"Тайна куртизанки" - читать интересную книгу автора (Борн Джоанна)

Глава 37

Анник знала Сулье всю свою жизнь. Он был другом отца. Это Сулье вынес ее после казни папы из королевской тюрьмы. Спустя годы он был одним из любовников Маман.

Когда она была самой молодой в команде Вобана, он часто посещал дом Франсуазы в Латинском квартале, сидел за кухонным столом, пил, смеялся, готовил операции с Рене и остальными. Она приносила им кексы, наливала кофе в большие или маленькие чашки в; зависимости от времени дня. Сулье называл ее Лисенком, а она его – Старым Лисом. И они шутили друг с другом.

– Входи. Входи же, девочка!

Сулье приветствовал ее, как будто не видел своих людей, которые замерли у стеньг, следя за каждым ее движением. Шесть человек. Они что, думают, она сейчас бросится на их шефа и загрызет его? Когда-нибудь она узнает, кто пустил слух о ее кровожадности.

Сулье не изменился. Все такой же худощавый, изысканный, чем-то похожий на старую циничную сороку, видевшую много разоренных гнезд и разбитых яиц. Сегодня она должна ему лгать. А лгать Сулье очень трудно. Дураки ведь не становятся руководителями шпионов в цитадели французского врага.

– Подойди ко мне. Дитя мое, я был до глубины души потрясен, когда узнал о смерти твоей матери. Я до сих пор не могу прийти в себя. Она была необыкновенной, прекрасной женщиной и моим другом. Умереть так неожиданно, от глупого несчастного случая… Я безмерно опечален.

Занятая собственными делами, она совершенно забыла, каким ударом для Сулье была смерть ее матери. Она ни разу не подумала о его горе. Похоже, она стала не только предательницей, но также холодной и бесчувственной. Она могла дать ему лишь одно утешение, какое имела.

– Это случилось быстро. На миг карета накренилась… и упала в море.

– Несколько секунд, и она умерла. Ее блеск, ее таланты, все пропало, остались мы, чтобы тосковать по ней. Особенно ты. Уйти так быстро после того… не будем говорить об этом. Все еще очень свежо и больно.

– Я не могу в это поверить даже сейчас.

– Хорошо, что у тебя много забот. Это лучшее средство в таких обстоятельствах. – Сулье поманил ее. – Дай мне взглянуть на тебя. С тех пор как я видел тебя в последний раз, ты стала молодой женщиной. Ты будешь даже красивее, чем твоя мать. Я рад, что тебе удалось бежать от англичан.

– Я тоже рада, хотя бежала из огня да в полымя, как говорят англичане.

– Кстати… Я боюсь, Фуше тобой недоволен. Но садись. Иначе ты заставишь меня играть роль вежливого хозяина и тоже подняться. А я слишком ленив. Сядь рядом, в это кресло, я не хочу кричать тебе через всю комнату. Ив, подкати столик. Да, сюда, между нами, и поставь на него лампу. Теперь нам уютно. Ты пришла увидеться со мной, дорогая? Почему-то я так не думаю.

– Это долгая история. С чего начать?

– С месье Грея. Почему ты выбрала его спутником для путешествия через всю Францию сюда, в Англию? Я, как и многие другие, удивлен, зачем ты это сделала. Не торопись. Подумай. Мне хочется, чтобы твоя история была убедительной.

– Мне тоже.

– Я тебе доверяю. Возможно, ты даже расскажешь мне правду. – Он вскинул изящные руки. – Что подать? Вино? Бисквиты? Кофе? Я отправлю мясную тушу, подпирающую стену, на кухню, чтобы от него была хоть какая-то польза. Я даже не знаю, рано сейчас в Лондоне или поздно. Город, в котором нет приличных пекарен, чтобы подсказать, что наступает утро… А как еще узнаешь?

Странно, едва перейдя на французский, она тут же почувствовала себя француженкой.

– Знаете, я почти голодала в этой ужасной стране. Мне бы хотелось кофе, настоящего хорошего кофе, и кусок хлеба, который можно есть. Вы не поверите, что англичане подают на завтрак.

– Я пять лет живу в этой стране, поэтому могу поверить во что угодно. Ив, скажи Бабетте, чтобы приготовила нам завтрак и кофе. – Сулье поднял абажур лампы, чтобы свет падал ей на лицо, яркий, немилосердный. – Мы будем вместе пить кофе, и ты расскажешь, почему стала такой непослушной девочкой, что Фуше прислал мне подобный приказ. И зачем Леблан преследует тебя здесь, оставив свой пост во Франции.

Леблан был одной из многих тем, которые Анник совсем не хотелось сегодня обсуждать.

– События приняли такой неожиданный оборот…

– Говорят, ты стала любовницей Грея. Он замечательный человек, этот месье Грей.

Она знала, что все они думают об этом. Для Сулье и его людей она стала ненадежным агентом, который выдает секреты в мужской постели. Она чувствовала себя униженной перед единственным человеком, имеющим для нее значение.

– Мы любовники. – Хуже этого могло быть только предательство. Она совсем не подготовилась к стыду, который ее окатил.

– Мы привыкли смеяться над тобой, Вобан и я, что ты прекрасно играешь шлюху, будучи привередливой и непорочной. Мы думали, когда придет время, Рене затащит тебя вечером в кусты и заставит поумнеть.

Она улыбнулась:

– Рене всегда дразнил меня этим. Надавал массу обещаний, которые даже восточный паша не смог бы выполнить.

– Да, необузданный человек. Очень веселый. Его использовали против русских. Когда Вобан ушел от дел, вы разбежались. За исключением Леблана вряд ли кто-нибудь остался в Париже.

Леблан. Всегда Леблан.

– Он никогда не был одним из нас.

Сулье щелкнул пальцами. Охранник тут же подошел к камину и подбросил в огонь дрова. Анник вздрогнула, когда Сулье упомянул имя Леблана, и он согрел для нее комнату. Он все замечал.

Его трость черного дерева с серебряным наконечником стояла у кресла, и он, по своему обыкновению, крутил ее между пальцами.

– Грей у тебя первый? Да, первая любовь – приятная, сильная, неиспорченная. В моем родном городе есть вино этого типа. Божоле. Его пьют молодым, в огромных количествах, прежде чем переходят к более тонким винам.

– Он был первым.

– Ты увезешь с собой прекрасные воспоминания, когда покинешь Англию. Не самый умный выбор, но, полагаю, он и не оставил тебе выбора, так, девочка?

– Нет, месье.

– Называй меня Сулье, как всегда. Твое безрассудство с англичанином не повлияло на наши с тобой отношения. Хотя, боюсь, ты привела в ярость Фуше.

Вернулся Ив, шеф людей Сулье в Англии, и поставил между ними серебряный поднос. Там были маленькие булочки, очень горячие, завернутые в салфетку, серебряный кофейник и широкие, кремового цвета чашки, которые удобно брать двумя руками. Полностью французский завтрак.

Сулье налил кофе.

– Добавь побольше горячего молока, а сахара одну щепотку. Я помню, что ты ела по утрам, к чему тебя приучила Бабетта. Она не ошибается, моя Бабетта, поэтому будет считать, что наступило утро. И терпеливо ждать вечера, когда ты сможешь попробовать вино, которое я берег для тебя.

Анник взяла у него чашку с горячим кофе и булочку. Ей оставалось только макать булочку в кофе и есть кусочек за кусочком, будто она дома, в полной безопасности.

– Значит, я доживу до вечера. А может, и дольше, чтобы я успела оценить ваше вино.

– Если б это зависело от меня, ты жила бы долго, как Мафусаил. Конечно, я проигнорирую эти приказы, которые Фуше отдает, когда у него желудок не в порядке. Он не поблагодарит меня, если я стану буквально понимать каждое оброненное им слово.

Анник знала, что во всей французской тайной полиции только два человека имеют смелость игнорировать смертный приговор, вынесенный Фуше. Вторым был Вобан.

Она доела булочку и медленно пила кофе.

– Для тебя это был долгий путь, мой Лисенок. От самого Марселя да еще с таким непостижимо жестоким Лебланом, идущим по твоему следу. Люди, которых я послал, оказались недостаточно быстры, чтобы отыскать и спасти тебя. – Сулье покачал головой. – Здесь я виноват. Думаю, ты чувствовала себя покинутой. А затем ты попала в руки британцев. Ты скажешь мне, какие секреты были ценой твоего убежища в Англии?

– Я отвечу на любые вопросы, месье.

– Анник, ты меня обижаешь.

– Сулье… Да. Я расскажу вам, Сулье.

– Так-то лучше. Ты находилась в гостях у британской разведки много дней. Что ты рассказала им?

Пока не время говорить о планах Альбиона. Еще нет. Она расскажет о мелких предательствах.

– Я подтвердила имена старых агентов Вобана, хотя они знали всех нас. Я отдала им Фредерика Тиллмена, работающего на нас в британской военной разведке.

Агент Ив не смотрел в ее сторону, направляясь к окну, чтобы задернуть штору, но осуждал ее каждым своим шагом. Он был первым из многих, кто будет ее презирать.

Нет. Не первым. Она уже себя презирала. Сегодня закончилась ее долгая преданность Франции. Она покинула и Грея, и британскую разведку, она больше не верна ни человеку, ни стране. Она, когда-то считавшая, что будет преданной до конца жизни.

Одна часть ее наблюдала, как дрожат у нее руки, державшие чашку. Другой ее части нравилось, как она ловко играет кающуюся овцу, вернувшуюся в стадо. Блестящая техника. Профессиональный агент.

Ее тошнило от Анник Вильерс. Она поставила чашку на стол, потому что уже не могла пить.

– Я много раз говорил тебе, Анник, но вы, страстные, молодые, никогда не верите. – Сулье взмахнул тростью, подчеркивая сказанное. – Всех людей можно сломить. Всех! Тебя. Меня. Этого самодовольного молодого глупца, который топает по моему салону. Любого. В британской разведке есть люди, способные вытянуть твою душу, не оставив на тебе следов. Грей самый опытный из них. У тебя не было шанса против него. Девочка, пожалуйста, смотри на меня. – Она посмотрела. – Ты расскажешь мне по порядку, какие бреши ты проделала в нашей обороне. Я их залатаю. Я видел в своей жизни много ошибок. Это не самая большая.

– Есть кое-что еще. Вы не знаете…

– Я все исправлю. Лисенок, такое уже случалось много раз. Франция – не карточный домик, она не рухнет, когда пойман агент. Отменят несколько операций. Кое-кого из агентов переведут, дадут ему другие имена. Я развлекаюсь, посылая некоторых зажиревших коллег работать прикрытием. Это не принесет им вреда. Мы становимся благодушными. Теперь мы будем усердной домохозяйкой и выметем пыль из наших углов.

Планы Альбиона – государственная измена, ее не прощают. Сулье получит приказ, который даже он не сможет игнорировать.

– Я отвезу тебя в Париж, и ты будешь унижаться перед Фуше, что доставит ему удовольствие. Ведь ты красивая девочка. На время он даст тебе самую неприятную работу, чтобы ты доказала свою преданность. Год. Может, два. Послушай меня. Ты это сделаешь. Привыкнешь и будешь жить. Это легче принять, если ты перейдешь к работе не прямо из постели своего любовника. – Анник вздрогнула, и он коснулся через стол ее руки. – Я не сделаю ничего такого, что запятнает твою память о Грее, но промежуточный эпизод закончился. Ты поступила глупо. Теперь будешь разумнее.

Она убрала руку.

– Я не стану работать шлюхой для Фуше.

Вздохнув, Сулье отвернулся и прикрутил фитиль лампы.

Он был элегантен даже в маленькой домашней гостиной.

– К сожалению, твоего согласия не требуется. Я сделаю все, что смогу, чтобы это было терпимым. Но это болезненно для нас обоих. Взамен ты расскажешь мне, почему Леблан так ненавидит тебя, что просто свихнулся на этой почве. Что им движет?

Она чуть не сказала – алчность и злоба.

– Кто знает? У него много неприятных замыслов.

– Разумеется. Но замыслы не приводили его к искушению убить тебя, даже когда в двенадцать лет ты могла любого довести до умопомрачения. Почему сейчас?

Ей нечего было сказать. Это ее смертельный танец с Лебланом. Они держали друг друга за горло. Она ни в чем не обвиняла его. А он будет молчать о Вобане и том дне в Брюгге.

Сулье не сводил глаз с ее лица.

– Никаких предположений? Нет? Это интересно. В чем дело? – Вошедшая служанка что-то тихо прошептала ему на ухо. – Как быстро распространяются слухи в этом Лондоне. Тебя нашли.

– Леблан?

Он явился убить ее. Заберет ее из этой гостиной на улицу и там убьет.

– Ты выглядишь раненым олененком, Анник. Я не позволю ему запятнать мои дивные ковры твоей кровью. Вместо этого я поинтересуюсь у него, почему он совершает немыслимые глупости в моем островном королевстве. – Он снова выслушал служанку и тихо отдал приказ. – Леблан только первый из наших утренних посетителей. Вслед за ним явился твой любовник, Грей.

Значит, Грей нашел ее. Она почувствовала невыразимое облегчение. Но это не спасение. Это неимоверная путаница.

Трость Сулье очертила на полу круг.

– Забавно. Я должен впустить Грея в этот дом. Я – открытый агент в Англии, здесь с его молчаливого согласия, поэтому должен вести себя прилично.

– Вам лучше отослать его. Грей опасен.

– Я знаю. Но возможно, он сумеет просветить меня насчет замысла Леблана, если это не интересует тебя.

Входная дверь хлопнула. Анник старалась представить, что случится, когда встретятся три мастера шпионажа, и не могла. Видимо, она умрет от руки Леблана. Она не знала, что ей делать.

Потом в комнату вошел Леблан, и она от ужаса вообще перестала думать.

– Жак, вы снизошли до визита ко мне. – Голос Сулье заметно похолодел, и его люди сразу насторожились. – Проходите. Бабетта приготовит кофе и для вас. Но если вы предпочитаете вино…

– Я пришел за Анник. Передайте ее мне, и я уйду.

Правую руку он прижимал к груди. Значит, она еще болит. Лицо выглядело нездоровым на фоне темного английского сюртука. Хотя не только боль делала его бледным. Он был очень испуган. Боялся Грея? Или думал, что она уже рассказала о случившемся в Брюгге? Он должен знать, что она не предаст Вобана.

– Сегодня вы что-то неразговорчивы, Жак, – задумчиво произнес Сулье. – А мы должны многое обсудить. Во-первых, нападение на штаб-квартиру британской разведки…

– У меня нет времени болтать со стариком. Я – офицер первого консула Франции. Я не занимаюсь ублажением английских шпионов. Когда угрожают Франции, я действую. Я…

– А я старик, который не разыгрывает мелодрамы в три часа утра, – ответил Сулье. – Видите Анник? Она сидит здесь со смертным приговором, вынесенным ей Фуше. И есть еще эта безответственная поножовщина, которую вы устроили в переулке. Она не разыгрывает мелодрамы в этот ужасный час. Сядьте.

– Анник моя. – Взгляд Леблана говорил, что он пришел убить ее. – Назначена ко мне самим Фуше. Не становитесь между мной и тем, что принадлежит мне, Сулье.

– Фу! Вы на моей территории, вы и ваши люди, которых вы привезли в Англию без моего разрешения и без моего ведома. Совершаете безумные поступки в моих владениях. Объясните их мне, и, возможно, я не подниму на вас голос достаточно громко, чтобы его услышали в Париже.

– Не становитесь мне поперек дороги. У вас мой агент, подлежащий наказанию. Ей вынесен смертный приговор.

Открылась дверь, и вошел Грей. Он пришел к ней, в этот бастион врагов, и никогда еще не выглядел таким угрожающим.

Сулье наклонил голову.

– Месье Грей, входите, прошу вас. Извините, что не поднимаюсь. Старые раны. Вы пришли убедиться, что Анник благополучно избежала ночных опасностей? Как видите, она невредима.

Не обращая на него внимания, Грей прошел вперед.

– Примите мои искренние, покорные извинения за причиненный вашей штаб-квартире ущерб, – невозмутимо продолжал Сулье. – Прошу вас не посылать своих людей для ответной глупости в Париже. Это работа одного кретина, буйствующего в Англии. Он будет взят под надлежащий контроль.

Грей поднял Анник с кресла, чтобы поцеловать, страстно, по-хозяйски. Чем удивил ее. Хотя она больше волновалась, как незаметно спрятать нож, который он ей передал. Но лицо у него было убийственно мрачным. Она надеялась, что если он кого-то убьет, это будет Леблан.

– Почему он здесь? – Голос Леблана поднялся до писка. – Что вы делаете? Что вы с этим англичанином замышляете? Вы обвиняете меня в безумии? Вот это безумие! Уберите его отсюда. У меня власть Фуше, и я говорю это.

Никто не шевельнулся.

– Вы, разумеется, объясните, почему раздаете приказы в моем доме, Жак?

– Вы перешли границы. Даже вы не можете открыто встречаться с английскими шпионами. Это измена.

– Возможно, я поступаю необычно, хотя у меня ощущение, что эта ночь тоже весьма необычна. Месье Грей и я давно знаем друг друга, но мы еще ни разу не встречались лицом к лицу… как вы, когда держали его в своем винном погребе в Париже.

Леблан плюнул на богатый ковер. Сулье улыбнулся:

– А Фуше известно, что вы держали главу подразделения британской разведки, но у вас не хватило ума его узнать? Надеюсь, он будет в хорошем настроении, когда услышит это.

Леблан сменил цвет лица с белого на красный.

– Не бросай мне вызов, старик. Во Франции у меня большая власть и доверие Фуше.

– Тогда Фуше, возможно, посочувствует вашим промахам.

Сулье и Грей обменялись холодными взглядами.

– В этом Жак прав. То, что мы здесь делаем, беспрецедентно. Сегодня мы выступили за рамки отведенной нам роли, вы и я, и смотрим друг на друга. Я из тех людей, кто не любит странностей. Поэтому грубые вопросы своего коллеги я поставлю более вежливо. Что привело вас сюда?

– Анник.

– Вы можете не получить ее. Вы должны это понимать.

– Мы в Англии, – ответил Грей.

– А женщина по имени Каррадерз, ваш агент, в Париже. Не будем говорить о силе. Вы не входите в мою крепость и не забираете моих агентов. В обмен женщина по имени Каррадерз спокойно вяжет в своем белом доме с голубыми ставнями в Фобур Сен-Жермен. Так было решено десятилетие назад между Гальба и Фуше. Одна клетка на доске будет всегда неприкосновенной в каждой столице. Эта – наша. Анник остается со мной.

– Она в опасности. – Грей ткнул большим пальцем в Леблана: – Этот ублюдок собирается убить ее.

– Только не в моем доме. Месье Грей, мы не причиним Анник никакого вреда. После смерти ее матери, а также моего старого друга Вобана я остаюсь ее защитником. Я не позволю…

Вобан? Что он сказал? Не может быть. Комната перед Анник качнулась, словно резко остановившаяся карета.

– Вобан умер? – Они замолчали.

– Ты не знала? – спросил Грей.

– В последний день июля, – заботливо сказал Сулье. – Ты не слышала? Он умер мирно, во сне, дитя мое. Он прожил свое. Мы…

Грохнул выстрел. Жар коснулся ее щеки. Анник была на полу, лицом вниз, не помня, как она упала. Пороховой дым плыл в воздухе. Она не чувствовала боли, только холод и страх.

Яростная драка. Упал стул. По ковру запрыгал пистолет. Сулье вскочил на ноги, его трость оказалась тонкой шпагой. Охранники уже стояли перед ним, как щит.

Леблан выхватил нож. С быстротой молнии Грей кружил, нанося удары ногой и кулаками. Французский бокс. Она не знала, что Грей боксер. Леблан пошатнулся и с криком прыгнул на Грея.

Оба рухнули. Упала лампа, за ней тарелки. Анник не могла бросить нож в сплетение тел дерущихся мужчин. Охранники, идиоты, не вмешивались. Леблан взмахнул ножом. Грей перехватил его руку. Нож клонился то вперед, то назад и, в конце концов, упал к ногам Сулье. Кулак Грея завершил драку. Окровавленный Леблан безвольно лежал на полу. Анник присела рядом с Греем, держа в руке так и не использованный нож. Грей не ранен. Ни малейшего повреждения. Охранники бросились к ним, не зная, кого хватать.

– Ив, помоги Леблану подняться, – раздался спокойный голос Сулье. – Вот так. Продолжай ему помогать. Месье Грей, я невыразимо благодарен. Анник, моя дорогая… ты не ранена? Вижу, что нет.

Она встала, но дрожала так сильно, что оглянулась, ища, за что бы ухватиться. На шелковой желтой обивке стены позади нее пуля проделала аккуратную круглую дырочку, черную по краям.

Леблан висел в неумолимой хватке охранника и выглядел… ничтожным. Всего лишь худой, отвратительный человек в помятой одежде, с кровоточащим носом. Где важный французский шпион? Где пугало ее детства?

Словно издалека Анник услышала свой голос:

– Вобан умер. Я не знала.

Сзади подошел Грей:

– Я бы сказал тебе. Я думал, ты знаешь.

В голове у нее шумело. Так странно. Теперь она знала все. Это же очевидно.

– Вобан умирает. А через неделю карета Маман невероятным образом падает с высокой скалы. В тот день я должна была ехать с ней.

– Боже мой, – пробормотал Грей.

Она с яростью смотрела на Леблана.

– Настолько трудно было убить меня, что ты решил убить Маман? Или ты думал, я поделилась секретом с ней?

– Я не знаю, что ты имеешь в виду. – Леблан отвел взгляд. Он был виновен. И напуган.

Он убил Маман…

Бросив нож, Анник пошла на него с голыми руками. Он задергался, когда ее руки сомкнулись на его горле. Она разорвет его на части. В клочья. Она боролась с охранниками, которые оттаскивали ее от Леблана. Она боролась с Греем, когда он завел ей руки за спину, не позволяя вцепиться ногтями в Леблана.

– Перестань, – донесся до нее голос Сулье.

– Я убью его! – Она пнула Грея. – Убью пятьдесят раз. Убийца! Преступник. Тварь!

– Она лжет. Не слушайте ее. Все это ложь.

– Пока она только обещает вас убить, – произнес Сулье. – И я почти склонен ей это позволить. Но сначала мы послушаем, что она хочет сказать. Успокойте ее месье Грей иначе она поранит себя.

Она сотрет этот кусок грязи с вселенной. Превратит его в пыль.

– Сын шлюхи! Убийца!

– Хватит, Анник. Скажи мне. – Грей не давал ей шевельнуться.

Его запах, его уверенность привели ее в чувство. Ярость стихала, оставляя внутри пустоту. Она привалилась к нему, замерзшая, больная, тяжело дыша.

Вобан умер. Он никогда больше аккуратно не сложит ее донесение, не кивнет, не скажет перед всеми: «Хорошая работа». Не добавит воду в ее стакан с вином, как будто она еще ребенок. Никогда. Никогда. Ни Вобана. Ни Маман. Все умерли. Слезы жгли ей глаза, боль душила ее. Грей крепко прижал ее к себе.

– Сейчас не время для этого, – напомнил Сулье. – Перейдем к делу.

Гнев утих. Из нее словно вынули сердце и душу. Она стала ничем, холодным ветром в женской оболочке. Анник попыталась оторваться от Грея, но тот не отпустил ее, повернув в своих объятиях так, чтобы она смотрела на Сулье.

– Я успокоилась.

– Хорошо, Я должен разобраться с Лебланом, расскажи мне правду об этом деле.

Правда. Как странно, что она может говорить правду в этой компании. Уже не было старика в каменном доме в Нормандии, зависящего от ее молчания. Вобан умер. Ничто уже не могло ему повредить.

– Вобан украл планы Альбиона. – Она увидела, как ее слова пронзили сердце Сулье.

– Это невозможно. – Позади нее и Грей окаменел.

– Вобан украл их, чтобы передать британцам. Не за деньги. – Анник не могла проглотить ком в горле. – Плата золотом, даже небольшая сумма, не навлекла бы подозрения на Вобана.

– Никто бы не поверил. – Сулье тяжело опустился в кресло. – Он придумал безошибочную операцию. Как всегда.

– Он составлял план несколько месяцев, один, втайне. Я думаю… Вобан стал немного сумасшедшим, когда его сыновья погибли в Египте.

– Другие тоже потеряли сыновей.

– Его сыновья умерли зря. Наполеон уплыл домой принимать свои парады и устанавливать сфинксов вместо ножек стола. А Эмиль с Филиппом умерли в лихорадке и вони Каира, брошенные человеком, который привел их туда. Они умерли за туалетный столик корсиканца, сказал Вобан.

Как мог Сулье не понимать? Он был другом Вобана. Как мог выглядеть таким удивленным и осуждающим?

– Вобан был старым, усталым и больным. Он всю жизнь служил Франции, во время террора потерял все – дом, семью, жену.

– Дитя мое, я был там. Я знаю.

– У него остались только его мальчики. А Наполеон потратил их жизни на свой претенциозный каприз править Востоком.

Анник высвободилась из объятий Грея и начала ходить по комнате. Французские агенты следили за ней глазами, ожидая, что она скажет. Боль Сулье хлестала ее молчаливыми ударами.

– Теперь Наполеон готовит другую многочисленную экспедицию. В Англию. Вот почему Вобан украл планы. Он сказал, что Наполеон предал революцию.

Сулье провел рукой по лбу.

– Он всегда был среди нас мечтателем. Идеалистом. Но это…

– Больше не должно быть никаких бессмысленных сражений за морем, сказал Вобан. Французская армия не останется покинутой. Он предотвратит это.

– Ты подчинялась его приказам, Анник. Если он велел тебе помочь ему…

Неужели Сулье думает, что Вобан возложил бы это на ее плечи?

– Нет. Он ничего мне не говорил. Он послал меня в Брюгге с мелким поручением, как всегда. Наблюдать за британцами. Но Леблан…

Тот боролся с державшими его охранниками, зная, что она скажет. Анник чувствовала его ненависть.

– Тиллмен, маленький червяк Леблана в военной разведке Англии, сказал ему, куда британцы доставят золото. Сначала англичане были преданы англичанином. – Она повернулась к Грею, бесстрастному, с холодным взглядом. – Леблан устроил засаду. Всех убил. И взял золото. Он совершал бесконечные убийства за это золото.

Услышав это, Грей лишь слегка кивнул. Но с этого момента Леблан был мертв. Он мог ходить, разговаривать час или неделю, но был уже мертв. Сулье это видел. Она не думала, что это сознавал Леблан.

– Она лжет! Клянусь, Сулье, это ложь. – Он корчился от страха и ярости. На его лице проявились длинные красные царапины. – Это Вобан. Только Вобан. Я ничего об этом не знаю.

Она даже не взглянула в его сторону.

– Я была с Вобаном, когда он пришел в гостиницу, еще с кровью убитых им людей на одежде. – Анник вспомнила свой ужас и тошноту. Неописуемую ярость Вобана. – Он знал, что у Вобана должны быть планы, и потребовал их как плату за свое молчание.

– Эта стерва лжет. В тот день я был в Париже. Могу привести дюжину людей, которые это подтвердят.

– Он был там, прятался на ферме Поля Друэ в Врезание. Нет, – процедила она, – молчи, ублюдок. Твои люди, Пласэ и Вошеляр, были убиты по твоему секретному приказу. Семья Друэ сгорела в своих постелях. Знать кое-какие твои секреты, Леблан, становилось вредно для здоровья. Но одна из дочерей убежала и спаслась. Так что свидетель есть.

Готовность Ива и других охранников задушить Леблана в объятиях росла с каждой минутой.

– Не слушайте эту шлюху, эту суку в период течки, подставляющую себя английскому псу!

– Ты убил Маман, когда я была слепой и бесполезной. Трех англичан в Брюгге. Двух собственных людей. Семью Друэ на их ферме. Даже маленьких детей. И одному Богу известно, скольких еще. Все ради золота. – Она больше не могла говорить.

Леблан напоминал загнанную в угол крысу.

– Ты, Сулье, пожалеешь об этом. Фуше раздавит тебя как муравья, когда я ему расскажу.

– Алчный ты человек, Жак. Настолько алчный, что я верю в твою жестокость. Я получил ответы на кое-какие вопросы, которые задавал себе в прошлом году. Да и зачем еще ты пытался бы убить Анник?

– Она лжет! – прошипел Леблан.

– Неужели ты до такой степени глуп? Неужели ты думаешь, что можешь напасть в моем доме на человека, которому я предоставил убежище? Напасть на женщину, которую защищает Грей. Ты не понимаешь, идиот, что у него дюжина людей на улице? Что это его ловушка для тебя? Что он пришел за тобой, чтобы повесить тебя?

Грей стоял за ее спиной, поэтому Анник не могла видеть его лицо. Но Леблан мог. Он побелел, как рыбье брюхо. Одно дело видеть смерть других, и совсем другое – смотреть в глаза собственной смерти.

Поворотом набалдашника Сулье убрал шпагу в ножны-трость.

– Я избавлю Грея от хлопот, если он согласится. Доставлю тебя к Фуше, и он облегчит свою злобу, отделив тебя от твоей головы. Вы позволите, месье Грей?

– Леблан твой, Анник. Мне повесить его? Или ты можешь убить его собственными руками. Все, что ты захочешь. – Она быстро покачала головой, и он сказал Сулье: – Забирайте его. Уведите отсюда. Мы должны поговорить. Одни.

Сулье нетерпеливо взмахнул рукой:

– Ив, отведи его… Правда, в моем доме нет клетки для подобных крыс. Запри куда-нибудь и сторожи. В кладовке. А теперь все свободны. Да, все. И не дайте ему сбежать.