"Поэты и убийство" - читать интересную книгу автора (van Gulik Robert)

Глава 3

Дом чаеторговца располагался в таком узком проезде, что даже паланкин мог с трудом там протиснуться. Однако высокие кирпичные заборы с двух сторон под перенесшей удары непогоды зеленой черепицей подтверждали, что это старый жилой район, заселенный зажиточными людьми. Носильщики остановились у покрытых черным лаком, щедро украшенных металлическими фигурами ворот. Ожидавший там смотритель квартала поднял хлыст, и небольшая кучка собравшихся зевак рассеялась. Двойные ворота распахнулись. Высокий балдахин паланкина едва прошел под почерневшими от времени тяжелыми стропилами привратницкой.

Выйдя из паланкина после начальника Ло, судья Ди окинул быстрым взглядом хорошо содержащийся передний двор, тихий и прохладный, в тени двух высоких тисовых деревьев. Они росли по сторонам гранитной лестницы, ведущей к главному залу, украшенному красными колоннами. По ее ступеням торопливо спустился, чтобы приветствовать посетителей, худой человек в длинной рубахе оливкового цвета, в квадратной черной шапке, плетенной из конского волоса. Мелкими быстрыми шажками Ло направился к нему. – Предполагаю, вы торговец Мен? Прекрасно! Рад познакомиться с владельцем нашей самой славной чайной фирмы! Ужасно это убийство и ограбление в вашем столь давно основанном, столь известном доме! Да к тому же накануне праздника Середины Осени!

Господин Мен низко поклонился и принялся извиняться за причиненные властям хлопоты. Но начальник уезда остановил его:

– Господин Мен, мы всегда к услугам наших граждан! Всегда! К слову сказать, этот господин – мой друг и коллега, который случайно находился со мной, когда сообщили об убийстве.

Ло лихо сдвинул свою крылатую шапочку.

– Ну что же, проведите нас туда, где это произошло. Если я правильно припоминаю, на ваш задний двор.

– Действительно, ваша честь. Но сначала позвольте предложить вам освежительные напитки в главном зале. И тогда я смогу объяснить вашей чести, как точно…

– Нет, дружище, церемонии сейчас неуместны! Пожалуйста, проводите нас на задний двор.

По лицу чаеторговца пробежала тень, но он покорно склонился и повел их крытым коридором, уставленным рядами цветов в горшках и ведущим вокруг главного зала в огороженный сад за домом. Две служанки убежали, завидев своего хозяина и двух высоких официальных лиц, когда те вышли из-за угла. Смотритель квартала замыкал шествие, побрякивая привязанными к его поясу наручниками. Господин Мен показал на здание, раскинувшееся с противоположной стороны.

– Это мои семейные покои, сударь. Мы их обогнем этой тропинкой слева.

Идя по узкой вымощенной дорожке, бегущей под нависающим скатом крыши, мимо забранных решеткой окон, судья Ди заметил мелькнувшее там бледное лицо. Он подумал, что девушка была молода и, наверное, красива.

Они вступили в обширный сад, где среди сорняков росли разнообразные фруктовые деревья.

– Моя покойная мать очень интересовалась выращиванием фруктовых деревьев и овощей, – пояснил чаеторговец. – Она лично присматривала за садовниками. После ее кончины в прошлом году я не смог найти время…

– Понятно, – заметил начальник Ло, подбирая подол своего платья. Вьющаяся дорожка заросла по сторонам колючим кустарником.

– Те персики очень соблазнительны.

– Это особый сорт, ваша честь. Крупные и вкусные. Ну, что же, двор, снятый господином Суном, расположен там, по другую сторону, так что вы можете видеть только крышу. Теперь ваша честь понимает, почему мы не могли слышать – в полночь ни крика, ни другого шума. Мы…

Ло замедлил шаг.

– Прошлой ночью? Почему же тогда об убийстве было доложено только сегодня в полдень?

– Сударь, в это время было обнаружено тело. Господин Сун всегда завтракал пончиками, которые покупал на углу, и обычно сам заваривал свой утренний чай. Но полуденный и вечерний рис ему приносили мои служанки. Когда господин Сун в полдень не открыл служанке двери, она вызвала меня. Я несколько раз постучал и позвал господина Суна, но никакого отзвука изнутри не донеслось. Я испугался, не заболел ли он, приказал слуге выломать дверь и…

– Ясно. Ну что же. Пойдемте.

В конце сада стражник охранял дверь, низкого кирпичного здания. Он осторожно открыл треснувшую дверь, которая еле держалась на вырванных петлях. Когда они вступили в небольшую библиотеку, чаеторговец с обидой сказал:

– Сударь, посмотрите, как разгромил помещение грабитель! А это была любимая комната покойной матери. После смерти моего отца она приходила сюда едва ли не каждый вечер – так здесь было тихо. И из окна она могла видеть свои деревья. За этим столом она любила читать и писать. А теперь…

Он бросил расстроенный взгляд на столик из розового дерева у окна. Его ящики были вытащены, содержимое раскидано по вымощенному полу: бумаги, визитные карточки и письменные принадлежности. Рядом с мягким креслом валялась денежная шкатулка из красной кожи. Ее крышка была наполовину оторвана, шкатулка опустошена.

– Вижу, что сударыня ваша мать любила стихи, – сказал с удовольствием Ло. Он оглядел стоявшие на полках у дальней стены тома с аккуратно выведенным названием на красных ярлычках. Из книг торчали закладки. Ло подошел, чтобы взять один томик, но передумал и отрывисто спросил:

– Наверное, эта дверная занавеска закрывает вход в спальню? Когда Мен утвердительно кивнул, Ло отдернул занавеску. Спальня была чуть больше библиотеки. У задней стены стояла простая кровать с откинутым стеганым одеялом, а у ее изголовья находился маленький столик с выгоревшей до основания свечой. На вбитом в стену гвозде висела длинная бамбуковая флейта. Напротив был столик из резного эбена. Забитый измятой мужской одеждой рундук из красной свиной кожи с распахнутой крышкой был выдвинут из-под кровати. В боковой стене виднелась прочная дверь с большим засовом. Над трупом, лежащим на полу, склонился коренастый мужчина в синей рубахе. Через плечо Ло судья Ди заметил, что студент был худощав и костляв, с правильными чертами лица, с усиками и бачками. Пучок волос на голове распустился, и волосы прилипли к лужице свернувшейся на циновке кровати. Забрызганная кровью черная шапочка лежала рядом с головой. Он был одет в белую ночную рубаху, на ногах – войлочные шлепанцы со следами засохшей грязи. Под правым ухом виднелась глубокая рана.

Лекарь торопливо вскочил на ноги и поклонился.

– Ваша честь, артерия с правой стороны шеи рассечена страшным ударом. Думаю, большим ножом или резаком. Учитывая состояние тела, убийство произошло около полуночи. Его нашли прямо здесь, лежащим лицом вниз. Я перевернул его, чтобы проверить, нет ли других следов насилия, но ничего не обнаружил.

Начальник Ло что-то пробормотал, а затем все свое внимание посвятил чаеторговцу, который стоял у самого порога. Закручивая указательным и большим пальцами кончики своих усиков, он задумчиво оглядел Мена. Судье Ди подумалось, что со своим тонким, болезненным лицом, худобу которого подчеркивали усы и неровная козлиная бородка, он выглядел образованным человеком.

– Вы сказали: около полуночи, господин Мен, – внезапно произнес Ло. – Почему?

– Меня поразило, сударь, – медленно отвечал чаеторговец, – что, хотя господин Сун уже надел ночную рубаху, его постель не была разобрана. Теперь нам известно, что он засиживался допоздна. Обычно до самой полуночи в его окне горел свет. Вот почему я предположил, что убийца застиг Суна врасплох как раз в тот момент, когда тот собирался лечь в постель.

Ло кивнул.

– А как убийца проник в дом, господин Мен? Тот вздохнул. Тряхнув головой, он ответил:

– Похоже, что господин Сун был довольно рассеянным человеком, ваша честь. Служанки рассказывали моей жене, что он часто сидел, погруженный в свои мысли, пока они расставляли еду на столе, и не отвечал, когда к нему обращались. Прошлой ночью он забыл закрыть на засов заднюю дверь Своей комнаты, а также не захлопнул садовые ворота. Сюда, пожалуйста, ваша честь.

Сидевший на ветхой бамбуковой скамейке в садике стражник вскочил по стойке смирно. У судьи Ди промелькнула мысль, что Ло позаботился о хорошей подготовке своих работников: размещение стражи на всех путях доступа к месту преступления было предосторожностью, которой пренебрегали многие более поверхностные уездные начальники. Он бросил беглый взгляд под навес, где готовили еду и мыли посуду, а затем догнал Ло и Мена, которые выходили через узкие ворота в высоком садовом заборе. Начальник стражи следовал за ними по тесному переулку между отпугивающими заборами вокруг окрестных садов к усадьбе господина Мена и далее, к параллельно с ней идущей улице. Показывая на кучи отбросов, торговец заметил:

– Поздней ночью здесь часто копошатся бродяги и старьевщики, ваша честь. Я предупреждал господина Суна, что следует держать ворота закрытыми на ночь. Наверное, прошлой ночью он вышел немного пройтись и на обратном пути забыл их закрыть, как и дверь своей комнаты, потому что, когда я нашел труп, она была распахнута настежь. Садовые ворота были закрыты, но засов не был задвинут. Посмотрите сами.

Он провел их назад в сад. К забору, рядом с воротами, был прислонен тяжелый деревянный засов. Господин Мен продолжил рассказ:

– Ваша честь, нетрудно представить, что произошло. Идущий переулком вор заметил, что садовые ворота распахнуты. Он проскользнул в сад и внутрь дома, предполагая, что жилец спит. Но Сун, только собиравшийся лечь, заметил его. Когда же вор убедился, что Сун совершенно один, он его убил на месте. Затем перевернул все вверх дном в библиотеке и спальне. Найдя шкатулку, забрал деньги и ушел той же дорогой, что и пришел.

Начальник Ло неторопливо кивнул.

– Имел ли господин Сун обыкновение держать в шкатулке значительные суммы денег?

– Откуда мне знать, сударь? Он внес вперед месячную плату, но ему следовало оставить деньги на обратную дорогу до столицы. А в его сундуке могли быть какие-нибудь безделушки.

Начальник стражи заметил:

– Ваше превосходительство, мы быстро схватим негодяя, – Это ворье обычно начинает швыряться деньгами, как только в их руках оказывается неплохая добыча. Не следует ли мне приказать своим людям обойти игорные притоны и кабаки?

– Да, сделайте это. Пусть они также осторожно наведут справки у ростовщиков. Тело поместите во временный гроб и отправьте в морг суда. Нам также следует известить ближайших родственников.

Повернувшись к чаеторговцу, Ло спросил:

– Думаю, у Суна были в этом городе какие-то друзья или родственники?

– Похоже, что нет, ваша честь. Никто никогда не справлялся о нем в моем доме, и, насколько я знаю, его никогда никто не посещал. Господин Сун был серьезным, работящим юношей и очень замкнутым. При нашей первой встрече я сказал ему, что мы будем рады пригласить его на чашку чая после ужина для дружеской беседы, но за все последние две недели он ни разу не воспользовался моим приглашением. Это несколько меня удивило, сударь, потому что он был воспитанным, умеющим излагать свои мысли юношей. Думается, я мог ожидать, что хотя бы из обычной вежливости к своему хозяину…, – Хорошо, господин Мен. Я прикажу своему советнику направить письмо в отдел образования в столице с просьбой известить семью Суна. Давайте вернемся в библиотеку.

Ло усадил Ди в кресло за письменным столом, а сам подтянул к книжным полкам похожий на бочку табурет. Он снял несколько книг и принялся их перелистывать.

– Да, – воскликнул он, – у вашей покойной матери был прекрасный литературный вкус, господин Мен! Я вижу, что она увлекалась также малыми поэтами. Малыми по официальным меркам, я бы сказал.

Бросив быстрый взгляд в сторону судьи, он с улыбкой добавил:

– Мой друг Ди, будучи консерватором, вероятно, со мной не согласится, господин Мен. Но лично я считаю, что эти так называемые малые поэты более своеобразны, чем получившие официальное признание в Императорском каталоге.

Он поставил книги на прежнее место и снял несколько других. Продолжая их листать, он сказал, не поднимая от книг головы:

– Раз у господина Суна не было здесь, в Чинхуа, ни друзей, ни родственников, как вы узнали, господин Мен, что он хотел бы снять ваш задний двор?

– Так случилось, что я был у вашего советника, господина Као как раз в то время, когда две недели назад к нему пришел зарегистрироваться Сун. Господин Као знал, что после смерти матери я хотел сдать эту часть моей усадьбы, и любезно познакомил меня с господином Суном. Я захватил студента с собой и показал ему двор. Ему очень понравилось, он сказал, что разыскивал именно такое тихое и спокойное жилье. Он добавил, что, если его розыски в старых архивах потребуют больше времени, он охотно продлит аренду. Я тоже был доволен, потому что совсем нелегко найти…

Чайный торговец остановился, ибо Ло, похоже, его не слушал. Он целиком погрузился в чтение закладок в томике, лежавшем у него на колене. Коротышка начальник поднял голову:

– Господин Мен, комментарии вашей матери всегда по существу. И у нее прекрасный – почерк!

– Ваша честь, каждое утро она занималась каллиграфией. И даже после того, как у нее начало портиться зрение. Мой отец также интересовался поэзией, и они часто обсуждали…

– Превосходно! – воскликнул Ло. – Ваш дом может похвастаться прекрасным литературным собранием, господин Мен. А вы сами продолжаете эту благородную традицию?

Чаеторговец горько улыбнулся.

– К сожалению, небеса решили дать свое благословение только одному поколению, ваша честь. У меня совершенно нет тяготения к литературе. Но вроде бы мои сын и дочь…

– Замечательно! Ну что же, господин Мен, не будем вас больше задерживать. Несомненно, вы торопитесь в свою лавку. На углы, там, где нашу главную улицу пересекает улица Храма, не так ли? Вы держите у себя горький чай с юга, который так хорош после плотного ужина? Да? Превосходно. Я скажу своему домоправителю, чтобы он сделал у вас заказ. Предприму все, что в моих силах, чтобы схватить убийцу побыстрее. Как только будут новости, сразу же дам вам знать. Прощайте, господин Мен.

Чаеторговец склонился перед двумя уездными начальниками, и старшина квартала проводил его. Оставшись наедине с судьей Ди, Ло медленно поставил книги на полку. Тщательно выровняв тома, он сложил руки на животе и закатив глаза, воскликнул:

– Святые небеса, какое ужасное невезение, старший брат! Погрязнуть в сложнейшем деле предумышленного убийства и именно в тот момент, когда я обязан принимать столь выдающихся гостей! И раскрытие убийства потребует тяжелого труда, потому что убийца – хитрый мерзавец. Ты согласен, Ди, что шапка – это его единственный настоящий просчет?