"Пороки джентльмена" - читать интересную книгу автора (Фэйзер Джейн)

Глава 25

– Жаль, ты не позволила мне ехать с тобой, Нелл. – Аурелия, бережно сложила одно из вечерних платьев Корнелии в наполненный до половины дорожный сундук.

– В этом нет надобности, Элли. К тому же Лив не может жить здесь в одиночестве. Раз она остается, ей нужна подруга или компаньонка, – уже в который раз повторила ей Корнелия, пряча щетки для волос в несессер.

– Но тогда уехала бы и Лив, ты же знаешь.

– Да, но ей этого не следует делать. – Корнелия закрыла несессер и повернула в замочке маленький ключик. – Все так удачно устроилось. Лив закрепилась в обществе. У нее много поклонников, и один из них – я в этом уверена – вскоре объяснится ей в любви.

– Возможно, но уверена ли ты, что Лив согласится выйти замуж за кого-то из них? – Аурелия начала складывать следующее платье. – Пока она не выказала никаких предпочтений.

– Дай ей время. – Корнелия вытащила из бельевого шкафа нижние юбки. – До окончания сезона она получит не одно предложение, готова побиться об заклад.

– Биться об заклад я бы не стала, – заявила Аурелия. – Скорее всего, так оно и будет, однако, повторяю, ни одно из них она, возможно, не примет.

– Чего я не приму? – спросила Ливия с порога. – Нелл, Морком отнес в карету корзинку с едой. А близнецы испекли имбирную коврижку для детей, чтобы они не капризничали в дороге… Так чего я, возможно, не приму?

– Предложения руки и сердца, – ответила Корнелия, пытаясь повеселиться на эту тему, но у нее ничего не вышло. Последние дни она, казалось, разучилась это делать. – Мы обсуждаем твои матримониальные перспективы.

Ливия сделала недовольное лицо.

– Я не питаю особых надежд. – Она присела на край кровати. – Положа руку на сердце, Нелл, я бы с удовольствием уехала с тобой.

– Ни в коем случае, – решительно заявила Корнелия. – Мы приехали сюда, чтобы найти тебе жениха, и ты его обязательно найдешь. – Сказав это, она почувствовала на себе взгляды подруг, и ее щеки запылали. Ведь пока только она получила такое предложение. Но подруги, проявив тактичность, не стали продолжать эту тему.

– Посмотрим, – спокойно сказала Ливия. – Ты, кажется, собралась? Уже можно распорядиться Моркому, чтобы он прислал Джемми за багажом?

– Да, Лив, распорядись, пожалуйста. – Корнелия захлопнула крышку сундука и заперла его. – Детские вещи Линтон возьмет с собой в экипаж. Элли, ты в самом деле не против, чтобы она ехала со мной?

– Ну что ты! – ответила Аурелия, в преувеличенном негодовании качая головой. – Линтон твоя нянька, Нелл. И находится у тебя в услужении, я не собираюсь присваивать ее себе. Дейзи прекрасно справится с Фрэнни. Правда, Фрэнни будет скучать по Стиви и Сюзанне.

– Если хочешь, я могу забрать ее с собой, – предложила Корнелия, хотя знала, что Аурелия не согласится. Она, как и Корнелия, никогда не рассталась бы со своим ребенком.

Аурелия улыбнулась и снова покачала головой.

– Если уж слишком раскапризничается, привезу ее домой на несколько дней.

– Миледи, мистер Морком сказал, чтобы я взял сундук. – В дверях показался Джемми. – Остальное возьмет Хестер. – За его спиной появилась служанка.

– Ну вот и все. – Корнелия обвела взглядом опустевшую комнату. Боль потери внезапно кольнула ее сердце. Корнелия уже поняла, что отныне и навсегда эта боль будет повсюду следовать за ней. Кису, как обычно свернувшуюся калачиком на краю кровати, окружающая суета, казалось, не трогала. Корнелия почесала за ушами у кошки, которая в ответ пошевелила усами. Корнелия решительно повернулась к двери, вышла из комнаты и спустилась вниз.

У тротуара в свете ранней зари стоял дилижанс. На козлах сидел кучер, сопровождающие верховые были готовы пуститься в путь, форейтор руководил погрузкой багажа на крышу кареты. Тристан с Изольдой от возбуждения лаяли, не умолкая, и рвались с поводков, которые держала уверенная рука Ливии. Линтон с детьми уже устроились в дилижансе, а Корнелия, простившись со слугами, поцеловала Аурелию с Ливией.

– Пишите мне, – наказала она обеим. – Я хочу знать решительно все, что тут будет происходить.

– О, будь покойна, мы передадим тебе все сплетни, – заверила ее Аурелия, глаза которой подозрительно блестели. – А Лив в мельчайших подробностях распишет тебе каждого своего кавалера.

Корнелия забралась в дилижанс и устроилась напротив сонных детей и чопорно восседавшей Линтон. Дилижанс тронулся. Корнелия, высунувшись из окошка, пока экипаж не завернул за угол площади и не стих лай глупых розовых собачек, все продолжала махать рукой.

Человек, наблюдавший за происходящим из дальнего конца площади, дождавшись, когда дилижанс скроется из виду, тотчас погнал свою лошадь быстрым галопом по направлению к Маунт-стрит.

К восьми часам они достигли Уимблдон-Коммона. Стояло хмурое апрельское утро. На горизонте грозили дождем низко нависавшие над землей тучи. Погода соответствовала душевному настрою Корнелии. Но она старалась казаться веселой и всю дорогу развлекала детей, рассказывая им сказки и играя с ними в слова. Линтон не могла скрыть радости от возвращения к налаженному укладу деревенской жизни и позволила своим подопечным полакомиться имбирной коврижкой и пирожками с яблоками, которые испекли близнецы, по-видимому, искренне переживавшие их отъезд.

Дилижанс резко остановился, и Сюзанна, чуть не свалившаяся со своего места, тотчас заревела. Корнелия выглянула в окно. При виде открывшейся ее взору сцены она испытала ужас и удивление.

Дилижансу преградил путь отряд всадников. Сопровождавшие экипаж верховые с опозданием завозились с оружием, а кучер разразился длинной и выразительной тирадой.

На общественных землях и пустошах близ Лондона разбойники встречались нередко, но Корнелия отродясь не слыхивала, чтобы они промышляли среди бела дня да еще на такой многолюдной дороге. Эти же вроде и не собирались их грабить, просто преградили им путь. Корнелия сильнее высунулась из окна, удивляясь, что вовсе не чувствует страха. И тут же поняла почему.

Жокейскую фигуру Лестера невозможно было спутать ни с какой другой, да и по поводу той – высокой и стройной, на знакомом гнедом – сомнений тоже не оставалось.

Корнелия резко открыла дверцу и спрыгнула на землю, не опустив ступенек. Ее поражало собственное спокойствие. Будто она ожидала чего-то в этом роде. Хотя это было просто нелепо. Только будучи не в своем уме, можно надеяться на нечто подобное.

– Джентльмены? – Вопросительно вскинув брови, она устремила взгляд на Гарри Бонема. – Вам, полагаю, не приходило в голову, что вас за такое могли бы вздернуть на виселице на перекрестке дорог?

Гарри рассмеялся.

– Нет, миледи, не приходило. Ибо разбой на большой дороге не является моей целью. Хотя налет я признаю. – Он спешился и передал поводья Лестеру.

Затем он живо подошел к Корнелии и, приподняв ее лицо за подбородок, поцеловал. В ответ на это Корнелия размахнулась и отвесила ему звонкую пощечину. Гарри тихо рассмеялся, взял ее руку и поцеловал в ладонь.

– Признаю, я это заслужил. Вы сможете повторять эту процедуру так часто, как только пожелаете, и с таким же воодушевлением, как сейчас, когда мы достигнем нашего пункта назначения.

Не выпуская ее руки, он заглянул в экипаж, откуда на него, широко распахнув глаза, смотрели дети, сидевшие по обеим сторонам от Линтон.

– Доброе утро, Стиви… Сюзанна, – с улыбкой поздоровался он. – Доброе утро, Линтон.

Линтон натянуто кивнула ему, но не смогла скрыть своего смятения. Дети же, напротив, завидев его, просияли.

– А мы играли с мамой в слова, – сообщил Стиви. – У Сюзанны пока плохо получается, потому как она еще не умеет писать.

– Нет, умею, умею! – вознегодовала сестра.

– Конечно, умеешь, – успокоил ее Гарри. – Я сейчас увезу вашу маму с собой, а вы поедете за нами в дилижансе. У меня для вас обоих сюрприз.

Стиви, внезапно насторожившись, вжался в сиденье.

– Я не люблю сюрпризов, – пробормотал он. Тотчас все сообразив, Гарри серьезно проговорил:

– Этого сюрприза, Стиви, тебе бояться не нужно. Это же совсем не то, что было в прошлый раз. Этот тебе понравится, обещаю. Мама подтвердит. – Он посторонился, подпуская Корнелию к сыну.

И ей не оставалось ничего другого, как успокоить Стиви, пусть даже со стороны казалось, будто она в угоду Гарри соглашалась на какой-то сумасшедший поступок.

– Все в порядке, Стиви. Через несколько минут мы тронемся в путь.

Она отошла от дилижанса в сторону.

– А теперь, – резко отчеканила она, – оставьте, ради Бога, свои игры, Гарри! Дайте мне сесть в экипаж и ехать дальше.

Он крепко сжал ее руки.

– Нелл, прошу тебя, удели мне полчаса. А потом, даю слово, если ты будешь продолжать настаивать, чтобы ехать дальше, я не буду тебе препятствовать, – проговорил он срывающимся голосом. В его глазах читалась мольба. Было видно, какое отчаяние заставило его разыграть перед ней этот спектакль.

Корнелия уже примирилась с мыслью, что никогда более не увидит Гарри. Единственной отрадой в своем будущем ей виделись лишь воспоминания о прожитых с ним вместе минутах блаженства. Ей никогда не забыть его голоса, его зеленых горящих глаз, сильных искусных рук. Но она будет стойкой и будет жить ради детей, черпая силы в своих воспоминаниях о прошлом.

И теперь, стоя на холодной земле под его взглядом, в котором ясно читались мольба и отчаяние, она поняла, что одних воспоминаний ей будет мало… И может же она по крайней мере дать ему высказаться.

Корнелия ничего не сказала, но Гарри прочел согласие в ее глазах, и его лицо просияло от радости:

– Тогда едем.

Он усадил ее в седло и сам, быстро вскочив на коня, устроился сзади. Прижав к себе Корнелию, он взял поводья.

– Лестер, покажи им дорогу! – крикнул Гарри, понукая Персея, и конь пустился легким галопом.

Корнелия по-прежнему молчала. Говорить, казалось, было не о чем. Она снова очутилась в странном и загадочном мире виконта Бонема, но теперь она отдавала себе отчет в своих действиях и была свободна в любой момент покинуть его.

Они въехали в ворота, по обеим сторонам которых возвышались каменные столбы. Легким галопом Персей поскакал по длинной, извилистой дорожке, над которой сводом нависали пока еще голые ветви буковых деревьев. Подъездная дорога привела их к засыпанной гравием полукруглой площадке перед внушительного вида особняком.

– Где мы? – спросила Корнелия, нарушив молчание, которое, как ни странно, ничуть их не тяготило.

– В Грейсчерч-Холле, – ответил Гарри, останавливая лошадь у подножия широкой пологой лестницы, поднимающейся к двустворчатым дверям. Гарри спешился.

– Понятно, – кивнула Корнелия. – Ее светлость дома?

– Конечно, – ответил Гарри. Его глаза сверкали в ожидании. От недавней тревоги не осталось и следа. Он поднял руки, чтобы снять Корнелию с лошади. – Разве мог я привезти тебя сюда, если б в доме не было кого-нибудь из женщин?

Корнелия чуть не рассмеялась, но почувствовала, что он не шутит, и пристально посмотрела на него.

– Что происходит, Гарри?

– Подожди, увидишь, – сказал он и, поставив ее на землю, на миг задержал руки на ее талии, словно не хотел выпускать. – Я займу у тебя немного времени – всего лишь полчаса. Экипаж с детьми скоро прибудет.

Он предложил ей руку, и Корнелия, едва заметно пожав плечами, оперлась о нее, позволив ему провести себя по лестнице к дверям, уже распахнутым двумя ливрейными лакеями, в элегантный холл с высоким потолком.

Корнелия сняла перчатки и, передав одному из лакеев свою ротонду, вопросительно посмотрела на Гарри, который жестом поманил ее к двери в дальнем конце холла.

– Не изволите ли пройти в библиотеку, мэм?

Она безмолвно проследовала в указанном направлении и очутилась в уютной, обшитой деревянными панелями комнате с книжными полками вдоль стен, с тяжелыми кожаными креслами и массивными столами.

Корнелия остановилась посреди комнаты.

– Итак?

– Итак, – сказал Гарри, приближаясь к буфету, где стояли графины и кофейник. – Кофе?.. Или что-то покрепче?

– Помилуйте! Ведь всего восемь утра, – запротестовала Корнелия. – Но кофе выпью с удовольствием.

Он налил кофе и передал ей чашку.

– Моя двоюродная бабушка по утрам поздно выходит из своей комнаты, ее можно ожидать только к полудню. Элиза, разумеется, уже на ногах. Она позаботится, чтобы детей с Линтон устроили и покормили завтраком.

– Вы очень внимательны. Однако нельзя ли прекратить этот спектакль? Что происходит? – Корнелия поставила чашку на стол.

Гарри извлек из кармана какой-то документ и постучал им по ладони.

– Это специальное разрешение. Я хочу, чтобы мы нынче после обеда обвенчались в здешней часовне. Все предусмотрено… Нет-нет, любовь моя, дай мне, пожалуйста, закончить. – И он торопливо продолжил, будто боялся, что она вот-вот прервет его, не дав договорить. – Я понимаю все сложности, связанные с твоим свекром, но скажи, если их можно преодолеть, ты выйдешь за меня, Нелл? Ты меня любишь?

Он шагнул ей навстречу, протягивая руки. На его лице застыло какое-то беззащитное, трогательное выражение.

– Я понимаю, ты не могла сказать мне этого раньше, но теперь я прошу тебя… скажи правду. Ты любишь меня?

Корнелия посмотрела на него и ответила как есть:

– Да. – Отрицать очевидное не имело смысла.

Лицо Гарри просветлело, из глаз ушла тревога. Он взял Корнелию за руки.

– Я знал, но все равно боялся не услышать это…

– Мое признание ничего не меняет, Гарри, – ответила Корнелия, отмечая нотки отчаяния в своем голосе. – Я не могу отказаться от своих детей даже из-за любви.

– Тебе и не нужно будет делать этого, – пообещал Гарри, увлекая ее за собой на диван. – Выслушай меня внимательно, как я выслушал свою двоюродную бабушку. Она убеждена, что все можно устроить, и… – Он печально улыбнулся. – И убедила меня.

Он вновь взял ее за руки и, наклонившись, поцеловал ее в висок.

– Теперь мы вот как поступим: поставим всех перед фактом… опубликуем объявление о заключении нашего брака в «Газетт» и в «Морнинг пост». Оно уже готово. – Он взял со столика лист бумаги и протянул его Корнелии. – Это черновик.

«15 апреля тысяча восемьсот седьмого года в часовне Грейсчерч-Холла виконт Бонем и виконтесса Дагенем сочетались законным браком в присутствии герцогини Грейсчерч».

Корнелия прочитала текст объявления и в замешательстве покачала головой.

– Это может помочь?

– После этого мы отправимся в продолжительный медовый месяц в Шотландию. У меня есть куропаточья пустошь, имение, форелевые реки… – Он сделал широкий жест рукой, его голос обрел силу убеждения и потеплел, словно стремился увлечь ее волной своей логики. – Там нас никто не найдет, туда почти невозможно добраться. Маркби не станет посылать за тобой сыщиков полицейского суда лишь потому, что ты удачно вышла замуж, а именно так можно расценить брак с представителем рода Бонемов, скажу тебе без ложной скромности. И что бы ни говорили злые языки, когда мы вернемся в Лондон осенью, как раз к зимнему светскому сезону, наш брак уже перестанет быть новостью, и мы сможем жить более или менее спокойно. Твой свекор не сможет оспорить брак, и если дети все время будут при тебе, у него не появится повода оспорить твое опекунство над ними.

– Отчего ты так в этом уверен? – Корнелия боялась надеяться. Все это выглядело слишком уж гладко.

– Адвокаты моей двоюродной бабушки убедили меня в этом, – сказал Гарри. – Последние несколько ужасных дней я не сидел без дела, любовь моя.

– И они утверждают, что он не вправе их у меня отобрать?

– Нет, если ты сама их не оставишь. Пока они с тобой… и со своим отчимом… нет в стране такого суда, который принял бы сторону Маркби.

Корнелия закрыла глаза. Она не могла до конца поверить в то, что все, о чем она мечтала, может сбыться.

– Я также должен сообщить, что я оставляю службу, – сказал Гарри немного чопорно. – Если это как-то повлияет на твое решение. Я знаю, ты, верно, не сможешь простить…

– Нет, я смогу, – перебила его Корнелия и прижала палец к его губам. – Я уже простила тебя, еще тогда, в тот страшный день. Теперь мне многое стало понятно: ты не имел права раскрыть мне правду, и я вижу, как все запутывалось чем дальше, тем больше. – Она коротко рассмеялась. – Даже котята в корзинке с клубками и те не перепутали бы так нитки.

Гарри сжал ее запястье и страстно прильнул губами к ее ладони.

– Я так боялся, что ты не сможешь меня простить.

Корнелия наклонилась и поцеловала его в уголок губ.

– Я не прощу тебе, если ты оставишь службу. Или не смогу простить этого себе. Только побудь этим летом с нами, а осенью мы решим, как будем жить дальше.

Гарри прерывисто вздохнул, будто поднял тяжелый груз.

– Мы пока оставим этот предмет… А! Вот и дети.

Из холла донеслись высокие детские голоса. Корнелия вскочила и устремилась к двери, Гарри за ней.

Возникшая из ниоткуда Элиза Кокс поспешила навстречу маленькой компании.

– Мисс Линтон, ведь я не ошиблась? Меня зовут Элиза Кокс. Очень рада с вами познакомиться… и эти дети… такие очаровательные! Позвольте проводить вас в детскую… Я распорядилась приготовить яйца всмятку для детей, а вы, несомненно, с удовольствием выпьете чашку горячего чаю, мисс Линтон. Камин хорошо натоплен, в чайнике – горячая вода… Вы, должно быть, утомились, добираясь сюда из Лондона… Я сама едва могу выносить эту дорогу.

– Покорнейше благодарю вас, мисс Кокс, – послышался голос Линтон, когда поднимавшихся по лестнице женщин уже не было видно. – От чая не откажусь, а детям не помешает вымыться.

– Итак, – сказал Гарри, – осталось только одно. На венчании должны быть свидетели с твоей стороны. Если ты напишешь записку, я пошлю на Кавендиш-сквер карету за Ливией и Аурелией.

Некоторое время спустя Корнелия, томно раскинувшись, лежала возле Гарри, прижав губы к ложбинке на его плече.

– Кажется, ты убедил меня, – проворковала она.

Его руки ласково скользнули вниз по ее спине и остановились на ягодицах.

– Теперь ты совершенно уверена?

– О да, – подтвердила она, потянувшись к нему, чтобы достать до его губ своими. – Никогда в жизни я еще ни в чем не была так уверена.

Приподняв голову, она заглянула ему в глаза.

– Я люблю тебя, Гарри Бонем, хотя ты – опасный мужчина.

Он отвел в стороны упавшие ей на лицо волосы.

– Я стану хорошим отцом твоим детям, – пообещал он.

Корнелия томно улыбнулась:

– Как у тебя с греческим и латынью?

Он коротко рассмеялся.

– Любовь моя, ведь я шифровальщик. Я владею этими языками в совершенстве.

– Это хорошо, – сказала она. – Значит, возьмешь на себя подготовку Стиви в Харроу. Тогда у его деда не найдется причин для недовольства.

– Я был уверен, что смогу стать тебе полезен. – Гарри провел руками по сливочно-медовой волне ее волос. – Ты никогда не пожалеешь, что доверила мне своих детей, – произнес он проникновенно.

– Я знаю. – Корнелия поцеловала его. – И ты станешь хорошим отцом и тем, которые могут появиться на свет.