"Olivier" - читать интересную книгу автора (Merlin)

14. Подводя первые итоги

Проведенный банкет обошелся среднерусскому помещику в изрядную копеечку. Даже если не учитывать пятисот рублей, выданных виртуозу котла и сковородки в качестве премиальных, только прямые расходы на продукты, посуду и напитки, потраченные в ходе предварительных экспериментов и собственно во время банкета, превысили четыре тысячи рублей. Более тысячи рублей составила неполученная прибыль из-за того, что крестьяне собственно крестьянским трудом не занимались. А для сохранения поголовья деревенского населения пришлось дополнительно выделить семьсот сорок три рубля серебром для закупки традиционных крестьянских кормов на зимний период. Однако обвинять помещика в мотовстве было бы не совсем верно. Прежде всего, деньги (при их избытке) можно и должно тратить на удовольствия. Но главное — уже на подготовительном этапе Бабынин интуитивно почувствовал наличие возможности возврата вложенных средств. И первой ласточкой, возвестившей о начале эпохи самоокупаемости кулинарного стартапа, стало письмо графа Панина. Старый граф, неожиданно открывший для себя соленые огурцы, возжелал обеспечить себя данным продуктом на постоянной основе. С этой целью он прислал Бабынину запрос о возможности продажи ему того самого мужичка, что прислуживал графу за столом. Мужичок не самых богатырских кондиций в роли простого крестьянина стоил, по рыночным расценкам того времени, от силы рублей в десять-двенадцать вместе с семьей (женой и парой детишек). Однако выступая в качестве специалиста по выращиванию и засолке огурцов, он переходил в совершенно другую ценовую категорию. Сам же Панин, явно желающий зполучить специалиста как можно раньше, даже не уехал к себе в Петербург, а остановился в Смоленске с целью как можно скорее закончить торговые переговоры. И в результате всего через неделю после памятного всем праздника одна из изб в деревне Бабынино утратила жильцов, а владелец деревушки стал богаче на триста рублей серебром.

Однако данная торговая операция проистекла не от алчности экс-поручика, но лишь как знак уважения к старому графу — бывшему однополчанину помещика. Даже при такой заоблачной цене все население деревни могло дать в виде чистой выручки не более двадцати тысяч — в то время как капитал вдалельца деревни благодаря французской кампании на порядки превышал данную сумму. Поэтому, посоветовавшись с основным творцом нематериальных активов в виде рецептур и технологий пищепрома, Бабынин счел более продуктивным создать на базе собственного населенного пункта центр подготовки и обучения кухонных дел мастеров. А так как вновьсоздаваемое учебное заведение предполагало обучение именно технике изготовления разнообразных блюд, ему было придумано подходящее профилю наименование «Смоленский кулинарный техникум». «Смоленский» — потому, что сам Бабынин был именно смоленским дворянином и помещиком. Собственное имя (или имя собственной деревушки — что впрочем одно и то же) бывший офицер счел использовать для названия учреждения нескромным, а имя главного кулинара (например «Франсуа-Рожный») — глупым и неприличным для русского уха. «Кулинарный» (это слово предложил как раз начитанный деревенский староста) означало по латыни как раз «кухонный» (так как староста все же имел некоторые основания предполагать, что внутренний термин «кухня» еще не успел распространиться по всей Руси Великой), а латинское окончание к «технике» приделали чтобы как бы намекнуть на латинскую основу предыдущего слова.

Сам же Франсуа-Рожер, подвергшись внезапному обогащению, постарался (в меру своих скромных возможностей) облагодарить своих товарищей по работе, ставших и друзьями по жизни. Первым оказался отблагодаренным кузнец Василий. Как мы уже упоминали, жил кузнец бобылем. Но этот статус вовсе не является синонимом холостяка. Напротив, словом сим называли (как правильно называть и ныне) мужчину, ранее женатого, но ныне пребывающего в одиночестве по различным причинам. В отсутствие института гражданского брака и соответственно развода основной причиной бобыльства было, конечно же, вдовство. Но крепостное право давало еще одну причину — продажу одной половины семьи другому хозяину. Это случилось и с Василием — Бабынин, утратив в силу естественных причин старого кузнеца, купил нового — как раз Василия. Но то ли покупатель в ту пору был ограничен в средствах, то ли продавцу вожжа под хвост попала — жена Василия осталась у прежнего владельца, и Василий вот уже четыре года ходил в бобылях. Франсуа же, располагая капиталов воистину громадным, решил провести мероприятие по воссоединению семьи приятеля, и, пользуясь предоставленой свободой передвижения, направился в Орловское поместье бывшего хозяина Василия и нынешнего хозяина его супруги Ефросиньи г-на Варфоломеева. По прибытии Г-н Оливье выяснил, что помещик Варфоломеев уже наслышан о произошедшем в соседней губернии перформансе и всячески готов удовлетворить желание всемирно известного кулинара приобрести молодую бобылку в собственность. При возможности, разве что, оказания небольшой встречной услуги…

Поскольку желание визави Гастон Жерара было в общем русле намеченных Бабыниным мероприятий по развитию пищепрома на Руси, после недолгих переговоров француз погрузил в карету бобылку Ефросинью, в сопровождающую телегу — пятерых мужиков, подлежащих обучению сахарному производству, в карман — благодарственное письмо и приглашение на именины дочери экс-владельца законной супруги бабынинского кузнеца, а в кошелек — пятсот рублей платы за обучение означеных мужиков.

Воодушевившись результатами первого приема в незнакомом помещичьем доме обратный путь юное дарование от кулинарии проделало неспеша, с заездом в каждое попутное поместье, и прибыл в изначальный пункт своего путешествия спустя три недели, в сопровождении двух десятков подвод с мужиками и бабами, подлежащими обучению в «кулинарном техникуме», и с небольшим сундучком, содержащим предоплату за предстоящий семестр в размере, многажды покрывающим расходы Бабынина на предыдущем этапе кулинарной революции.

Сам же Бабынин, отбыв сначала в Смоленск, а несколько позднее — в Первопрестольную, тоже изрядно поспособствовал набору учащихся в новое учебное заведение. Имея, однако, несколько иной круг общения, он в качестве абитуриентов умудрился взять с десяток бывших гувернеров детей своих приятелей (все, как один, были соотечественниками Франсуа) и даже трех экс-гувернанток дочерей приятелей, обделенных сыновьями. Почему-то столичный люд особое внимание уделил именно национальности кадров. Отправив абитуру постигать премудрости кухонного хозяйства, г-н Бабынин послал г-ну Шеф-гастроному личное пожелание использовать соотечественников (при наличии возможности конечно) в целях подготовки еще более потрясающего пиршества уже на свадьбе сына. Очевидно, что даже прекрасно зная истиное положение дел в части французской кулинарии, поручик в отставке сам поверил в ошибочность своего мнения и наличие какого-то сокровенного знания и природного таланта у лиц французского происхождения.

Следует однако заметить, что сам по себе «кулинарный техникум» не стал основным центром по распространению кулинарных шдевров ни в Российской Империи, ни тем более в остальном мире. Безусловно, свою роль он сыграл — но главным образом в подготовке шеф-поваров для нарождающихся элитных пунктов обшественного питания, в основном — столичных ресторанов. Народы же Российской империи приобщались к высокому искусству вкусной и здоровой пищи более простыми — и потому более эффективными путями. Начало этим путям положили ближайшие соседи бабынинцев — окрестные помещики.

В конце октября того же 1813 года у близких соседей — князей Друцких-Соколинских, владельцев деревеньки Аполье — состоялись именины младшей дочери. Поскольку младшенькая достигла шестнадцатилетия — возраста невесты, празднование предполагалось широкое, с приглашением группы потенциальных женихов. Князь обратился «чисто по соседски» к галлийцу за помощью в подготовке стола. За отдельное, как говорится, спасибо. Размер этого «спасибо» показался французу заслуживающим уважения, и, сформировав свою первую «выездную бригаду», кулинар отправился на помощь князю. Естественно, в бригаду вошли лишь базовые специалисты, а работы, не требующие специальной подготовки, выполнялись уже апольцами. Но, поскольку от плиты апольских помощников никто не гнал, местное население оперативно переняло основы технологии сотворения новых продуктов питания. Однако обогащение продтехнологиями оказалось взаимным. Бабынинцы, сильно загруженные процессами переработки продуктов в окончательную форму, несколько подзабросили традиционные промыслы, и французский кулинар не смог ранее ознакомится с некоторыми видами традиционных русских полуфабрикатов — в частности, с солеными грибами. То есть в принципе он знал о их существовании и в минимальных количествах даже видел и пробовал их — но запасы апольцев впервые позволили провести с этим даром русских лесов достаточно массовый эксперимент. Отведав соленых груздей, кулинар нерусский решил, что вкус их все-таки несколько резковат и ппопытался «облагородить» его, используя некоторые ранее отработанные приемы смягчения салатных вкусов. Результатом этого эксперимента оказалась грибная икра, впервые появившаяся на столах мировой едящей общественности как раз на именинах молодой княжны Друцкой-Соколинской. Вторым грибным блюдом, впервые явившемся народонаселению на этих именинах, были белые грибы в топленом молоке. Это второе блюдо вообще появилось случайно — выяснив, что сушеный белый гриб необходимо (и достаточно) для употребления сварить, экспериментатор (по примеру работы с кашами) решил попробовать сварить грибы не в воде, а в молоке. Однако, привыкши иметь дело с кухонной плитой, о чугуне с варевом, стоящим в недрах русской печи, юный натуралист попросту забыл. Вспомнив о грибах лишь спустя несколько часов, он с удивлением обнаружил, что томление в чугуне под плотной крышкой грибы превратились в блюдо вполне приятное, и лишь несколько жестковатое. Осенний лес, хотя бы и в конце октября, с учетом используемого в начале XIX века старого стиля все еще мог порадовать ищущую личность свежим боровиком, что позволило пылкому исследователю опробовать тот же подход к свежим грибам. Результат оказался столь неописуемо вкусен, а технология приготовления столь проста, что рецепт разошелся среди окрестного населения буквально за несколько дней. Да что там — окрестного! Из достоверных источников известно, что томленые в молоке грибы по новому рецепту подавались на крестинах сына урядника в городке Ворсма Нижегородской губернии спустя всего две недели после изобретения кушанья.

Впрочем, следует отметить, что поздняя осень года 1913-го не много дала мировой кулинарии как таковой в плане создания новых традиционных блюд. Гораздо больше она дала пищи для размышлений собственно творцу новой кулинарии. Вкусив белые грибы, топленые в молоке в сушеном и в натуральном виде, начинающий творец вкусной и здоровой пищи в очередной раз осознал разницу между использованием сырья свежего и, так сказать, сырья длительного хранения. Поскольку чередование времен года отменить юному французу было не под силу, он, со свойственным любому дилетанту энтузиазмом, приступил к обдумыванию технологий, способствующих получению свежего материала независимо от сезона. А в свете последних кулинарных открытий мысль его направилась в область выращивания именно грибов.