Здравствуй, «Скоба»!

База примостилась на высоте двух тысяч шестьсот метров над уровнем моря, или лучше сказать — над уровнем безкрайнего песка громадной пустыни, среди лысых кривобоких холмов, переходящих в высоченные отвесные скалы. Вдалеке виднелись еле различимые при вылупившейся луне скудные чахлые деревца.

Недельный срок дотошной подготовки к войне вновь прибывших офицеров быстро привел в подобающее чувство. Тщательное изучение оперативно-боевой обстановки вперемежку с ценными рассказами бывалых, отвоевавших свой срок офицеров, дорисовали во всех подробностях обстановку, в которой предстояло жить и воевать.

Инструктировали по очереди офицеры-вертолетчики «Скобы» и десантники Батиной «Чайки». Отвоевавшие пытливо вслушивались в наставления своих однополчан, при нужде без суеты веско добавляли ценнейшие детали живого боевого опыта. Так они слагали щит воинского мастерства, который должен был стать надежной защитой новичка в каждом бою. Эти беседы длились часами, но порой Виктору, казалось, что захватывающий урок науки побеждать пролетал за несколько минут. Ни из одного казенного учебника вычитать подобное было невозможно. Стрелянные и битые мужики каждое свое слово подтверждали живыми примерами, наглядно демонстрировали те или иные приемы бранного искусства: если надо залегали тут же у курилки в имитации реальной боевой ситуации. Они кувыркались, крутились, падали из любой позиции — плашмя, на бок, калачиком, на спину с перекатом через голову и тут же оказывались на ногах. Громоздкие дядьки преображались в ловких гимнастов, циркачей, балетных танцоров. Гибкости и ловкости их тел могли бы позавидовать какие-нибудь супермодели или звезды кордебалета.

Затем они требовали от новичков-сменщиков повторить все эти упражнения и постоянно разжевывали каждую деталь, пока самый тупой не поймет, чего же от него добиваются. Но тупых не было, свое уже послужившие в Союзе офицеры все схватывали налету. Они как большие дети увлекались этой страшной, но столь необходимой для выживания игрой взрослых мужчин.

Надо было знать, как и для чего именно накачать кисть, мышцы запястья, локтевые жилы. Ведь нужно было довести руки до стальной твердости, чтобы автомат держать, как пистолет, при немыслимых кульбитах с оружием между спасительных валунов.

— Когда прокрадываешься к позиции противника, патрон надо держать уже в стволе, но предохранитель при этом замкнут, ибо в момент подползания нечаянным жестом можно нажать на курок. Почуяв близость «духа», нужно осторожно рычаг предохранителя оттянуть за ушко в сторону от корпуса и только тогда опустить его на автоматический режим, чтобы, ни дай Бог, предательски не прозвучал характерный металлический щелчок фиксатора.

Грубые пальцы воина цепко ухватывают ушко предохранителя, и все видят как это делается.

— Отступающие «духи» группой в три-пять человек, обязательно выставляют прикрывающего. Сначала надо уничтожить его, иначе «дух» из своего прикрытия перебьет наступающих. Затем надо убрать или хотя бы серьезно ранить самого дальнего из убегающих. Ведь у него больше шансов уйти в прикрытие и оттуда начать огонь по нашим для поддержки своих. Потом только добивайте остальных.

Понятное дело, всю эту науку побеждать новички слушают, не дыша. Даже прикуренные папиросы, оставленные без внимания, от обиды гаснут. Их, потухшие, с досадой швыряют прочь. Молодые офицеры впиваются слухом и зрением в своего сверстника-наставника.

— Рядом упала граната. Залегай головой к ней. Если нет каски, голову крестообразно закрой руками. Даже в полуметре от разрыва есть «мертвые» зоны для разлета осколков, они уйдут чуть выше над тобой. Только рот разевай, как можно шире. Иначе при разрыве надолго оглохнешь, может быть навсегда. Тот, кто увидел брошенную гранату первым, кричи: «граната справа!..» — или: «граната слева!» Собственный маневр при этом не сдерживай. Кричать можно и в полете к матушке-земле, и уже лежа на ней. Но предупредить товарищей ты обязан.

Слушатели согласно кивают: сами-то форму не первый год носят, знают, что такое воинская взаимовыручка, начиная с курсантских самоволок и глухих «несознанок» — кто виноват? — в случае начальственных выволочек.

— При внезапной стрельбе по тебе, тут же падай с перекатом и с одновременной изготовкой к бою в момент перекатывания. Почему надо сразу упасть и перекатиться? Потому что при внезапном нападении противника, страх парализует, отказываются работать пальцы и ты теряешь жизненные доли секунды для подготовки автомата к стрельбе и погибаешь. А если ты упал, при падении у тебя от болевого импульса происходит всплеск адреналина, кровь бежит по всем жилочкам, и мышцы послушны. Перекатился, то есть сменил позицию, на мгновение ушел из прицельного поля вражеского ствола, при этом снял автомат с предохранителя, передернул затвор и, уже владея ситуацией, мгновенно включился в бой.

— А будете залегать, — вклинивается новый советчик, — надо в течение нескольких минут два-три раза поменять место таким же перекатом, чтобы сбить с толку прицел противника.

Виктор с ребятами укатывают весь песок вокруг штаба, а ходившие кругам «руки в брюки» преподаватели, войдя в раж и перебивая советами друг друга, порой даже пинка дадут новичку за неуклюжесть. Тяжело в ученье, зато в бою легче. И вот сами учителя в экстазе, упоенные военной игровой ролью, с криком синхронно кувыркаются рядом. Экзаменаторы дают все новые и новые задания. И вновь катаются сами, падают, прыгают, приседают, шипят, орут…

— Внезапный крик в нужный момент атаки помогает не меньше верного ножа или пули-дуры. Крик тебе поднимает настроение и вызывает ностальгическую грусть прощания с жизнью у' «душка», которого ты сейчас прикончишь. И вот ребята с криком бросаются друг на друга, стараясь переорать «супостата». Весело!

— Если «духам» удалось подползти незаметно, ты не слышал щелчки взводимых затворов, да к тому же временно обезоружен сам, при стрельбе противника надо немедленно закрываться первыми попавшими под руку вещами, даже тряпками, желательно скомканными. Особенно береги голову. Пуля, попавшая в комок одежды, в шинель, теряет силу удара. Так можно избежать смерти и даже тяжелого ранения. Просто отделаешься контузией или срезанной кожей, а попав под углом в лобовую кость, пуля калибра 5,6 просто уйдет рикошетом. Верно Александр Васильевич Суворов говаривал, что пуля — дура!

После такого наставления мысль одна: «Господи, спаси Ты головушку мою горькую!» Рука каждого вновь прибывшего бойца невольно теребит беззащитное темечко.

— Десять минут перекур.

Отдохнули, мысленно побывали дома и вернулись обратно, все посуровели, обратили взоры в центр учебного «класса» рядом с курилкой.

— Теперь некоторые рекомендации гранатометчикам. Если ведешь огонь из РПГ, то стрелять надо чуть выше укрытия, но это зависит от удаленности цели. Коли «дух» залег в окопчик, а за спи ной его стена или скала, то прямо попасть в него невозможно, но осколками от разрыва над ним, его можно хорошенько посечь. За гранатометчиком надо постоянно наблюдать одному человеку, иначе стрелок может войти в такой азарт, что забудет о самозащите, подставит голову под пули «духовского» снайпера.

Ну и ну! Это точно. У народа даже без боя появился азарт. Еще не постреляли, а уже рассекретились. Начальник штаба заставляет всех повторить учебный эпизод.

После обеда, полнота и сытость которого по-суворовски приравнивается к порции новорожденного младенца, приступают к основе основ боя — к личному стрелковому оружию.

Калашников Михаил Тимофеевич! Поклон, Вам, русский гений-самородок! В XX веке нет равных Вашем боевому детищу и уже не будет!

Автомат Калашникова — сам «Калашников». О нём мужики, стоя в кружок говорят, как о верном друге, как об одушевленном надежном спутнике. Его бьют, он не бьется, его топят, он не тонет. Бросают с пятнадцати метров на скалы с вертолета — даже не треснет.

«Духи», имевшие этот автомат, считались самыми зажиточными, родовитыми. Остальное оружие других стран ценилось по принципу: на безрыбье и рак — рыба…

Газнийцы долго хохочут, вспоминая рассказ джелалабадских ребят, когда те разом отбили попытку командиров царандоя поспорить, чье оружие лучше: наш «Калашников» или штатовская М-16. Сюда же в спор привлекли и «псевдокалашниковых» болгарского и китайского производства.

Конкурс был открыт в 16.00 при жаре +60. Проверка шла очень просто: победит тот, кто расстреляет больше патронов при непрерывной смене магазинов. Итог был так же прост, как и замысел…

Китайский «калаш», бездарно сворованный по технологии, на седьмом рожке уныло провис стволом от перегрева.

Болгарский собрат заклинил на девятом магазине.

М-16 едва дотянула до третей сотни пуль и раздула ствол грушей.

Русский автомат, окутанный дрожащим маревом накала, стало просто сердечно жалко на пятнадцатом рожке. 450 патронов! Это что-то.

У него, перегретого, но не сдавшегося, наши мужики сердечно попросили прощения за проявленное недоверие со стороны местных вояк. Честно говоря, соревновательное напряжение было. Наши ребята поздравили героя и себя с первенством от души, с удовольствием чокаясь фронтовыми ста граммами о казенник «призера». Пили за очередную победу русского оружия. И офицеров «царандоя» великодушно пригласили на жаренного барана, которого афганцы проиграли Калашникову Михаилу Тимофеевичу. Все время соревнований жалобно блеявший бедняга был призом в этом конкурсе.

После рассказа о конкурсе справедливости ради один из старожилов отмечает:

— Чем же хороша М-16, так это одним — штык-ножом. Многие наши берегут его в трофей для рукопашки. Надежная штука, острая, прочная, метать его легко…

Преподаватели «скобари» рекомендуют каждому бойцу иметь по одному-двум запасным автоматным магазинам, в которых последние пять-десять патронов должны быть трассирующими.

— Зачем? — спросил кто-то.

— Чтобы по ним други-соратники могли определить, где ты есть. Да и самому ясно, что у тебя заканчивается боезапас.

— Толково, — удовлетворенно мотнул головой спросивший.

«Чайкинцы» свидетельствуют о своем житейском опыте: в магазин можно через каждые 9 патронов ставить один трассер и два-три в конце, чтобы знать о расходе боезапаса. Если в бою образовалась случайная пауза, а трассеры показали остаток снаряжения в рожке, допустим, десять, надо срочно заменить магазин на полный, а опустевший при удобном случае дозарядить. Или магазин опустел, а поменять нет времени ни секунды — лучше пустой бросить в «духов» под видом гранаты с криком:

«Получай, гад!» Срабатывает безукоризненно — «духи» валятся, как подкошенные, минимум на минуту, а у вас есть время вставить новый рожок или вообще сдернуть в другое место.

— Вот это по-нашему, — улыбается народ. — Простенько и со вкусом.

— Идем дальше, — консультант затягивается папиросой, в паузе обдумывая дальнейший ход мыслей, — Да, вот… Если потренироваться, то в рукопашном бою пустой рожок можно бросать так, чтобы он попадал зубцами в переносицу или в висок противнику. А то просто держать его в руке для самообороны, как секиру. Пробовали уже не раз. Не мы правда, а пехота. Результатом довольны. У «духов» оказывается не? головы — астраханские арбузы. Правда неспелые внутри… После мрачной шутки наставник продолжает

урок:

— В бою или на разведвыходе, да, где бы то ни было, любой приказ командира должен подтверждаться тем, что ты его слышал и усвоил. Допустим, услышал:

— Держи!

Не ленись и не стесняйся, ори:

— Держу!

И так далее: слышишь: «прикрой!» — кричи: «прикрываю!», приказывают: «отход!» — подтверждай: «отхожу!». Помни это, как «Отче наш». Халатность при исполнении приказов — гарантия смерти и твоей, и друзей.

Тут следует описание двух-трех случаев, когда так и было на самом деле. Тяжелая штука — война! На ней действительно, как на войне.

— Если у кого-то будет работа с биноклем ночного видения, помните, что он нагревается за одну-две минуты и сам становится мишенью для инфракрасного прицела. Кроме того: зеленое свечение объективов выдает месторасположение твоей головы опытному стрелку. Поэтому осмотр окрестностей должен быть предельно коротким, потом закрой стекло рукой и выключи этот хитроумный аппарат. Иначе тебя тут же отследят снайперы.

— А подствольник? — спрашивает кто-то, — Ведь у нас теперь они есть почти у каждого.

— Ага, — продолжает бывалый вояка, — нужная вещь. Основные детали его работы вы все знаете, а тонкости с ним таковы — при стрельбе из под-ствольника упирать в плечо надо не приклад, а пистолетную рукоятку автомата. Это особенно удобно при стрельбе лежа, тогда легко регулировать угол полета гранаты.

— А в перебежках как? — новички неугомонны в вопросах.

— При перебежках лучше передвигаться с упором приклада в плечо и небольшим наклоном ствола вверх. Не делай упор на уровне живота. Но по крайности можно упереть и в живот, если «духи» от вас не дальше пяти метров.

Все ненадолго замолкают. Каждому жить хочется все больше и больше.

Подходят еще несколько человек из тех, кто готовился к отъезду. Образуется нештатный перекур. В непринужденной болтовне, как завершение, обозначилось — «ну и на сегодня последнее»…

— Когда будете стрелять из автомата через реку, надо целиться выше. Нужен больший угол возвышения над точкой прицеливания от того, что поток холодного воздуха у воды и влажность снижают траекторию полета. Кстати, о горах. Там прозрачный воздух, поэтому, когда будете вести огонь через ущелье, можно легко ошибиться в расстоянии. Воздушная «линза» в ущелье ошибочно «приближает» цель.

Подошедшие и похохатывающие о чем-то своем мужики, разряжают контрольно-экзаменационную обстановку:

— Ты уже перекалил им головы своими байками, — перебивает ход напряженной беседы пилот Андрюха. — Не перестарайся с учебно-воспитательным процессом. А то с непривычки знаешь, что бывает? Можно и обоср…

Народ залпом хохочет.

— Лучше расскажи про новосибирских артистов, которые вместо четырех суток у нас проторчали полторы недели. А их девчонки вообще улетать не хотели.

Дежурный «педагог» с «Чайки» в ответ помалкивает.

— Ну что замолчал?! — подошедшие подначивают главного героя наклевывающегося сюжета. — А стыдлив-то как! Кто не знает, пай-мальчиком назовет.

Народ в курилке с нетерпением ждет новых откровений.

— Так и будешь молчать? Сами расскажем… С полгода назад к нам приехала группа по-моему самых что ни на есть народных артистов песен и плясок. — рассказчик явно наслаждался воспоминаниями, — На следующий день должны были выступить у нас и три дня на «Чайке». Но выступлений не было. Вечером по приезде после третьей заздравной началось братание. Пели и плясали во всех комнатах и коридорах, а одна солистка с криком «Сибирь воды не мутит» пыталась сигануть через пожарный бассейн. До берега не долетела. Сушилась с истерическим смехом в бушлате, бронежилете и сапогах на голую ногу. Ага… Ей конечно дали для согрева…

Лицо рассказчика демонстрирует крайнюю степень увлеченности собственной историей.

— Что может быть хуже пьяного мужика?

Слушатели терпеливо ждут ответа на явно риторический вопрос.

— Только пьяная баба! В четыре утра она уговорила одного такого же «физически устойчивого» здешнего аса слетать на вертолете в «разведку». Счастье, что возмущенная таким разгильдяйством и хамством труженица-восьмерка (в нашем просторечье «пчелка») гордо отказалась запускаться. Недолго покопавшись в пилотских тумблерах и рычагах, одна возлюбленная пара уснула с крепко зажатыми штурвалами в руках. Они, когда их выдернули из кабины, пытались убедить ревнителей порядка и нравственности, что надо срочно слетать на озеро и наглушить рыбы к утреннему пиву…

«Педагог» мрачно краснел, слушая в дико хохочущем кругу мужиков рассказ про собственные «приключения». Но конферанс не унимался:

— В итоге все планы и сроки пребывания труппы в части были совершенно сорваны. Ту самую даму вообще потеряли. Потом оказалось, что она тайком осталась у одного из присутствующих здесь командиров и пять раз насмерть влюбленная выходила за него замуж. Он отделался от нее только тогда, когда к нам с «Чайки» привез ее на «бэтээре» связанной. Из Кабула названивали и приказывали: если немедленно не вернете артистов в центр, всех виновников уволим и отправим в Союз. Оба гарнизона и «Скоба», и «Чайка» только радостно орали: виноваты все как один, но Кабулу не верим! Если «угроза» правдива, то немедленно вылетаем домой!

— Да ладно закатываться, — смущенный виновник общего веселья качал головой, урезонивая слушателей и рассказчика.

Мужики ладонями стирают со щек обильную слезу.

— Глупо, но есть что вспоминать. А уж новосибирцам и тем паче.

— А как с рукопашкой?.. — немного унявшись, спрашивают новенькие.

— Рукопашка?.. — местные замолкают в поисках наиболее убедительного ответа, даже темнеют лицами от напряжения. Дело — серьезнее некуда.

— Это самое тяжелое, мужики. Самое-самое. У всех, абсолютно у всех это бывает по-разному, по-своему. Есть только одна общая рекомендация. «Духи» сильны, когда среди них смертники или их много. Один на один они, как правило, трусы. Но в любом случае, как бы ни сложился рукопашный бой, убивать или добивать их надо ударом ножа только в голову. Тогда есть полная гарантия уничтожения противника. Причем нож надо всадить именно в затылок или в висок, ибо лобная кость настолько крепка, что в пылу боя нож только соскользнет и раздерет кожу. Рукоятку ножа надо тщательно обмотать парашютной стропой, чтобы во время схватки рука, потеющая от напряжения, не соскользнула с нее в самый ответственный момент. Если закувыркаетесь с «духом» в обнимку, то постарайтесь засунуть пальцы в глазницы или что есть силы сжать и рвануть мужские причиндалы. Без них, раздавленных или оторванных от внезапной дикой боли «дух» выключается мгновенно. Проверено. Не наносите удар ножом единожды, бейте три-четыре раза с проворотом, особенно в животе. И последнее. Не сдавайтесь в плен. Все равно убьют, может быть, на сутки позже. Только смерть будет злее, а ее наступление «духи» затянут себе в усладу. Предателей никто не ценит. Предавший однажды, продажен навсегда. Ну вот и все, — затянулся вновь папиросой ставший уже бывшим начальник штаба. — Теоретически все.

Народ поугрюмел, каждый разбежался мысленно по родным уголкам России. О Всевышний Блаже, спаси души наша!

С уезжавшими домой бойцами простились по-русски канистрой авиационного спирта. Тогда этого добра в легендарной, уже давшей родине Героя Советского Союза, вертолетной эскадрильи, к счастью», еще хватало.

К первому боевому вылету Виктор готовился тщательнее, чем к решающей встрече с любимой женщиной. Основательно подогнанное боевое снаряжение весило прилично — всего около тридцати килограммов. Оно включало толково размещенные на себе автомат, тысячу патронов к нему, десять гранат, питание, рацию, теплый и легкий спальный мешок «пакистанку», нож. В такой полной выкладке, если что, Виктор был готов к самостоятельной «работе» на несколько суток.

Перед его группой поставили задачу: ежедневно по три вылета на поиск и уничтожение банд в режиме свободной охоты. Каждый вылет по два — два с половиной часа с интервалами между ними полтора-два часа. За время отдыха надо было успеть перекусить, покурить, сбегать за угол, дозаправить борт и «освежить» боекомплект. Первый вылет завтра в шесть тридцать утра. А сегодня — последний день отдыха. Написаны письма, а также специальные открытки, где каждый собственноручно указал, куда доставить тело в случае его гибели.

Теперь в баню. Две радости в Афгане: письмо из дома и баня. Баня — это своеобразный ритуал.

— Тем более такой баньки, как у нас, — рассказывали по дороге в нее новые викторовы сослуживцы Андрей и Гена, все из одной поисковой группы, — нет ни на одной точке.

Гордость за свой очаг — тоже хорошее чувство. И представитель каждого отряда или гарнизона лучше своей бани, естественно, не видел нигде.

На «Скобе» баня была построена еще в девятнадцатом веке английскими военными, которые имели здесь базу. Есть слушок, что где-то в районе базы именно под баней британская королевская гвардия сделала тайник-погребок, из которого забыли забрать около тысячи бутылок виски.

— Знаешь, Витя, и 'мы, и до нас восемь лет — все искали этот клад. Но ни одной бутылки пока не нашли. Додумались даже одну собаку натаскать на запах виски. Закончилось тем, что собака спилась, а бутылок нет. Но! Представители ХАДа — афганской контрразведки — утверждают, что тайник все-таки существует. Эту информацию они добыли из английского посольства в Кабуле. В итоге — надежда жива.

Как бы там ни было — с виски или без него — естественно переделанная внутри на русский манер баня воистину была замечательной. Выползли ребята из нее часа через четыре, лица у всех — полная луна. Проходящая мимо воинственная группа решительно топала в сторону отдельной роты аэродромно-технического обезпечения.

— Куда путь держишь, народ? — велеречиво спросил Гена ведущего.

— Ген, ты, видно, крепко перепарился, сегодня же четверг — «день начпрода», — в тон ему ответил старший.

Начпрод или начальник продовольственной службы на любой войне есть самая критикуемая и оправдывающаяся фигура. Редкий из них мог избежать каждодневного вопроса на вечную желудочно-кишечную тему о продуктовой недостаточности. Не избежал его и здешний начпрод. Им в звании старшего лейтенанта был, как ни странно, плюгавенький, но удивительно вороватый и безталанный мальчишечка. «Питающиеся» не знали с какими оценками этот поваренок закончил военное продовольственное училище, но то, что он попал на войну за растрату в одиннадцать тысяч рублей (и это в ценах 1987 года!), и прочие подобные шалости, знали все. Удачно подвернувшаяся война дала ему шанс избежать суда военного трибунала. Видимо, кто-то помог «сверху».

Учтя ситуацию, личный состав летной эскадрильи решил каждый четверг сделать «днем начальника продовольственной службы». Это значило, что каждую неделю в этот день с 16.00 до 16.30 на-чпроду без лишних объяснений била морду назначаемая специально созданным «полковым советом» по очереди группа из числа командиров вертолетов. Иных способов воспитания начпрода и поддержания должного порядка в столовой, как ни старались, просто не нашли.

— Что, так плохо кормят на самом деле? — спросил Виктор Гену, и лучше бы не спрашивал.

— А ты знаешь, что такое рисовый суп по-газнийски? Это — горсть риса на ведро воды, — Геннадий стал распаляться. — Поживешь месяц, больше узнаешь, — рявкнул он. — Мало того, что не работает ни один холодильник и разворовывается тушенка, от которой местные выглядят жирнее, чем мы. Вчера наш парень, молодой летчик, после полета потерял сознание. Бросились к нему, думали в полете шальная пуля зацепила, но все оказалось страшней и проще — осмотревший его врач определил физическое истощение от недоедания.

— А командиры? — удивился в свою очередь Виктор.

— Витек, вот сегодня, в эту минуту данную тему лучше не трогать. А то подвернешься под мою сильную горячую руку… Прости, шучу. Отвечаю: хорошо едят командиры, как и положено столуются. Им походные жены все устраивают.

— Ген, а мой дед, герой Советского Союза, говорил… Только ты не ори, дослушай: «Если подчиненные голодные в окопах по пояс в воде сутками кормят вшей, то и командир должен жить с ними в одних условиях. Вот тогда он их поймет полностью. И котелок для пищи должен подставлять последним…»

— Во! Умный ты парень оказывается.

— Да это не я, это мой дед, — ответил Виктор.

А шестеро членов «военно-полевого суда», все более и более взвинчиваясь и крича: «Бей начпрода, чтоб голодных боялся!» — покатила в сторону его апартаментов.

— Так, полтора суток сносного питания обезпечено, — без тени иронии произнес кто-то.

У любой войны одно лицо — во все времена, во всех странах, у всех народов. И у каждого народа вовремя войны появляются свои герои и свои предатели. А между ними есть и не герои, и не предатели, а некие людишки, юркнувшие щукой в ее мутные воды, как в благодатный край. В данной ситуации щукой был начпрод, вот только на сей раз рыбаки оказались большими профессионалами.

В контраст дневной жаре с гор потянуло вечерней сыростью.

— Ну, пора спать, — сказал Гена, — уже поздно.

До первой встречи с войной оставалось шесть часов.