Клиффорд Саймак ЗАПОВЕДНИК ГОБЛИНОВ Сборник научно-фантастических произведений

Предисловие МИР, КОТОРОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ

Наш читатель хорошо знаком с творчеством американского писателя Клиффорда Дональда Саймака; настоящий сборник — четвертая его книга, выходящая на русском языке. Поэтому у меня есть возможность ссылаться не только на произведения, включенные в этот сборник серии «Зарубежная фантастика», но и на предшествующие переводы, чтобы полнее представить себе значение того, о чем пишет Саймак.

Вероятно, среди англо-американских фантастов можно найти более непримиримых социальных критиков или более изысканных стилистов, но едва ли мы найдем автора более доброго, который бы так любил своих героев, простых и честных парней, по тем или иным причинам отвергнутых обществом. Рассказы жестокие, с трагическим, безысходным концом, которых очень много в американской фантастике, для Саймака — редкое исключение. О чем бы ни писал Саймак, он всегда воспевает человека, его разум, мужество, самоотверженность. Прекрасным эпиграфом ко всему его творчеству может служить рассказ «Поколение, достигшее цели» — вероятно, лучшее произведение писателя и один из классических образцов всей современной фантастики. Куда чаще нам приходится читать рассказы западных авторов о поколениях, не достигших цели.

Основная тема фантастики Саймака — встреча человечества с иными цивилизациями. Он неистощим в придумывании самых разнообразных форм неземной жизни. На страницах его книг кружится причудливый хоровод: разноцветные пузыри (»Встреча на Меркурии»), кегельные шары (»Почти как люди»), ульи-самокаты (»Заповедник гоблинов»), маленькие черные человечки из «Необъятного двора», разумные лиловые цветы в романе «Все живое», загадочная Цита — «сборная» мамаша всех обитателей планеты (»Мир, которого не может быть») и уж совсем ни на что не похожее существо из рассказа «Смерть в доме». Но вся эта безудержная фантазия не стоила бы ломаного гроша, если бы она не служила всего лишь занимательным фоном, на котором разворачиваются глубокие, содержательные, чисто человеческие конфликты. Скажем, в романе «Почти как люди» главное вовсе не в самом факте появления черных шаров, а в том, что эти пришельцы вознамерились скупить Землю — почти незамаскированная гиперболизированная насмешка над миром всеобщей купли-продажи.

Саймаку очень хочется, чтобы этот мир, мир, в котором он живет, стал лучше, человечнее. Но, подобно большинству американских фантастов, не находя в окружающей действительности средств для его исправления, он обращает взгляд во Вселенную. Не придет ли оттуда помощь? Ведь как было бы замечательно, если б добрые дяди из космоса взяли на себя земные заботы — ликвидировали бы ядерное оружие, обеспечили бы голодных едой, одержали бы победу над раком и посадили бы людей за парты в гигантский интернат — учиться гуманизму. Вот примерная суть рассказа «Детский сад». Такой же рождественской сказочкой веет и от «Дома обновленных», рассказа о чудо-доме, подаренном неизвестными межзвездными меценатами одряхлевшему правоведу… Но в этих рассказах есть и другое, есть гордость за человечество, которое оказывается достойным партнером любой, самой высокой цивилизации. И люди способны быть третейскими судьями в межпланетных спорах. Пришельцы из книг Саймака чаще всего стремятся к мирному сотрудничеству с людьми: они либо бескорыстно помогают людям (»Денежное дерево», «Операция «Вонючка»), либо намерены завести с Землей деловые контакты (»Пыльная зебра»), «Необъятный двор»). В рассказе «Мир, которого не может быть» проводится мысль, что при наличии доброй воли разумные существа всегда могут договориться между собой, в каких бы непривычных формах ни был воплощен этот разум. Кроме того, Саймак здесь напоминает, что в космосе человеку следует опасаться мыслить земными стереотипами, ибо космос, пользуясь выражением Ст. Лема, — это не увеличенная до размеров Галактики Земля, это новое качество, и жизнь на иных планетах может развиваться по законам, принципиально отличающимся от земных.

Эти мотивы получили дальнейшее развитие в новом романе Саймака «Заповедник гоблинов». Его действие происходит в отдаленном будущем, когда «человек и все другие обитатели Вселенной научились отлично ладить друг с другом». Роман этот похож и не похож на прежние произведения писателя. Похож потому, что в нем повторяются дорогие для Саймака идеи о дружбе миров, о пользе, которую могут почерпнуть различные цивилизации в общении, о невозможности уничтожить знания, накопленные мыслящими существами, о непреоборимой силе разума, способного преодолеть даже рождение и смерть звездных систем…

Но в «Заповеднике гоблинов» читателя ждут и некоторые неожиданности. Мы обнаруживаем здесь редкостное смешение двух потоков современной англо-американской фантастической литературы — science fiction, то есть собственно научной фантастики, и fantasy, то есть фантазии, выдумки, сказки. Главное отличие фантастики от «фэнтези» заключается в том, что первая считается или по крайней мере делает вид, что считается с законами природы и старается оставаться в рамках материального мира, а вторая с ними не считается и охотно имеет дело со всевозможными сверхъестественными персонажами — привидениями, русалками, альфами и т. д. «Фэнтези» менее известна нашим читателям, чем научная фантастика, хотя она имеет более древние традиции, корни ее теряются в народных сказаниях, легендах, сагах…

Хотя Клиффорд Саймак и признан одним из старейшин американской научной фантастики, его произведения то и дело граничат с «фэнтези». Его чудесные роллы, умеющие выращивать космические корабли, или таинственные скунсы, силой мысли преобразующие любой механизм, — разве это не та же волшебная палочка? Однако так откровенно, как в этом романе, Саймак еще не переступал грани, отделяющей научную фантастику от «фэнтези».

Автор втиснул в «Заповедник гоблинов» множество идей, которые наиболее ходко идут на современной научно-фантастической бирже. Разнообразные пришельцы, Институт времени, сотрудники которого путешествуют по векам, волновая транспортировка материальных тел, удвоение личности, биомеханический живой тигр, посещение иных галактик… не роман, а маленькая фантастическая энциклопедия! Есть здесь и кое-что новенькое, например хрустальная планета, которая миллиарды лет кочует во Вселенной, пристраиваясь по желанию к любой солнечной системе. Разработки любой из этих гипотез другому хватило бы на целую книгу!

А параллельно с мыслящими рептилиями, крабами и университетскими профессорами в список действующих лиц романа включены добродушные гоблины, варящие традиционный эль, коротышки-тролли, доживающие свой долгий век в подземельях, и лесные феи, которые танцуют по ночам на специально оборудованных людьми площадочках. К числу самых удавшихся образов романа обязательно надо причислить и старого симпатичного гоблина О'Тула, который постоянно ворчит насчет козней негодников-троллей… Весь этот «маленький народец» с помощью машины времени был перетащен из тьмы столетий в специальный заповедник, конечно же, с научными целями. Удивительное превращение, которое произошло с главным героем романа профессором Питером Максвеллом, и удивительная миссия, которую он должен выполнить, начатые в духе научной фантастики, неожи данно разрешаются сверкающим сказочным фейерверком, в котором принимают участие разноцветный дракон, много миллионов лет томившийся в заколдованном плену, и осиротевший дух, не помнящий, какому телу он принадлежал, и многое другое. Во всей этой фантасмагории нет ни грана мистики, зато много веселой улыбки. Надо ж придумать такое: зловредные тролли попробовали применить старинное заклятье, которым можно остановить помело, против автолета. И представьте — подействовало.

Вот такое несовместимое сборище мирно сосуществует на одних и тех же страницах, умело связанное увлекательным приключенческим сюжетом. Казалось бы, эта эклектика должна привести к стилистическому хаосу, к полной потере элементарной художественной строгости. Но этого не происходит, автору удалось сплавить разнородные элементы в цельное и остроумное произведение.

Конечно, все знают, что драконы, феи и тролли — лишь поэтическая выдумка, и что железный детерминизм, лежащий в основе нашего мироздания, никогда, даже при самой совершенной технической вооруженности, не сделает возможным путешествие в прошлое для спасения сгоревшей Александрийской библиотеки. Это тоже всего лишь красивая выдумка, органически вошедшая в плоть и кровь современной фантастики. Ее герои сейчас разъезжают взад-вперед по истории, словно по гоночному треку. Но нельзя отрицать — такой ход таит в себе богатейшие художественные возможности. Разве не заманчиво пригласить к себе в гости Шекспира и за личной беседой выяснить у него некоторые литературоведческие подробности? Это забавно само по себе, но легко заметить, что у многих авторов забавностью дело и ограничивается. Прокатились к предкам, напроказили в прошлом, а за парадоксальностью ситуации не ощущается никакой мысли.

У подлинных мастеров вроде Саймака дело обстоит по-иному. Вот, например, один из главных героев романа — неандерталец Алле-Оп, которого ученые перевезли в свой век, выхватив из рук невежественных соплеменников, совсем уж было собравшихся им пообедать. Побывав в такой передряге, Оп тем не менее не превратился в человеконенавистника, напротив, он стремится доказать на личном примере, что неандертальцы, если и отстали немного по части культуры, это не их вина. Так в роман ненавязчиво вплелась антирасистская нотка. Способный неандерталец прекрасно усвоил интеллектуальный багаж современной цивиливации и даже малость перестарался (я имею в виду овладение техникой самогоноварения).

Нет, ни гномы, ни саблезубый тигр, ни даже дух Шекспира не противоречат атмосфере той научной сказки, которую рассказывает нам Саймак.

Все же это «мир, которого не может быть» — и не только оттого, что в нем есть феи, гномы и саблезубые тигры. О будущем здесь, в сущности, говорится мало. Саймак умышленно не углубляется в характеристику грядущей эпохи, и лишь в общих чертах мы можем представить себе социальный порядок, который, по мнению автора, будет царить на Земле. Но и общая картина достаточно выразительна. Это мир радостный и вдохновляющий. Вдумайтесь только: «Земля уже давно стала гигантским галактическим учебным центром, куда десятками тысяч прибывали внеземные существа, чтобы учиться и преподавать в его бесчисленных университетах и институтах». Видимо, за Землей были признаны кое-какие заслуги, раз ей выпала такая честь.

Итак, Земля включена в галактическую семью, а следовательно, человеческая мораль, человеческий образ жизни не могут не проходить строгую проверку перед лицом мыслящих существ всей Вселенной. И что же: перед ними и перед нами — не столько общество будущего, сколько сегодняшний образ жизни и мыслей, типичный для Соединенных Штатов Америки. Прошли века, но, как это могло бы быть и в наши дни, университетом руководит администратор-чинуша, окруживший себя такими же, как и он, бюрократами; Питер Максвелл, у которого есть к ректору чело, может быть самое важное за всю историю человечества, не в состоянии даже попасть к нему на прием. Не хватает средств для научных исследований, сотрудники Института времени вынуждены заниматься сомнительными коммерческими операциями, распродавая ценные экспонаты из своего музея. Продолжают существовать нелепые кроючкотворческие законы, из-за которых живой человек может остаться без квартиры и работы. Светская львица Нэнси, как в старину, демонстрирует приезжих знаменитостей на своих раутах. Хищные репортеры по-прежнему подстерегают жертв, чтобы выдать свеженькую сенсацию на первые полосы газет. А научная интеллигенция проводит досуг по преимуществу в ночных барах, нещадно потягивая виски…

Феи, танцующие на лесных лужайках, — должно быть, это очень красиво, и, если бы такой обычай и вправду существовал, его бы стоило сохранить навсегда. Но вряд ли человечеству есть смысл и в будущем так уж упорно держаться за иные порождения цивилизации, вроде денег, желтой прессы и т. д. Как только дело доходит до социальных институтов, богатейшее воображение Саймака начинает бастовать. Поразительно, и все же в его романе человечество за много веков ни на шаг не продвинулось в общественном устройстве. Но в это невозможно поверить. Вот уж поистине «мир, которого не может быть». Впрочем, такой же мир мы встретим не только у Саймака, но и у многих других западных авторов. Причем мы вовсе не имеем дела с апологетами существующего капиталистического строя. Наоборот, перед нами очень злые его критики. И, хотя по своей остроте Саймак уступает, скажем, Бредбери или Шекли, все же неприязнь к обществу дельцов сквозит в большинстве его произведений, порой достигая высокого накала, как, например, в рассказе «Денежное дерево», где к позорному столбу пригвожден банкир, который воспользовался простодушием очередных посетителей из космоса, обманул их, заявив, что на Земле всего хватает, кроме денег, и заставил выращивать денежные деревья.

Ненавидит Саймак и милитаристскую братию, которая чуть что хватается за атомную бомбу, дабы немедленно испепелить все непонятное, недоступное для ограниченных пентагоновских вояк. А если при этом доведется уничтожить и собственный городишко, в котором живут тысячи ни в чем не повинных американцев, — то это такие мелочи, что и говорить о них не стоит. Борный себе Саймак всегда приводит в действие могущественные добрые силы, и пока еще ни одна бомба в его романах не взорвалась, хотя их бросали или собирались бросить неоднократно. В «Заповеднике гоблинов» разоблачение идет по другой линии, но и здесь наставлено немало острых колючек.

Все это так, но получается, что автор как будто не замечает смешного несоответствия между галактическим содружеством и манхэттенской забегаловкой.

Но будем благодарны Саймаку и его коллегам и за то, что они сделали. Одной критической направленности их произведений достаточно для того, чтобы заслужить уважение советских читателей. А литературный талант Саймака прибавляет к этому уважению еще и любовь, и популярность. Любят его и читатели на родине. Вот что пишет про «Заповедник гоблинов» известный американский фантаст Фредерик Пол: хотя роман этот «в определенном смысле старомоден, читателей это, однако, ничуть не смущает. Опрос подписчиков журнала «Галакси», где роман печатался с продолжением до выхода отдельной книгой, показал, что он получил значительно больше голосов, чем все его соперники (включая полдюжины самых лучших книг «новой волны»), и поэтому был удостоен ежегодной премии журнала…» Под «повой волной» в фантастике Ф. Пол подразумевает леденящие сцены насилий, сексуальные вариации, мрачные пророчества. Свидетельство Ф. Пола показывает, какого рода литературу предпочитает американский читатель, а уж в США-то «новые волны» захлестывают его со всех сторон. Но если так, то и сегодня звучит вовсе не старомодно, а вполне современно доброе и занимательное слово, окрашенное теплым юмором и грустной усмешкой.