"Пейзаж с ивами" - читать интересную книгу автора (ван Гулик Роберт)

Глава 2

Судья Ди угрюмо смотрел в беззвездное небо. Масса низких облаков нависла над черными силуэтами крыш и зубцами крепостных стен. Широкие плечи под расшитым золотом парчовым халатом ссутулились, когда судья обеими руками оперся о широкий край мраморного балкона, освещенного единственным фонарем. Из распростертого под ногами города не доносилось ни звука.

– Император и суд уехали, – резко бросил судья. – Теперь Дух Смерти витает над столицей, ставшей Городом Страха.

Высокий мужчина в шлеме и кольчуге молча слушал, и на его красивом, словно выточенном лице отражалась тревога. Значок в виде двух переплетенных золотистых драконов свидетельствовал, что человек этот облечен званием начальника стражи. Он оторвал правую руку от рукояти меча и отодвинул с потного лба остроконечный шлем. Даже здесь, на балконе четвертого яруса дворца, стояла нестерпимая жара.

Судья выпрямился и сунул руки в широкие рукава, по-прежнему глядя на окутанный мраком город.

– Днем только и видишь уборщиков в капюшонах, это везут тележки с покойниками. А ночью – одни тени. Город призраков, вымерший город! – Ди полуобернулся к собеседнику. – Однако, Чао Тай, глубоко внизу, в кромешной тьме трущоб и подвалов старого города, что-то шевелится. Разве ты не чувствуешь, как оттуда поднимаются миазмы смерти и разложения и удушающей пеленой окутывают город?

Чао Тай согласно кивнул:

– Да, тишина жутковата, мой господин. Конечно, люди выходят еще реже, чем в первую неделю. Тогда всякий день статую Императора-Дракона проносили по улицам, чтобы вызвать дождь, а по утрам и вечерам гонги и барабаны буддийского храма призывали молиться милосердной Владычице Гуань-инь. Но сейчас все это забросили. Подумать только, в последние две недели мы не слыхали даже криков уличных торговцев!

Судья Ди, покачав головой, направился к креслу возле большого мраморного стола, заваленного папками с делами и свитками документов. Сзади возвышались массивные красные колонны. Личный кабинет здесь, на верхнем этаже губернаторского дворца, позволял с самой выгодной позиции озирать весь город. Когда Ди опустился в кресло, золотой знак, прикрепленный к подрагивающим крыльям высокой шапочки, громко звякнул. Потянув за тугой вышитый воротник церемониального халата, он пробормотал:

– Этим отвратным, затхлым воздухом и дышать-то невозможно. – Затем, подняв глаза, устало спросил: – Просмотрел ли сегодня Tao Гань доклады городских старост, Чао Тай?

Начальник стражи склонился над столом и, глянув в один из свитков, хмуро ответил:

– Смертей все больше и больше, мой господин. Особенно среди мужчин и юношей. Женщины и маленькие дети погибают не столь часто.

Судья беспомощно вскинул руки.

– Мы даже не знаем толком, как распространяется эта зараза, – посетовал он. – Одни полагают, что во всем виноват загрязненный воздух, другие грешат на воду, третьи толкуют о крысах. Вот уже три недели, как в сих чрезвычайных обстоятельствах меня возвели в ранг временного губернатора столицы империи, а я ничего не смог предотвратить! – Ди гневно потянул седеющие усы. – Староста центрального рынка нынче жаловался, что не в силах блюсти должный порядок торговли продовольствием. Я сказал ему, что надо постараться, ибо заменить торговца Мэя некем. Ни одному из тех сановных лиц, кто не уехал из города, народ не доверяет. Несчастный случай с торговцем Мэем – истинное бедствие, Чао Тай!

– Да, господин Мэй умел замечательно управляться с продажей риса, мой господин. Несмотря на преклонный возраст, он с утра до вечера оставался на ногах и вдобавок, обладая баснословным богатством, нередко закупал для бедных возы мяса и овощей по ценам черного рынка. Очень жаль, что он упал с лестницы, да еще в собственном доме!

– Наверное, Мэя хватил удар, когда он спускался, – проговорил судья, – или закружилась голова. Во всяком случае, оступиться он не мог – я не раз замечал, насколько у старика острое зрение. Из-за этого несчастного случая мы потеряли хорошего человека, и как раз в тот момент, когда более всего в нем нуждались. – Отпив чаю, приготовленного Чао Таем, он продолжал: – Этот новомодный целитель Лю вроде бы присутствовал при его кончине. Кажется, он был семейным лекарем. Выясни, где он живет, Чао Тай, и передай, что я хочу его видеть. Я высоко ценил торговца Мэя, и мне бы хотелось осведомиться у доктора, могу ли я что-нибудь сделать для вдовы.

– Со смертью Мэя угасла одна из самых древних семей города, – сухо заметил чей-то голос у них за спиной.

На балкон бесшумно скользнул худой и сутулый мужчина в войлочных туфлях, длинном халате с широкими, расшитыми золотом полами и воротником, отмеченным знаком, выдающим в его обладателе начальника канцелярии, и высокой черной шапочке. Слегка вытянутое, насмешливое лицо с тонкими усами еще больше удлиняла козлиная бородка. Дернув три длинных волоска на левой щеке, он продолжал:

– Поскольку два сына Мэя умерли молодыми, а во втором браке детей не было, главенство в роду переходит к двоюродному брату.

– Ты уже успел прочитать его дело, Tao Гань? – удивился судья. – А я только утром узнал, что Мэй умер вчера вечером!

– Я познакомился с делом семьи Мэй месяц назад, мой господин, – спокойно ответствовал Tao Гань. – В течение последних шести недель я изучал дела всех сколько-нибудь значимых семейств, по одному за вечер.

– Я видел эти дела в архивах канцелярии, – вставил Чао Тай. – Большинство из них занимают несколько больших ларей! Готов биться об заклад, ты корпел над ними целыми ночами!

– Иногда. Но я все равно почти не сплю, а чтение этих дел весьма успокаивает. А порой и забавляет.

Судья Ди с любопытством посмотрел на своего тощего помощника. Этот спокойный и проницательный человек состоял у него на службе много лет, но судья то и дело открывал в нем новые достоинства.

– Теперь, когда семейству Мэй пришел конец, из старой знати остались только И и Ху, – обронил он.

Tao Гань кивнул:

– Означенные три семьи сто лет назад железной рукой правили этой частью империи. Так было в бурный период варварских нашествий, еще до воцарения нынешней династии задолго до того, как наш город был избран столицей империи.

Судья разгладил длинную бороду:

– Любопытное явление этот так называемый «старый миру». Всех, кто не принадлежит к их кругу, там считают чужеземцами. Даже самого императора, полагаю! Я слыхал, что в разговорах между собой эти люди до сих пор используют устаревшие титулы и какой-то древний диалект.

– Они сознательно уходят от настоящего, мой господин, – сказал Tao Гань. – Так и живут в своем узком кругу, никогда не появляясь ни на каких официальных церемониях. В их среде много кровосмесительных браков и, как ни досадно, весьма вольные отношения между господами и слугами – пережиток старых, разнузданных феодальных порядков. Среди кипения страстей колоссальной, шумной столицы они замкнулись в тесном, обособленном мирке.

– Торговец Мэй являл собой исключение, – задумчиво произнес судья Ди. – Он очень серьезно воспринимал свой долг перед Поднебесной. А с И и Ху я еще даже не встречался!

Чао Тай, дотоле хранивший молчание, позволил себе заметить:

– Люди из старого города считают смерть Мэя дурным предзнаменованием, мой господин. Они твердо верят, будто участь этих старинных семей каким-то таинственным образом сплетена с судьбой города, коим те управляют. Болтают, что всем трем кланам предсказана гибель. На лицах эти слухи раздувают до небес и твердят, будто это сулит скорый конец и самому городу. Чистый вздор, конечно!

– Слухи – странная штука, – покачал головой судья. – Никто никогда не знает, откуда они берутся. Шепоток внезапно возникает неизвестно где и распространяется, словно пожар. Как там поется в той уличной песенке, Чао Тай?

– Да это просто глупый стишок из шести строчек, мой господин:

Раз, два, три,

Мэй, Ху, И.

Один потеряет постель,

Второй – глаза лишится,

А третий, увы,

Останется без головы!

А поскольку господин Мэй умер, проломив при падении череп, народ утверждает, будто последняя строчка относится именно к нему.

– В наше время, – с тревогой в голосе пробормотал судья, – люди придают значение самым нелепым слухам. Что ваши подчиненные докладывают насчет общего положения?

– Все могло быть и куда печальнее, мой господин, – ответил Чао Тай. – Ни грабежей продовольственных складов, ни крупных ограблений или случаев насилия пока не наблюдается. Мы с Ма Жуном готовились к серьезным беспорядкам, поскольку обстоятельства как никогда благоприятствуют любителям поживиться за чужой счет, ведь нам приходится сжигать массу трупов, и потому число ночных обходов изрядно сократилось. А большинство богатых семей в такой спешке удирали из города, что не успели принять должных мер для охраны пустых домов.

Tao Гань, прикусив губу, добавил:

– Более того, те, кто решился не уезжать, отослали в имения большую часть слуг, оставив горстку самых необходимых. Ну не город, а рай для воров! Однако, к счастью, грабители, кажется, не воспользовались случаем!

– Не стоит тешиться обманчивым спокойствием, друзья мои! – сурово заметил судья. – Сейчас люди скованы страхом, но в любой миг он может обернуться паникой. И тогда по всему городу прокатится волна насилия и крови.

– Мы с братом Ма разработали отличную систему сигналов, мой господин, – поспешно объявил Чао Тай. – Наши стражники расставлены в ключевых точках старого и нового города. Людей там немного, зато начальники – из лучших. Я верю, что мы сумеем подавить беспорядки в зародыше. А поскольку закон военного времени допускает безотлагательное отправление правосудия, ……

Судья Ди поднял руки.

– Послушайте! – воскликнул он. – Неужели тут еще остались бродячие певцы?

С улицы доносился тонкий, высокий и мелодичный женский голос, сопровождаемый бренчанием струн. Можно было даже разобрать слова:

Умоляю, меня не кори,

Серебристая Дева Луна,

Что от глаз лучезарных твоих

Я уже затворила окно.

Сколь б я на томилась тоской,

Никогда…

Песню внезапно оборвал пронзительный крик ужаса. Судья повелительно махнул рукой Чао Таю, и тот стремглав бросился к лестнице.