"Перекличка мертвых" - читать интересную книгу автора (Рэнкин. Иен)

9

Доехать они смогли только до Джордж-стрит. Выйдя из машины, Шивон напомнила Мозу, что он должен ехать к Дженсенам. Он умолял ее быть как можно осторожнее, но она молча хлопнула дверью машины.

Протестующие, просочившиеся с Фредерик-стрит, были и здесь. Из окон и дверей магазинов за ними наблюдали объятые ужасом продавцы. Случайные прохожие жались к стенам, словно надеясь слиться с ними. Тротуары и проезжая часть были усыпаны мусором. Протестующих пытались вытеснить обратно на Принсез-стрит. Шивон беспрепятственно прошла сквозь линию полицейского оцепления. Попасть внутрь кольца было просто, а вот выйти назад — проблематично.

В этой части города она знала только один киоск: рядом с памятником Скотту. Ворота в парк были закрыты, поэтому Шивон направилась к ограде. Схватки вспыхивали уже не на улице, а в самом парке. Метательными снарядами служили валявшиеся под ногами банки, бутылки, камни. Чья-то рука схватила ее за куртку.

— Туда нельзя.

Шивон повернулась к полицейскому. Над его забралом красовались буквы «ЭС».

— Не иначе как «Эксцесс», — подумалось ей. — Как раз то, что нужно». Свое удостоверение она держала наготове.

— Я инспектор уголовной полиции! — прокричала она.

— Тогда у вас не все дома — сказал полицейский, разжимая руку.

— Это я уже слышала, — ответила Шивон, перешагивая через пики ограды.

Осмотревшись, она поняла, что к протестующим присоединилось местное хулиганье, которое хлебом не корми — дай только подраться. А тут еще такое удовольствие: можно позволить себе лягнуть копа или запустить в него чем-нибудь и остаться безнаказанным. Их лица были наполовину закрыты шарфами с эмблемами футбольных клубов или воротниками застегнутых наглухо фуфаек. Хорошо еще, что теплая погода заставила их сменить ботинки «Доктор Мартен» на мягкие кроссовки.

Вот и киоск, торговавший мороженым и прохладительными напитками. Сейчас он стоял закрытый; тротуар перед ним был густо усеян осколками. Пригнувшись, Шивон обежала вокруг него: отца не было. Ей бросилась в глаза цепочка капель крови на земле, ведшая к воротам и около них обрывавшаяся. Она еще раз обогнула киоск. Постучала по панели откидного прилавка. Опять постучала. Изнутри послышался придушенный голос:

— Шивон?

— Папа? Ты там?

Сбоку распахнулась дверь. На пороге стоял отец, а рядом с ним насмерть перепуганная хозяйка киоска.

— Где мама? — спросила Шивон дрожащим голосом.

— Ее увезли на «скорой». Я не смог… меня через оцепление не пропустили.

Шивон не могла припомнить, чтобы отец когда-нибудь плакал, но теперь он был весь в слезах. В слезах и явно в шоке.

— Прежде всего надо вывести вас отсюда.

— Меня не надо, — запротестовала женщина, качая головой. — Я отвечаю за киоск. Но я видела, как все произошло… Это все полиция. Она ведь ничего не делала, просто стояла…

— А они как начали махать дубинками, — добавил отец. — И прямо ей по голове.

— Кровь так и хлынула…

Шивон взглядом заставила женщину замолчать.

— Как вас зовут? — спросила она.

— Фрэнсис… Фрэнсис Нигли.

— Так вот, Фрэнсис Нигли, мой вам совет: выбирайтесь отсюда. — Она повернулась к дрожавшему всем телом отцу. — Пошли, давай, давай, пошли отсюда.

— Что?

— Надо найти маму.

— А как же?…

— Все будет хорошо. Ну пошли же.

Она потянула отца за руку, поняв, что придется тащить его всю дорогу чуть ли не волоком.

У них над головами просвистел кусок дерна. Шивон не сомневалась, что завтра — ведь это как-никак Эдинбург — большинство стенаний будет по поводу разорения знаменитых клумб и газонов. Демонстранты, прорвавшиеся с Фредерик-стрит, раскрыли ворота. Какого-то человека в костюме воина-пикта за руки волокли из парка. Под самым носом у полицейских, стоящих в оцеплении, дерзкая юная мамаша спокойно меняла памперс, испачканный ее разодетым в розовое младенцем. Кто-то размахивал плакатом с лозунгом «НИ БОГОВ, НИ ГОСПОД». Буквы «ЭС»… младенец в розовом… текст на плакате — все сейчас казалось ей исполненным особого смысла, которого она не могла пока разгадать.

Это какая-то значимая структура…

Надо будет обязательно поговорить об этом с отцом…

Лет пятнадцать назад он попытался объяснить ей основы семиотики, стараясь помочь написать реферат, но от его объяснений стало только еще непонятнее. А когда она в классе перепутала и произнесла «семенотика», учительница едва не сползла на пол от хохота…

Шивон блуждала взглядом по толпе, стараясь отыскать хоть какое-нибудь знакомое лицо. Никого… На одном из полицейских был форменный жилет с надписью «Медицинская служба полиции». Она потащила отца к нему, держа перед собой раскрытое удостоверение.

— Инспектор уголовной полиции, — представилась она. — Жену этого человека отвезли в больницу. Мне нужно доставить его туда же.

Медик понимающе кивнул и провел их за линию оцепления.

— А в какую больницу? — спросил он.

— Как вы думаете, в какую?

Он озадаченно посмотрел на нее.

— Не знаю, — признался он. — Я не местный, я из Абердина.

— Ближайшая отсюда больница «Уэстерн Дженерал», — сказала Шивон. — Тут можно найти какую-нибудь машину?

Он махнул вдоль Фредерик-стрит:

— Идите до перекрестка.

— До Джордж-стрит? Он покачал головой:

— До следующего.

— Куин-стрит?

Подумав секунду, он кивнул.

— Спасибо, — поблагодарила она. — Вам бы лучше вернуться назад.

— Похоже на то, — согласился он без видимого энтузиазма. — Тут некоторые чересчур усердствуют в применении силы… Но в основном это не наши… а те, что из Лондона.

Шивон обернулась к отцу:

— Ты бы мог его опознать?

— Кого?

— Того, кто ударил маму.

— Не думаю, — ответил он и потер рукой глаза.

Не выдержав, она в сердцах вскрикнула и чуть не обругала его. Взяв себя в руки, она повела отца к Куин-стрит.

Вдоль улицы, по которой с черепашьей скоростью, но двигался транспорт, выстроилась шеренга припаркованных патрульных автомобилей. Подойдя к одному из водителей, Шивон объяснила, что ей нужно. Он, казалось, почувствовал облегчение при мысли, что сможет отсюда смотаться. Они с отцом уселись сзади.

— Включайте оба маячка и сирену, — приказала Шивон водителю.

Они рванули по обочине мимо еле ползущих машин.

— Мы правильно едем? — обернувшись, спросил водитель.

— А вы откуда?

— Из Питерборо.

— Езжайте прямо, я скажу, когда свернуть. — Она сжала руку отца. — У тебя ничего не болит?

Он, покачав головой, пристально посмотрел на нее:

— А у тебя?

— Да что со мной-то может быть?

— Ты меня просто поразила. — Тедди Кларк устало улыбнулся. — Своей решимостью, четкостью действий…

— Тем, что я не просто смазливая девчонка, так?

— Я ведь даже не представлял себе…

К его глазам опять подступили слезы, и он, прикусив губу, часто заморгал, стараясь не заплакать, а она, поняв это, сильнее сжала его руку.

— Я ведь даже не мог себе представить, — снова начал он, — что ты так здорово справляешься со своим делом.

— Скажи спасибо, что я не в форме, а то, глядишь, мне самой пришлось бы размахивать дубинкой.

— Ты никогда не смогла бы ударить ни в чем не повинную женщину, — твердо сказал отец.

— Поезжайте прямо под светофор, — велела Шивон водителю, а затем снова обернулась к отцу. — Не знаю, трудно за себя ручаться.

— Нет, ты бы этого не сделала, — решительно заявил он.

— По всей вероятности, нет, — согласилась она. — А за каким бесом вас туда понесло? Уж не Сантал ли потащила?

Он помотал головой:

— Да мы… просто хотели посмотреть. Но полиции показалось иначе.

— Если я найду того, кто…

— Я ведь даже и лица-то его не разглядел.

— Там было множество снимающих.

— Фотографов?

Она кивнула.

— Плюс система видеонаблюдения, репортеры и, разумеется, мы. — Она посмотрела на отца. — Полиция всегда все фиксирует на пленку.

— Но ведь…

— Что?

— Разве ты сможешь просмотреть такое множество фотографий и видеозаписей?

— Хочешь пари?

Он посмотрел на нее внимательным взглядом:

— Нет, пожалуй, воздержусь.

Почти сотня арестованных. Во вторник судам предстоит попотеть. К вечеру противостояние переместилось с Принсез-стрит и прилегающего парка на Роуз-стрит. По воздуху летали вывороченные из мостовой булыжники. Схватки с полицией происходили на мосту Уэверли, на Кокберн-стрит и Инфермари-стрит. В половине десятого напряженность начала спадать. Последняя выходка имела место у ресторана «Макдоналдс» на Сент-Эндрю-стрит. Патрульные, уже вернувшиеся в участок на Гейфилд-сквер, принесли с собой гамбургеры, запах которых, распространившись по коридорам, проник и в офис уголовной полиции. В офисе, где сидел Ребус, работал телевизор, показывающий документальный фильм о скотобойнях.

Эрик Моз только что переслал перечень адресов электронной почты тех, кто регулярно посещал сайт «СкотНадзор». Его электронное послание заканчивалось словами: «Шив, сообщи, как твои дела!» Ребус и сам уже пытался дозвониться до нее по мобильному, но звонки оставались без ответа. Прочитав электронное письмо Моза, Ребус пришел к выводу, что Дженсены хотя и не доставили ему больших хлопот, но контактировали с ним в режиме «вынужденного сотрудничества».

Перед Ребусом лежал номер «Ивнинг ньюс». На первой полосе над фотографией воскресного марша броская шапка — «Голосование ногами». Редакция могла бы использовать ту же шапку и в завтрашнем выпуске, поместив ее над фотографией хулиганов, пинающих ногами полицейские щиты. На странице телепрограмм он отыскал название идущего по телевизору фильма: «Скотобойни: Раздумья над кровью». Ребус встал и подошел к одному из свободных столов, на котором были разложены бумаги из папки с делом Коллера. Шивон здорово потрудилась, присоединив к ним полицейские и тюремные отчеты о Проворном Эдди Айли и о Треворе Гесте.

Гест: вор-домушник, головорез, сексуальный психопат.

Айли: насильник.

Коллер: насильник.

Ребус снова принялся изучать материалы сайта «СкотНадзор». Подробная информация о еще двадцати восьми насильниках и педофилах. Там же была большая гневная статья за подписью «Кровоточащее сердце». Что-то подсказало Ребусу, что ее автор — женщина. Она обрушивалась на судебную систему с ее упрямым противопоставлением «изнасилования» и «склонения к половому акту». Практически невозможно добиться обвинения по статье «изнасилование», однако «склонение к половому акту» может быть столь же отвратительным, жестоким и оскорбительным действием, а наказывается менее строго. Похоже, она изучала закон, хотя где — в Англии или Шотландии, — понять было трудно. Ребус снова просмотрел текст на предмет использования таких формулировок, как «грабеж с проникновением в жилище»: в Шотландии это называется просто «кража со взломом». Но ничего подобного не нашел. Ему пришло в голову, что стоит на это ответить. Он включил компьютер Шивон и вошел в почту — она всегда использовала один и тот же пароль: «Хиберниан». Проведя пальцем по списку абонентов, полученному от Моза, он нашел адрес той, что называла себя «Кровоточащее сердце», и принялся печатать.

Он на мгновение задумался. Неизвестно, сколько времени у Шивон будет отключен телефон. Он указал свой номер, но подписался «Шивон Кларк», решив, что куда более вероятно, что женщина ответит другой женщине. Он перечитал свое письмо, и ему стало совершенно ясно, что оно написано не кем иным, как копом. Тогда он предпринял вторую попытку:

Приписал номер телефона и на сей раз одно имя — «Шивон». Кликнул по команде «Отправить». Когда спустя всего несколько минут его телефон зазвонил, он подумал, что чудес на свете не бывает, — и не ошибся.

— Чучело, — прозвучал в трубке голос Кафферти.

— Я все думаю, когда тебе наконец-то надоест это прозвище?

Кафферти хмыкнул:

— Сколько времени прошло с тех пор?

Лет, наверно, шестнадцать… Ребус дает показания, Кафферти на скамье подсудимых… Адвокат, спутав Ребуса с одним из свидетелей, назвал его Тучелло.

— Есть что-нибудь новое? — спросил Кафферти.

— Почему я должен тебе докладывать?

Кафферти снова хмыкнул:

— Предположим, ты поймаешь его и он предстанет перед судом… И как это будет выглядеть, если я вдруг во всеуслышание заявлю, что помогал тебе в этом деле? Тебе придется многое объяснять… может, даже собранные тобой доказательства сочтут недействительными.

— А я-то думал, ты хочешь, чтобы его поймали.

Кафферти промолчал. Ребус обдумывал, что сказать дальше.

— Вообще-то есть некоторый прогресс.

— И насколько же вы продвинулись?

— Пока все идет очень медленно.

— И не удивительно, ведь в городе такой хаос. — Снова хмыканье. Ребусу пришло в голову, что Кафферти, вероятно, напился. — Сегодня я могу провернуть любое ограбление прямо под носом у всей вашей команды.

— Так что ж ты медлишь?

— Я другой человек, Ребус. Я теперь на твоей стороне, понял? И если нужна моя помощь, я от всей души…

— Пока не нужна.

— Но если потребуется, дашь знать?

— Кафферти, ты же сам только что признал: чем больше твое участие, тем труднее будет добиться осуждения.

— Но я знаю, Ребус, как играть в эти игры.

— Тогда ты знаешь, когда лучше пропустить ход.

Ребус отвернулся от телевизора: на экране показывали, как машина снимает шкуру с туши.

— До связи, Ребус.

— Хотя вот что…

— Да?

— Есть несколько копов, с которыми мне хотелось бы поговорить. Они англичане, приехали по случаю саммита.

— Ну и поговори.

— Не так-то все просто. У них на форме нет опознавательных знаков, и разъезжают они на машине и в фургоне непонятной принадлежности.

— А что тебе от них надо?

— Объясню потом.

— Как они выглядят?

— Похоже, лондонские. Работают втроем. Загорелые…

— Ты хочешь сказать, что здесь они держатся особняком, — уточнил Кафферти.

— Главного зовут Джеко. Вероятно, они из СО-двенадцать и подчиняются некоему Дэвиду Стилфорту.

— Я знаю Стилфорта.

Ребус облокотился на письменный стол:

— Откуда?

— Да он в прошлые времена посадил многих моих знакомых. — Ребус вспомнил: Кафферти имел контакты с лондонскими мафиози старой школы. — А что, он сейчас тоже здесь?

— Остановился в отеле «Бэлморал». — Немного помолчав, Ребус продолжал: — Я был бы не прочь узнать, кто оплачивает его номер.

— Когда тебе кажется, что ты всего навидался, — глубокомысленно изрек Кафферти, — вдруг появляется Джон Ребус и просит тебя покопаться в делишках особого подразделения… А мне почему-то кажется, что все это никак не связано с делом Сирила Коллера.

— Я же сказал, расскажу потом.

— Ладно, а что ты сейчас делаешь?

— Работаю.

— Не хочешь встретиться и немножко выпить?

— Я еще не дошел до ручки.

— Да и я тоже, просто предложил.

Ребус задумался, чувствуя готовность поддаться соблазну. Но связь с той стороны оборвалась. Он сел и придвинул к себе блокнот. Результат вечерних усилий был зафиксирован на первой странице:

Ребус прищурился и впился взглядом в последнюю строчку. Так называется альбом группы «Ху», один из любимых альбомов покойного Майкла. Он вдруг почувствовал жгучее желание поговорить хоть с кем-нибудь, хотя бы с дочкой или с бывшей женой. Наверное, это непреодолимая тяга к семье. Он подумал о Шивон и ее родителях. Попытался выбросить из головы ее доводы против его встречи с ними. Она никогда не рассказывала о них, а он и не знал, есть ли у нее еще родственники.

«Ты ведь сам ни разу не поинтересовался» — упрекнул он себя.

Засигналил мобильник, извещая, что пришла эсэмэска. Отправитель: Шив. Нажал клавишу, посмотрел на дисплей.

«Можешь приехать в больницу «Уэстерн Дженерал»?»

В больницу «Уэстерн Дженерал»? Он не слышал о полицейских, получивших ранения или травмы… никаких причин оказаться на Принсез-стрит или где-то поблизости у нее не было.

«Сообщи, что произошло!!!»

На бегу к парковке он еще раз набрал ее номер. Безрезультатно — непрерывные короткие гудки: занято. Вскочив в машину, швырнул телефон на пассажирское сиденье. Но не проехал и пятидесяти метров, как телефон зазвонил. Схватив его, он впился глазами в дисплей.

— Шивон? — хрипло произнес он.

— Что? — спросил женский голос.

— Алло?

Стиснув зубы, он пытался крутить руль одной рукой.

— Мне… это… Нужен… нет, ничего.

Телефон в руке замолчал, и он опять отшвырнул его на сиденье. Телефон упруго подпрыгнул и шлепнулся на пол. Ребус вцепился в руль и изо всех сил надавил на газ.