"Странник" - читать интересную книгу автора (Абрамов Сергей Александрович)

13

В доме все ещё спали, когда Игорь на цыпочках прошёл к окну по крашеным молчаливым половицам и настежь распахнул его. Оно выходило на улицу, по-прежнему пустынную. Пахло сеном, прелой травой и ещё — отчётливо — гарью. Запах гари тянулся откуда-то издалека, будто напоминание о недавнем пожаре.

Игорь тихонько открыл дверь, прошёл через пустую общую комнату, через прихожую, выбрался во двор. Восемь на часах, на хороших часах марки «Слава», которые Игорь прятал в кармане брюк, скрывал ото всех, — здесь, в прошлом. Можно себе представить изумление старика Леднёва, если бы он узрел эти супермодные «тикалки» с зеленоватым циферблатом под гранёным стеклом. Пока не узрел, Игорь был осторожен.

На крыльцо вышла Софья Демидовна, увидела Игоря, сказала:

— Буди своего спутника. Завтракать станем.

Будить Леднёва — дело привычное. Каждое утро Игорь им занимался, навострился. И сегодня со стонами, с обидами и мелкими оскорблениями, но поднялся старик. Умываться не пожелал.

— Мне от воды ещё больше спать хочется. Я и так чистый. Ты что, забыл: мы же третьего дня в бане мылись…

Бог с ним, пусть не умывается! Но вот как его дома оставить, чтоб не увязался за Игорем? Проблема! Помнится, ещё вчера он выражал желание побродить по городу. Говорил:

— Всё равно Пеликана ждать…

И сказал это при хозяйке. Она, естественно, удивилась:

— Кого ждать?

— Григория Львовича, — ничтоже сумняшеся объяснил Леднёв.

— Как-то вы его странно назвали…

Пришлось Игорю вмешаться:

— Был случай. Григорий Львович нам одну байку рассказывал, про пеликана. С тех пор мы его так иногда называем. В шутку. Он не обижается… — И безжалостно лягнул под столом ногу профессора.

Тот покривился, но смолчал. Потом, когда одни остались, не преминул поинтересоваться:

— Это что ж такого я сморозил?

— Глупость, — объяснил Игорь. — Видите, Софья Демидовна удивилась. Значит, Пеликан не афиширует здесь своё прозвище.

— Странно, — недоумевал Леднёв. — Здесь, с родными, не афиширует, а с нами, посторонними — пожалте бриться. Мы, божьей милостью, Пеликан Единственный…

Игорю это тоже казалось странным. Приученный всему искать пусть собственное, но объяснение, он и тут нашёлся: в доме у Софьи Пеликан человек респектабельный, куда как лояльный. Вон вчера из контрразведки приходили. Скажи им Софья, простая душа, про птичье прозвище — чего бы они не заподозрили только! А так — Григорий Львович, солидный мужчина, отсутствует за неимением в наличии. А то, что им, посторонним, Пеликаном назвался, так на то они и посторонние: сегодня есть, завтра ищи-свищи! Им как раз подлинную фамилию знать не следует.

Всё это могло соответствовать истине при одном условии: Пеликан или бывший, или настоящий нелегал. А в том Игорь уже и не сомневался.

Завтракали вчетвером. Лида сидела напротив Игоря и смотрела на него если и не влюблённо, то с восторгом. Игорю было неудобно. Он на Лиду не глядел, уставился в тарелку с овсяной — нелюбимой! — кашей, скрёб её ложкой. Восторг инфантильной гимназистки он относил за счёт прочитанных вчера стихов. И не столько Блока, сколько тех, что она за Игоревы приняла… Как же: знакомство с пиитом! Такой факт юной барышне-эмансипе легко голову кружит.

Поели. Игорь хозяйку поблагодарил, попросил разрешения покинуть стол.

— Мне в город надо.

— Я с тобой, — сказал старик Леднёв. Как Игорь и ожидал! Но это было бы полбеды. А тут и Лида свою лепту внесла:

— Можно, я тоже?

Хорошо, на профессора Игорь согласен, но Лида — это уж слишком. Надо было отбояриваться.

— Что вы, что вы! — деланно ужаснулся он. — Чувствуете, запах какой? Говорят, пожары в городе…

Старик Леднёв немедленно вопросил:

— Кто говорит?

— Там… — туманно объяснил Игорь. И старик Леднёв его прекрасно понял, хмыкнул и ручки потёр.

— Ну, раз там… А мы пожаров не боимся, правда, Лидочка? Мы пойдём и посмотрим… И вообще, в юности я служил в пожарной команде, я всё знаю. — Тут он на спинку стула откинулся, глаза блаженно прикрыл. — Какие першероны, серые в яблоках! А каски, каски, начищены, как зеркала… И брандмайор впереди… — Сладко ему было вспоминать то, чего, на взгляд Игоря, никогда в его жизни не существовало.

Софья Демидовна робко вставила:

— Может, и вправду опасно, а, Лида?

Старик Леднёв очнулся от сладких воспоминаний и яростно воспротивился:

— Абсолютно не страшно, любезная Софья Демидовна. Я Лидочку ни на шаг от себя не отпущу, следить стану паче цербера. На меня, драгоценная Софья Демидовна, можно положиться безо всякой опаски.

— Да-а? — с сомнением протянула хозяйка, но спорить не стала.

А старик Леднёв, довольный победой, так славно и просто одержанной, рвался в бой.

— Если идти, господа, то немедля. В путь, в путь, трубы зовут.

В городе было неспокойно. По дороге выяснили, что ночью какие-то злоумышленники взорвали казармы, расположенные на другом конце города, в районе Святой слободы. Пожарных частей не осталось, серых в яблоках першеронов — или на ком они тут ездили? — давным-давно мобилизовали не то белые, не то красные, как, впрочем, и топорников. Брандмайоры сами воевать тронулись — за единую и неделимую, а также святую Русь, опоганенную теми красными, к кому ихние, брандмайоровские, топорники подались. Стало быть, топорниками и опоганенную. Кому уж в таких сложных условиях пожары тушить? Некому. Вот казармы и погорели. Не вчистую, но сильно.

Старик Леднёв разговорился с толстой, мордастой, краснощёкой тёткой, по виду торговкой, но с пустой корзиной. Распродала, что ли, всё? Нашла время для торговли… Леднёв вцепился в неё, как клещ, стал выяснять подробности городской жизни, торговли и наличия товаров на базаре, а Игорь решил: была не была! Потянул Лиду за рукав.

— Есть дело. Но — секрет!

Лида мгновенно расцвела, в буквальном смысле слова — щёки покраснели, глазки загорелись.

— Какой секрет, Игорь?

— Хранить умеете?

Она мелко и быстро перекрестилась.

— Христом богом клянусь.

Игорь посмотрел по сторонам — не слушает ли кто? — но сделал это больше для Лиды, чем для себя.

— Вы знаете, где Кадашевская улица? — шёпотом спросил он.

— Знаю, — тоже шёпотом ответила Лида. — Вон та Свитская, а там направо — Кадашевская. А зачем вам?

— Надо. Идём.

— А Павел Николаевич?

— Ему ни слова.

Лиде это не понравилось. Секрет секретом, но она же воспитана в уважении к старшим! Другое дело, что она не знала, как старшие иногда могут мешать…

— Может, мы его всё-таки предупредим?

— Тогда он увяжется за нами, а там опасно.

Это сразило Лиду, и, уже не противясь, она пошла за Игорем, поминутно, впрочем, оглядываясь. Вопреки опасениям, никто на них не обращал внимания — ни раньше, когда они втроём шли, ни теперь, когда отделились от профессора. Игорь с Лидой на вид — юные влюблённые, местные Ромео и Джульетта, дети приличных родителей. А Леднёв… Пащенко таких называл коротко: «чайники». Кто, скажите, заподозрит в «чайнике» поджигателя и бомбиста? Только параноик, страдающий манией преследования. Чайник — сосуд привычный и безопасный…

Без приключений дошли до Кадашевской. Там пришлось спросить, где дом Игнатьева. Им объяснили. Дом оказался солидным по размерам; трёхэтажный, каменный, с двумя подъездами. Типичный доходный дом. Игорь сказал:

— Стойте здесь и смотрите в оба.

— На что смотреть, Игорь? — Уже задавая вопрос, Лида смотрела в оба именно на Игоря. Она опять была влюблена в него, ибо поэт, да ещё и окружённый ореолом тайны, весь погрязший в правилах конспирации, — это особый человек. Не любить его невозможно.

В данный момент Лидина влюблённость играла Игорю на руку.

— Если заметите кого-нибудь подозрительного, делайте вид, что просто гуляете. Или ждёте подругу.

— А как я узнаю, что это подозрительный?

— Узнаете. Подозрительного сразу видно. — Игорь не стал вдаваться в объяснения, да и что он мог объяснить? Ровным счётом ничего! Он сам не ведал, как узнать подозрительного…

— А вы? — Лида не отставала.

— Я — в дом. Ждите.

— Берегите себя!

Последняя фраза — из какого-то романа. Возможно, её произносила некая прекрасная дама своему возлюбленному, который отправлялся в очередной крестовый поход. Или ещё куда-нибудь, где уж-жасно опасно.

— Поберегу, — пообещал Игорь и вошёл в подъезд.

Здесь было тихо и прохладно, даже холодно, как и в любом подъезде-колодце в старых московских, ещё дореволюционной постройки домах. Игорь, случалось, бывал в них: там жили и его знакомые и знакомые его родителей. В любую жару такие подъезды, как термосы, хранили каменную прохладу. Неширокая, но внушительная лестница — похоже, из мрамора — поднималась вверх, ограниченная слева стеной с облупленной штукатуркой, но без привычных Игорю надписей цветными мелками, а справа — чугунными решётчатыми перилами. Вниз, в подвал или в полуподвал, тоже вела лестница, но куда поуже и попроще. В таком доме, если сравнить его с соседними на улице, квартиры вряд ли дёшевы. Вон лестница какова… Да за неё одну хозяин, небось, лишний рубль к квартплате накидывал! Столяр дядя Матвей не мог жить в дорогой квартире — не по карману. А между тем он живёт именно здесь. Где конкретно? Ответ ясен: в подвале. Или в полуподвале, где квартиры наверняка много хуже и дешевле. Гениальный ход мыслей, что там Шерлок Холмс!..

И тут, как в добротном детективе, сзади раздался голос:

— Чего встал? Вниз иди…

Игорь обернулся не без ужаса. На него смотрел давешний малец, стоял у входной двери, придерживал руками штаны — скорее по привычке, чем по необходимости: держались они на лямке — и улыбался. Переднего зуба у мальца не имелось. Судя по возрасту, молочные у него выпали давно, а коренного, видимо, он лишился в драке. Бывает…

— Иди-иди, не боись, — молвил малюточка басом, шмыгнул, как и вчера, носом, повернулся, не прощаясь, и выскочил на улицу. Счёл свою миссию оконченной.

Выходит, за Игорем следили. Точнее, не за Игорем, конечно, — подумаешь, персона грата! — а за домом, И заочно уважая дядю Матвея, а тем более Пеликана, можно было утверждать, что не один малец фланировал вокруг дома, кто-нибудь ещё тем же занимался. И постарше, посолидней и посерьёзней.

Да, интересно, как Лида на мальца отреагировала? Сочла подозрительным или нет?..

Игорь осторожно спустился по лестнице — двенадцать ступеней вниз, сосчитал, — и упёрся в низкую, обитую железом дверь. Нечего на ней не написано, никаких табличек не висит. Постучал, Сначала тихонько, а потом и посильней. Из-за двери раздался приглушённый голос:

— Кого надо?

— Мне дядю Матвея, — сказал Игорь.

— А от кого будете?

— Мне вчера сказали, чтоб я пришёл…

— Погоди…

Чем-то загремели, что-то с лязганьем грохнулось. Дверь приоткрылась, и в щель Игорь увидел глаз. Глаз помигал, кто-то кашлянул, и дверь, наконец, распахнулась. На пороге стоял высокий сутулый старик с великолепными — под стать Будённому! — пшеничными усами.

— Игорь, что ли? — спросил старик.

— Ну, я…

— Заходи, ждут.

Игорь вошёл в крохотную прихожую, вернее, в пространство, отделённое от всего остального плотной занавеской. Старик сзади лязгал замком. Игорь отодвинул занавеску, увидел маленькую комнатку с низким потолком, стол посередине, керосиновую лампу на его голых досках. И за столом, выложив на него огромные лапищи, улыбаясь в сто зубов, сидел Пеликан.