"Контакт" - читать интересную книгу автора (Гусман Юлий, Голованов Ярослав)

12 июня, четверг. Деревня Калитино

Вдоль прозрачного леса, вдоль полей и лугов; бежит проселочная дорога, которую только на автомобильных картах называют «шоссе». В запыленном газике рядом с шофером, молодым вихрастым парнем в ковбойке, сидит, прислонившись к металлической, стойке, Седов. Глаза у него прикрыты, то ли он зажмурил их от солнца, то ли задремал, утомленный дорогой…

Раннее утро в деревне. С низин, за околицей, еле ползет туман, но солнце уже выглянуло из-за острых синих верхушек елового леса. Седов выбежал из избы голый по пояс, в закатанных до колен спортивных брюках. Он облился из ведра колодезной водой, передернулся, небрежно растерся стареньким «вафельным» полотенчиком и, осторожно ступая белыми, нежными, «городскими» босыми ногами по еще мокрой от росы траве, подошел к сараю, взял старую косу и, выйдя на лужайку за домом, начал косить.

…Возле костра стояла расседланная лошадь. Отблески пламени падали на нее, на Седова, на ребят, пригнавших коней в ночное и теперь тихо сидевших вокруг огня, ожидая, пока подоспеет печеная картошка, и с любопытством косясь на молчаливого космонавта. Лиц почти не было видно, огонь не высвечивал, а прятал черты, то совсем стирая тени, то сгущая их до трагических масок. Раскапывали угли, прутиком подкатывая к себе горячие картофелины. Седову не терпелось попробовать картошку, и он, попеременно дуя на обожженные пальцы, отдирал пепельную корочку, не дожидаясь, пока она остынет.

…Седов нырнул в теплую, не остывшую чернильную воду и проскользнул почти по дну, затаив дыхание в кромешной, абсолютной темноте.

— Товарищ генерал, приехали, — шофер осторожно тронул за плечо задремавшего Седова.

У околицы стояла невысокая фанерная арка, которую местный художник, видимо, скопировал с парижской «Триумфальной». Во всю длину арки тянулась кумачовая надпись: «Добро пожаловать, наш дорогой земляк, герой космоса т. Седов Александр Матвеевич!»

Под аркой уже собралось все районное и колхозное начальство, тут же, переминаясь от нетерпения, томились музыканты самодеятельного оркестрика Под управлением Любови Тимофеевны — завклубом. Вот она подняла руку, энергично кивнула, и оркестр заиграл что-то торжественное.

Горестно вздохнув, Седов вышел из машины. К нему подошли нарядные девушки с хлебом и солью. Пионеры вручили космонавту цветы. Товарищ из райкома начал речь. А Седов искал глазами мать. Она была в новой кофте, которую он купил ей в Сан-Пауло, и в белоснежном платке…

И вот он уже сидит за длинным столом, уставленным напитками и закуской, и товарищ с красным лицом произносит тост, а Седов почти не слышит его, потому что вокруг него хлопочут и разговаривают незнакомые люди, и Седову вдруг стало очень скучно, и с тоской посмотрел он в дальний конец стола, где сидели его друзья, родные, старенькая учительница Надежда Ивановна…

Александр Матвеевич обедает вместе с матерью и двумя племянниками. В углу комнаты светится голубой экран телевизора. Идет детская передача, и племянники не знают, куда смотреть: на экран или на дядю.

— Забыла тебе сказать, Шура, — говорит мать, подкладывая квашеную капусту в тарелку сына. — Утром, когда ты спал, к тебе пионеры приходили. Я им сказала, чтобы после обеда зашли. Фотографии твои они уж давно перетаскали, так теперь им, видишь, живого подавай!

— К пионерам сходить можно, — кивнул Седов, — они хоть пить не заставляют…

Неожиданно изображение на экране пошло полосами и исчезло, раздался оглушительный и высокий по тону рев. Седов быстро подошел к телевизору, убрал звук. Через несколько секунд так же неожиданно изображение восстановилось.

— Не могут, черти, никак наладить, — вздохнула мать. — Каждый божий день вот так орет, словно чумовой. Иногда, поверишь, так рявкает, прямо из рук все валится. Любаша из клуба в район звонила, жаловалась, а они говорят: знаем, знаем, скоро исправим… У вас в Москве, поди, такого безобразия на телевизоре нету…

— Ехать мне надо, мама, — тихо сказал Седов.