"Другая история войн. От палок до бомбард" - читать интересную книгу автора

Технологический аспект

Уральские ученые С. А. Нефедов, В. В. Запарий и Б. В. Личман в своей статье «Технологическая интерпретация новой истории России»[3] приводят очень интересные соображения о значении новых технологий для хода истории. Мы дадим здесь краткое изложение этой статьи. Сразу обращаем внимание читателя на некоторое сходство в истории викингов и голландцев, хоть между этими историями — восемьсот лет. Разница лишь в том, что викинги изначально действовали как самостоятельная вооруженная сила, без поддержки государства, выходцами из которого в большинстве своем были, и лишь потом создали свое государство.

Корабли. Резцовая гравюра XV века.

Конец XVI века был ознаменован фундаментальным открытием, изменившим судьбы народов: изобретением голландского флайта, корабля нового типа. Он имели удлиненный корпус, высокие мачты с совершенным парусным вооружением и был оснащен штурвалом (который, отметим, вошел в морской обиход прочих стран много позже). Флайт значительно превосходил испанские каравеллы своей скоростью и маневренностью, и он дал голландцам господство на морях. В 1598 году голландский флот прорвался в Индийский океан, где до тех пор господствовали португальцы и испанцы.

В течение следующих двадцати лет голландцы изгнали с морей всех соперников и захватили в свои руки почти всю морскую торговлю. Огромные караваны судов с азиатскими товарами приходили в Амстердам, новую торговую столицу мира; отсюда товары развозились по всей Европе. С появлением флайта стали возможны массовые перевозки в невиданных прежде масштабах, и голландцы превратились в народ мореходов и купцов: им принадлежали 15 тысяч кораблей, втрое больше, чем остальным европейским народам. Колоссальные прибыли от монопольной посреднической торговли принесли Голландии богатства, сделавшие ее символом буржуазного процветания. Капиталы купцов вкладывались в промышленность; тысячи мануфактур работали на сырье, привозимом из других стран, и вывозили свою продукцию на европейские рынки.

Голландия стала примером для всей Европы. Каждое государство стремилось завести свой флот и самостоятельно, без голландских посредников вступить в торговлю с дальними странами. В 1651 году Англия запретила ввоз в страну товаров на голландских судах, затем ее примеру последовала Франция. Министр Людовика XIV Жан-Батист Кольбер осуществил масштабную модернизацию французской промышленности по голландскому образцу, построил сотни мануфактур и создал французский флот. В Пруссии и Австрии тоже начали строить мануфактуры, пытались создать свой флот. На очереди была Россия: наступало время реформ Петра Великого.

Но Голландия не желала расставаться с монополией морской торговли, и это привело к англо-франко-голландским войнам, продолжавшимся до начала XVIII столетия.

Примеры технологического превосходства являли и другие страны. Оно реализовывалось в войнах, а войны, в свою очередь, инициировали развитие техники и технологий. В XIX веке Г. Леер писал:

Рассмотрим еще один пример реализации технологического превосходства, именно связанного с войной. Примерно в то же время, когда Голландия поражала весь мир своим флаером, Швеция создала такую новинку, которая в дальнейшем сформировала контуры европейской истории. Этой новинкой были шведские гаубицы — фундаментальное изобретение той эпохи.

До начала XVII века Швеция была бедной и малонаселенной страной, далекой окраиной Европы. Единственным богатством ее были железные рудники; шведское железо считалось лучшим в мире. В 1610-х годах шведские рудники привлекли внимание богатого голландского мануфактуриста Луи де Геера (1587–1652), который стал вкладывать капиталы в строительство новых горных заводов. Де Геер модернизировал металлургическое производство; вместо старых деревянных домен немецкого типа стали строить большие каменные (так называемые «французские») домны с мощной системой поддува, дающей более высокую температуру и позволившую улучшить качество литья.

В те времена технология чугунного литья была еще очень несовершенна, и пушки отливали преимущественно из меди, причем стенки ствола делали настолько толстыми, что даже малокалиберные орудия было трудно перевозить по полю боя из-за их тяжести. Де Геер сумел наладить производство легких чугунных пушек. Его 4-фунтовая пушка вместе с повозкой имела вес 35 пудов, ее можно было перевозить запряжкой из двух лошадей. 3-фунтовая пушка без лафета весила 8 пудов — таким образом, вес снаряда и вес орудия относился как 1:100, это соотношение позднее стали считать идеальным. Снижение веса было достигнуто за счет более тонких стенок ствола. Правда, из таких гаубиц можно было стрелять лишь картечью на сравнительно небольшие дистанции, но тем не менее их появление означало революцию в военном деле. Отныне пушки могли передвигаться по полю боя вместе с пехотой.

Де Геер организовал массовое производство орудий, и вскоре каждому полку шведской армии были приданы по две легкие полковые пушки; в руках шведов оказалось новое всесокрушающее оружие. В деле оно показало себя после того, как в 1630 году шведская армия во главе с королем Густавом Адольфом высадилась в Германии. В битве при Брейтенфельде шведские гаубицы расстреляли армию императора Фердинанда II. Вскоре шведы стали хозяевами Центральной Европы; за двадцать лет войны им удалось сжечь 20 тысяч городов и деревень. Когда шведская армия обрушилась на Польшу, это был страшный «потоп»: были разграблены почти все польские города, и погибла половина поляков.

Во второй половине XVII века Швеция достигла вершины могущества, в основе которого лежала самая мощная в Европе оружейная промышленность: мануфактуры де Геера производили около тысячи пушек в год, а вывоз железа из Швеции достигал 1100 тысяч пудов. Шведское нашествие на Европу побудило европейские армии вооружиться легкими пушками и отказаться от плотных боевых построений; начался переход к линейной тактике ведения боя.

Линейная пехота и легкие гаубицы были тем оружием, с которым шведский король Карл XII в 1700 году пришел под Нарву.

Таким образом, с Запада шли две культурные волны, символом одной из них был парусный фрегат — флаер, символом другой — шведская пушка. Россия пока еще не была затронута ими.

Сражение под Нарвой окончилось для России катастрофой и потерей всей устаревшей русской артиллерии. Положение было отчаянным: страну ждала судьба Польши и Германии. Царь Петр приказал снимать колокола с церквей и переливать их в пушки. Все сводилось к фактору времени, — успеют или не успеют русские создать новую артиллерию. «Ради бога, поспешайте с артиллериею, как возможно: время яко смерть», — писал Петр начальнику Пушкарского приказа Виниусу.

И тут Карл XII сделал ошибку: он не пошел на Москву, ибо с пренебрежением относился к Петру и считал, что московитяне все равно ничего не смогут сделать. Король знал, что у русских нет железа и меди: перед войной они завозили ежегодно до 120 тысяч пудов шведского железа. Правда, в 1632 году голландцы построили в Туле завод для литья пушек, но местная руда была плохого качества, к тому же шведский мастер Кильбургер пренебрежительно отзывался об этих орудиях.

В 1701 году из снятых с церквей колоколов было отлито 270 орудий. Однако колокольная бронза не могла спасти положения, орудий требовалось гораздо больше. Виниус еще раньше говорил Петру, что на Урале есть хорошая руда, и наказывал привезти мастеров; теперь эти мастера пригодились. Строительство велось в отчаянной спешке, и уже осенью 1701 года была пущена первая домна Каменского завода. Вскоре первые пять пушек санным путем, не дожидаясь вскрытия рек, привезли в Москву. Присутствовавший на испытаниях Виниус сообщил царю, что орудия оказались «зело изрядны».

В 1702 году было отлито 180 пушек; их доставляли в Москву как можно быстрее, на санях, в подводах. В 1703 году английские мастера Жартон и Панкерст в присутствии Виниуса запустили вторую домну Каменского завода; в этом году было отлито 572 орудия! 18 июля 1703 года московские «Ведомости» сообщили долгожданную новость:

С этого времени русская армия не испытывала недостатка в пушках; оставалось укомплектовать ими войска и обучить артиллеристов. Нет нужды говорить о том, что отливавшиеся в Каменске орудия — это были те самые 3-фунтовые пушки шведского образца; по две таких пушки было придано каждому полку. Генерал-фельдцейхмейстер граф Брюс организовал русскую артиллерию и руководил крупнейшими операциями — взятием Нотебурга, Нарвы и действиями артиллерии под Полтавой. Скажем об этом подробнее.

Под Полтавой Карл XII рассчитывал на внезапную ночную атаку и, вопреки своему обыкновению, начал бой без артиллерийской поддержки. Но затяжка с построением нарушила планы короля, и, когда утром 27 июня шведы пошли в решающую атаку, их встретил град картечи русских полковых пушек. Русская артиллерия насчитывала 69 орудий: 37 полковых пушек располагались в боевых порядках пехоты, остальная артиллерия находилась в лагере, стреляя навесным огнем.

Принц Вюртембергский свидетельствует:

Лейтенант Фридерик фон Вайе вспоминал:

Левое крыло шведской армии так и не смогло добежать до русских линий: оно почти полностью полегло под картечью; немногие уцелевшие в панике разбежались. Когда находившиеся на левом крыле русские полки увидели, что перед ними никого нет, они двинулись вперед, охватывая правое крыло шведов; атакующие шведы были окружены, и мало кому удалось спастись.

Полтавский бой низверг Швецию с вершины могущества и сделал великой державой Россию. Политики и полководцы хорошо понимали, что Россия обязана победой своим пушкам. «Та артиллерия, за помощью божьей, получила от супостата победу», — писал Виниус.

Суть произошедших событий заключалась в том, что Россия переняла у Швеции ее фундаментальное открытие, легкую артиллерию, и сумела остановить нашествие, угрожавшее самому существованию русского государства. Вместе с артиллерией был заимствован весь сопровождающий ее экономический и культурный комплекс: металлургические заводы и технические школы, регулярная армия и новое административное устройство. «Император Петр… во всем намеревался подражать устройству шведов», — писал генерал Манштейн, хотя и добавлял, что это не всегда удавалось.

Согласно концепции диффузионизма Фрица Гребнера, объяснившей сходные явления в культуре различных народов их происхождением из одного центра и популярной в 1920-х годах, важнейшие элементы человеческой культуры появляются лишь однажды и лишь в одном месте в результате великих, фундаментальных открытий. Пример с голландскими флайтами и шведскими пушками из их числа. Но в общем смысле, такие открытия дают народу-первооткрывателю решающее преимущество перед другими народами. Используя это преимущество, народ, словно избранный богом, начинает расселяться из мест своего обитания, захватывая и осваивая новые территории. Прежние обитатели этих территорий либо уходят, либо погибают, либо перенимают новую для них культуру. К тому же, как мы видим из примера противостояния России и Швеции, народы, находящиеся перед фронтом наступления, способны перенять оружие пришельцев; происходит диффузия элементов культуры, они распространяются во все стороны, очерчивая «культурный круг».

Теория культурных кругов и в наше время остается популярной. Ее применяют для объяснения многих событий прошлого. В чем причины массовых миграций арийских народов, занявших в незапамятные времена часть Индии и Ирана, пришедших на Ближний Восток, и, по некоторым исследованиям, в Китай? Первопричиной этой грандиозной волны нашествий было изобретение боевой колесницы: создание конной запряжки и освоение тактики боевого использования колесниц. Боевая колесница была фундаментальным открытием ариев, а их миграции — это и есть распространение культурного круга.

Другой пример фундаментального открытия — освоение металлургии железа и изготовление железных мечей. Это фундаментальное открытие привело к волне ассирийских завоеваний. Ассирийская держава погибла в результате нашествия мидян и скифов, а скифы были первым народом, научившимся стрелять на скаку из лука, и передавшим конную тактику мидянам и персам.

Напоминаем, что мы излагаем здесь мнение, высказанное в статье С. А. Нефедова, В. В. Запария и Б. В. Личмана. Они пишут:

Мы пока не приводим никаких дат; выскажем позже свои соображения и о македонской фаланге, и о рах Pomana. Не всё так однозначно. Но давайте подумаем: что значит, с технологической точки зрения, — «появление кавалерии стало новым фундаментальным открытием»? Видимо, появилось нечто такое в практике использования лошади, что позволило народу, первым применившим эту новинку, получить быстрое преимущество перед народами, которым она была неизвестна. И мы назовем эту новинку: стремена, и вообще конская сбруя! Без стремян использовать лошадь в бою практически невозможно. Византия, первой применив стремена, неизбежно приобрела мировое господство.

Этому вопросу будет посвящено несколько глав нашей книги.

Если же вернуться к теории «культурных кругов», то обнаружим, что и впрямь, перенимая шведскую технику и культуру, Россия присоединилась к «шведскому культурному кругу», основанному на современной технологии, служащей интересам армии. Одновременно наша страна вошла и в «голландский культурный круг», символом которого был океанский торговый корабль. И все же, хотя Петр и создал русский военный флот, он так и не смог превратить свою страну в морскую торговую державу. Ведь новая Россия брала пример не с Голландии, а со Швеции, и ее символом стал не корабль, а пушки.

После Петра конструкторы М. Данилов, М. Жуков и Н. Мартынов создали целое поколение гаубиц нового образца, лучшей из которых был так называемый «единорог». Он представлял собой нечто среднее между пушкой и гаубицей, он мог стрелять всеми видами снарядов — ядрами, картечью и разрывными бомбами, и сочетал легкость и маневренность гаубицы с мощью пушки развивалась идея артиллерийского боя, с использованием одних только пушек. Вскоре появилась возможность проверки этой идеи.

Когда началась Семилетняя война (1756–1763), русские войска встретились с сильным и искусным противником, пехота которого обладала преимуществом в подготовке и маневренности. Обычной тактикой Фридриха II был охват одного из флангов противника, и русской армии приходилось сражаться в самых неудобных позициях.

В решающем сражении при Кунерсдорфе Фридрих II охватил и смял левый фланг русских войск; затем пруссаки с трех сторон пошли в атаку на высоту Шпицберг, располагавшуюся между левым флагом и центром. Генерал Салтыков приказал перебросить на Шпицберг всю артиллерию. Вот как вспоминал об этом полковник Ратч:

Все атаки прусской пехоты были отражены шквалом картечи; в конце концов, Фридрих II бросил в атаку свою знаменитую конницу — гусар генерала Зейдлица, и что же? Почти вся прусская конница полегла на склонах Шпицберга. «Весь артиллерийский корпус заслуживает, чтобы особливое я подал свидетельство, как ужасному действу орудий, так и искусству действовавших оными», — писал в донесении Салтыков. «Эти пушки — порождение дьявола, — говорил король Фридрих. — Я ничего так не боюсь, как русских пушек».

Битва при Кунерсдорфе стала звездным часом русской артиллерии. «Единороги» были сразу же взяты на вооружение австрийской армии, а немного позже и французской. Фридрих II еще до Кунерсдорфа распорядился во что бы то ни стало захватить несколько «единорогов» и скопировать их конструктивные особенности.

«Единорог» был фундаментальным открытием, породившим волну русских завоеваний. Правление Екатерины II стало временем великих побед русской армии. Россия сама оказалась в центре быстро расширявшегося «культурного круга» — в течение следующего полувека ее границы достигли Вислы и Дуная, а население страны увеличилось более чем вдвое. Блеск великих побед сделал Екатерину — Екатериной Великой, а ее правление — золотым веком русской истории.

Однако новое столетие принесло с собой новые фундаментальные открытия: на смену «единорогам» пришли крупповские стальные пушки, и после побед России начались победы Германии.

«В конечном счете, победа принадлежит тому, кто совершает открытия и создает новое оружие — такова технологическая интерпретация истории», — завершают свою статью С. А. Нефедов, В. В. Запарий и Б. В. Личман. И это совершенно верно. Государство, как система, синхронизирующая развитие всех внутренних структур страны, должно быть сильным, чтобы держаться на уровне внешнего вызова, и чтобы самому кидать этот вызов, а силу ему дают наука и технологии. Освоение железоделания, изобретение колеса, появление стремян, успехи судостроения, совершенствование огнестрельного оружия — вот этапы истории. Кто сделал открытие и внедрил его в практику, тот и победитель. И наоборот: если истории известно, кто был победителем на фоне сделанного открытия, — можно предположить, что он и сделал открытие, обеспечившее победу.

В растительном и животном мире, и даже в неживой природе мы видим эту закономерность: эволюция происходит через преимущественное право сильного; де-эволюция и исчезновение — через преимущественное право слабого. И то же самое происходит в человеческих сообществах. Рабовладение и феодализм, капитализм и социализм — всего лишь формы, в рамках которых реализуется этот закон.