"Мир приключений № 13, 1967" - читать интересную книгу автора

ПЫТКА НЕПОДВИЖНОСТЬЮ

Оказалось, что оживать еще труднее, чем умирать. И дольше! Слишком узкой была эта щель — обратно в жизнь. Чтобы протиснуться сквозь нее, надо было затратить невероятно много усилий.

Но он очень старался.

Наконец все же удалось протиснуться. От боли он застонал и открыл глаза.

Высокий потолок. Это хорошо! Комната полным-полна света и воздуха. За окнами синеет море.

Спрыгнуть на пол и подбежать к окну! Мыкола вскинулся, но смог лишь приподнять голову над подушкой. Тело не подчинилось ему.

И тогда он застонал опять, потому что понял: ожил лишь наполовину.

Пытка неподвижностью — вот что это было такое! Попробуйте-ка полежать несколько часов на спине, совершенно не двигаясь, будто вас гвоздями прибили к кровати, и смотрите в высокое окно, за которым море и верхушки кипарисов. Вообразите при этом, что вам всего тринадцать или четырнадцать лет, что вас прямо-таки распирает от желания бегать, прыгать, кувыркаться, так и подмывает вскинуться, стукнуть голыми пятками об пол и опрометью выбежать из дома.

Долго болея и постепенно теряя подвижность, человек, возможно, привыкает к такому состоянию, если к нему вообще можно привыкнуть. Но тут чудовищное превращение — в колоду, в камень — было мгновенным.

И он никак не мог понять, как и почему это произошло. У него в результате контузии отшибло память.

Казалось, всего несколько минут назад ходил, бегал, прыгал, смеялся, а теперь не может двинуть ни рукой, ни ногой, будто туго-натуго спеленат. Над ним склоняется озабоченное лицо нянечки, его поят лекарством и откуда-то, как слабое дуновение ветра, доносится шепот: «Бедный мальчик!»

Значит, теперь он уже бедный мальчик?

В голове прояснялось очень медленно. Ему надо было вспомнить все, снова испытать весь пережитый им ужас, секунда за секундой, только в обратном порядке.

Врачи старались утешить Миколу. Но он молчал, упрямо закрывая глаза.

Даже не мог отвернуться от врачей — должен был лежать, как положили, на спине, подобно бедному жучку, которого ни с того ни с сего перевернули кверху лапками.

На несколько дней приехала из Гайворона мать. Но и с нею он больше молчал.

— Бесчувственный он у вас какой-то, — соболезнуя, сказала докторша Варвара Семеновна. — Хоть бы слезинку уронил!

Но она просто не знала ничего. Мыкола плакал, только тайно, по ночам.

Принесли ему как-то книжку — «Евгений Онегин». Он читал ее весь вечер и был какой-то очень тихий. А ночью сиделке, которая вязала в коридоре, вдруг почудился плач. На цыпочках она вошла в палату.

Ночник, стоявший на полу, бросал полосу света между койками. Отовсюду доносилось спокойное дыхание или натужный храп. Только на койке Мыколы было тихо. Он словно бы притаился, дышал еле слышно, потом все-таки не выдержал и всхлипнул.

— Ты что? Спинка болит?

— Ни. (Тоже шепотом.)

— Ну скажи, деточка, где болит? Может, доктора позвать?

— Нэ трэба, тьотю.

Сиделка была уже немолодых лет, толстая, очень спокойная. Звали ее тетя Паша. Вздохнув, она присела на край кровати.

— Отчего ты не спишь, хороший мой?

В интонациях ее голоса было что-то умиротворяющее. И слово «хороший» произнесла она по-особому, певуче-протяжно, на «о» — была родом откуда-то из-под Володимира.

Нельзя не ответить, когда тебя называют «хороший мой». Шепотом Мыкола объяснил, что в книжке есть стих: «Мальчишек радостный народ коньками звучно режет лед». Голос его пресекается…

Но он преодолел себя. Ну вот! Когда в палате потушили свет, так ясно представился ему Гайворон, неяркое зимнее солнце и замерзший ставок у церкви. Крича от восторга, он, Мыкола, гоняет по льду с другими хлопцами. Коньки самодельные, просто чурбашки с прикрепленной к ним проволокой. Но какую же радость доставляют они! Ни с чем не сравнимую! Стремительного движения!

Тетя Паша вздохнула еще раз. Потом заговорила спокойно и рассудительно, изредка вкусно позевывая. От одного этого позевывания спокойнее становилось на душе.

Мыкола почти не вдумывался в смысл слов. Просто журчал рядом ручеек. Казалось, перебирает на бегу обкатанные камешки. И каждый камешек был звуком «о».

Думая об этом, мальчик заснул.