Оксана Аболина СПОРНИК Опыты ритмической прозы

Зачем написана повесть, где нет героя. Нет смысла. Идеи. Проблемы, фабулы. Темы. Сюжета. Зачем? Только ли потому, что кто-то задался целью написать эту невероятную повесть?

Даже если поверишь, что ты — подобие подобия, которое, в свою очередь, тоже чье-то подобие, — то, все равно, всегда остается надежда, что мы — незамкнутая система, и существует Некто, кто истинен и дал этой цепи начало.

Кого в нас больше — Христа или Иуды? Мог бы Данко стать человекодавом? А наоборот?

Кто движет помыслами людей, как марионетками в театре? Мне страшно, когда я думаю о прошлом. Кем я была бы в немецком концлагере? Палачом? Жертвой? Предателем? Неужели это не зависело бы от меня?

Наше настоящее — уже в прошлом. Нынешний Горчаков оплакивает поколение 60-х, скрывшееся в могилах. Впрочем, есть и другая точка отсчета: наши деды еще не родились.

Две дуэли. Рок или случайность? Убийства или самоубийства? Предупреждение или укор? Могла бы случиться третья дуэль? Две — это очень много. Но почему их оказалось мало?

Ты подойдешь и не улыбнешься. И я поверю тебе. Скажи, ты есть?

Ты не мог не родиться, даже если бы ты этого хотел. Даже если этого хотел бы Бог.

Может, мы просто снимся сумасшедшему исполину, и наш Бог, наш Смысл — бред одной лишь отмирающей клеточки его мозга. И остается только надеяться, что есть еще Смысл Смыслов, ради которого все и существует.

Молитва — жалоба слабых или призма сильных? Или соединение слабости и силы? Бог знает, кому что положено. Молитва — это дерзость или покорность? А может быть, подарок миру?

Зерна чисты. Отравлена почва. Что взрастет?

Лес, где меньше всего браконьеров — лес идей.

Дети любят истязать слабых. Взрослые тоже любят. Но скрывают это.

Почему незаметные воспоминания детства ярче, чем вчерашний день горя или завтрашний — радости? Неужели детские сны и будни важнее вопросов мира и атомных войн?!

Если «НЕТ», а я говорю: «ДА», — вы уверены, что я лгу?

Вселенная — машина в рабочем или рабочий а машине? Может машина разладиться? Может рабочий сойти с ума?

Что заключено в высохшем обнаженном куске дерева? Мысль? Теорчестео? Страдание? Мудрость? Жизнь? Можно ли любить высохший кусок дерева?

Зима — мертвец с белыми глазами. Непонятно только — как мертвец способен родить весну.

Пламя разве бывает черным? Уничтожая жизнь, богатства, надежды, кров — оно ничего не рождает?

Ум — понятие относительное. Степень развития ума зависит от того, насколько человек расширил или сузил свое сознание. Парадоксальное свойство человека — не замечать того, что не хочется замечать — убивает в нем мыслителя.

Имеет ли смысл смысл?

Сильнейшая из привязанностей — привязанность к мыслям. Но есть одно средство избавиться от ник — передать их кому-то другому. Почему же мы так боимся просветлить свои мысли?

Куда уходят сны? Продолжают ли они существовать, когда мы просыпаемся?

Жизнь — зто цепь символов-зпизодов. Человек — это покой.

Слово — всего лишь промокашка мысли.

Рааделились ядра. А клетка осталась одна. Скажите, как жить содружно двум бедным ядрам? Скажите, что делать несчастной клетке?

Что самое удивительное и милое в людях — они все Дон Кихоты. И пройдохи, и праведники, и глупцы, и мыслители. Все до единого. Живут, любят, придумывают любовь. И по-светлому плачут над чудаками-людьми, удивляясь и мучаясь, что каждый из них Дон Кихот.

Почему к жестокости так легко привыкнуть? Почему так трудно поверить в добро?