"Почти невеста" - читать интересную книгу автора (Фэйзер Джейн)

ГЛАВА 8

В дверь забарабанили, и в этом грохоте потонули последние слова Арабеллы. Били медным молотком с отчаянной силой, как бывает в случае несчастья. Арабелла искоса бросила взгляд на своего собеседника, спокойно заметившего:

– Странное время для гостей.

– Обычно гости не оповещают о своем прибытии с такой яростью, – ответила она, отодвигая стул и собираясь подняться.

– Нет, оставайтесь на месте, – сказал Джек, делая ей знак рукой. – Сегодня у нас уже был неожиданный визит бесцеремонной дамы. Поэтому предоставьте разбираться с гостями Франклину. Вам незачем появляться перед визитерами взволнованной и с виноватым видом.

Арабелла села на место и спокойно взяла вилку. В его словах был смысл. Какой бы необычной ни была ситуация, Арабелла решила встретить неприятности с открытым забралом. И все же она напрягала слух, отмечая про себя, как Франклин отодвигает тяжелый засов в холле.

– О, – сказала она, отчетливо расслышав голоса, доносившиеся из холла в столовую, – это Дэвид.

Дверь отворилась, и Франклин доложил:

– Викарий, миледи. Лорд Дэвид Кайл, – добавил он без всякой надобности, но с должным чувством, как если бы прибытие нового гостя означало возвращение к нормальному образу жизни в отличие от теперешнего, напоминавшего о сумасшедшем доме.

Арабелла поднялась и повернулась к двери, как только он торопливо прошел мимо Франклина и появился в столовой.

– Арабелла, дорогая моя девочка, что происходит? Неужели Фредерик и вправду умер? – спросил Дэвид, не сводя глаз с герцога, тоже вставшего, чтобы приветствовать гостя.

– Да, это правда, – сказала Арабелла. – Это довольно запутанная история, Дэвид. Не пообедаешь ли с нами? Франклин, поставь прибор для викария.

– Но… нет, благодарю, Арабелла. Я пришел сюда не ради обеда, – сказал Дэвид, продолжая разглядывать герцога. – Эта сплетня, распространяемая болтушкой Лавинией Эслоп, теперь на устах у всех. Я только что провел крайне неприятные полчаса в обществе упомянутой дамы, и это лишило меня аппетита.

Он подошел поближе к столу:

– Не представишь ли меня?

В его голосе слышалась явственная и совершенно неуместная враждебность. Джек заговорил сам:

– Джек Фортескью, сэр. – Он поклонился, не сходя со своего места за столом.

– Сент-Джулз? – спросил Дэвид, отдавая поклон.

– Он самый. Кажется, наши отцы были знакомы.

Джек расслабился, успокоился, и по его лицу не было заметно, что он считает важным расположить к себе друзей Арабеллы, особенно Мэг Баррет и Дэвида Кайла. Он нуждался в поддержке этого человека.

– Сядь, Дэвид, и выпей хоть бокал вина, – принялась улещивать его Арабелла и сделала знак Франклину наполнить бокал для Дэвида. – Почему Мэри не приехала с тобой?

– Мы решили, что лучше мне поехать одному, – сказал викарий, все еще не смягчившись.

Лицо его было мрачным как ночь, а взгляд оставался враждебным.

– Как умер Фредерик?

– Не желаете, чтобы объяснил я? – спросил Джек Арабеллу.

– Нет, я сама, – ответила она. – Не поешь с нами, Дэвид? Ведь ты питаешь слабость к оленине.

Дэвид питал слабость не только к оленине, но ко многим поданным вкусным блюдам, о чем свидетельствовал его довольно объемистый животик, но в эту минуту предпочел остаться стоять, не спуская глаз с герцога, и повторил:

– Я не расположен к трапезе, Арабелла. Так что же все-таки происходит?

Вместо ответа Арабелла указала на стул, и он неохотно сел и взял бокал, поставленный Франклином возле его локтя. Джек и Арабелла сели на свои места.

Арабелла объяснила Дэвиду ситуацию в нескольких словах, надеясь втайне, что, если повезет, это будет в последний раз. Ведь все, кого она считала своими друзьями и кто был для нее важен, уже услышали эту историю из ее собственных уст.

Дэвид выслушал ее, не перебивая, и только переводил взгляд с Арабеллы на герцога и обратно. Когда она закончила, он сидел молча с минуту или две, отпивая вино мелкими глотками.

Наконец Дэвид заговорил:

– Я сожалею о смерти Фредерика.

Дэвид не питал иллюзий насчет характера графа Данстона и не раз журил его за недостойный образ жизни и поведение, а также за пренебрежение к арендаторам. Она знала, что его сожаления в такой же мере можно отнести к тому положению, в которое Фредерик вверг сестру, как и к факту его смерти.

Дэвид снова мрачно посмотрел на герцога, который в эту минуту накладывал себе соус с петрушкой в тарелку с карпом, будто эта беседа не имела к нему никакого отношения. Внезапно викарий оперся руками о стол и отодвинул свой стул:

– Белла, я хотел бы поговорить с тобой несколько минут наедине.

Арабелла тотчас же встала:

– Тогда пройдем в библиотеку. Извините нас, Джек.

– Охотно.

Он учтиво поднялся из-за стола и, пока они не вышли из комнаты, оставался стоять. Потом сел на свое место и ничем не показал, что это вторжение вовремя обеда вызвало у него хоть малейшее беспокойство. Ему не хотелось сделать Дэвида Кайла своим врагом.

Дэвид последовал за Арабеллой в библиотеку, закрыл дверь и тотчас же без преамбулы приступил к главному:

– Тебе известна его репутация?

– Думаю, он распутник и плут, – сказала она. – И разумеется, игрок. – Она опустилась в шезлонг, и ее юбка из розового штофа образовала вокруг нее красивое облако. – Мне нужен твой совет, Дэвид. Герцог попросил моей руки.

Дэвид с шумом выдохнул воздух.

– Я не думал, что ты знаешь его.

Она покачала головой:

– Я и не знала до вчерашнего дня.

– Тогда почему?.. – Он с изумлением воззрился на нее. – Почему он предложил это тебе?

– Не знаю, – сказала она просто. – Мэг считает, что это нечто вроде репарации. Возможно, он желает вести себя порядочно.

– Хотел бы в это поверить, – сказал викарий, но голос его звучал настороженно. – Но ты, разумеется, отказала ему?

Она вертела в руках веер, тщательно подбирая слова:

– Вначале да, но… – Она подняла руку, когда он попытался возразить. – Позволь мне закончить, Дэвид. Я провела весь день, размышляя об этом. А также взвешивая другие возможности. И оказалось, что у меня нет выбора. Или есть?

– У тебя есть друзья, – сказал он. – Друзья, которые с радостью предоставят тебе кров и примут в свои семьи.

Ее ответная улыбка была печальной.

– Знаю, мой дорогой, но не могу и не хочу принимать благодеяния от друзей. Конечно, ты с радостью поделился бы со мной тем немногим, что у тебя есть, но я не смогла бы этого принять.

– Моя дорогая девочка, ты не можешь принести себя в жертву этому человеку! – воскликнул он, в волнении почесывая голову под париком.

– Но это вовсе не будет жертвоприношением, – заметила она непринужденно. – И особенно если подумать о другом возможном выходе. Единственное, что мне остается в противном случае, – это просить пристанища у родичей матери. Я не могу пойти на это, Дэвид. Лучше перерезать себе глотку… О Господи! – заметила она с сожалением, видя, какую реакцию вызвали у него ее слова. – Я вовсе не это имела в виду. Но я не могу жить, утратив независимость.

– И какую же самостоятельность ты обретешь, если выйдешь замуж за Сент-Джулза? – спросил он.

– Я смогу настаивать на известной степени независимости, – сказала она, медленно подбирая слова. – Брачный контракт даст мне такую возможность. Я знаю репутацию Джека, но не верю, что он воплощение дьявола, хотя порой он делает все возможное, чтобы подтвердить такое мнение о себе.

Она устремила уверенный взгляд на Дэвида. С минуту он не говорил ничего. Молча стоял у окна, сложив руки за спиной поверх своей черной сутаны. Одна из сильных сторон характера Дэвида заключалась в умении и желании отказаться от своего мнения и пересмотреть его.

Дэвид, осознав, что его отчаянные манипуляции, когда он яростно скреб в затылке, привели к тому, что его завитой и напудренный парик съехал набок, осторожно водрузил его на место, потом заговорил:

– Можешь ли ты доверять человеку, которого не знаешь?

Она едва заметно пожала плечами:

– Дэвид, сколько женщин выходят замуж за незнакомцев только потому, что кто-то решил, что это завидная партия? Я по крайней мере сама принимаю решение и считаю, что для меня это подходящий вариант.

Дэвид Кайл, несмотря на свою принадлежность к церковному сословию, был светским человеком. Он знал, что она говорит правду и о том, что многие браки по сговору оказывались счастливыми. А Арабелла не была наивной простушкой.

– Возможно, это так, – согласился он.

– И я сохраню свой дом и орхидеи… и все остальное, Дэвид.

– Почему он хочет на тебе жениться? – упрямо гнул свою линию Дэвид. – Прости, что я задал такой вопрос. Я не собирался обидеть тебя. Любой мужчина был бы счастлив жениться на тебе, но я не могу тебя представить в роли герцогини, Белла.

При этих его словах она рассмеялась, и напряжение, возникшее между ними, рассеялось.

– Знаю, но не думаю, что для Джека это имеет значение.

– Так чего же он хочет от тебя? – спросил Дэвид, все больше мрачнея. Он смотрел на нее в упор, ожидая ответа.

Арабелла глубоко вздохнула, прежде чем ответить:

– Его резоны очень просты, и он даже не сделал попытки скрыть их. У него есть любовница, но он хочет иметь жену безукоризненного происхождения, которая даст ему законных наследников. И я подхожу для его целей.

Дэвид повернулся к окну, чтобы посмотреть на сад, уже почти погрузившийся в тень.

– Не могу с этим не согласиться, – сказал он наконец. – Женщина должна иметь мужа и детей. Но я бы предпочел, чтобы ты нашла мужчину, который пришелся бы тебе по нраву, которого ты могла бы уважать, а со временем и полюбить.

– Я не могу сказать, что он мне неприятен, – ответила она.

– А как же насчет любовницы?

Арабелла пожала плечами:

– Едва ли это можно считать необычным делом, Дэвид. Такие связи в обществе не тайна.

– Возможно, – ответил он ворчливо. – Но что, если он сделает тебя несчастной?

– Не думаю, – возразила она, сама дивясь своей уверенности. – Но если так случится, я оставлю его.

– Это будет нелегко, – серьезно ответил он. – Замужняя женщина по закону принадлежит супругу. Он может сделать с ней все, что угодно, за исключением убийства.

Арабелла скорчила гримаску. Это было неприятной правдой и причиной, по которой она так долго противилась браку.

– Я намерена заключить брачный контракт, защищающий мои интересы, – повторила она. – Настолько, чтобы у меня оставались свои средства и была финансовая независимость.

– Почему ты думаешь, что он на это согласится? – спросил Дэвид. – Он ничего не выиграет от такой сделки.

– Кроме того, что по какой-то причине он очень настаивает на этом браке. И это позволяет мне ставить условия.

Она соскользнула с дивана и подошла к нему.

– Дэвид, милый Дэвид! Мне нужны твоя поддержка и благословение.

Он обнял ее и поцеловал в щеку.

– Я желаю тебе счастья, дорогая. Ты это знаешь, и я не смог бы вынести, если бы твой брак оказался несчастным.

– Мне двадцать восемь, – сказала Арабелла. – Я достаточно взрослая для того, чтобы совершать собственные ошибки и, уж вне всякого сомнения, самостоятельно принимать решения.

Он вздохнул.

– Очень хорошо. – Потом на лице его появилась печальная улыбка. – Мэри, конечно, сочтет это в высшей степени романтичным. Можешь не сомневаться, что она будет уверена, что на твоем жизненном пути тебя ждут одни розы.

– Я сделаю все возможное, чтобы избежать терниев, – сказала Арабелла, отвечая ему объятием. – Не будешь ли ты так любезен объяснить все вместо меня сэру Марку Баррету? Он не очень удивится, а мне понадобятся его помощь и совет для составления брачного контракта и всего прочего. И, – прибавила она тихо, – я рассчитываю, что он меня не выдаст.

– Я ухожу. Его поверенный Тревор – хороший человек. Он составит такой брачный контракт, что комар носа не подточит.

Дэвид посмотрел на нее, и в глазах его она прочла изумление и беспокойство.

– Хотел бы я радоваться этому, Арабелла, но мне кажется, что все происходит слишком поспешно. Ты уверена, что основательно обдумала свой выбор?

– Уверена, – ответила она. – Не сомневайся, я рассмотрела этот вопрос со всех точек зрения, как и все другие варианты. Это то, что я должна сделать.

Ее глаза были ясными, спокойными и полными решимости, и в конце концов он кивнул:

– Завтра утром я приеду с сэром Марком и Тревором. Скажи герцогу, чтобы ожидал нас.

Смысл его заявления был ясен. Арабеллу будут поддерживать ее друзья, и герцог не должен впасть в заблуждение и считать ее беззащитной и уязвимой.

На губах Арабеллы появилась едва заметная улыбка.

– Думаю, лучше сначала сообщить герцогу, что я решила принять его лестное предложение.

Дэвид воздел руки к небу:

– Так ты еще не сказала ему?

Она снова усмехнулась:

– Нет. Я сначала хотела проверить себя. Решила, если ты не сможешь меня переубедить и доказать, что я совершаю ошибку, значит, я рассудила правильно.

– Если бы я это знал, я бы постарался быть более убедительным, – сказал он, качая головой.

– Нет, ты, напротив, укрепил бы мою решимость.

Она поцеловала его в щеку.

– Позволь мне проводить тебя.

Его стреноженная лошадь стояла у крыльца, и Арабелла дождалась, пока он тяжело взгромоздится на нее, и помахала ему рукой в сгущающихся сумерках. Потом вернулась в столовую.

Когда она вошла, Джек чистил грушу.

– Наш славный викарий отбыл? – спросил он, поднимая брови и продолжая разрезать грушу на четвертушки.

– Да, – ответила она, садясь. – Хотя и не в самом лучшем настроении.

Арабелла оперлась локтем о стол и задумчиво смотрела на него, придерживая подбородок ладонью.

– О? – Его рука замерла, а взгляд стал настороженным и пронзительным. – Я полагаю, обычное возмущение нашей безнравственностью?

– Не совсем так.

Она продолжала задумчиво созерцать его. Теперь, когда она приняла одно из самых трудных решений в жизни, Арабелла могла насладиться своим маленьким представлением. Она знала, что ему суждено быть недолгим.

Джек смотрел на нее прищуренными глазами:

– Могу я высказать догадку?

Арабелла решила, что игра не так уж забавна, и у нее пропало желание ее продолжать.

– Он не очень рад тому обстоятельству, что я приняла решение сделать вас счастливейшим человеком Англии, – сказала она, слегка дотронувшись до него.

Она хотела дать ему понять, что не единственная выигрывает от этого брака.

Джек ничего не ответил и удовольствовался тем, что положил на ее тарелку четвертушку груши. Глаза его были скрыты тяжелыми полуопущенными веками. Он не хотел, чтобы она прочла в его взгляде удовлетворение одержанной победой, радость триумфа. Теперь он мог сделать последний стежок в этой ткани мести.

Поднявшись из-за стола, он взял ее руку:

– Вы и правда сделали меня счастливейшим человеком, и я высоко ценю оказанную мне честь.

Он поднес к губам ее пальцы. Теперь их взгляды встретились, и она прочла в его серых глазах вопрос. Он был уверен, что она что-то замыслила. За этой внезапной капитуляцией что-то крылось.

– Благодарю вас, сэр, – промолвила она медовым голосом.

Джек выпустил ее руку и сел.

– Не угодно ли вам назначить день свадьбы, дорогая?

– Нет, пока не будет подписан брачный контракт, – ответила она, слегка склоняя голову. – Завтра приедет Дэвид с сэром Марком и его поверенным Тревором, чтобы обсудить условия контракта и сделать необходимые распоряжения.

Джек взял графин, чтобы снова наполнить свой бокал.

– Контракт, – сказал он задумчиво.

– Я думаю, в этом нет ничего необычного, – проговорила Арабелла, откусывая от четвертушки груши, положенной на ее тарелку.

Он смотрел на нее поверх бокала.

– Эта тема меня интересует. Удовлетворите мое любопытство.

– Конечно, – согласилась она и взяла еще кусочек фрукта. – Думаю, что мне понадобится содержание порядка двенадцати тысяч фунтов в год. Это соответствует запросам леди, собирающейся занять место в светском обществе? – Она одарила его сладкой улыбкой.

– Более чем соответствует, – ответил он сухо, раздумывая о том, что Арабелле Лэйси нет равных в отношении хладнокровия и присутствия духа. – Однако я полагал, что вы будете присылать свои счета прямо ко мне, и я сам стану их оплачивать.

Арабелла нахмурилась:

– Нет, это вообще лишило бы меня независимости и поэтому мне никак не подходит. Я не могу на это согласиться. В таком случае я предпочту уехать в Корнуолл, – твердо возразила она. – Эта сумма никоим образом не разорит вас, – продолжала Арабелла хладнокровно. – Она с лихвой будет покрываться доходами от Лэйси-Корт.

– Вот как? – Он смотрел на нее, как кролик, загипнотизированный удавом. – Прежде чем я дам согласие на что-нибудь, может, подведем баланс? Чего еще вы потребуете?

– Я хочу иметь собственный экипаж и лошадей. Думаю, ландо. Я читала в газетах, что это теперь самый модный тип экипажа. И разумеется, мне понадобится кучер. А также конюшня и грум для Ренегата. Мне хотелось бы забрать его с собой в Лондон.

Брови Джека поползли вверх.

– Ну, это целый список, моя дорогая. Но должен вам пояснить, что мои конюшни вполне в состоянии обеспечить вас грумами и местом для лошади. У меня уже есть и лошади, и экипаж. И сейчас они здесь. Они отвезут вас в Лондон и там останутся в вашем распоряжении.

– Не сомневаюсь, но хочу иметь собственный экипаж и лошадей. Будет крайне неудобно, если то и другое окажется занятым, когда мне потребуется выехать. Вы несогласны?

Он поставил свой бокал.

– Еще один вопрос… Почему я должен соглашаться на все это?

– Потому что, как мне показалось, вам нужна подходящая жена и мать для ваших детей. И я обещаю наилучшим образом удовлетворить вас на этот счет, – Ответила она, решительно кивнув ему. – Но в обмен я намерена настаивать на своих условиях.

Он задумчиво провел рукой по белой пряди на виске.

– Вам не кажется, что достаточно того, что я даю вам свое имя? А также возможность постоянно пользоваться вашим домом?

– Нет. Нет, если при этом я лишусь своей независимости. А я настаиваю на том, чтобы сохранить хотя бы ее часть. Это моя цена, милорд герцог.

Голос ее был твердым. Она умела скрыть свою нервозность. Но в те несколько минут, что последовали за ее требованиями, она почувствовала себя как на горячих угольях. Неужели она поставила на карту и проиграла?

Джек продолжал пить вино мелкими глотками и обдумывал, сколько потеряет, если согласится. В конечном счете не так уж и много. А получит то, к чему стремился.

– Значит, вы хотите занять надлежащее место в светском обществе? – спросил он с некоторым интересом.

– Ведь это предложение исходило от вас. Есть и еще кое-что. Как я припоминаю, вы ведь обещали, что я смогу иметь в Лондоне оранжерею. Я полагаю, что ваши владения в Лондоне достаточно обширны для этого. Значит, можно сделать пристройку, и хотя я думаю, что перевезти туда мои цветы будет нелегко, надеюсь, в этом нет ничего невозможного.

– Еще что-нибудь?

– Только одно.

Арабелла размышляла, не следует ли затронуть этот вопрос сразу после свадьбы, но ведь тогда это смахивало бы на обман, а она предпочитала, чтобы сделка была честной.

– Пожалуйста, скажите.

Он вертел в руках тонкую ножку бокала, держа его между указательным и большим пальцами и глядя, как огонь свечей высекает рубиновые искры из вина.

– У вас есть любовница, – заметила она.

Его пальцы сильнее сжали ножку бокала.

– Да, – согласился он, лицо его оставалось непроницаемым.

– И брак никак не повлияет на ваш образ жизни?

Она выбрала засахаренный миндальный орех из серебряной корзиночки и надкусила его. Сахарная глазурь громко хрустнула у нее на зубах.

Джек бесстрастно наблюдал за ней.

– Не повлияет, – согласился он. – У меня нет ни малейшего намерения покончить с этим.

Арабелла, занятая своим миндалем, не ответила, пока не прожевала и не проглотила лакомство. Потом сказала:

– Я так и предполагала.

– Не думаю, что это подходящая тема для дискуссии, – заметил Джек. – Вы узнаете, что в светском обществе любое напоминание о таком щекотливом деле будет сочтено по меньшей мере нелепым, а в худшем случае обречет вас на остракизм.

– О, я и не собираюсь вести публичную дискуссию на эту тему, – возразила она, протягивая руку к вазе и выбирая грецкий орех. – Конечно, я не стану вмешиваться в вашу личную жизнь. Право же, я уверена, что ваша любовница – очаровательная леди и мы с ней прекрасно поладим. Она ведь вхожа в светское общество. Да? – Арабелла встряхнула орех на ладони.

Джек взял его у нее. Он расколол орех и положил ядрышко на ее тарелку.

– Куда должна привести эта беседа, Арабелла?

– Я просто хочу знать, будем ли мы с вашей любовницей вращаться в одних кругах, – ответила она с невинным видом, надкусывая орех.

– Все зависит от того, в каком кругу вы предпочтете вращаться, – ответил он.

– В самом высшем, – незамедлительно последовал ответ.

Она смотрела на него с наигранным удивлением.

– Конечно же, ваша любовница – не дама полусвета?

Тотчас же перед его мысленным взором возник образ Лили, графини Уорт. Женщины, столь уверенной в незыблемости собственного положения в обществе, убежденной в непогрешимости своего вкуса и мнения… И тотчас же он подумал об Арабелле с собачьей шерстью, прилипшей к подолу, с соломой, приставшей к юбке, с черной каймой под коротко подстриженными ногтями. Ему потребовалась минута, чтобы успокоиться при мысли о чудовищном контрасте между ними. И он предпочел не отвечать на вопрос, заданный Арабеллой из шалости, и смотрел на нее в ледяном молчании.

– Ах, – сказала она, – вижу, что вы не хотите об этом говорить.

– Я думал, что дал вам ясно понять, что не хочу. – В его серых глазах сверкнула сталь, и она усмотрела в этом угрозу.

– И все же нам придется продолжить, – сказала Арабелла, отпивая немного вина, полная решимости не дать себя запугать.

Джек терпеливо ожидал. Арабелла откинулась на резную спинку стула и повторила:

– Ясно, что я не должна ни в чем вам препятствовать…

– Премного благодарен, – ответствовал он, и голос его был похож на шелест сухих листьев.

– Но, – продолжала она, – думаю, вам должно быть понятно, что я хочу пользоваться такими же привилегиями. Я желаю получить ваше согласие на то, чтобы и вы не вмешивались в мою личную жизнь.

Джек стремительно выпрямился:

– Что?

Арабелла смотрела на него прищурившись:

– Поправьте меня, если я заблуждаюсь, но я полагаю, что ваша любовница – замужняя дама. Я только хочу располагать такой же свободой, какой пользуется она… Какую присвоили себе и вы, сэр.

– Вы заходите слишком далеко, – возразил Джек.

Арабелла покачала головой:

– Не думаю. Если я соглашаюсь на эту сделку, то в ней должно быть равноправие для нас обоих. Как вы полагаете, почему я не замужем?

– Думаю, было бы неучтиво предположить, что не нашлось ни одного идиота, который попросил бы вашей руки, – заметил он.

– Верно, это было бы неучтиво. К тому же и неверно, – ответила Арабелла.

Он смотрел на нее некоторое время в напряженном и задумчивом молчании, потом вдруг откинул голову назад и расхохотался. Его кожа собралась мелкими морщинками вокруг глаз.

– О, Арабелла, во что я ввязываюсь?

Этот смех ее озадачил. Она заметила, что у него есть привычка внезапно впадать в веселое расположение духа, когда обстоятельства оказывались очень щекотливыми. Это смешивало все карты, и она почувствовала, что сейчас возникла именно такая ситуация. Она смотрела на него настороженно.

– Но ведь это как раз то, к чему вы стремились, сэр.

– Да, это так. – Он вдруг отрезвел и подался к столу, сложив руки на груди. – Очень хорошо. Раз уж мы заговорили откровенно, позвольте и мне высказаться прямо. Вы поклянетесь всем, что вам дорого, придерживаться нерушимых правил света. И не будете вступать в любовные связи, пока не родите мне наследника.

– Я готова поклясться, – ответила она просто. – Поступить иначе – означало бы отказаться от нашей сделки. – Она поднялась из-за стола. – А теперь, когда мы все обсудили и договорились обо всем, я пойду в свою гостиную. Думаю, сэр Марк и все остальные прибудут сюда вскоре после завтрака. Встретимся в библиотеке.

Она направилась было к выходу, но Джек быстро поднялся с места и поднял свой бокал. Выразить их взаимное удовлетворение сделкой казалось ему некоторым преувеличением, и все же он решил произнести тост.

– Давайте выпьем за нашу договоренность, моя дорогая, – сказал он, обходя стол и приближаясь к ней. – Возьмите свой бокал.

Его взгляд был пристальным и настойчивым, губы крепко сжаты. Арабелла подчинилась. Да и нельзя было поступить иначе под этим пристальным и властным взглядом. Он едва заметно улыбнулся, взял ее под руку, и некоторое время они стояли лицом друг к другу, почти соприкасаясь телами и держа в соединенных руках по бокалу с вином. Он поднес свой бокал к губам, и Арабелла волей-неволей последовала его примеру. Они выпили одновременно. Она ощущала силу, исходившую от его тела, властность и целенаправленность его воли и ума, когда он стоял так близко от нее. В вине чувствовался вкус черной смородины и солнца. Сильный запах его кожи окутывал ее – он напоминал аромат земли с легкой примесью свежести лимона. Перед ней возник образ ее сада. Она не могла отвести от него глаз, и когда он взял из ее руки бокал, чтобы поставить его рядом со своим, ее бесчувственные пальцы не оказали никакого сопротивления. Он приподнял ее лицо за подбородок, оно оказалось обращенным к нему, и она покорилась неизбежному, издав легкий вздох, который можно было истолковать и как изъявление удовольствия, и как знак ужаса. И по правде говоря, она и сама не знала, какое чувство испытывала.

Его губы были твердыми и упругими, а ее собственные раскрылись, чтобы принять его настойчивый язык, и она почувствовала вкус вина на его языке, как и он на ее. Вино было прохладным и контрастировало с теплом их слившихся в поцелуе губ. Он заключил ее лицо в ладони, и поцелуй его стал крепче и настойчивее – он исследовал каждый уголок ее рта. Не сознавая, что делает, она обвила его руками, и ее ладони легли на его крепкую спину, когда она прижалась к нему и почувствовала каждый изгиб его тела и отвердевший орган, прижавшийся к ее бедрам. И где-то на краю ее сознания промелькнула мысль, что, может быть, все-таки… этот брак по расчету даст ей что-то еще.

Он оторвался от ее губ очень медленно и убрал руки от ее лица, а потом провел ладонями вдоль всего ее тела, по всем его выпуклостям и впадинам, по изгибу тонкой талии и широким бедрам. При этом его настойчивый взгляд не отрывался от ее лица.

– И все же убежденная старая дева двадцати восьми лет таит в себе страстность, – сказал он слегка охрипшим голосом, и губы его изогнулись в легкой улыбке.

– Почему вас это удивляет? – ухитрилась она спросить почти обычным голосом.

– О, не знаю, – ответил он. – Вероятно, виновата моя близорукость.

– Будем надеяться, что ваша недальновидность ограничится только этим, – ответила Арабелла, ее руки оторвались от его тела, и она отступила на шаг. – А теперь извините меня, сэр. Желаю вам спокойной ночи.

– Доброй ночи, – ответил он тихо.

На следующее утро сэр Марк со своим поверенным и лорд Дэвид Кайл прибыли вскоре после восьми часов. Все трое были хмурыми. Дэвид казался еще мрачнее, чем накануне вечером, а у поверенного был смущенный и озадаченный вид. В руках он держал охапку документов.

Сэр Марк поцеловал Арабеллу в щеку, Когда она встретила их у парадной двери.

– Доброе утро, дорогая.

Она присела в реверансе и предложила перейти подкрепиться в библиотеку, где их ожидал герцог. Джек поднялся с места, как только они вошли.

– Доброе утро, джентльмены.

Они обменялись поклонами, гостям был предложен эль, и наконец все уселись.

– Обсудим условия брачного контракта, – начал Джек, тотчас же приступая к делу. – Леди Арабелла разъяснила мне свои требования, и я без труда согласился их удовлетворить. Поэтому наши переговоры не займут много времени.

Сэр Марк осторожно кашлянул.

– Есть один аспект этого дела, который следовало бы узнать леди Арабелле. Я и сам об этом не подозревал, пока Тревор не ознакомился с фамильными бумагами Данстонов перед нашей встречей.

Арабелла подалась вперед. Что-то было не так. Баронет повернулся к стряпчему:

– Думаю, Тревор сможет все объяснить лучше меня, дорогая.

Она посмотрела на Джека, расположившегося в непринужденной позе возле незажженного камина. Он был в костюме для верховой езды и сидел, закинув одну ногу в сапоге на колено другой. Рука его легко касалась эфеса шпаги. В лучах утреннего солнца, лившихся из сводчатого окна за его спиной, сверкал камень в его безупречно белом крахмальном воротничке. Его глаза выражали спокойствие, но внезапно она заметила в их глубине острое и пристальное внимание, а в его позе – едва различимую настороженность.

Тревор откашлялся и принялся шуршать бумагами у себя на коленях.

– Ситуация такова, миледи. Первый граф Данстон составил распоряжение в 1479 году sub jure[6] на случай своей внезапной смерти при отсутствии завещания и прямых наследников мужского пола.

Он снова кашлянул в ладонь.

– В подобном случае имения, деньги и титул должны были перейти через прямую наследницу женского пола к ее мужу. При таких условиях и графский титул сохранялся бы навсегда.

Он помолчал – в комнате царила полная тишина. Арабелла не шевелилась и не отрывала от него взгляда.

– Никогда прежде не было необходимости осуществлять это распоряжение, потому что всегда был прямой наследник мужского пола, к которому переходило все, – продолжал поверенный несколько покаянным, но по-прежнему сухим и официальным тоном. – Вплоть до несчастной кончины девятого графа. – Он вынул носовой платок и громко высморкался в нерушимой тишине. – А теперь, как я понимаю, девятый граф умер, но оставил завещание. Он завещал свое имение и состояние герцогу Сент-Джулзу.

Стряпчий повернулся на стуле и с бесстрастным видом отвесил поклон герцогу. Джек и ухом не повел. Его взгляд из-под тяжелых век был устремлен на Арабеллу.

– Это мне понятно, – впервые заговорила Арабелла. – В конце концов для того мы здесь и собрались, чтобы все обсудить. – Она бросила взгляд на Джека, потом оглядела торжественные и угрюмые лица своих друзей. – Вы хотите мне сообщить, что женщины в соответствии с этим распоряжением sub jure не могут ничего наследовать сами, а только служат передаточным звеном, чтобы имущество перешло к их супругам?

– Именно так, миледи.

– Возмутительно! – пробормотала Арабелла едва слышно. – Ну, раз мой брат оставил в некотором роде завещание, то его состояние и земли никогда бы не перешли ко мне даже для передачи потомкам. Но как я понимаю, выходя замуж за герцога Сент-Джулза, я передаю ему право наследовать графский титул.

– Совершенно верно, миледи, – серьезно кивнул Тревор. – Наследование sub jure необычно, мадам, но нельзя сказать, что таких случаев не бывало.

Она слегка склонила голову, соглашаясь. Потом посмотрела на герцога, испытывая странное чувство, почти благоговение. Он был сам дьявол во плоти. Что же такое Фредерик сделал этому человеку? Ее единокровный брат отдал бы все, кроме своего имени и титула. Это было полное, окончательное отречение, и Фредерик возопил бы из могилы. Но конечно, он подумал об этом, прежде чем пустить себе пулю в лоб. Она не могла отделаться от этих горьких размышлений, но потом решила, что, возможно, Фредерик не знал об этом распоряжении их предка, потому что прежде оно никогда не вступало в силу. И было не в характере Фредерика беспокоиться о всевозможных мелочах и тонкостях, коли он уже вступил во владение своим наследством.

Графский титул принадлежал семье Лэйси уже триста лет. Первый Лэйси был одним из нормандских рыцарей Вильгельма Завоевателя. Титул переходил из одного поколения в другое, становясь все значительнее. Сначала были просто рыцари, потом баронеты, виконты и, наконец, графы. Имя Лэйси было древним, как и титул. И тем, и другим Фредерик безмерно гордился. Как и их отец до него. И вот теперь графам Данстонам пришел конец. Никому из Лэйси больше не суждено было носить этот титул. Арабелла ничего об этом не знала и полагала, что титул перейдет к какому-нибудь дальнему родственнику. Конечно, без состояния, способного его подкрепить, он оставался бы пустым звуком, и все же это имя звучало бы.

– Вы поэтому решили на мне жениться? – отрывисто спросила Арабелла герцога.

Он поднял бровь и процедил сквозь зубы, растягивая слова:

– Моя дорогая, я уже обладаю герцогским титулом. К чему мне еще графский?

– Я как раз и спросила об этом, – ответила Арабелла. – Зачем он вам?

– Вовсе не нужен, – ответил он просто. – Но таков закон.

Это было правдой. Он не столько хотел обрести графский титул, сколько жаждал, чтобы Фредерик Лэйси его потерял, и таким образом он завершил бы его уничтожение, несмотря на то что тот уже упокоился в могиле.

– Арабелла… если ты желаешь пересмотреть свои намерения… если это в какой-то степени для тебя важно… – начал лорд Баррет.

Она подняла руку, смягчив свой резкий жест иронической улыбкой.

– Нет, сэр Марк. Я не думаю, что это что-то меняет. За кого бы я ни вышла, мой муж унаследует титул. Мне кажется, что я спокойно могу последовать за состоянием Лэйси и предать себя в руки нового владельца.

– Арабелла, это недостойно тебя, – запротестовал Дэвид.

Она повернулась к нему. Лицо ее оставалось сумрачным.

– Нет, Дэвид, я просто практична. Я заключаю брак по расчету. Впрочем, я никогда и не надеялась ни на что другое.

Она снова посмотрела на Джека, который, казалось, всего лишь наблюдает за всем происходящим, будто к нему это не имеет никакого отношения. Но она понимала его лучше. По неизвестной ей причине и несмотря на его слова именно это крылось за его предложением брака. И снова она мысленно задала себе вопрос:

«Почему? Чем Фредерик заслужил столь сильную вражду?»

В конце концов она все узнает. Это решение вызвало у нее дрожь – ей стало не по себе, а потом она подумала, что, возможно, ей и не захочется ни о чем узнавать.