"Сокровище Китеж-града" - читать интересную книгу автора (Солнцева Наталья)

ГЛАВА 27

Перед отъездом Всеслав решил все же попробовать «определиться» с Губановой – жива она или мертва? Хотя он был почти уверен в последнем, перепроверить не мешало. Толик принес ему взятые из архива фотографии неопознанного трупа и данные экспертизы.

– После обеда надо вернуть, – сказал он, пряча в карман вознаграждение. – Так что поторопись.

– Не волнуйся, вернем, – пообещал Смирнов.

Он взглянул на фото – тело, долго пролежавшее в воде, выглядело ужасно. Пожалуй, лучше привлечь к опознанию мужчин: Владина, Кутайсова или Скокова. И уж на крайний случай предъявить фотографии дамам. Валентина могла бы узнать подругу, Марианна и Варвара Несторовна тоже близко общались с танцовщицей. Если повезет, кто-нибудь из них опознает труп.

Сыщик поехал в салон. Первый, к кому он обратился, был Кутайсов. Инструктор брезгливо взял в руки фотографию, долго рассматривал, бледнея.

– Волосы похожи, – наконец выдавил он. – Такие же, как у Зинаиды, – черные, густые, средней длины. И причесаны на прямой пробор. Рост тоже вроде ее… Точно сказать не могу.

– Экспертиза обнаружила на кончиках пальцев рук трупа и под ногтями остатки красной краски, – сказал Смирнов. – Частички краски были и на ступнях. Что вы думаете об этом?

Кутайсов поник.

– Значит, она все-таки покончила с собой…

– Почему вы так решили?

– Зинаида покрывала кончики пальцев красной краской и проводила яркую линию вдоль ступни, подражая индийским танцовщицам, – объяснил Кутайсов.

– А в тот день, когда она исполняла Танец любви, ее пальцы и ступни были покрашены?

– Вы думаете, я помню? – вздохнул Кутайсов. – Наверное… Она всегда так делала.

Господин Смирнов понял, что больше может никого не спрашивать – две такие детали, как красная краска и гроб, указывали на Губанову. Без сомнений, это ее тело.

– Теперь вы больше меня не подозреваете? – с видимым облегчением спросил инструктор. – Ведь тело выкопали, чтобы окончательно установить причину смерти? Стало быть, я ни при чем.

Как ни странно, он успокоился. Судя по всему, он не убивал Губанову, иначе всполошился бы.

– Это как сказать, – покачал головой Всеслав, уходя от ответа.

Он приехал получать информацию, а не давать ее.

– Кстати! – В глазах Кутайсова промелькнуло беспокойство. – Почему вы меня спрашиваете, чей это труп? Разве это не ясно? Разве вы извлекли тело не из могилы Зины?

– Это тайна следствия, – многозначительно сказал Смирнов. – Советую вам держать язык за зубами, а не то навлечете на себя новые неприятности.

Он попрощался с Кутайсовым, оставив его в тревожном недоумении. Ничего, пусть. Это полезно!

Рихард Владин рассматривал фото спокойно, без испуга и неприязни.

– Похоже на Зинаиду, но точно сказать не могу… Волосы как будто ее, рост, кисти рук. У нее были изящные, маленькие кисти при достаточно плотном телосложении.

Второй инструктор не проявил неуместного любопытства: сам вопросов не задавал, говорил только то, о чем его спрашивали. Он полностью подтвердил слова Кутайсова о красной краске, которой Губанова красила кончики пальцев рук и ступни.

– Так принято у индийских танцовщиц, – пояснил он. – Иногда они еще добавляют круги или другие узоры на ладонях.

– Рихард, вы отвечали за безопасность на празднике? – спросил Смирнов.

– Да. Хотите обвинить меня в смерти Ольги Лужиной? Мол, как допустил? Недосмотрел… признаюсь. Но я не ожидал ничего подобного! В мои обязанности входило, чтобы никто из гостей не пострадал от электрических гирлянд, от фейерверка; чтобы временные строения оказались достаточно прочными и не обрушились – вкопанные столбы, импровизированный шатер; чтобы не случился пожар от факелов и свечей и так далее. Предотвратить убийство я не мог, потому что не знал о том, что оно готовится. Если бы знал… убрал бы ящик с инструментами в подсобку и закрыл ее на ключ. Это моя оплошность. Недоучел, каюсь.

– Можете припомнить подробности той ночи?

– Была суматоха, много работы, – неохотно заговорил Владин. – Ничего конкретного… Я старался за всем уследить, везде успеть. Мне не нравилось, что гости много пили… От нетрезвых людей можно ожидать чего угодно. В общем, я находился в напряжении.

– Когда вы заметили неладное?

– Я услышал всплеск… Перед этим уже кто-то падал в воду, но все обошлось. Водоем во дворе мелкий, однако пьяный может и в луже захлебнуться. Поэтому я поспешил на помощь. Если вы собираетесь спросить меня, что я успел заметить подозрительного, сразу скажу – ничего. Я не смотрел по сторонам, а пробирался к водоему, потом вытаскивал Ольгу. По весу и неподвижности тела я догадался, что она без сознания или мертва.

– Почему вы так подумали?

– Опыт. Я два года проработал спасателем в спецотряде МЧС. Ну… а когда мы с вами положили тело на землю, стало ясно, что Ольга мертва. – Он усмехнулся. – Вы так расспрашиваете, словно вас там не было!

– Каждый видит ситуацию по-разному, – сказал сыщик. – Я со своей точки зрения, вы – со своей.

– Поэтому вы остались у тела, а я начал смотреть по сторонам. Тут еще и свет погас, крики, толкотня… Но я заметил, как кто-то побежал в сторону салона, и устремился за ним.

– Зачем?

– Не знаю. Хотел посмотреть, кто это. Да и «Скорую помощь» надо было вызвать.

– Вы догнали неизвестного?

– Скорее – неизвестную. Нет, не догнал. По-моему, это была женщина. Во всяком случае, мне так показалось. Было темно. Я побежал в холл, к телефону, вызывать медиков – еле дозвонился, все занято и занято, а потом подошел к дверям в кабинет Варвары Несторовны.

– Это интересно, – нараспев произнес Всеслав. – Зачем, позвольте спросить?

– Не знаю, – смешался Рихард. – Может, хотел удостовериться…

– В чем?

– Понимаете, мне показалось, что к салону побежала госпожа Неделина. Она была в синем платье, очень открытом, а поверх накинула газовое покрывало с блестками… Сэта Фадеева принесла несколько штук таких покрывал, и женщины их разобрали. Днем-то солнце припекает, а ночью прохладно… вот покрывала и пригодились. Эта церемония Поклонения Лотосу – третья по счету, так что мы приобрели кое-какой опыт.

– Вы приняли неизвестную даму за Варвару Несторовну из-за такого же покрывала? – уточнил сыщик.

Господин Владин кивнул:

– И роста они были примерно одинакового. Остальное в темноте было не разглядеть… да и происходило все быстро – мелькнула высокая женская фигура, сверкнули блестки… я бросился следом. Она побежала вперед по коридору, а я – к телефону. Решил, что потом найду ее в кабинете. Я включил свет в холле и начал звонить. После этого заглядывал в кабинет, но ее там не оказалось. И вообще – то была не она. Сэта Фадеева позже мне сказала, что Варвара Несторовна не отходила от господина Неделина, у которого случился сердечный приступ. Она побежала за лекарством уже после того, как я вернулся.

Рихард говорил правду. Сыщик помнил, что инструктор куда-то отлучался, потом вернулся и помогал поддерживать порядок до приезда милиции.

– Сколько времени занял вызов «Скорой помощи»? – спросил Смирнов.

– Кажется, минут десять… у них было все время занято. Да… совсем забыл! Я же еще звонил в милицию. Потом подошел к кабинету, постучал – никто не отозвался.

– Дверь была заперта?

– Не на замок… – ответил Рихард. – Просто прикрыта. Я мог сразу войти, но подумал: вдруг она переодевается или еще что… Когда на стук не последовало никакого ответа, я заглянул внутрь. Кабинет был пуст. Я хотел обойти все помещения, но со двора начали кричать, звать… и я решил, что сейчас важнее быть там.

– Пока вы звонили по телефону, мимо вас никто не проходил?

– Нет, – покачал головой инструктор. – Но в салоне есть черный ход, и почти все окна были открыты… Если кто-то хотел незаметно выйти, ему не обязательно было идти к дверям мимо меня через холл.

– Еще один вопрос, господин Владин, – сказал сыщик. – Вы рассказали следователю то, что говорите мне?

– Он меня об этом не спрашивал.

– А если бы спросил?

– Я бы не стал ничего ему говорить. Не хочу, чтобы у Варвары Несторовны были неприятности. Сначала я молчал, чтобы не выдавать ее, а теперь молчу, потому что знаю – то была не она. Какой смысл навлекать на человека необоснованные подозрения?

– Какие подозрения? – притворно удивился Смирнов. – Мало ли кто и зачем забегал в салон? Лужину-то убили у водоема…

– Я не хотел лишний раз упоминать о Варваре Несторовне, – напряженно ответил инструктор. – Я обознался из-за накидки. Но в милиции могли мне не поверить.

– Вы понимаете, что таким образом, возможно, покрываете убийцу?

Рихард молчал, глядя мимо сыщика. Он любовался фреской «Сбор папируса» в египетском стиле.

– Мне плевать, – наконец сказал он. – Я люблю Варвару Несторовну и не причиню ей вреда, даже если Ольгу убила она! Я буду все отрицать.

– Что именно отрицать?

– Раз вы так вцепились в эту женщину, забегавшую в салон, значит… сей факт важен. Я не разбираюсь в ваших методах, но ничего, способного бросить малейшую тень на госпожу Неделину, вы от меня не добьетесь.

Смирнов выяснил все, что хотел. Сказанное Рихардом совпадало с его версией. Недоставало нескольких подробностей, но он надеялся их установить в ближайшее время.

От второго инструктора сыщик отправился к хозяйке салона. Кабинет был открыт, в нем царил идеальный порядок; в углу, на специальной подставке, курилась ароматическая палочка. Сизый дым причудливыми клубами поднимался к потолку.

– Варвара Несторовна еще не пришла, – громогласно заявил администратор, откуда ни возьмись выросший за спиной сыщика. – Она задерживается.

Смирнов посмотрел на часы. Если он будет ждать Неделину, то опоздает на поезд.

– Я зайду в другой раз, – сказал он Скокову. – Пока!

Уже когда Всеслав оказался на вокзале, ему позвонила по мобильному Варвара Несторовна.

– Умер мой муж, – глухо, тоскливо сказала она. – Вы приедете?

Кинешма встретила Смирнова моросящим дождем и свинцовой мглой. Ветер гнал по водным просторам Волги мелкие мутные волны.

Прямо с вокзала сыщик отправился в порт – слушать шум пароходов, катеров и буксиров, любоваться хмурым величием реки. Так ему лучше думалось. Он впитывал речные звуки, запахи, серые краски ненастья, уходящие за Волгу тучи… все окружение, в котором родилась и выросла госпожа Неделина, в котором любил проводить короткие отпуска ее муж. Именно здесь, у самых истоков, Всеслав надеялся найти ответы на оставшиеся вопросы. Он хотел проникнуться этим воздухом, этими ложащимися на воду туманами, этими уходящими в необозримые дали изгибами реки…

Господин Смирнов не жалел, что отказался приехать к Варваре Несторовне в связи с гибелью ее супруга. По ее словам, Неделин умер от сердечного приступа, а катастрофа случилась уже после: неуправляемый автомобиль вылетел на встречную полосу… все ясно. Убийством это никак не назовешь.

Правда, Варвара Несторовна говорила, что Ивану Даниловичу кто-то позвонил, после чего он пришел в неистовство, вылетел из квартиры, сел в машину и помчался, не разбирая дороги. Хотя у Неделина были права, его обычно возил шофер. А на сей раз разъяренный Иван Данилович сам уселся за руль. Финал этой скоростной езды оказался трагическим.

– Я уже на вокзале, – сказал сыщик в ответ на настойчивые просьбы госпожи Неделиной приехать и разобраться на месте – что же произошло. – Через пятнадцать минут отходит мой поезд. Вернусь в Москву, тогда поговорим более подробно. Как ни печально, ваш супруг мертв, ему я уже ничем помочь не смогу.

– Это лотос… – простонала Варвара Несторовна. – Я же вам говорила! Цветок – страшное предупреждение.

– Тем более стоит поскорее положить этому конец.

Всеслав был неумолим, и Неделиной ничего не оставалось, как пожелать ему доброго пути. Когда поезд тронулся, он позвонил Еве и предупредил, что вернется через пару дней.

Хорошо было вспоминать пыльную, суетливую Москву, стоя на высоком волжском берегу и слушая шорох дождя. Смирнов смотрел, как буксиры тащили вверх по реке неуклюжие баржи, теряясь в молочно-сером тумане, и как из сизых туч тянулись к воде шлейфы дождя.

Из порта он поехал в город – посмотреть на Успенский собор, на остатки здания бывшей полотняной фабрики Таланова. Ветер сбивал на мокрые тротуары листья берез. Не верилось, что эту землю топтали короткогривые, бешеные татарские кони, что не раз от жестоких набегов татар горела она. Деревеньки Сычуга тогда, наверное, еще не было. Хотя… кто знает?

До нынешней Сычуги Всеслав добирался на перекладных. Окруженная рыже-зелеными полями, деревня поразила его угрюмостью деревянных домов, мокнущих под дождем, разъезженной глинистой дорогой, сырыми заборами, огромными старыми березами с почерневшими стволами. По оврагам росли репейник, лебеда и крапива. Как в этом забытом богом месте родилась и выросла удивительная синеглазая красавица Варвара – трудно было себе представить.

– Где проживают Гольцовы? – спросил сыщик у двух встречных баб с усталыми лицами, в низко повязанных платках, в темных юбках и сапогах на босу ногу.

– Тебе каких Гольцовых-то? – спросила та, что пониже.

Смирнов задумался, как ответить. Данные, полученные им от покойного Неделина, были весьма скупы – девичья фамилия Варвары Несторовны да место рождения. И все. Невеста наотрез отказалась знакомить Ивана Даниловича со своей родней – даже слышать о ней не желала – и о себе ничего не рассказывала. Он сам полюбопытствовал, заглянул тайком в ее паспорт: выходило, что родом она из деревни Сычуга.

– Мне нужен Нестор Гольцов, – наконец сказал Всеслав. – Или его жена.

Бабы переглянулись.

– Нестор Потапыч, что ли? Дак… помер он. Годков пять как помер! А жена его, Прасковья Федоровна, того… малость не в своем уме.

– Тебя не про ум спрашивают, – одернула низенькую та, что повыше и подородней. – Неча языком зря трепать! Во-о-он их дом, Гольцовых-то, – показала она рукой. – У кривой березы.

Бабы зашагали дальше, а сыщику пришлось свернуть вправо. Он ступил в полную воды колею и выругался. Дом Гольцовых, окруженный некогда добротным, высоким забором, сейчас покосившимся, мрачно выглядывал из старого сада. Его крыша, темная от сырости, обветшала. Сразу видно – двор без хозяина.

Всеслав толкнул калитку, и та со скрипом открылась. Узкая дорожка вела к некрашеному крыльцу. Дверь в дом была приоткрыта. В просторных сенях пахло картошкой, рогожами.

– Эй, хозяйка! – крикнул Смирнов, осматриваясь.

Деревенское запущенное жилье наводило уныние.

Скрипнула дверь, и в сени из горницы вышла крепкая молодая девка, краснощекая, подпоясанная цветастым передником.

– Вам кого? – удивленно спросила она.

– Мне нужна Прасковья Федоровна Гольцова, – как можно приветливее сказал сыщик. – Могу я поговорить с ней?

– А вы кто?

– Я из Москвы, – ушел от ответа господин Смирнов.

– Деньги привезли! – обрадовалась девка. – А почему Авдотья сама не приехала? Она, часом, не захворала? Я тут с теткой Прасковьей замучилась совсем! Не в себе она, и с каждым днем ей все хуже и хуже. Лекарства нужны, а у меня деньги закончились.

Всеслав похвалил себя за предусмотрительность. Он смутно предполагал, как могут разворачиваться события в Сычуге, и захватил с собой некоторую сумму денег. Варвара Несторовна платила ему исправно и щедро, потому что была заинтересована в скорейшем исходе дела, а деньги клиента должны способствовать расследованию.

– Вот, возьмите, – сыщик протянул девке конверт с деньгами.

– Ой, да что ж мы стоим в сенях?! – спохватилась она, пряча конверт в карман передника. – Идемте в горницу. Тетка Прасковья всю ночь маялась, а к обеду задремала. Я вас накормлю, чайком напою. Промокли небось? Дождь-то зарядил – третий день льет, окаянный!

Они вошли в просторную горницу, где много места занимала русская печь. По бревенчатым стенам висели потемневшие от времени иконы. Длинный самодельный стол был чисто выскоблен, ничем не застелен. В голые окна заглядывал мокрый, запущенный сад.

– Холодновато у вас, – сказал Смирнов, поеживаясь.

Он изрядно промок и только сейчас, в этой строгой, мрачной горнице ощутил озноб. Кроссовки тоже намокли, и холод от ног поднимался вверх, вызывая легкую дрожь.

– Я сейчас печку растоплю, – засуетилась девка. – Самовар поставлю. Как там Авдотья поживает, в городе-то?

– Да ничего… нормально поживает.

Сыщик, которого девка, по всей видимости, приняла за знакомого неведомой Авдотьи, теперь должен был поддерживать эту легенду. Так он больше узнает.

– Авдотья приезжает раз в полгода, привозит деньги, – сидя на корточках у печки, говорила девка. – С тех пор как Нестор Потапыч умер, она в город подалась, на заработки. А тетку Прасковью на меня оставила. Раньше-то я управлялась, а нынче невмоготу стало.

От печки потянуло дымком; занялись оранжевым пламенем дрова, затрещали. Девка закрыла заслонку, поставила самовар и сбегала в сени за яйцами и салом.

– Вас как зовут? – спросил Всеслав.

– Нюркой, – ответила девка, смущенно опустив глаза. – Разве Авдотья не сказала?

– Торопился я, на поезд опаздывал, – напропалую врал Смирнов. – Она мне деньги сунула, адресок шепнула, и все.

– Из нее слова не вытянешь, – кивнула Нюрка. – Все тишком да молчком! Они все бирюки такие-то, Гольцовы! Тетка Прасковья, только когда умом тронулась, начала болтать без умолку. Видать, за всю жизню наговориться решила. А я слушай да ночами не спи! Страсти-то, господи!

– Какие страсти?

– Ой… она такое говорит… такое… без привычки душа мрет! – Нюрка по-деревенски обхватила голову руками, закачалась из стороны в сторону. – То про какой-то ангельский град Китеж… то про пришествие антихриста… Ужасть! Гольцовы ведь староверы. Их все деревенские стороной обходят.

– Как это – староверы? – не понял Всеслав.

– Ну… старообрядцы они, раскольники. Аль не приходилось слыхать? Страдальцы и мученики за святую веру.

Сыщик решил, что это следует осмыслить.

– Можно, я кроссовки сниму и у печки поставлю? – спросил он. – А то мне скоро обратно ехать, а они мокрые насквозь.

– Ставьте! – великодушно разрешила Нюрка. – Сейчас самовар поспеет. Вы яишню с салом будете?

– Буду.

Смирнов почувствовал, как он проголодался, когда от огромной закопченной сковородки пошел запах жареного сала. Он нарочно захватил с собой бутылку хорошей водки и теперь надеялся уговорить Нюрку выпить с ним за компанию. Авось пьяная она станет разговорчивее. Да и ему сподручнее будет расспросы вести.

– Скучно мне, – сказал он, зевая. – Давайте, Нюра, перейдем на «ты»?

– Давайте… Только я не смогу. Стесняюсь.

Ее и без того румяные щеки покраснели.

– Ну, как получится. – Он вытащил из спортивной сумки водку и поставил на стол. – Неси стаканы. Надо согреться с дождя!

Она проворно сняла ухватом с печи сковороду, водрузила на стол; нарезала хлеб, принесла миску соленых огурцов и два граненых стакана.

– Пока ты на стол собираешь, дай мне фотки поглядеть, – как бы между прочим попросил сыщик.

– Какие фотки?

Нюрка вытерла руки краем передника и села напротив гостя.

– Люблю старые фотографии, – пояснил он. – Особенно деревенские. Я изучаю фольклор, быт и обычаи приволжских деревень. Для того и приехал. Раз ты говоришь, что Гольцовы – раскольники, мне о них все разузнать надо. Это же историческое явление: старообрядцы на Волге!

Нюрка уставилась на него во все глаза.

– Нет у них никаких фоток, – с сожалением сказала она. – Они сроду не фотографировались. Это у них считалось страшным грехом – божьих тварей на бумагу переносить. Они даже новых икон не признавали, не то что фоток. Видите, какие у них образа? – Нюрка повернулась и показала на черные иконы. – Сплошь покрытые сажей и копотью, аж святых не различишь!

– Жаль… – вздохнул Всеслав.

Он хотел спросить – а как же документы? Паспорта у них были или нет? Но вовремя прикусил язык. Такая дотошность могла насторожить Нюрку, а они еще не успели выпить как следует.

– Ой! – спохватилась она. – Что же я расселась, как гусыня? Тарелки-то забыла!

Она вскочила, метнулась в угол горницы, отодвинула ситцевую занавеску и достала с полки тарелки, вилки, сахарницу и большие кружки для чая. Смирнов налил водку в стаканы.

– Ну, со свиданьицем, Нюра! Только чур – пьем до дна.