и девушка закричала. Это был крик ужаса и отчаяния. Волки приостановились, девушка уже слышала их рычанье. Но вдруг она задела за что-то ногой. Около нее зашевелилось какое-то тело. Это был пьяный казак. Пробужденный толчком, несчастный хотел подняться, но опьянение его было так велико, что он тотчас же снова свалился. Казак пробормотал какое-то ругательство, но в эту минуту раздался страшный вой, и вся стая волков бросилась на казака.

Мадлена понимала, что после казака очередь дойдет и до нее, но на этот раз страх окончательно парализовал ее движения, и у нее уже не было сил бежать.

Виконт де Морлюкс, отправившись в Россию за Мадле-ной, взял к себе в помощники своего бывшего камердинера Германа, который долгое время жил в Варшаве и знал довольно хорошо русский язык. Герман знал по фамилиям почти все русское дворянство. Этим обстоятельством и воспользовался Карл де Морлюкс, тем более что Герман был хорошо знаком с управляющим графа Потеньева Николаем Арсовым.

Герман списался с Арсовым, который ответил ему, что будет очень рад принять его у себя, то есть в имении Потеньевых близ Петергофа.

Де Морлюкс желал быть в усадьбе у Потеньева потому, что знал из письма Мадлены к Антуанетте, что она, возвращаясь во Францию, заедет в усадьбу Потеньева, управляющий которого получил приказание от самого графа проводить ее через Польшу до Германии. Господин де Морлюкс рассчитывал, что Мадлена или находится уже теперь в усадьбе, или должна вскоре прибыть туда.

Они приехали в Петергоф именно в тот день вечером, когда Мадлена вынуждена была искать спасения, бежав из гостиницы «Сова».

Морлюкс, несмотря на предостережения станционного смотрителя, что ехать ночью очень опасно, не захотел послушаться его и решил продолжить свой путь дальше, то есть до усадьбы графа Потеньева.

Итак, они выехали со станции и быстро помчались через лес. Но не проехали они и нескольких верст, как на них напала стая волков. Ямщик крикнул им, чтобы они не стреляли, ударил плетью по лошадям, и они помчались вихрем. Но волки не отставали, уже настигая сани. Де Морлюкс не утерпел и выстрелил. Они неслись быстрее вихря. В это время виконт услышал отчаянный крик. Это кричала Мадлена.

Нужно отдать справедливость виконту: он, несмотря на то, что сам подвергался большой опасности, велел сдержать бешеный бег лошадей. Повернувшись назад, он увидел бесчувственную Мадлену, поднял ее и положил в свои сани, после этого поворотил лошадей, и они понеслись к гостинице «Сова», которая находилась всего в полуверсте от места происшествия.

Через пять минут они уже были у ворот этой гостиницы, и де Морлюкс вбежал туда, неся на руках бесчувственную Мадлену.

Гостиница «Сова» оказалась вполне достойной своего имени. Этот дом действительно приносил несчастье: Мадлена спаслась от преследований ямщика Петра, казака и волчьих зубов только для того, чтобы попасть снова в руки злейшего своего врага — господина де Морлюкса.

Студянка — небольшое местечко, находящееся недалеко от границы. В ней обыкновенно бывают по четвергам базары. В один из базарных дней к гостинице Студянки подъехали почтовые сани, из которых вышла молоденькая и очень хорошенькая дама и господин, с виду очень похожий на иностранца. Приехав в гостиницу, они поместились в номере и начали завтракать. Во время их завтрака в гостиницу вошло новое лицо. Это был управляющий графа Потеньева Николай Арсов, приехавший в Студянку посмотреть на истязания одного крестьянина, которого наказывали плетьми именно по требованию управляющего.

Арсов, войдя в гостиницу, взглянул на молодую женщину и невольно смутился.

— Что это за люди? — спросил он.

— Немцы.

— Куда едут?

— Не знаю.

Николай Арсов, прожив двадцать лет среди мужиков, привык, чтобы ему никто не сопротивлялся. А потому он, недолго думая, обратился к трактирщику и, приказав подать себе завтрак, сказал:

— Проси этих иностранцев завтракать со мной.

Трактирщик, хоть и затруднялся исполнить это приказание, все-таки подошел к приезжим и передал им приглашение Арсова, предполагая, что они, конечно, откажутся от этого дерзкого приглашения.

Но к своему великому удивлению он услышал следующий ответ:

— Николай Арсов оказывает нам большую честь. Скажите ему, что мы счастливы и рады принять его приглашение.

Трактирщик поспешил передать эти слова Арсову, который остался от них в восторге.

Молодая девушка подошла к нему и сказала по-русски:

— Муж мой и я охотно принимаем ваше приглашение, тем более что ваше покровительство будет нам очень полезно.

Николай Арсов позавтракал вместе с приезжими и пригласил их к себе. Он ухаживал за женой иностранца, но все это не помешало ему напиться до самых ужасающих размеров.

Иностранцы приняли его предложение и поехали вместе с ним в его санях.

Дорогой, остановившись в Петергофе переменить лошадей, они узнали от станционного смотрителя, что сейчас только проехали усадьбу Потеньева еще одни сани, в которых находилась молодая девушка. Это была Мадлен, спасенная Морлюксом от волков.

Проезжавшие не пропустили ни одного слова из всего рассказа, а когда они отъехали от станции, иностранец дал ямщику десять рублей серебром и приказал ему во что бы то ни стало доехать до усадьбы Потеньева раньше, чем приедут туда сани, выехавшие перед ними. В противном случае он угрожал размозжить ямщику голову.

Затем он привел в чувство Николая Арсова при помощи пистолета, а ехавшая с ним дама сказала Арсову, что она жена бывшего его господина барона Шеркова. Таким образом они принудили Арсова повиноваться.

Они въехали в усадьбу графа Потеньева почти одновременно с виконтом де Морлюксом и Германом. Они поселились у Арсова, который, по приказанию баронессы Шерковой, обращался с ними чрезвычайно ласково и предупредительно.

Через несколько дней после того, как они поселились в Лифре (так называлось имение графа Потеньева), виконт де Морлюкс получил на свое имя письмо из Ливерпуля.

Оно было от Тимолеона и заключало в себе уведомление, что он уезжает за границу, опасаясь преследований Рокамболя, который обвинил его самого в воровстве. Затем он извещал виконта обо всем, что произошло с Антуанеттой, которая, по его мнению, жива, и в конце письма добавлял:

Это письмо поразило де Морлюкса.

Но, надо сказать правду, виконт де Морлюкс был очень храбрым и энергичным человеком.

— Хорошо, — прошептал он, — мы померяемся силой с тобой, Рокамболь.

В этот же день Николай Арсов получил другое письмо.

Командир войск в Студянке писал управляющему:

Николай Арсов был совершенно трезв, когда получил это письмо. Его принесли ему в комнату Ванды.

Ванда возвратилась четверть часа спустя, и управляющий отправился греться у печки в большую залу. Господин Морлюкс курил сигару. Здесь мы, кстати, заметим, что он уже знал, кто такая Ванда.

Карл Морлюкс заметил любовь Арсова к Ванде, а потому и посоветовал сдать Рокамболя в числе трех рекрутов, которых нужно было отослать в Студянку,

Арсов с радостью ухватился за эту мысль и, недолго думая, привел ее в исполнение и передал Рокамболя и еще двух крестьян конвою, который был прислан начальником студянских войск за рекрутами.

Может быть, это и не удалось бы ему, но только Рокамболь находился в это время в бесчувственном состоянии, в которое он погрузился, выкурив сигару с опием, предложенную ему де Морлюксом.

Солдаты, взяв рекрутов, вместо того, чтобы ехать прямо в Студянку, заехали в гостиницу «Сова», чтобы покутить там. Войдя в гостиницу, они оставили рекрутов в санях, чем и воспользовался Рокамболь. Он развязал руки себе и крестьянам, лежавшим с ним в санях, и, повернув лошадей, умчался от гостиницы.

Когда Рокамболь был отдан Арсовым солдатам, де Морлюкс смекнул, что ему необходимо тотчас же ехать. Он все еще боялся, что Рокамболю удастся освободиться, и тогда виконт должен будет неминуемо погибнуть.

А потому он тотчас же собрался в путь и, взяв с собой насильно Мадлену, посадил ее в сани и поехал. Они быстро домчались до петергофской станции и потребовали, чтобы им тотчас же дали свежих лошадей. Через пять минут после этого им была подана новая тройка, и они снова помчались. Дорогой на них опять напали волки, и на этот раз Морлюкс по совету Германа хотел уже бросить Мадлену волкам. Он бросился на нее и попытался выкинуть ее из саней. Мадлена вскрикнула и вцепилась в сиденье.

— Волки голодны! — повторял между тем Герман.

На крик Мадлены ответил другой крик. Крик ужаса, агонии.

Ямщик схватил Германа за горло и бросил его на снег. Господин де Морлюкс, оставив Мадлену, которая отчаянно боролась, увидел на снегу безобразную массу. Герман кричал так же, как и казак, а волки выли и дрались из-за его тела.

Спасителем Мадлены был Рокамболь.

Ему, как мы уже знаем, удалось бежать от солдат и достигнуть петергофской станции.

Здесь он подкупил ямщика и повез сам виконта, оставив спасенного им рекрута сторожить этого ямщика на станции.

Бросив Германа волкам, Рокамболь в то же время вскочил в возок, предоставив лошадей самим себе, и прикрепил только вожжи к кольцу на козлах.

Пантера, бросающаяся со скалы на свою жертву, не могла бы произвести большего впечатления.

А железные руки Рокамболя обвились, как кольцо, вокруг шеи господина де Морлюкса.

— Не бойтесь ничего, — сказал Рокамболь Мадлене, — вы спасены!

Эта минута показалась целым веком для господина Морлюкса.

Мнимый ямщик сбросил шапку, и господин де Морлюкс мог разглядеть его обнаженную голову.

— Узнаешь меня? — крикнул он.

— Рокамболь! — прошептал в ужасе де Морлюкс. Рокамболь вырвал у него пистолеты, и виконт не подумал даже защищаться.

Мадлена, обезумевшая от ужаса, думала, что для нее разверзается само небо. Она также узнала Рокамболя, своего спасителя и спасителя Антуанетты.

Вдали все еще слышались крики Германа.

Но они постепенно ослабевали, и легко можно было угадать, что у несчастного началась агония.

— Виконт Карл де Морлюкс, — начал Рокамболь, — вы совершили много преступлений, но Бог может простить вас, если вы покаетесь, что я вам и советую сделать, так как вы сейчас умрете.

Виконту стало страшно. Он скрестил руки.

— Пощадите! — пробормотал де Морлюкс, бросая умоляющий взгляд на Мадлену.

— Пощадите его! — прошептала и молодая девушка, глядя на Рокамболя.

В его руках находились пистолеты, отнятые у господина де Морлюкса.

— Сударыня, — ответил ей Рокамболь, — разве вы считаете себя вправе щадить убийцу вашей матери?

Мадлена чуть не вскрикнула. Морлюкс был страшно бледен.

— Если вы пощадите меня, — бормотал он, — я возвращу вам все ваше состояние.

— Нет, — ответил Рокамболь, — я хочу, чтобы наказание твое было ужасно, негодяй!

И Рокамболь схватил господина де Морлюкса, так же как и Германа, поднял его над своей головой и, продержав несколько мгновений в таком положении, выбросил его из саней.

И в то время, когда тот поднимался на ноги, кинул ему пистолеты и крикнул:

— Я хочу дать тебе возможность защищаться! Затем он повернул лошадей и помчался в Лифру. Лошади неслись быстрее вихря.

Вскоре сзади них раздалось несколько выстрелов. Это Морлюкс стрелял в волков.

— Суд божий начинается, — прошептал Рокамболь, погоняя лошадей.

Что же сделалось с Вандой?

Когда Арсов отправил Рокамболя в Студянку, как мы помним, виконт де Морлюкс уехал. Арсов, оставшись с Вандой наедине, вообразил, что теперь она уже в его власти.

Ванда видела, что ей не было больше никакого спасения, и потому решила действовать иным образом на этого человека. Она употребила против него всю обаятельность и чарующую силу своей красоты.

Под влиянием своего влечения к ней и по ее желанию Арсов устроил у себя громадный пир и объявил на нем своим слугам, что теперь у них в доме полновластной хозяйкой будет Ванда.

Ванда сделала вид, что она согласна жить с ним, но только с тем условием, чтобы он дал ей денег. Арсов тотчас же согласился исполнить ее желание и повел в сад, где у него были спрятаны деньги. Придя в сад, Арсов указал Ванде на здание странной постройки с золоченым куполом.

— Что это? — спросила Ванда.

— Баня.

— И там твои деньги?

— Да, — ответил он и подвел ее к большому бассейну в бане, посреди которого было заметно небольшое кольцо.

— Видите вы это кольцо? — спросил он.

—Да.

— Подняв его, вы сдвинете плиту, под которой погреб в восемь футов глубины и шесть ширины.

— И… там?

— Там я спрятал золото и билеты, от которых закружилась бы голова у графа Потеньева.

— И у меня также, — заметила Ванда, с восторгом глядя на Арсова.

Николай хотел обнять Ванду, но она тихонько оттолкнула его.

— Бассейн бывает пуст только три дня в год, а в эти три дня я хорошо караулю его, — продолжал рассказывать Арсов. — Вчера крестьяне заплатили оброк и другие повинности. Завтра, если ночь будет темна, я спрячу туда эти деньги.

— А потом?

— Вы видите этот кран?

— Да.

— Это кран от котла с горячей водой. Я открою кран.

— И наполнишь бассейн?

— Да. Через час мороз сделает свое дело, и над моим сокровищем образуется слой льда в двадцать футов, что будет лучше всяких железных дверей.

На губах Ванды появилась улыбка, которую Арсов принял за улыбку удивления.

— Ты гениальный человек, — сказала она, — но ты все же должен помнить свои обещания.

— Конечно, — пробормотал он.

— Ты ведь обещал мне золота!

— Да.

— Я должна получить его раньше, чем тебе придет фантазия наводнить бассейн.

— Все? — спросил он.

— Нет. Я полагаюсь на твое великодушие. Но как же ты спустишься? Ведь у тебя нет лестницы?

— О, найдется, — ответил он и снял с себя веревочную лестницу, которая была обмотана вокруг его стана. Сняв ее, он укрепил ее одним концом около крана котла.

Глаза Ванды сверкнули ужасным пламенем.

Арсов снял с себя шубу и, схватив одной рукой веревку, спустился в бассейн. Но, едва он успел нагнуться, чтобы взять железное кольцо и поднять плиту, под которой находилось его сокровище, как ему упала на голову струя воды. Он быстро поднялся.

Ванда открыла кран, и из него полилась вода мощной струей.

Эта вода была теплая. Арсов сначала не понял и подумал, что, вероятно, он, спускаясь на дно бассейна, как-нибудь нечаянно потянул за веревку и открыл кран.

— Закройте кран, — крикнул он Ванде, которая стояла неподвижно около бассейна.

Но она и не подумала пошевелиться. Вода падала на голову управляющего, который, наконец, бросился в противоположный конец бассейна.

— Закройте! Закройте! — кричал он. Но она только хохотала.

Арсов бросился тогда к веревке и стал влезать по ней. Ванда не мешала ему. Он был всего уже в нескольких футах от края бассейна и уже одной рукой хотел схватиться за мраморный уступ, как вдруг грохнулся снова на дно.

Ванда перерезала веревку кинжалом.

Арсов вскрикнул от бешенства.

— Раб, — проговорила она, — ты не будешь более никогда притеснять и наказывать понапрасну мужиков, не станешь обкрадывать своего барина и не осмелишься говорить о любви женщине, подобной мне. Молись. Это место будет твоей могилой.

— Ко мне! На помощь! — орал Арсов, но голос его заглушался шумом воды.

Бассейн скоро наполнился.

— А, ты хочешь утопить меня, низкая женщина! — кричал Арсов.

Она засмеялась.

— Нет, эта смерть была бы слишком легка для тебя и ты был бы мало наказан.

— Закрой кран, — кричал Арсов, — и все, что мне только принадлежит, будет твое.

— Раб, — ответила ему Ванда, — если бы ты осмелился говорить мне о любви при жизни барона Шеркова, ты бы умер под кнутом.

— Сжальтесь! Сжальтесь! — молил уже он.

— Пусть будет по-твоему, — сказала Ванда насмешливым голосом и закрыла кран.

— Веревку, крикните людей, — сказал он тогда. — Меня вытащат.

— Ты с ума сошел, — ответила она холодно. — Твой час наступил, и ты замерзнешь здесь.

В то время, как происходила эта ужасная казнь, Рокамболь летел в Лифру.

Наконец, возок доехал до дороги, которая вела через пруд, и через несколько минут лошади остановились во дворе усадьбы.

Рокамболь соскочил с козел и громко крикнул:

— Ванда! Где Ванда?

Пьяные лакеи проводили его в сад.

Здесь он застал Ванду за исполнением страшной мести, а лакеи, вместо того, чтобы освободить своего господина, еще радовались его гибели. Ванда ничего не видела и не слышала. Она не сводила глаз с этой посинелой головы, на которую падали уже тени смерти.

И только тогда, когда закрылись его глаза и губы стали неподвижными, когда Николай Арсов умер, она обернулась.

Возле нее стоял Рокамболь, молчаливый и задумчивый. У нее вырвался крик.

— А Мадлена? — спросила она.

— Спасена!

— Я знала это, — прошептала она, падая к нему на руки.

— Во Францию! — проговорил Рокамболь. — Теперь во Францию.

Теперь мы вернемся назад.

Когда граф Потеньев отослал Мадлену во Францию, он, боясь, что его сын, пожалуй, даже поедет вслед за ней, устроил дело так, что графа Ивана арестовали и отправили в Петербург в крепость.

Граф Иван расположил к себе коменданта крепости, который дозволил ему прогуливаться. Граф Иван воспользовался этим и, отправившись к своей бывшей невесте, графине Василисе Вересовой, рассказал ей про свою любовь к Мадлене и просил ее помощи.

Мстительная Василиса в душе поклялась страшно отомстить ему. Она сделала вид, что вполне сочувствует его положению, и устроила так, что его в тот же вечер освободили из крепости, и при этом комендант вручил ему двухгодичный заграничный паспорт. Василиса, со своей стороны, снабдила его деньгами, экипажем и даже камердинером — итальянцем Беруто, который был приставлен к нему как шпион.

Граф Иван помчался за границу. Во время их пути на станции Петергоф он узнал все, что произошло в Лифре и в гостинице «Сова», куда он поехал, чтобы увидеть и расспросить лечившегося там от ран Петра.

Он хотел убить его, но, на счастье Петра, в гостиницу «Сова» приехал в это время другой помещик, который и уговорил его простить Петра и взять с собой.

Тогда граф Иван заехал вместе с Петром к помещику Курову, у которого и провел несколько дней. Здесь он познакомился с де Морлюксом, который, вопреки ожиданиям Рокамболя, был спасен графом Маропуловым, бывшим в то время на охоте, когда виконта выбросили волкам. Виконт таким образом был спасен, и его-то Куров просил ехать вместе с графом Иваном, которого он считал сумасшедшим, как об этом писала ему графиня Василиса.

Граф Иван очень сошелся с Морлюксом и с удовольствием взял его с собой.

В Варшаве виконт нашел на почте письмо на свое имя. Оно было от Тимолеона и извещало о том, что Аженор в Париже и что ему, Тимолеону, удалось снова захватить Антуанетту.

Через час после этого господин де Морлюкс выехал из Варшавы. Иван ехал вместе с ним.