"Волшебная реликвия" - читать интересную книгу автора (Кацура Александр, Костин Михаил)

Глава 14 Боцман, который хотел пить вино с деканом

Увеселительные заведения в порту еще работали вовсю. Зазывалы у шатров кричали звонкими голосами на все лады. «Торопитесь, торопитесь! Хрупкая девушка из страны Ю-Ю одолеет в борьбе двух сильных мужчин! Торопитесь!» «Только у нас: восточные фокусы бесплатно. Игры бесплатно! Особо азартные игроки получат приз! Сегодня разыгрываем первые сорок призов!» «Бегите к нам! Рыжий таракан Евгений не знает поражений!» «Путешественники и мореходы! Все тайны южных морей! Золотые россыпи и алмазные копи. Пиратские клады и молодильная смола дерева чао-чао. Цена уникальной карты один серебряный талер.

Но ребят уже не тянуло ни на какие зрелища.

– Эх, сейчас бы пропустить по стаканчику, – мечтательно сказал Арик.

– Я бы тоже не против, – поддержал друга Галик. Лицо его было бледным и даже каким-то печальным. Еще бы! Первый раз в жизни он насквозь проткнул человека. Заварушка в Ламе, про которую они уже почти забыли, хоть и была горячей, но там им не пришлось никого убивать. Там толпа быстро и яростно все сделала за них. Здесь же вышло по-другому.

– Да, не против, – повторил Галик. – Но на две мои медных монеты этого, пожалуй, не сделать.

На Валика они и не взглянули. Уже раз десять он клялся и божился, что карманы его безнадежно пусты.

– А знаете, братцы, – Валик начал свою речь с трудом и словно бы спотыкаясь, – дело в том, что… Мне показалось, что… По-моему, у меня вот тут… – Он замолк и тяжело засопел.

– Ты чего это, мой друг? – Арик смотрел на него то ли с любопытством, то ли с сочувствием.

– По-моему, у меня вот тут… в кармане… я раньше не замечал… – Речь явно давалась Валику с трудом. – Вот в этом кармане, в который я забыл заглянуть…

– Что у тебя в кармане? – безразличным голосом поинтересовался Галик.

– Завалялись… три… нет, две…

– Чего, чего? – заинтересованно спросил Арик.

– Две этих… – На Валика было больно смотреть. – Две монеты…

– Медные?

– Н-нет. Кажется, серебряных.

– Покажи!

– Да вот. – Валик мучительно копался в кармане и наконец извлек – одну за другой – две монеты. Тускло сверкнуло серебро.

– И ты молчал? – наступал на него Арик.

Но Галик придержал друга рукой.

– И хорошо, что молчал. Мы бы давно их спустили. А сейчас тот самый случай. Такой момент, а выпить было б не на что. А мы просто обязаны чуток расслабиться. Или я не то говорю?

Арика не нужно было долго убеждать.

– Ты, Галик, прав. Чертовски прав! А ты, Валик, просто чудо. Мне бы такое терпение! Я бы уже был миллионером.

Первый попавшийся им кабачок был сразу за углом. Назывался он «Капитан Мак-Ку». Ребята нырнули под оплетенный диким виноградом дубовый свод и спустились по четырем ступеням в прохладную полутьму.

– Эй, хозяин! – небрежно сказал Арик. – Это вы капитан Мак-Ку?

– Чего изволите? – Человек за стойкой в полосатой рубашке и красной в белый горошек косынке внимательно смотрел на его свежий шрам на щеке.

– Изволим пить! – гордо заявил Арик.

– Есть чудесный ром из Галахи.

– Давай!

– И вашим друзьям того же? – почтительно склонился человек в косынке.

– Разумеется…

Человек отвернулся к бутылкам и застыл, словно прикидывал, какую из них откупорить.

– Это шпион, – сквозь зубы процедил Валик. – И косынка у него пиратская.

Выбрав наконец покрытую пылью бутылку, владелец пиратской косынки повернулся, улыбаясь черным ртом. Три больших бокала возникли на цинковой стойке. Одним ударом выбив пробку, капитан Мак-Ку ловко плеснул на дно каждого из бокалов светло-желтой жидкости на палец толщины.

– Всего-то? – воскликнул Арик, опрокинул свой бокал, театрально зажмурился, а потом вернул пустой бокал на стойку. – Повторить!

То же самое немедленно проделали, и самым небрежным образом, Галик и Валик.

Конечно, они напились. Можно сказать, нахлестались.

Приятное опьянение настигло их в таинственной глубине кабачка, за низким круглым столом, вокруг которого вместо стульев стояли небольшие бочонки. Арик и Галик, усевшись на эти бочки, что-то пели в обнимку. А Валика какая-то сила выгнала наружу, и он шел, покачиваясь, пока не забрел в другой кабак. Там, за стаканом горячего грога, который ему предложил услужливый кабатчик, в минуту просветления он поднял голову и сказал, глядя в стену:

– Сфера! Что это такое – Сфера? Никто не знает. И я не знаю. Но я ее найду! – Он с размаху ударил кулаком по столу. Шпага, прицепленная к его поясу, подпрыгнула и глухо ударила ножнами по полу.

Кое-кто скосил глаза на набравшегося матроса, но большинство продолжали пить в своих шумных компаниях. А Валик упал головой на стол и просидел в оцепенении минут двадцать. После этого он поднял голову, внезапно поняв, что сознание возвращается к нему.

– Эй! – сказал он негромко и хрипло.

Никто не услышал.

Только один человек тихо и незаметно, как тень, присел за его стол и так же тихо поставил кружку. Валик разлепил веки и увидел красный нос в форме груши, бордовые щеки, крохотные глазки и седую шкиперскую бородку. Человек был в грязной матросской рубахе, белой в синюю полоску.

– Ну! – сказал Валик и снова брякнулся лбом о стол.

Прошла минута.

– Сфера, Сфера, – дребезжащим тенорком пропел человек. – Ах, эта Сфера!

– Что? – пробормотал Валик и вновь поднял голову. – Вы что-то сказали?

– Нет, – радостно пропел человек, – я ничего такого не сказал. Да и не думал даже.

– Ну да, да, – продолжал бормотать Валик. – Я так и думал. Просто эта проклятая Сфера стала мне уже сниться.

– Сфера? – осторожно переспросил человек.

– Ну да, Сфера. – Валик говорил все более оживленно. – Такой, знаете ли, шар, – он попытался изобразить руками, – такая круглая штука… такая волшебная…

– Волшебная? – Человек поднял брови, его маленькие глазки сверкнули

– Вы знаете про Сферу? – Валик мутным взором окинул своего соседа.

– Как вам сказать, молодой человек. Глупые люди знают про все на свете. Умные люди, как правило, не знают ничего. В том смысле, что у них хватает ума гордо воскликнуть: я знаю, что ничего не знаю. И только сведущие люди, коих на свете весьма немного и разыскать которых не столь уж просто, готовы ответить на некоторые частные вопросы, могущие заинтересовать других людей, которые только пытаются стать сведущими.

– Ничего не понял, – сказал Валик. Его голова хотела свалиться на стол, но он не позволил ей этого сделать.

– Я хотел сказать, что ученое незнание, безусловно, выше знания, которое, в свою очередь, сплошь и рядом бывает рассадником печали. Но еще выше стоит неученое незнание, готовое откликнуться только лишь на ритмы просвещенного сердца, а не развращенного и холодного ума.

– Я понял, – сказал Валик отчетливо. – Вы философ из местного университета. Тогда вам надо с Галиком… Еще лучше с Ариком. А я не по этой части.

– О нет, что вы! – ласково сказал человек. – Я не философ из местного университета. Я старый боцман с затонувшего судна «Принцесса Мур». Это был прекрасный двухмачтовый шлюп. Небольшой, звонкий, ходкий. А какой красавец! Нынче таких уж не строят. Но глупый капитан Эд Каминка посадил его на рифы тремя милями севернее Малого Комунго. С тех пор я мыкаюсь без настоящего дела, и никто не поставит старому морскому волку стаканчик рома.

– Ну вот, вам и про Комунго известно, – тяжело вздохнул Валик. – Просто жуть какая-то! Но все равно… Галик вас живо обставил бы в «Пятнадцать камушков»! Можете мне верить. А с Ариком и не садитесь! Бесполезно, мой друг.

– Я последую вашему совету, – сказал бывший боцман с «Принцессы Мур». – Я не сяду играть с этими господами в… Как вы сказали? «Пятнадцать»?

– Да, три, пять и семь. Кому достанется последний камень, тот проиграл.

– Откуда вы знаете эти числа? – нахмурился боцман.

– Ха! Их все знают.

– Все, да не все. Поверьте мне, молодой человек. С этими числами не все так просто.

– Ну, не знаю, – вздохнул Валик. – Они бы вас знаете как раскатали? У меня друзья – ух!

– Охотно верю.

– Они прочитали чертову уйму книг. Десять! А может, и все двадцать! Представляете?

– Представляю, – улыбнулся боцман. – Должно быть, большие грамотеи.

– Жуть! С ними соревноваться? Даже и не пытайтесь.

– Вы сказали «Кому достанется последний камень», – задумчиво повторил боцман. – Последний камень! Звучит философично. И как-то немного печально.

– Чего здесь печального? – удивился Валик.

– Ах, юноша, вы еще слишком молоды, чтобы разбираться в печали. Кстати, о книгах. Вам случайно не приходилось заглядывать в книгу Иббур?

– В книгу? – Валик вытаращил глаза. – Нет.

– Грустно, юноша. Очень грустно. Впрочем, мне тоже не довелось.

– Да, – сказал Валик, обхватив голову руками, словно это мяч для игры в поло, – я глупый, я несведущий, это все так. Но почему бы вам не рассказать глупому человеку все, что вы знаете про Сферу. Ну, всё, всё, всё… И про эту книгу… И где ее раздобыть. Ведь вам все равно не достать со дна моря вашу «Принцессу»! А на чем тогда вам плыть на Комунго, а?

– Только не плыть, а идти. Моряки не дельфины и не мурены. Они не плавают, а ходят.

– Пусть ходят, – согласился Валик. – Все равно расскажите.

– Ну, не так уж много я знаю, увы. Впрочем… Почему бы не поделиться лишними и обременительными знаниями с… как вы себя определили – с глупым? Нет, я выражусь по-другому, с вашего позволения. Я скажу – с хорошим человеком. С добрым человеком, готовым прийти на помощь тому несчастному созданию Божьему, чья нежная, хрупкая душа страдает от неутолимой жажды.

– Пусть с добрым, – согласился Валик, – со способным понять чужую душу… ну, в смысле, чужую жажду… Тут вопросов нет, только поделитесь. – Он трезвел на глазах.

Боцман лишь хитро улыбнулся, глядя на свою пустую кружку.

– Момент, – сказал Валик и поднял руку. В эту ответственную минуту ему не было жалко денег.

Враскачку подошел матрос в грязном белом переднике.

– Крепкого рома для моего друга! – небрежно бросил Валик.

Спустя мгновение мутноватая желтая жидкость лилась в надтреснутую кружку. Матрос поставил бокал с ромом и перед Валиком. Но Валик пить не стал. От одного запаха рома его чуть не вывернуло. Небрежным жестом он отодвинул свой бокал.

– Сфера, – начал боцман, дождавшись, когда матрос отойдет, и делая большой судорожный глоток, – это довольно просто… Это… – боцман выждал, пока огненная жидкость не согрела ему желудок, – это шар из зеленой лучистой меди, покрытый хрустальной чешуей и опоясанный кольцом из полевого изумруда. Внутри шара расположен искусно сделанный планетарий, а также специальный прибор для связи с различными участками внутреннего и внешнего пространства, включая края видимого и невидимого мира. Координация и связь рассчитаны на общее гармоническое взаимодействие всех субъектов коммуникации.

Валик вновь вытаращил глаза.

– Изготовлен этот шар, – невозмутимо продолжал человек с красной грушей вместо носа, – в раннюю эпоху предыдущей династии в мастерских нижнего города под руководством мастера Иоанна Безродного и астронома Николаса Чеха. Оба достопочтенных мужа использовали не только собственные знания, впрочем, весьма обширные. Но нет! Они посчитали нужным прибегнуть к услугам известного на ту пору волшебника – магистра Дольфуса-старшего. Сей ученый муж научил их особой работе с пространством, когда вещь изнутри гораздо объемней, чем она же, взятая снаружи. Называется такой прием инверсией пространства и времени. Это понятно?

– А вы не сочиняете? Без Арика, моего образованного друга, мне этого не понять.

Боцман тяжело смотрел на собеседника. Сделал глоток, другой. И вдруг повеселел. «Сочиняю? Я? Как можно?!» – говорила его плутоватая физиономия.

– И каков размер этого шара?

– Размер? – Боцман задумчиво смотрел в кружку. – Одни говорят, что с мяч для игры в поло. Другие утверждают, что с небольшой сноп сена. Третьи решительно заявляют, что Сфера равна центральному куполу Большого белого храма в городе Громе. Это примерно то же самое, что и купол центрального храма здесь, в Лабаре. Вы добирались до центра города? Это как раз неподалеку от университета.

– Не помню, – сказал Валик.

– Хотя на самом деле Сферу никто не видел, и все эти оценки приблизительны. Важно, как я только что сказал, что внутри этот шар гораздо больше, чем снаружи. Если проникнуть внутрь, то там, как утверждают некоторые маги, можно даже путешествовать, можно улететь далеко-далеко. За пределы видимых созвездий. Но это чисто теоретическая возможность, поскольку как раз проникнуть внутрь невозможно.

– А как же она действует?

– Посредством излучения. Кроме того, на медной поверхности расположены таинственные невидимые кнопки. Если на них правильно нажать…

– Ха! Как же на них нажимать, если их не видно?

– Надо раздобыть волшебные очки.

– Вот как? А где их раздобыть?

– В том-то и вопрос. Никто не знает, где их раздобыть.

– Час от часу не легче. А если очков нет?

– Тогда остается одно – разбудить собственную интуицию.

– Легко сказать. А как ее разбудить, эту… как ты ее назвал?

– Ин-ту-и-ци-я! Запомнил? Это такой таинственный голос, который дремлет в глубине сознания каждого человека.

– В глубине? Дремлет! Ой-хой! А что нужно сделать, чтобы этот голос проснулся? В барабаны, что ли, бить?

– Это бараны пусть бьют в барабаны. А у творческого человека этот голос дремлет легко, даже нежно. Будить надо колокольчиком. Дзынь! Донн-донн! Тинь! А звучит этот колокольчик в момент перенапряжения творческой мысли. Порой несколько позже этого момента. Но перенапряг обязателен. Понял?

– Нет.

– Когда надо – поймешь. – Боцман сделал глоток и с огорчением заглянул в опустевшую кружку.

– А вот, – весело сказал Валик, кивнув на стакан, – берите мой. Я что-то уже…

Боцман быстро перелил желтоватую жидкость из бокала в свою кружку, сделал глоток и поцокал языком.

– Ваш ром будет покрепче, мой юный друг.

– Это оттого, что меня здесь любят, – сказал Валик и впервые огляделся. Какие-то подозрительные личности безмятежно цедили ром из бокалов и кружек. У некоторых на коленях сидели местные красотки. Одна из них, белолицая, с яркими черными бровями и огромным светлым шиньоном, перехватила мутный взор Валика и подмигнула ему, за что немедленно получила шлепок по заднице от своего матроса.

– Не сомневаюсь, – сказал боцман.

– Я здесь завсегдатай, – сказал Валик.

– Кто ж этого не знает! – радостно сказал боцман.

– Но вот главный вопрос, – Валик стукнул кулаком по столу, – где эта штука зарыта? С ее хрустальной чешуей и изумрудом по… по… Какой там изумруд?

– Где зарыта? – усмехнулся пьяница. – Много хотите знать, молодой человек.

– Хочу, – сказал Валик.

– Вот вы говорили про Комунго. Вот и плывите туда.

– Вот и поплывем, – сказал Валик. – А там как быть?

– Ищите книгу Иббур или равнозначный ей текст.

– Ни фига себе! А дальше?

– Попытайтесь разобраться в том, что имеет отношение к магическому кресту.

– Постойте, вы имеете в виду крестик на карте?

– При чем здесь карта? Я имею в виду фигуру из теории чисел.

– Ах, математика! Ну, это уже полегче, это для нас пустяки, – Валик сделал попытку иронически улыбнуться, но губы подвели его. Улыбка вышла жалкой.

– Только имейте в виду, что ни текст сей, ни крест не поддаются логике грубой и внешней. Надо работать тонко.

– Угу. Тонко. И как это сделать?

– Я уже говорил вам про творческую интуицию.

– Ага! А ее надо будить. Как вы сказали? Похоже на петушиный крик… Перенапря… Куре-Напря… Перенапре…

– Да ладно тебе! Сам ты перенапре… Иногда достаточно просто присесть на пенек и крепко задуматься. А еще лучше, усердно поломав голову, спокойно улечься поспать. Ты спишь, и интуиция спит. Во сне вы и встречаетесь. Улавливаешь тонкость процесса? Главное, правильно проснуться. Так, чтобы пророческий сон не уплыл.

– Это ты здорово придумал.

– Это не я придумал. В народе издавна говорили: утро вечера мудренее. Это потому что вечером, допустим, ты был дундук дундуком. Ночью, если сон правильный, ты шептался с интуицией. Проснулся – глядь! – а ты уже в три раза умнее. И уже знаешь ответы на те вопросы, которые еще вчера казались неразрешимыми.

– Ух-ты! Немедленно ложусь спать. – Валик сделал последнюю попытку пристроить свою тяжелую голову на столе.

– Погоди ты. Тебе б только спать. Не время сейчас. Да к тому же такому, я извиняюсь, дундуку, как ты, едва ли что путное может присниться. Надо сначала свой мозг озадачить.

– Ой-йо! А как это сделать?

– Ну, для того чтобы озадачить мозги, прежде всего их надо иметь.

– Скажи, а ты, правда боцман, а не философ?

Человек печально шмыгнул грушевидным носом и сказал:

– О, если бы я был философом! Разве бы я сидел в такой компании? Нет. Никогда и ни за что. Я сидел бы в прохладной колоннаде второго корпуса вместе с деканом Аврелиусом и пил бы не грубый ром, а самые тонкие вина, привезенные из Вестгалии. И вели бы мы разговор не о медных шарах, а о природе универсалий и об аргументах против номиналистов.

Валик недоверчиво посмотрел на разговорчивого соседа, а потом осторожно ощупал свою голову толстыми и далекими от стерильной чистоты пальцами.

– Ну что? Мозги обнаружены? – спросил боцман, которому хотелось пить вина с деканом.

– Похоже, у меня гигантские запасы мозгов, – сказал Валик, выпуская голову из собственных мощных лап. – Я еще раньше замечал: для того чтобы ими пораскинуть, мне иногда требуется неделя-другая, а то и целый месяц.

Боцман скривился в радостной ухмылке, после чего, потеряв надежду на следующую порцию рома, встал и тихо ушел, прижав к груди свою треснутую кружку.

– Привет декану, – отчетливо сказал Валик уходящей спине.

Боцман не обернулся.

А Валик вновь сжал голову руками и заплакал. И сам не мог понять, отчего он плачет – от горя или от счастья.

В таком состоянии его и застали ввалившиеся в кабачок в обнимку Галик и Арик.

– Что с тобой? – возопили они нестройным хором. – Ты чего здесь делал?

– Спал, – медленно и тяжело ответил Валик.

– А сейчас чего делаешь?

– А сейчас – спу. В смысле – сплю.

– Ого!

– Мне снился сон. Красная груша. – Валик дважды ткнул пальцем в пространство. – Говорящая.

– Красная! – сказал Арик.

– Говорящая! – сказал Галик.

– Да, – сказал Валик. – Ничего не помню. – И упал головой на стол.