"Грабители" - читать интересную книгу автора (Сафьян Збигнев)IVПоказания давал Леон Мичинский по кличке Циклон или еще более нежно – Атомик. Шрам на его лице закрывала щетина, под глазами были мешки, губы опухли. Он с жадностью смотрел на сигареты Кортеля. – Сейчас покуришь… – сказал инспектор. – Я все скажу… – Разумеется. Только все по порядку. Кто ударил? – У меня не было оружия. – Вот как?… – Милиционера в Шевнице… действительно я… – Циклон будто бы весь сжался. – Тадека тоже убрал бы… Но не хотел его обидеть. Я не пригоден к жизни, пан капитан… – Он вымученно вздохнул. – Не философствуйте, Циклон. По щекам Мичинского потекли слезы. Он вытер их рукавом и, не спрашивая разрешения, взял сигарету. – Только без истерики. – Таким, как я, хуже всех. Всегда куда-нибудь втянут. – Не разыгрывайте невиновного. Милиционера в Шевнице ударили тем же самым ломом, которым убили девушку на даче. – Я не убивал! – Циклон снова вытер рукавом глава. – Я даже не входил в эту проклятую комнату… Услышал крик, когда стоял еще на ступеньках. Клянусь!.. Пан инспектор знает меня. Я никогда никого не убивал. – Сваливаете на Тадека? – Нет, пан инспектор, Тадек стоял в двух шагах от меня. Там был Болек… – Какой еще Болек? – Новенький. Он подвернулся нам в «Полонии». Зеленый еще… И кто бы мог подумать?… «А неплохой из него актер», – отметил про себя Кортель. – Давайте сначала, Циклон. – Клянусь богом, когда вышел, решил жить честно… Хотел завязать: со мной обошлись так строго, пан инспектор. – Да, два годика схлопотали… – Два года, пан капитан, за кражу пачки сигарет и двух бутылок вина… – За взлом магазина, – уточнил Кортель. – Какой там взлом? Разбили стекло по пьяному делу. А когда я вышел, негде жить было. Пан капитан знает: ни отца, ни матери. – Знаю. – Кто меня возьмет на работу… – Не завирайтесь, Мичинский. Вы же никуда не обращались. – Меня приютила Золотая Аня. И тут же нашлись дружки… «Не будь фрайером», – сказали. А тут эта водка… – Какой младенец! – Все из-за водки, пан капитан! Думал, что уеду из Варшавы туда, где меня никто не знает, но для этого нужны деньги. Человек хочет жить! – Мичинский с тоской посмотрел в окно. – Сколько интересных вещей на свете, и все для других. И почему это так, пан капитан? – Может, не будем философствовать? – И Желтый Тадек как раз вышел… В один из вечеров Золотая Аня сказала, чтобы мы пришли в «Полонию». И привела с собой Болека. Приклеился где-то к ней на улице. – Фамилия? – Он не наш, пан капитан. После школьных экзаменов… Из университета его выгнали, в армию не взяли: очкарик, слабое зрение. Работал где-то фотографом, потом в частной мастерской, оттуда прогнали… – Фамилия? – Ладно, расколюсь, пан капитан. А почему и нет? – удивился он. – Мне все равно. Окольский его фамилия, Болеслав. – Дальше. – Ну, выпили, поехали в такси на Прагу. – Кто угощал? – Золотая Аня. Хотя я не люблю, когда она угощает, но было хорошее настроение. – Хорошее настроение… – повторил Кортель. – Да… – Циклон оживился. – Болек рассказывал разные истории. Об американских гангстерах. Он об этом все знает. Читает по-английски. Вот у них жизнь! Зарабатывают миллионы долларов, покупают шефов полиции, бронированные автомобили… У нас ничего подобного даже по телевизору не увидишь… – Да, хорошо живут, лучше некуда. Циклон сник. – Потом мы встретились дня через два. Выпив, Болек сказал, что и сам бы попытался так, как они… – Прекрасно, – сказал Кортель. – Оказывается, во всем виноват Болек. – Ну, я не помню, кто предложил, но Болек сказал, что у него есть кое-что на примете. Речь шла об этом особняке, что на Каневской. Я и подумал, живем один раз… – Подробнее. – Мы приехали к Ане. У Желтого Тадека была бутылка, потом Болек сходил за другой. – Вторую выпили тоже у Золотой Ани? Циклон на мгновение, словно вспоминая, закрыл глаза. – Но ее не было дома, пан капитан. Она ничего не знала. – Так, дальше… – Болек – голова! Все пронюхал. Сказал, что этот инженер… – Ладынь? – Может, – равнодушно подтвердил Циклон. – У меня нет памяти на фамилии. Пусть будет Ладынь, кажется, он что-то подобное говорил. Так вот, инженер должен ехать в Венгрию, а дом останется пустым. На следующий день утром Желтый Тадек и Болек осмотрели особняк. Сняли подробный план, так как Болек считал, что план обязательно надо иметь. Желтый Тадек еще посмеялся над этим. Болек хотел и ключи сделать, но Тадек решил, что мы войдем через окно. – Расскажите подробнее, что произошло той ночью. – Мы договорились встретиться в 8.30 на площади Инвалидов. – Циклон прищурился. – Я думал, что выпьем по рюмочке, там есть такая пивнушка, но Болек сказал, что нас никто не должен видеть вместе. Мы сели в сквере. Желтый Тадек предложил весь товар отвезти к Ане на Прагу, но я не согласился. Она об этом ничего не хотела знать. – Но знала ведь… – Клянусь богом, пан капитан, не знала, – повторил Циклон. – Вы ее не допрашивайте! – почти взмолился он. – Это честная девушка… – Что было дальше? – Тадек решил, что мы поедем в Новинки, в его родное село. Там мы должны были встретиться, если пришлось бы уходить по отдельности. В десять, как и было написано у Болека в плане, мы двинулись на Каневскую. Тадек вырезал стекло, но как-то получилось неудачно – наделал много шуму. Но мы думали, что дом пустой. – Горел ли свет? – Не видели мы никакого света. Только потом заметили, что на кухне светло. Кухонное окно выходит в сад, да и низкое оно. Мы не могли видеть свет. – Он снова попросил сигарету. – Вошли через окно, в зале задвинули портьеры и… – И приступили к делу, да? – Да. Тадек открывал ящики, а я бросал вещи в мешок. Кортель вытащил из папки машинописный лист. – Это опись предметов, найденных у вас в землянке. Вы подтверждаете? – Я даже не очень смотрел, что там было. – У Болека тоже был мешок? Он что-нибудь взял? Нет, пожалуй, нет, пан капитан. Все нес Тадек. Рассказывайте дальше! – Болек вошел на кухню и крикнул: «Горит свет! Здесь недавно кто-то был». – И вы никого не застали ни на кухне, ни внизу? – Нет, пан капитан, никого. Спустя несколько минут мы подумали, что, может быть, хозяева забыли погасить свет, когда уезжали. Но ведь они уезжали днем… И тогда Болек побежал наверх, а мы за ним… В коридоре наверху было темно. В одной комнате горел свет. Мы стояли еще на лестнице, когда Болек вбежал в эту комнату. И тут мы услышали крик… – Кто кричал? – Кажется, Болек, пан капитан. – Кажется? Циклон пожал плечами. – Мы его не спрашивали. Мне пришло в голову, что надо бежать, но Тадек бросился в эту комнату, а я за ним… – Мичинский говорил с трудом, чувствовалось, что он устал. – Отдохните, выпейте чаю. – Хорошо, пан капитан, – сказал он послушно. – Итак, я встал на пороге. На полу лежала девушка, Болек, белый как снег, держался за стол, а Тадек стоял рядом с ним… – Вы уверены, что Болек держался за стол? Вспомните хорошенько. – Точно, пан капитан. И тогда Тадек сказал: «Достукались, фрайеры». Я не мог смотреть на девушку, пан капитан, что-то странное произошло со мной, хотел убежать, но ноги меня не слушались… – Не заливайте. Что было дальше? – Болек выбежал из комнаты и помчался вниз, а мы, то есть Тадек и я, за ним. – У кого же был лом? Мичинский молчал. – Я спрашиваю, у кого был лом? – У меня, пан капитан… Под плащом… Но шкафы открывали гладко, двери не надо было поднимать. – А Болек? Чем он ударил девушку, если это он сделал? – Не знаю, пан капитан… – Ну припомните, будьте откровенны до конца. Посидите подумайте… – Я честно говорю. Клянусь! – Не клянитесь. Вы все сбежали вниз. Кто забрал мешок? – Тадек. Он таскал его все время. Болек выскочил во двор и как будто бы забыл про нас. – Через какие двери он вышел? – Через фасадные. Их можно открыть изнутри. Когда мы выбежали, на улице никого не было. – Вас видели, Мичинский. – Никого не было… Тадек схватил Болека за плечо и прошептал: «Успокойся, фрайер! Едем в Новинки». Но тот словно ничего не слышал. Отряхнулся и побежал по Каневской в сторону Красильского, а может, свернул к парку у Цитадели. – Циклон стал говорить быстрей: – Мы перепугались. С такими иметь дело опасно, пан капитан. Он ведь как невменяемый. Мы думали, что, может быть, к нему вернется разум и он придет в Новинки… Хотя… Мы ведь никого не хотели убивать! – крикнул он. – Достаточно было заткнуть рот… А он, наверное, со страху. Опасные вещи делаются со страху… Мы пошли к площади Инвалидов. Хотели поехать к Ане, но Тадек отсоветовал. Он боялся, что, если Болека схватили – а такого схватить проще простого, – он бы нас как пить дать засыпал. – А о девушке, которая осталась в особняке, вы не разговаривали? – Нет, пан инспектор. Ведь мы ее не знали. – Может, она еще была жива? – Может быть, – равнодушно сказал Циклон. – А вообще нам не очень-то хотелось разговаривать. Купили у официанта в пивнушке на площади Инвалидов бутылку. У Тадека была колбаса. Выпили в парке. Трамваем поехали на Прагу, а потом автобусом до Зубков, чтобы не садиться в поезд на Виленьском… В Зубках выпили еще бутылку. Нам сразу сделалось легко. Мы полежали немного на траве. Лучше всего было вернуться к Ане, пан инспектор, я даже сказал об этом Тадеку, но он только рассмеялся. Мы решили заявиться в Новинки утром, чтобы людей не пугать… – Расскажите подробнее, что произошло на станции Шевница. – Мы приехали. – Циклон еще сильнее съежился на стуле. – Мы приехали, – повторил он, – и Тадек вышел первым. С мешком… Он пошел по рельсам, как и было условлено. Я шел сзади, чтобы вести наблюдение. Вдруг рядом с Тадеком появился… милиционер. Ей-богу, пан инспектор, я ничего плохого не замышлял. Немного вот стукнул его, потому что без Тадека я пропал бы. В Новинках-то я никого не знал, а к Золотой Ане не пошел бы и за миллион… И так мне стало жалко себя, пан инспектор, что я подбежал и ударил… Несильно… – Из-за этой жалости? И этим самым ломом? – Этим самым, пан инспектор, – машинально повторил Циклон. – Как это – этим самым? – вдруг спохватился он. – Я же им не пользовался, Тадек ведь вырезал стекло алмазом. – А кто взял оружие у милиционера? Циклон молчал. – Вы? – Тадек, – неохотно сказал Мичинский. – Потом отдал мне. А что нам оставалось делать, пан инспектор? Мы пошли в эту землянку. Себе на горе. Чтобы переждать. Думали отсидеться несколько дней, а потом выехать в Щецин. А этого пса? От страха, пан инспектор… Мы ужасно боимся псов. Клянусь богом! Больше, чем людей. А в вас никто и не собирался стрелять… Предварительные показания Желтого Тадека дали немного. Желтый Тадек, или Тадеуш Марусь, был старше Циклона. Сказал о себе, что он «профессионал» и требует уважения к «профессии», потому что если человек ступил на эту стезю, значит, он не нашел для себя ничего «более подходящего» и его надо понять и соответственно с ним обращаться. Тадек был известен тем, что любил пофилософствовать, во время допросов сохранял спокойствие, по крайней мере, пытался сохранять, но его выдавало нервное подергивание век. – Надо работать одному, пан инспектор, – сказал он. – Дружки всегда завалят дело да еще попытаются свалить на тебя вину. Я могу ответить за то, что я сделал. Что же касается этой девушки, то пусть пан инспектор сам скажет, влипал ли когда-нибудь в мокрое дело Желтый Тадек? Я работал внизу, а этот щенок, то есть Болек, побежал наверх. Циклон – за ним. Пошел и я и, находясь на лестнице, услышал крик. – Кто кричал? – Высокий, писклявый голос. Подумал, что Болек, а теперь и сам не знаю. Циклон помчался в ту комнату… – Циклон утверждает, – сказал Кортель, – что вы вошли за Болеком. Вторым. – Врет! – выкрикнул Тадек. – Я уже готов был дать деру. Ведь пан инспектор знает, что я даже лом никогда не ношу. Этот дурак ударил потом милиционера и забрал его пистолет. Кто же вступает с властями в драку? – И все-таки вы оказали вооруженное сопротивление. – Не я, не я! – снова выкрикнул Тадек, и веки его внезапно задергались. – Ложь – плохой помощник. – Я с самого начала знал, что все так кончится. Не надо было брать Болека. – Итак, вы утверждаете, что Казимиру Вашко убил Болеслав Окольский. – Я ничего не утверждаю! – запротестовал Тадек. – Болек первым вошел в ту комнату. Вторым – Циклон. Когда я стоял на пороге, она уже лежала на полу. Я даже не взглянул на нее, потому как у меня такой характер, что не могу смотреть на мертвых. – А вы не подумали о том, что она могла быть еще жива? Вместо того чтобы оказать ей помощь… – Я не убивал! – крикнул Тадек. – Почему пан инспектор меня об этом спрашивает? Спросите у Болека… О Болеке он говорил долго и с удовольствием. – Тоже мне новоиспеченный телегангстер, – презрительно продолжал Тадек. – Назвал Ане фальшивую фамилию, но Аня любит знать, с кем имеет дело, поэтому проверила его портфель и паспорт. Денег у него никогда не было. Еле хватало на кофе и рюмку. Думал, что найдет себе легкий заработок, что мы тупые фрайера, а он ловкач. Подсунул нам эту работу, а что девушка будет в доме – не узнал. – Он знал инженера Ладыня? Бывал ли у него дома? – Не знаю, пан инспектор. Не люблю задавать лишних вопросов. Скажу одно: пока живу, с такими, как Болек, не буду иметь никаких дел. Он думал, что это приключение, а это тяжкий труд. В деле оставалось много неясного. Его усложняли не только противоречия в показаниях, которые, по мнению Кортеля, были неполными. Как произошло, что Казимира Вашко ждала их наверху, в кабинете? Она же должна была слышать, что творится в зале. Почему же в таком случае она не попыталась сообщить в милицию или убежать?… Могла бы выбежать на балкон, спрыгнуть с него, там ведь невысоко. Почему ее тело найдено у двери, а не в глубине комнаты? Ведь когда она увидела входящего бандита, естественная реакция – отскочить назад. Наконец, орудие убийства. Лом Циклона? Установлено, что им ударили милиционера, однако врачи предполагают, что Казимире Вашко нанесли удар тяжелым металлическим предметом типа пресс-папье или подсвечника. Но ничего подобного не найдено. Неужели Болеслав Окольский забрал с собой орудие убийства? Или поверить показаниям обоих бандитов, что убийство совершил именно он, Болек? Кортель и не подозревал, что найти ответ на этот вопрос будет не просто. – Это одно из рядовых дел, – сказал он Беганьскому, намекая на то, что у него нет времени им заниматься, что его интересует более важное: экспресс Варшава – Щецин. – А что с опознанием личности погибшего? – Через несколько дней, – отвечал Беганьский, – сможешь принять участие в допросах. Поедешь в Старгард. Однако перед отъездом вышло так, что дело об убийстве на улице Каневской тронуло его лично. Кортель даже не предполагал, что с ним, опытным работником, может произойти нечто подобное; не предполагал до того самого момента, пока в кафе «Виляновское» на углу площади Трех Крестов и Аллей Уяздовских не увидел Васю. |
||
|