Канцона XI

Павел Борисович Катаев, следователь по особо важным делам, жил на самой окраине города. Точнее, в Красносельском районе, улица носила имя генерала Симоняка. Кто такой был этот Симоняк? Может, герой Гражданской войны? Хотя, скорее, Великой Отечественной. Топонимика Катаева не особенно интересовала.

Квартира осталась от бабушки. Дед умер давно, еще в восьмидесятые, умер, как умирают все мужчины, – от усталости. Война, работа, водка. День за днем. А потом сердце устает качать кровь, просто отказывает, встает – хватит, приехали. И мужчина падает перед дверью своей квартиры, нелепо скорчившись. Санитары «скорой помощи» только фиксируют смерть. Хорошо если есть санитары.

Чаще это девушки-санитарки. Они волокут труп на носилках и везут в морг. Труп тяжелый. Мужчины весят много. У девушек через несколько лет работы ломит спину и поясницу, у них грыжи – профессиональная болезнь. Но они выживут, выдержат. Они женщины. Женщины живучи. Они не так устают от жизни, как мужчины.

Бабушка пережила деда почти на двадцать лет. Дед успел перед смертью – своей и социалистической родины – получить роскошную трехкомнатную квартиру от учреждения, в котором работал почти всю свою жизнь. Бабка доживала свой век в этих пустых, мало обставленных хоромах одна.

Она умерла в больнице. Павел успел навестить ее за день до смерти. Бабушка уже не говорила, дышала редко и временами мелко тряслась.

После похорон Павел переехал в квартиру на генерала Симоняка. Они успели ее приватизировать – на него, единственного внука. Потомственным ленинградцам жить проще, у них рано или поздно умирают бабушки, оставляя большие квартиры, купить которые внуки в новой России никогда бы не смогли.

Катаеву нравилось жить одному. Одно плохо – очень далеко добираться до службы. Контора в центре. Катаев выходил из дома за полтора часа до начала рабочего дня. Шел по пустырю с незавершенным строительством, по улице мимо типового торгового центра, построенного еще при социализме, к остановке общественного транспорта. Ждал троллейбус, чтобы не платить за проезд в маршрутке, – на троллейбус у него был проездной. За полчаса добирался до метро, конечной станции ветки – «Проспекта Ветеранов». Еще сорок минут маялся в подземке до центра. А после пешком до службы.

Такая дорога физически и морально очень угнетала Катаева. Казалось, все вокруг – и прыщавые юнцы, и пигалицы – уже имели собственные автомобили. А Павел Борисович ездил в троллейбусе и в метро вместе с самым безнадежным пролетариатом. Хотя если подумать здраво, в собственной машине добираться до центра даже сложнее: жуткие пробки, особенно утром. И путь на работу занимал бы даже не полтора, а все два часа. Но дело в другом. Толкаясь в троллейбусе каждое утро, Катаев остро чувствовал себя неудачником.

Вот если бы он жил, к примеру, в Америке! Там следователь – detective – профессия престижная и хорошо оплачиваемая. Хорошая машина, дом в пригороде, страховка, пенсионное обеспечение. А у нас?.. Эх! Что говорить! Как был совок, так и остался. Только хуже. Раньше имелись хотя бы льготы. А сейчас? Куцая зарплата, и все.

Кто-то из коллег, особенно начальники, конечно, устроились хорошо. Курируют бизнес, ездят на огромных джипах, отдыхают за границей. А Катаев ни разу не был даже в сраном Египте или в Турции.

Коррупция…. Нет, становится оборотнем в погонах Катаев не хотел. А как жить иначе?

Без взяток вольготно разве что судьям. Уфе-дерального судьи оклад, как у депутата Государственной Думы, и еще куча доплат и компенсаций. Судьям даже не надо брать взяток. Хотя все равно берут.

А попасть в судьи нереально. То есть возможно, но или по большой протекции, или сначала несколько лет быть помощником судьи, работать за еду, таскать за судьей папки и печатать за него все протоколы, постановления, решения и приговоры. Это могут делать опять же одни девчонки. И то не все. Из выпуска Катаева лишь одна стала судьей.

Катаев учился в университете. В настоящем государственном университете, на юридическом факультете. Не в каком-нибудь Водных коммуникаций, и даже не в университете МВД. Он получил самое лучшее в России юридическое образование. Его факультет гордился тем, что выпустил из своих стен уже двух подряд президентов страны!

А толку? Два президента, несколько министров, сотня-другая судей. А все остальные? Либо шакалят в коммерческих фирмах, либо работают за копейки на незначительных должностях в госорганах.

Несколько бывших сокурсников стремительно спиваются.

Павел Борисович расследует убийства. И работает в общем кабинете, а добирается до службы на троллейбусе и метро.

Нет, никакое образование уже не гарантирует комфортного места под солнцем. Казино… как фишка ляжет.

Психолог сказал бы, что Катаев метеозависим. Когда погода становилась хмурой, пасмурной, с неба летела всякая дрянь и дул в уши разносторонний ветер, крутясь то туда на два румба, то обратно, Катаевым овладевало уныние. Напротив, когда небо было чистым, светило солнышко, а под ногами обнаруживался сухой и теплый асфальт, Павел Борисович думал: ничего! Это все ничего! Это еще ничего не значит! Он молод, и все впереди – карьера, семья, все главное, важное и хорошее.

И все бы действительно ничего, с каждым случаются такие перепады настроения. Да только в северном городе, в гнилом парадизе, в этом искусственном раю, построенном на финских болотах, хорошая погода большая редкость. Солнышко – случайный гость. А так постоянно сыро и мрачно, и небо посыпает землю какой-то пакостью, и на душе тоска да печаль.

Катаев не видел перед собой цели, не чувствовал энтузиазма и мотивации, а делал свое дело исключительно по привычке, которую принимал за силу воли и упорство.

После неудачного визита в «А.Д.» Павел Борисович пожаловался начальству. Но, к его разочарованию, на Парнас не обрушились громы и молнии. Руководитель нервно и немного смущенно пообещал Катаеву разобраться и договориться о встрече в офисе холдинга.

Прошло еще две недели, прежде чем на столе у Павла Борисовича зазвонил телефон:

– Здравствуйте! Вы ведете… эээ… дело о Семене Абрамовиче?

– Да. С кем имею честь разговаривать?

– Я из холдинга «А.Д.». Заместитель управляющего по. неважно. Меня зовут Аркадий.

– Очень рад, Аркадий. Павел Борисович. – Катаев представился подчеркнуто сухо и, с его точки зрения, весомо.

– Вы, кажется, хотели навестить нас?

– Если это теперь так называется. Мне нужно побеседовать с сотрудниками и руководством холдинга.

– Пожалуйста. В среду, часов в пять вам удобно?

Катаев хотел заартачиться и назначить другое время, просто назло, но передумал.

– Да.

– Вот и чудно. Подходите. Просим прощения за инцидент с охраной. Вы человек службы и должны понимать – они действуют по инструкции.

– Не сомневаюсь.

– На ваше имя будет выписан пропуск.

Разговор окончился. «Вот как, оказывается, нелегко получить пропуск в „А.Д.“», – подумал Катаев и усмехнулся над мрачным каламбуром.

Чего ожидал Павел Борисович от этого визита?

А чего он мог ожидать?

Да ничего. Ничего особенного.

Скорее, в нем взыграло глупое упорство: не зря покойный дедушка дал ему имя в честь Павки Корчагина. Если не пускают, стало быть, обязательно надо проникнуть! Вдруг им действительно есть что скрывать?

Дело безнадежно буксовало. До сих пор не нашлось ни одной мало-мальски правдоподобной рабочей версии.

Может, интуиция натолкнет на решение загадки смерти Мандельштейна после посещения офиса его компании?

Слабая надежда.

Всю дорогу Катаев против своей воли думал о том, как он поведет себя с тем охранником, в чине подполковника. Холодное презрение? Торжество? Злорадство?

Нет.

Павка решил, что будет вести себя подчеркнуто спокойно и вежливо. Такая будет его месть – благородная.

У турникета его ждало разочарование. Разочарование имело вид молодого человека в униформе. Подполковника не было. Молодой человек держался спокойно и вежливо. Черт, он казался даже приветливым!

Охранник вручил Катаеву пропуск и объяснил, как найти кабинет Аркадия Валерьяновича, – на третьем этаже в самом конце коридора. Следователь мог воспользоваться лифтом, но решил подняться по лестнице. Его никто не остановил. На лестнице ему никто не встретился. Никто не курил на площадках между этажами: курение было запрещено во всем здании, кроме столовой на первом этаже. На каменных пролетах застыли мертвенные тишина и скука.

Третий этаж открылся длинным коридором, по обе стороны которого стеклянные перегородки обрамляли отделы холдинга. Люди за стеклом сидели у своих компьютеров, разговаривали по телефону, ходили от стола к столу с бумагами. Все обычно и просто. Даже слишком обычно и просто.

Аркадий, моложавый мужчина лет под сорок, ждал Катаева в своем кабинете без всякой таблички.

– Бог из машины. бог из машины. мне нужен бог из машины[8] – бормотал себе под нос следователь, входя в кабинет. Он не знал, как дальше развить сюжет: ведь даже толковых вопросов у него к Аркадию не было.

Хозяин кабинета встретил Катаева с наигранным радушием. В его улыбке, рукопожатии, приветствиях чувствовались штудии какого-нибудь Дейла Карнеги.

«Чип и Дейл спешат на помощь», – подумал следователь не совсем к месту.

Ничего не оставалось, как только поговорить вообще, надеясь спонтанно выйти на болевые точки.

И Катаев начал с ничего не значащих вопросов:

– Ну, как бизнес?

– Прекрасно. Бизнес идет прекрасно.

– Даже после смерти босса?

Ах, какой удар! Какой дерзкий выпад! Аркадий искренне улыбнулся. Катаеву самому стало смешно и неловко.

– Хорошо построенное здание не рушится после ухода архитектора или даже всей бригады строителей.

Что на это ответить?

Интересно, к кому перешел бизнес? Или, если выразиться другими словами, кому была выгодна смерть Мандельштейна в экономическом плане?

Катаев не успел даже задать этого вопроса. Пока он думал над его формулировкой, Аркадий начал рассказывать сам:

– Семен Абрамович был, конечно, руководителем и душой нашего холдинга. Но юридически не являлся его собственником, вы можете это проверить по документам. Бизнес принадлежал нескольким учредителям, разные компании имели своих собственников и были объедины в холдинг лишь организационно, целями, задачами и общим стилем работы. После смерти Семена Абрамовича собственники организовали Наблюдательный комитет и утвердили назначение руководителей.

Но о чем-то же надо спрашивать, если уж приперся.

– Как вы думаете, не могла ли гибель господина Мандельштейна быть следствием его конфликтов с конкурентами, например?

– Нет, едва ли. Дело в том, что в нашей отрасли во многом благодаря холдингу «А.Д.» достигнут. как бы это назвать? Гомеостаз! Устойчивое стабильное состояние. Не думаю, что кому-либо было на руку его разрушать.

– У вас есть предположения о возможном убийце или мотивах убийства?

Аркадий ненадолго задумался и ответил:

– Я думаю, это нелепая случайность. Стечение обстоятельств. Вероятно, отзвуки прошлого Семена Абрамовича или его личной жизни – о нем как о человеке нам известно очень мало. Вряд ли основа трагедии лежит в коммерческой деятельности холдинга.

Конечно. Какого еще ответа можно ожидать от действующего функционера предприятия?

Дальше последовал ряд дежурных вопросов и предсказуемых ответов. Записей Катаев не делал. Визит естественным образом подходил к концу, исчерпав себя.

Павел Борисович попрощался, встал и направился к выходу.

Внезапно зазвучала музыка. Это была электронная пьеса, что-то вроде фона для релаксации и аутотренинга. Катаев вопросительно посмотрел на Аркадия.

Тот незамедлительно объяснил:

– Мы делаем небольшие перерывы в работе. Для лучшей концентрации и позитивного настроя. До свидания!

Последние слова были произнесены с особым ударением.

Катаев кивнул и вышел.

Он снова шел по коридору и смотрел по сторонам. На этот раз сотрудники за стеклами не передвигались по кабинетам и не разговаривали. Все замерли, будто по команде, и, похоже, в тех позах, в которых их застала музыка. У многих глаза были полузакрыты, некоторые безмолвно шевелили губами.

А на фоне музыки звучали гипнотические слова: «Мы идем с востока на запад, туда, где нас ждут, и под нашими ногами горячий желтый песок. Над нами нет солнца, но свет озаряет нас изнутри. О мерчендайзинг! Помоги импульсным покупкам! О маркетинг! Сделай продвижение наших товаров стремительным и мощным, подобным потоку горных вод! О аутсорсинг! Устрани все препятствия с нашего пути, сделай наш бизнес легким, прямым, как полет стрелы, не отклоняющимся от намеченной цели и не распыляющимся на непрофильные направления! Да хранит нас Око от злого гринмей-ла и коварных хедхантеров! Успех и победа! Успех и победа! Успех и победа!..»

«Вот дьявольская абракадабра!» – изумился Катаев.

Выйдя из здания, он сказал тихо, вслух, сам себе, ни к кому не обращаясь:

– Это не холдинг, а какая-то секта!

И, снимая накопившиеся усталость, разочарование и раздражение, грязно выругался.