"Перекличка мертвых" - читать интересную книгу автора (Рэнкин. Иен)3Ребуса разбудил дневной свет, и до него сразу дошло, что вчера вечером он не задернул шторы. По телевизору шел утренний выпуск новостей. Обсуждался концерт в Гайд-парке[3] как главное событие дня. Выступали организаторы. Ни единого упоминания об Эдинбурге. Ребус вырубил телевизор и пошел в спальню. Сбросил одежду, в которой ходил накануне, натянул футболку и легкие твидовые брюки. Плеснув на лицо несколько пригоршней воды и осмотрев себя в зеркале, понял, что этого недостаточно. Сунув в карман ключи и телефон, который он с вечера поставил на зарядку — значит, накануне не так уж сильно и набрался, — Ребус вышел из дома. Спустившись на два лестничных пролета, он оказался у двери на улицу. Район Марчмонт, где он жил, был облюбован студентами и благодаря этому летом в нем наступала тишина. В конце каждого июня Ребус наблюдал за тем, как студенты разъезжаются, как грузят пожитки в свои или родительские машины, заталкивая одеяла в щели между коробками. Окончание экзаменов отмечалось бурными вечеринками, после которых Ребусу уже дважды пришлось снимать конусы, ограничивающие место парковки, с крыши своей машины. Набрав полную грудь еще не прогревшегося утреннего воздуха, он направился в сторону Марчмонт-роуд к только что открывшемуся газетному киоску. Мимо проплыли два автобуса. Ребус подумал, что они, наверно, сбились с дороги, но вскоре понял, как и почему они здесь оказались. Вот и уши его уловили стук молотков, звук налаживаемых микрофонов. Он протянул деньги продавцу и открыл бутылочку «Айрн-брю». Разом осушил ее — прекрасно! Купил еще кое-что и, жуя на ходу банан, направился в конец Марчмонт-роуд, туда, где она выходит на Медоуз — Луга. Несколько веков назад там действительно простирались луга, а сам Марчмонт был не чем иным, как фермой, стоящей посреди полей. Сейчас на Медоуз играли в футбол и крикет, по утрам совершали пробежки, устраивали пикники. Но не сегодня. Мелвилл-драйв, где заранее была выставлена охрана, превратилась в важную транспортную артерию, ведущую на стоянку автобусов. Автобусы были из Дерби, Мэкклсфилда и Гулля, Суонси и Рипона, Карлайла и Эппинга. Из них выходили люди, одетые в белое. В белое: Ребус припомнил, что всех просили быть в одежде одного цвета. Это нужно было для того, чтобы движущаяся по городу маршевая колонна выглядела как широкая живая лента. Он бросил взгляд на свою одежду — брюки желто-коричневые, футболка — бледно-голубая. Ну и слава богу. Среди демонстрантов было много пожилых, явно нездоровых и немощных. Но на запястьях у всех красовались опознавательные браслеты, а на футболках — слоганы и призывы. Некоторые держали в руках самодельные транспаранты. Лица светились радостью. В некотором отдалении стояли воздвигнутые ранее раскидистые шатры. Один за другим подъезжали фургоны, из которых оголодавшим в дороге людям предлагали чипсы и вегетарианские бургеры. Воздвигались помосты. Откуда-то появились краны, с помощью которых с подошедших трейлеров начали сгружать массивные деревянные конструкции. Не более секунды понадобилось Ребусу, чтобы мысленно сложить деревянные элементы в единое целое: ОСТАВИМ БЕДНОСТЬ В ПРОШЛОМ. Там и сям мелькали полицейские в форме, но никого из них Ребус не знал: очевидно, не местные. Он посмотрел на часы. Было самое начало десятого, то есть еще почти три часа до «старта». На небе почти ни облачка. Водитель, сидевший за рулем полицейского фургона, решил срезать путь и проехал по тротуару, заставив Ребуса поспешно попятиться на траву. Ребус бросил на водителя злобный взгляд, тот ответил тем же. Стекло боковой дверцы опустилось. — В чем проблемы, дедуля? Ребус вскинул вверх два пальца, давая водителю знак остановиться. Почему бы им немного не побеседовать, доставив удовольствие друг другу. Но у сидевших в фургоне были другие соображения: они покатили дальше. Ребус доел банан и хотел уже бросить кожуру на землю, но вовремя сообразил, что полицейские тут же призовут его к порядку. Немного подумав, он направился к урне. — Возьмите, — обратилась к Ребусу молодая женщина, протягивая ему пакет. Ребус заглянул внутрь; пара стикеров и футболка с выведенным на груди призывом «Поможем пожилым». — Да на кой мне все это? — недовольно буркнул он. Она отступила, пытаясь удержать на лице остатки улыбки. Ребус пошел прочь, открывая на ходу запасную бутылочку «Айрн-брю». В голове немного посветлело, но спина была мокрой от пота. Какие-то смутные воспоминания просились и наконец вырвались из глубин его памяти: они с Микки на Бернтислендской ярмарке, куда ежегодно вывозили учеников воскресной школы. Их везли на автобусах, из окон которых свисали и вились по ветру разноцветные ленты. Целая вереница автобусов ждала их, пока они завтракали на траве и гоняли наперегонки — Микки с высокого старта всегда приходил первым, поэтому Ребус прекратил попытки выиграть забег, и единственным успешным оружием против брата-подростка оставалась хорошо развитая мускулатура. Еду привозили в белых картонных коробках: сэндвичи с джемом, торт с глазурью, ну, и крутые яйца. Яйца всегда оставались несъеденными. Летние уик-энды казались теперь Ребусу бесконечно длинными и однообразными. Он их ненавидел. Утро понедельника приносило ему настоящее облегчение, ведь можно было на некоторое время позабыть о диване, о табурете у барной стойки, о супермаркете и закусочной. Коллеги, возвращаясь на работу, рассказывали об удачных покупках, футбольных матчах, семейных поездках на велосипедах. Шивон обычно ездила в Глазго или в Данди, общалась с друзьями, тусовалась. Коллективные походы в кино и прогулки по берегам Лита. Никто уже не спрашивал Ребуса, как он провел выходные. Знали, что в ответ он лишь пожмет плечами. А ведь именно этой самой безынициативности он и не мог себе позволить. Он практически не мыслил существования без работы. Потому и набрал сейчас номер на своем мобильнике и ждал. Включился сигнал автоответчика. — Доброе утро, Рэй, — отчеканил он. — Это твой будильник. Каждый час я буду звонить тебе, пока не получу ответа. Вскоре позвоню снова. Отключившись, Ребус сразу же набрал другой номер и надиктовал то же самое сообщение на домашний автоответчик Рэя Даффа. Теперь оставалось набраться терпения. Концерт «Лайв Эйт» начинался примерно в два, но появления таких групп, как «Ху» или «Пинк Флойд», раньше вечера и ждать было нечего. Так что он мог пока вволю покопаться в деле Коллера. И к тому же успеть заняться делом Бена Уэбстера. Так скорее пролетит суббота и наступит воскресенье. Ребус решил, что его последний час еще не пробил. В справочной ему дали номер телефона «Пеннен Индастриз» и адрес этой компании, располагавшейся в центральной части Лондона. Ребус позвонил, но автоответчик сообщил, что коммутатор будет включен утром в понедельник. Тогда он позвонил прямо в Гленротс, в штаб операции «Сорбус». — Уголовная полиция Эдинбурга. — Он прошагал из одного угла своей гостиной в другой и высунулся в окно: какое-то шумное семейство, ведя за руки детей с разрисованными лицами, направлялось в сторону Медоуз. — До нас дошли слухи, что Армия Клоунов[4] вроде бы избрала мишенью некую структуру, называемую… — для большего эффекта он сделал паузу, будто сверяясь с документом, — «Пеннен Индастриз». Мы понятия не имеем, что это такое. Может, вы нас просветите? — «Пеннен»? Ребус повторил по буквам. — А вы?… — Инспектор уголовной полиции Старр… Дерек Старр, — соврал Ребус, опасаясь, как бы о его звонке не доложили вездесущему Стилфорту. — Вам придется минут десять подождать. Ребус открыл рот, чтобы поблагодарить, но связь вдруг прервалась. Ни звучавшего прежде мужского голоса, ни шумов: только частые гудки, какие бывают, когда линия занята. До него дошло, что офицер не спросил его номера… может, он высветился у него на каком-нибудь дисплее, может, он уже занесен в память. И уже отслеживается. — Уххх, — вздохнул он и поплелся на кухню приготовить кофе. Ему вспомнилось, что Шивон уехала из «Бэлморала» после второй порции. Сам Ребус заказал для себя третью, после чего перешел через дорогу и принял последний в тот вечер стаканчик в «Кафе Ройял». Утром пальцы пахли уксусом — значит, по дороге домой он ел чипсы. Ну да, точно: таксист довез его до края Медоуз. Он подумал, что надо бы позвонить Шивон и убедиться, что она благополучно добралась домой. Но ее всегда нервировали такие звонки. Да и она уже, наверно, вышагивает в одной колонне с родителями. Ей страшно хочется увидеть Эдди Иззарда и Гаэля Гарсию Берналя. А еще Бьянку Джаггер и Шарлин Спитери. Для нее это настоящий праздник. Может, она и права. Да, ее машина! Теперь ей придется заниматься починкой. Ребус знал муниципального советника Тенча; по крайней мере, знал о Зазвонил телефон. С чашкой кофе в руках он вернулся в гостиную и взял трубку. — Вы не в участке, — произнес тот же голос, который отвечал ему в Гленротсе. — Я дома. Через окно до его слуха донесся стрекот вертолетного мотора. Возможно, вертолет полицейского наблюдения, а возможно, и с телерепортерами на борту, бороздил в этот час небо. — У компании «Пеннен» нет ни одного офиса в Шотландии, — сообщил ему голос из трубки. — Раз так, то никаких проблем, — ответил Ребус, стараясь придать голосу беззаботность. — Сейчас слухи рождаются ежесекундно и безостановочно, и нам приходится работать в таком же режиме. — Он засмеялся, собираясь задать новый вопрос, но вновь зазвучавший в трубке голос заставил его изменить намерение. — Эта компания работает по контрактам с Министерством обороны, поэтому слухи могут оказаться небеспочвенными. — С Министерством обороны? — Прежде компания принадлежала Министерству обороны, но несколько лет назад была продана. — Кажется, я что-то припоминаю, — сказал Ребус задумчиво, словно и впрямь роясь в памяти. — Ее главный офис находился в Лондоне, верно? — Верно. Но дело-то в том… что их директор-распорядитель сейчас как раз здесь. Ребус присвистнул: — Потенциальная мишень. — Мы занесли его в список лиц, подвергающихся риску. Он находится под охраной. Эти слова как-то не особенно уверенно слетали с губ молодого офицера. Ребусу показалось, что их кто-то ему только что подсказал. Возможно, Стилфорт. — Он остановился, случайно, не в отеле «Бэлморал»? — спросил Ребус. — Как вы об этом узнали? — Слухом земля полнится. Его ведь охраняют? — Да. — Свои или наши? Немного помедлив, офицер спросил: — А почему вас это интересует? — Да просто как рядового налогоплательщика, — Ребус снова засмеялся. — Думаете, стоит с ним поговорить? — Он просил совета… как подчиненный у босса. — Я могу проконсультироваться на этот счет. — Чем дольше он в городе, тем трудней… — Не докончив фразы, Ребус неожиданно произнес: — Я ведь даже имени его не знаю. И тут в трубке зазвучал совсем другой голос: — Инспектор Старр? Это говорит инспектор уголовной полиции Старр? Стилфорт… Ребус неслышно выдохнул. — Алло? — кричал Стилфорт. — Что это вы вдруг замолчали? Робость одолела? Ребус дал отбой. Выругался про себя. Потом набрал новый номер и соединился с коммутатором газеты «Скотсмен». — Соедините, пожалуйста, с отделом информации, — попросил он. — Не уверена, что кто-нибудь из сотрудников сейчас на месте, — ответила девушка-оператор. — Тогда с отделом новостей. — В настоящее время это не отдел, а скорее корабль-призрак. — Ее голос звучал так, словно и ей хотелось смыться вместе со всеми, но она все-таки нажала на кнопку соединения. Ребусу пришлось довольно долго ждать, пока в редакции снимут трубку. — Я инспектор Ребус, из Гейфилдского участка. — Всегда рад потолковать с блюстителем закона, — приветствовал его репортер. — Как официально, так и неофициально… — Я не по служебным делам, сынок. Мне просто нужно поговорить с Мейри Хендерсон. — Она больше в штате не работает. И числится в отделе информации, а не новостей. — Но ведь это не помешало вам напечатать ее интервью с Верзилой Кафферти на первой полосе, верно? — Знаете, я давно носился с этой идеей… — Репортер, судя по всему, усаживался поудобнее и готовился поболтать. — Проинтервьюировать не только Кафферти, но и всех гангстеров западного побережья, да и восточного тоже. Расспросить их о том, как они начинали; о законах, по которым они живут… — Спасибо за информацию, но разве я попал к Паркинсону?[5] Репортер засопел: — Да я упомянул об этом просто так, чтобы поддержать беседу. — Мне совершенно ясно, что все ваши писаки со своими ноутбуками сейчас на пленэре — пытаются живописать народное шествие. Однако произошло вот что: вчера поздно вечером со стены замка упал человек, а сегодня утром я не увидел ровным счетом ничего об этом происшествии в вашей газете. — Да мы и сами буквально только что об этом узнали. — Секунду помолчав, репортер спросил: — Но ведь это же явное самоубийство, так ведь? — А вы сами как думаете? — Я ведь первый спросил. — Что вы говорите? А по-моему, первым спросил я: как связаться с Мейри Хендерсон? — А зачем она вам? — Дайте мне ее номер, и я скажу вам кое-что из того, о чем не собираюсь говорить с ней. Репортер на мгновение задумался, затем попросил Ребуса подождать. Через полминуты его голос снова зазвучал в трубке. Все это время телефон Ребуса подавал сигналы, означавшие, что кто-то пытается ему дозвониться. Не обращая на них внимания, он поспешно записал номер, который продиктовал репортер. — Благодарю, — сказал он. — Теперь я могу рассчитывать на ту скромную награду, которую заслужил? — Подумайте вот о чем: если это явное самоубийство, то почему Стилфорт, этот мешок с дерьмом из СО-двенадцать, прилип к нему и никого больше не подпускает? — Стил… Как-как пишется его фамилия?… Но Ребус уже дал отбой. Его телефон сразу же затрезвонил. Он не ответил; он почти наверняка знал, кто это, — в штабе операции «Сорбус» его номер был известен, и Стилфорту потребовалось бы не больше минуты, чтобы определить по нему адрес звонившего. Еще одна минута понадобилась бы ему на то, чтобы позвонить Дереку Старру и выяснить, что тот вообще ничего не знает. Би-и-ип — би-и-ип — би-и-ип. Ребус снова включил телевизор; пультом приглушил звук. Никаких новостей, по всем каналам либо детские программы, либо фильмы. Снова послышался стрекот мотора. Опять вертолет. Ребус выглянул в окно, чтобы удостовериться, что он кружит не над его домом. — Ты просто параноик, Джон, — буркнул он себе под нос. Телефон умолк, и Ребус набрал номер Мейри Хендерсон. Несколько лет назад они тесно сотрудничали, а потом Мейри вдруг выпала из его поля зрения и написала книгу о Кафферти — причем в контакте с самим гангстером. Она и Ребуса просила об интервью, но он отказался. Потом она еще раз обращалась к нему с той же просьбой. — Если бы ты только знал, что Верзила Гор говорит о тебе, — убеждала его она. — Мне кажется, тебе просто необходимо заявить свою позицию. Но Ребус такой необходимости не ощущал. Это не помешало оглушительному успеху книги, причем не только в Шотландии, но и далеко за ее пределами. В США, Канаде, Австралии. Переводу ее на шестнадцать языков. Все газеты только о ней и кричали. Несколько премий, телевизионные ток-шоу с участием журналистки и ее героя. Кафферти, искореживший за свою жизнь множество судеб… теперь купался в лучах славы. Мейри послала Ребусу экземпляр своей книги. Он, не вскрывая, отослал бандероль обратно. Но затем, по прошествии двух недель, сам купил эту книгу за полцены на распродаже в магазине на Принсез-стрит. Пролистал, но не смог заставить себя прочитать ее целиком. Ничто не вызывало у него большего омерзения, чем кающийся… — Алло? — Мейри, это Джон Ребус. — Единственный Джон Ребус, которого я знала, умер. — Ну, это не совсем так. — Ты вернул мне мою книгу! С дарственной надписью! — С дарственной надписью? — Так ты даже ее не прочитал?! — И что ты там написала? — Я написала: «Больше ко мне не подмазывайся». — Очень сожалею, что так поступил, Мейри. Позволь мне загладить вину. — И попросить об одолжении? — Как ты догадалась? — Ребус улыбнулся. — Идешь на марш? — Да вот подумываю. — Могу угостить тебя бургером с сыром. Она хмыкнула: — Давненько меня не соблазняли — Придется разориться еще на чашку декофеи… — Какого черта тебе надо, Джон? — Ее голос слегка потеплел. — Мне необходима любая информация о фирме «Пеннен Индастриз». Раньше она принадлежала Министерству обороны. Кто-то от них сейчас у нас в городе. — А мне-то что с этого обломится? — Тебе ничего. А вот мне… — Он закурил сигарету, затянулся и продолжал, выдыхая дым: — Ты когда-нибудь слышала о дружке Кафферти? — О каком именно? — спросила Мейри, стараясь не выказать интереса. — О Сириле Коллере. Нашелся тот самый кусок от его куртки. — А на нем исповедь самого Кафферти? Он меня предупреждал, что ты от него не отстанешь. — Я просто решил подбросить тебе горячую новость, и отнюдь не рядовую. Она немного помолчала. — А при чем тут «Пеннен Индастриз»? — Это совсем другая песня. Ты слышала о Бене Уэбстере? — Сообщение о нем передавали в новостях. — «Пеннен» оплачивала его пребывание в отеле «Бэлморал». — И что? — А то, что мне надо узнать об этой фирме побольше. — Их директор-распорядитель — Ричард Пеннен. — Она рассмеялась, чувствуя, насколько ошеломило Ребуса ее сообщение. — Ты когда-нибудь слышал о «Гугле»? — И ты прямо сейчас это там нашла? — У тебя дома есть компьютер? — Я купил себе ноутбук. — А выход в Интернет у тебя есть? — Теоретически, — признался он. — Но я и в «Сапера»-то толком не умею играть… Она снова расхохоталась, и Ребус понял, что отношения восстанавливаются. До его слуха донеслось какое-то шипение, стук чашек. — В каком ты сейчас кафе? — спросил он. — «Монпельер». Кругом полно людей, и все одеты в белое. «Монпельер» находился на Брантсфилде, всего в пяти минутах езды. — Так я подкачу и куплю тебе чашечку кофе. А ты покажешь мне, как пользоваться ноутбуком. — Я сейчас ухожу. Не хочешь встретиться попозже на Медоуз? — Да не особенно. Как насчет того, чтобы чего-нибудь выпить? — Поглядим. А я пока попробую накопать еще что-нибудь о «Пеннен», позвоню, когда закончу. — Ты просто звезда, Мейри. — И бестселлер в придачу. — Она на мгновение замолчала. — Знаешь, Кафферти пожертвовал свою долю гонорара на благотворительность. — Он может позволить себе быть щедрым. Поговорим попозже. Положив трубку, Ребус решил прослушать автоответчик. На нем было всего одно сообщение. Дав голосу Стилфорта произнести не более дюжины слов, Ребус остановил запись. Недосказанная угроза еще эхом звучала в голове, когда он подошел к стереосистеме и наполнил комнату музыкой «Граундхогз»… — …почти все основные кости сломаны, — объявил профессор Гейтс. Помолчав, он пожал плечами и продолжал: — А что, по-вашему, может быть после такого падения? Он торчал на работе из-за Бена Уэбстера. Всем хотелось как можно скорее закрыть дело. — Явный суицид, — было заключение, сделанное Гейтсом поначалу. При вскрытии присутствовал доктор Керт. Таково в Шотландии правило — один патологоанатом должен подстраховывать другого. Гейтс был грузнее своего коллеги, с красным, покрытым сетью сосудов лицом, с кривым носом, переломанным во время игры в регби (по его собственной версии) или в давней студенческой драке. Керт был всего четырьмя или пятью годами младше Гейтса, но из-за чуть более высокого роста и сухощавости выглядел куда менее солидно. Оба патологоанатома состояли в штате Эдинбургского университета. По окончании семестра они имели право умотать на любое самое отдаленное побережье, но Ребус не помнил, чтобы кто-нибудь из них хоть раз воспользовался своим отпуском, — это значило бы продемонстрировать напарнику свою слабость. — На марш пойдешь, Джон? — спросил Керт. Вся троица стояла вокруг хромированного стола в морге на Каугейт. За их спинами ассистент с немилосердным стуком и скрежетом переставлял подносы и инструменты. — Для меня это слишком тихое мероприятие, — ответил Ребус. — Вот в понедельник наверняка пойду. — То есть с анархистами, — уточнил Гейтс, делая надрез на теле. В прозекторской — за экраном из оргстекла — было место для наблюдателей, и обычно Ребус следил за ходом вскрытия оттуда. Но сейчас, «по случаю уик-энда», они, по словам Гейтса, «могли позволить себе несколько отступить от обычных формальностей». Ребусу и раньше не раз доводилось видеть человеческие внутренности, но сейчас он непроизвольно отвел взгляд. — Сколько ему было, тридцать четыре, тридцать пять? — спросил Гейтс. — Тридцать четыре, — подсказал ассистент. — Хорошо сохранился… — Сестра говорит, он поддерживал себя в форме: бегал, плавал, занимался гимнастикой. — Она проводила опознание? — спросил Ребус, радуясь возможности повернуть голову к ассистенту. — Ну да, родителей нет в живых. — Об этом писали в газетах, помните? — проговорил Керт, сосредоточенно следя за движениями рук коллеги. — Сэнди, скальпель не затупился? Гейтс, казалось, не слышал вопроса. — Мать погибла от рук бандита, вломившегося в дом. Трагическая история. Отца это подкосило, и он не надолго ее пережил. — Просто исчах, — уточнил Керт. — Сэнди, может, я поработаю? Ты и так устал, за эту неделю нам… — Да не суетись ты. Керт, вздохнув, пожал плечами. Работа, к радости Ребуса, шла без перерыва. — А сестра-то из Данди приехала? — обратился он к ассистенту. — Да нет, она работает в Лондоне, в полиции. Совсем не похожа на копа — такая милая. — Ага! Выходит, я тебе не мил! Значит, на будущий год не получишь от меня валентинку, — съязвил Ребус. — Присутствующих я, разумеется, не имел ввиду. — Бедная девочка, — заметил Керт. — Потерять всю семью… — А у них были теплые отношения? — не мог удержаться от вопроса Ребус. Гейтс, посчитав вопрос странным, с удивлением посмотрел на Ребуса, но тот оставил его взгляд без внимания. — Не думаю, чтобы они часто виделись в последнее время, — задумчиво произнес ассистент. — Но все равно она тяжело это переживает. — Но ведь сюда она приехала не одна? — спросил Ребус. — На опознании с ней никого не было, — заметил ассистент. — Я проводил ее до фойе и вынес ей туда чашку чая. — И что, она все еще там? — сердито просипел Гейтс. Ассистент растерянно огляделся, соображая, какое из правил нарушил. — Сейчас приготовлю пилы… — В здании никого, кроме нас, нет! — рявкнул Гейтс. — Пойди посмотри, все ли у нее в порядке. — Может, я схожу? — предложил Ребус. Гейтс, с комком блестящих внутренностей в руках, повернулся к нему: — В чем дело, Джон? Тебя что, уже выворачивает? В фойе рядом с прозекторской никого не было. На полу рядом с креслом стояла пустая чайная чашка с эмблемой футбольного клуба «Глазго Рейнджерс». Ребус дотронулся до нее: еще теплая. Он пошел к главному входу. Выйдя в переулок, Ребус посмотрел налево и направо, но никого не увидел. Завернув за угол, он заметил женщину, сидевшую на низкой каменной ограде, отделяющей двор морга от улицы Каугейт. Она немигающим взглядом смотрела на здание детского сада напротив. Ребус направился к ней. — У вас есть сигареты? — спросила она. — Хотите закурить? — А почему бы и нет? — Это означает, что вы не курите. — И что? — А то, что я не собираюсь вас портить. Она подняла голову и впервые взглянула на Ребуса. У нее были короткие белокурые волосы и круглое лицо со слегка выступающим подбородком. Подол ее классической, до середины колена, юбки чуть-чуть не доставал до отороченного мехом голенища коричневых сапожек. Рядом с ней на каменной ограде стояла большая бесформенная сумка, в которой, видимо, содержалось все, что она в спешке собрала в дорогу. — Я инспектор Ребус, — представился он. — Сочувствую вашему горю. Женщина вяло кивнула и снова уставилась на здание детского сада. — Он работает? — спросила она, указав на детсад. — Насколько мне известно, сегодня, конечно же, нет… — Но это — Наверно, вы правы. Жаль, меня не было с вами на опознании. — Почему? Разве вы знали Бена? — Нет… просто я подумал… Как получилось, что рядом с вами никого не было? — А кто должен был быть? — Кто-нибудь из избирателей… из товарищей по партии. — Вы думаете, кто-нибудь из лейбористов сейчас вспоминает о нем? — Она горько усмехнулась. — Все они сейчас готовятся возглавить этот идиотский марш, предвкушая момент, когда репортеры защелкают камерами. Бен без конца твердил о своей близости к тому, что он называл «кормилом». Но ничем хорошим это для него не обернулось. — Будьте осторожней, — предупредил ее Ребус. — Вы говорите так, будто сами не прочь влиться в толпу протестующих. — Она, поморщившись, фыркнула, но ничего не сказала. — У вас есть какие-нибудь соображения, почему он?… — Ребус осекся. — Вы ведь знаете, о чем я хочу спросить? — Я ведь, как и вы, служу в полиции. — Она наблюдала, как он достает из кармана сигареты. — Всего одну, — попросила она. Ну разве мог он ей отказать? Он зажег две сигареты и присел на ограду рядом с ней. — Ни одной машины, — сказала она. — Город закрыт, — объяснил он. — С такси тоже проблемы, но моя машина припаркована… — Ничего, пройдусь, — успокоила она Ребуса. — Записки он не оставил, если вы это имели в виду. Вчера он выглядел довольным, раскованным и так далее. Коллеги не могут ничего объяснить… никаких проблем на работе. — Она замолчала, устремив взгляд в небо. — Хотя на работе-то у него — Судя по всему, вы много общались. — Почти все уик-энды он проводил в Лондоне. Мы не виделись последний месяц, может, даже два, но постоянно обменивались мейлами, эсэмэсками. — Она затянулась. — Так были, говорите, проблемы на работе? — напомнил Ребус. — Он определял политику помощи иностранным государствам, решая, какая из дышащих на ладан африканских диктатур заслуживает нашей поддержки. — Тогда понятно, зачем он сюда приехал, — произнес Ребус, обращаясь больше к самому себе. Она печально кивнула: — Разговор о голодных и нищих за роскошным столом в Эдинбургском замке — это еще один шаг к «кормилу». — Он понимал иронию происходящего? — предположил Ребус. — Разумеется. — И бесполезность своей деятельности? Она пристально посмотрела ему в глаза: — Нет! Бен был не таким. — С трудом сдерживая слезы, она покачала головой, тяжело вздохнула и щелчком отправила на дорогу едва начатую сигарету. — Мне пора. Она достала из сумки бумажник и протянула Ребусу визитку. На ней не было ничего, кроме имени — Стейси Уэбстер — и номера мобильного телефона. — Сколько времени вы работаете в полиции, Стейси? — Восемь лет. Последние три года в Скотленд-Ярде. — Она снова посмотрела ему в глаза. — У вас ведь будут ко мне вопросы — были ли у Бена враги, проблемы с деньгами, конфликты? Наверно, вы захотите их задать, так ведь? Через день, может, чуть позже… в общем, звоните. — Хорошо. — А ведь нет… — Она запнулась, не сумев подобрать нужного слова, сделала неглубокий вдох и попыталась досказать: — Нет никаких признаков того, что это было не просто падение? — Он выпил пару бокалов вина — может, у него внезапно закружилась голова. — И что, никто ничего не видел? Ребус пожал плечами: — Вы точно не хотите, чтобы я вас подвез? Она помотала головой: — Я хочу пройтись. — Позвольте один совет: держитесь подальше от шествия. Возможно, мы еще встретимся… и поверьте, мне искренне жаль Бена. Она посмотрела Ребусу прямо в глаза: — Похоже, вы говорите искренне. Он чуть не выпалил: «Я только вчера похоронил брата», но лишь едва шевельнул губами. Ведь она могла начать задавать вопросы: «Вас многое связывало?», «Как вы себя чувствуете?» Вопросы, на которые он и сам не знал ответов. Он смотрел, как она в одиночестве идет по Каугейт, а потом вернулся в прозекторскую. |
||
|