"Короли во тьме" - читать интересную книгу автора (Муркок Майкл)

Глава первая

Элрик, владыка погибшей и разграбленной империи Мелнибонэ, мчался, словно волк, вырвавшийся из западни, и безумная радость переполняла его. Он скакал из Надсокора, а за ним по пятам гналась ненависть – потому что в нем опознали старого врага, прежде чем он успел вызнать секрет, ради которого и явился в город нищих. И теперь горожане преследовали его и смешного маленького человечка, который скакал подле Элрика, давясь от смеха. Это был Мунглам Чужеземец из Элвера, что лежит на Неизвестном Востоке.

Пламя факелов пожирало бархат ночи – кричащие во все горло оборванцы погоняли своих тощих кляч, пытаясь догнать этих двоих.

Хотя преследователи были голодны, как шакалы, и одеты в лохмотья, их было много, и их длинные ножи и костяные луки сверкали в свете факелов. Они представляли серьезную опасность в драке, но для погони были слишком малочисленны, а потому Элрик и Мунглам предпочли покинуть город без дальнейших разбирательств. Они неслись навстречу восходящей полной луне, которая прорезала тьму болезненно-бледными лучами, освещая для них беспокойные воды реки Варкалк и показывая путь к спасению от рассвирепевшей толпы оборванцев.

Они подумали было о том, чтобы дать бой этой шайке: ведь, кроме реки, другой дороги к спасению у них не было. Но оба прекрасно знали, что сделают с ними нищие, попади они к ним в руки. А что будет, если они решат отдаться на милость реки, было неизвестно. Кони доскакали до крутого обрыва и, встав на дыбы, забили передними ногами по воздуху.

Выругавшись, беглецы пришпорили коней, погоняя их к берегу. Наконец кони, фыркая и разбрызгивая воду, вошли в реку, которая, бурля на порогах, несла беснующиеся волны к облюбованному адскими силами Троосскому лесу, лежащему в пределах Орга – страны некромантии и разложения, страны древнего зла.

Элрик отфыркивался от речной воды, но все же поперхнулся и закашлялся.

– Я думаю, они не будут преследовать нас до Трооса, – крикнул он спутнику.

Мунглам ничего не ответил. Он только зло ухмыльнулся, показав белые зубы, а в его глазах мелькнул неприкрытый страх. Лошади уверенно плыли по течению, а за ними разочарованно визжала толпа оборванцев – надежда утолить жажду крови не оправдалась. Некоторые из них смеялись и выкрикивали вслед беглецам ругательства.

– Пусть лес закончит наше дело!

Элрик безумно захохотал в ответ. Лошади плыли по темной прямой ленте реки, раздавшейся вширь, но все равно глубокой – плыли к ожидающему их утру, холодному и колкому от наполняющих воздух ледяных иголок. По обоим берегам здесь и там высились островерхие утесы, между которыми резво бежала река. На черных и коричневых скалах то и дело виднелись участки зеленого мха, а в долине, словно что-то скрывая, шевелилась трава. Некоторое время в предрассветных сумерках на берегу мелькали оборванцы, но в конце концов и они, поняв, что добыча ушла из рук, замерзшие, вернулись в Надсокор.

Когда преследователи рассеялись, Элрик и Мунглам направили коней к берегу и поднялись повыше, где скалы и трава сменялись тощим леском, стоявшим по обе стороны реки и отбрасывавшим на землю печальные тени. Шуршали листья в кронах, словно живущие собственной жизнью и наделенные разумом.

То был лес зловещих цветов, неожиданно распускавшихся кровавыми болезненными бутонами. Лес изогнутых, извилистых гладких стволов, черных и лоснящихся; лес остроконечных листьев мрачно-пурпурного и блестяще-зеленого цветов. Место здесь было явно нездоровое, о чем свидетельствовал даже запах гниющей листвы, который сразу же ударил в чувствительные ноздри Элрика и Мунглама.

Мунглам сморщил нос и повел головой, указывая в том направлении, откуда они пришли.

– Может, вернемся? – спросил он. – Мы можем обойти Троос, срезав угол вблизи границы Орга. И через день-другой будем в Бакшаане. Что скажешь, Элрик?

Элрик нахмурился.

– Не сомневаюсь – в Бакшаане нам будут рады. Мы там встретим такой же теплый прием, как и в Надсокоре. Они еще не забыли те разрушения, что мы туда принесли. Помнят и выкуп, взятый нами с их торговцев. Нет, мне взбрело в голову немного исследовать этот лес. Я слыхал всякие россказни об Орге и его странном лесе, и мне хочется узнать о них правду. Мой клинок и мое колдовство защитят нас, если в этом будет необходимость.

Мунглам вздохнул.

– Элрик, давай хоть раз не будем напрашиваться на неприятности.

Элрик холодно улыбнулся. Его алые глаза сейчас особенно ярко сверкали на мертвенно-бледной коже лица.

– Неприятности? От этих краев нечего ждать, кроме смерти.

– Я пока не тороплюсь умирать, – сказал Мунглам. – С другой стороны, таверны Бакшаана… или Джадмара, если уж ты так хочешь…

Но Элрик уже направил коня вперед, в глубь леса. Мунглам вздохнул и направился следом. Скоро темные соцветия скрыли от них небо, и без того затянутое тучами. Они могли видеть не больше чем на несколько шагов. Остальной лес казался бескрайним и непроходимым. Оба это не столько видели, сколько чувствовали – сам лес терялся в угрожающем мраке.

Мунглам узнал этот лес по описанию, которое слышал от путников, которые до безумия напивались в темных тавернах Надсокора, чтобы поскорее забыть о пережитом.

– Сомнений быть не может – это Троосский лес, – сказал Мунглам. – Рассказывают, что Обреченный народ выпустил на землю огромные силы, которые и вызвали здесь такие ужасные изменения у всего живого. Этот лес – последнее, что создали Обреченные, и последнее, что осталось от них.

– Каждому ребенку случается ненавидеть своих родителей, – загадочно произнес Элрик.

– Я думаю, таких детей нужно побаиваться, – ответил Мунглам. – Некоторые говорят, что, когда Обреченные были на вершине могущества, никакие боги были им не страшны.

– Действительно, смелые ребята, – ответил Элрик с едва заметной улыбкой. – Они заслуживают уважения. Теперь страх и боги вернулись, и это, по меньшей мере, успокаивает.

Мунглам некоторое время размышлял над этими словами, но так ничего и не сказал.

Ему становилось все больше не по себе. Лес был наполнен зловещим шуршанием и шелестом, хотя, насколько они могли судить, здесь не было ни одного живого существа. Очень нервировало явное отсутствие птиц, грызунов или хотя бы насекомых. Они не испытывали особых симпатий ко всей этой живности, но предпочли бы их компанию в этом странном лесу.

Мунглам начал дрожащим голосом напевать, надеясь, что песня поможет поддержать их дух и рассеет мрачные мысли, навеваемые этим лесом.

Ремесло мое – слово и смех,И меня вдет в жизни успех:Не широк я в плечах и совсем не смельчак,Но запомнят меня лучше всех.[1]

Песня вернула ему природный оптимизм, и Мунглам поспешил за тем, кого считал другом и кто был, по сути, его господином, хотя ни один из них и не признал бы этого.

Элрик улыбался, слушая песню Мунглама.

– Если ты поешь о том, что не силен и не смел, то вряд ли ты этим отпугнешь врагов.

– Зато так я и не провоцирую их, – весело ответил Мунглам. – Если я пою о своих недостатках, то чувствую себя в безопасности. Если бы я хвастался талантами, то кто-нибудь непременно решил бы, что я бросаю ему вызов, и захотел бы преподать мне урок.

– Правильно, – мрачно согласился Элрик. – И хорошо сказано.

Он то и дело показывал то на один, то на другой цветок или лист, отмечая его необычную окраску и текстуру и произнося слова, которые были непонятны Мунгламу, хотя он и знал, что произносятся они на колдовском языке. Казалось, альбиносу неведомы страхи, одолевавшие Мунглама. Впрочем, Мунглам знал, что нередко внешний вид Элрика бывает обманчив.

Они сделали короткий привал. Элрик принялся разглядывать некоторые образцы, сорванные им по пути с деревьев и кустов. Он бережно раскладывал их в разные отделения поясной сумки, не говоря Мунгламу, зачем он это делает.

– Идем, – сказал он наконец. – Тайны Трооса ждут нас.

Но тут из чащи раздался женский голос:

– Оставьте прогулки для другого случая, чужеземцы.

Элрик ухватил коня за узду, другой рукой сжимая Буревестник. Этот голос странным образом подействовал на него. Он был низкий, глубокий, и у Элрика при его звуке вдруг словно остановилось дыхание. Невероятным образом он почувствовал, что оказался на одной из дорог судьбы, вот только не знал, куда эта дорога ведет. Он быстро обуздал мысли, взял себя в руки и устремил взгляд в тень – туда, откуда раздался голос.

– Мы благодарим тебя за совет, госпожа, – бесстрастно сказал он. – Прошу тебя, выйди и объяснись…

После этих слов и появилась она – на неторопливом мерине, покрытом черной попоной. Тот гарцевал, словно не подчиняясь ей и демонстрируя немалую силу. Мунглам издал восхищенный вздох, ибо черты ее лица, хотя и несколько тяжеловатые, были невероятно красивы. Это было лицо аристократки с серо-зелеными глазами, в которых светились таинственность и невинность. Она была очень молода. Несмотря на всю ее женственность и красоту, Мунглам не мог ей дать больше семнадцати.

Элрик нахмурился.

– Ты здесь одна?

– Теперь одна – ответила она, пытаясь скрыть удивление, которое у нее вызвал цвет кожи альбиноса. – Мне нужна помощь… защита. Мне нужны люди, которые проводили бы меня до Карлаака. Они получат за это вознаграждение.

– Карлаак? Тот, что у Плачущей пустоши? Он находится по ту сторону Илмиоры, в сотнях лиг отсюда. Потребуется неделя хорошей скачки, чтобы добраться туда. – Элрик не стал дожидаться, что она скажет на это. – Мы не наемники, госпожа.

– Тогда в вас должны заговорить рыцарские чувства, которые не позволят вам отказать мне в просьбе.

Элрик отрывисто рассмеялся.

– Рыцарские чувства, госпожа? Мы не из этих выскочек-южан, которые придумали себе всякие странные правила и обычаи. Мы благородные представители более древней расы, которая всегда действует, сообразуясь только с собственными желаниями. Если бы ты знала наши имена, то не обратилась бы к нам с такой просьбой.

Она облизнула пухлые губы и чуть ли не смиренно сказала:

– Так вы?..

– Элрик из Мелнибонэ, госпожа, иногда меня называют Элрик Женоубийца. А это Мунглам из Элвера. Человек без совести.

Она ответила:

– Я слышала легенды о белолицем разбойнике, чародее, обладающем дьявольской силой, с мечом, который выпивает человеческие души…

– Это правда. Но сколько бы эти истории ни преувеличивали действительность, они бессильны передать те темные истины, что их породили. Так что же, госпожа, ты уже не просишь нас о помощи? – Голос Элрика звучал мягко, без всякой угрозы – он видел, как она испугана, хотя ей и удавалось скрывать страх, а ее губы были решительно сжаты.

– У меня нет выбора. Я в вашей власти. Мой отец, старший сенатор Карлаака, очень богат. Карлаак, как вам известно, называют городом Нефритовых Башен. У нас много необычного нефрита и янтаря. Эти богатства могут стать вашими.

– Остерегись, госпожа. Не серди меня, – предупредил ее Элрик, хотя яркие глаза Мунглама при этих словах и засветились алчным блеском. – Мы не наемные клячи и не товары на ярмарке. И потом, – он презрительно ухмыльнулся, – я ведь родом из разрушенного Имррира, из Грезящего города на Драконьем острове, из столицы древнего Мелнибонэ. И я знаю, что такое настоящая красота. Твои побрякушки не для того, кто видел молочное сердце Ариоха, ослепляющее сияние Рубинового трона, томные и непостижимые цвета Акториоса в Кольце Королей. Это больше, чем драгоценности, госпожа… В них жизненная сущность Вселенной.

– Приношу мои извинения, господин Элрик, и тебе, господин Мунглам.

Элрик рассмеялся. Но в его смехе появилось сочувствие.

– Мы – мрачные кривляки, моя госпожа, но боги удачи способствовали нашему бегству из Надсокора, и у нас должок перед ними. Мы проводим тебя в Карлаак, город Нефритовых Башен, а изучение Троосского леса отложим до другого раза.

Она поблагодарила их, но настороженный блеск в ее глазах не погас.

– Мы должны познакомиться, – сказал Элрик. – Мы будем тебе признательны, если ты назовешь нам свое имя и расскажешь свою историю.

– Я Зариния из Карлаака, дочь Воашуна из самого могущественного клана в юго-восточной Илмиоре. У нас родственники в торговых городах на берегах Пикарайда, и я с двумя кузенами и дядюшкой отправилась к ним в гости.

– Это опасное путешествие, госпожа Зариния.

– Да, и опасности там подстерегают не только природные. Две недели назад мы попрощались с родней и направились к дому. Мы без проблем пересекли Вилмирский пролив, а там наняли воинов и с хорошо охраняемым караваном отправились через Вилмир в Илмиору. Мы обошли Надсокор, поскольку знали, что в городе нищих не очень-то гостеприимно относятся к честным путникам…

Тут Элрик улыбнулся.

– А иногда и к бесчестным, что мы можем засвидетельствовать.

И снова по выражению ее лица стало понятно, что ей трудно соотнести добродушный юмор Элрика с его дурной репутацией.

– Обогнув Надсокор, – продолжала она, – мы этим путем добрались до границ Орга, где, как вы, конечно, знаете, находится Троос. Зная недобрые слухи об Орге, мы двигались вдоль леса очень осторожно. И все же мы наткнулись на засаду – и наши наемные воины нас бросили.

– На засаду? – вставил Мунглам. – И кто же был в этой засаде, госпожа?

– Судя по их отталкивающей внешности и коренастым фигурам, это были местные. Они напали на наш караван. Мой дядя и кузены храбро защищались, но были убиты. Один из моих кузенов хлестнул по крупу моего мерина, и тот галопом поскакал прочь, я даже не могла им управлять. За спиной я слышала жуткие вопли и безумный хохот. Наконец мне удалось остановить лошадь, но к тому времени я сбилась с дороги. Потом я услышала вас и затаилась в страхе, решив дождаться, пока вы не проедете мимо. Я думала, вы тоже из Орга. Но когда я услышала вашу речь, то подумала, что, может быть, вы не откажетесь мне помочь.

– И мы непременно поможем тебе, госпожа, – сказал Мунглам, галантно поклонившись из седла. – Теперь я твой должник: ты убедила господина Элрика в бедственности твоего положения. Если бы не ты, мы бы сейчас были в самой чаще этого жуткого леса и уж страхов бы там натерпелись – можешь не сомневаться. Я выражаю тебе соболезнование в связи с утратой родни и заверяю, что с этого момента ты будешь защищена не только мечами и храбрыми сердцами, но, если понадобится, и колдовством.

– Будем надеяться, такой необходимости не возникнем, – нахмурился Элрик. – И что это ты вдруг с таким уважением заговорил о колдовстве? Обычно ты относишься к этому искусству с отвращением.

Мунглам усмехнулся.

– Я хотел успокоить молодую даму, Элрик. И я не раз был благодарен тебе за твое жуткое искусство. Признаю. А сейчас я предлагаю остановиться на ночь, чтобы утром тронуться в путь со свежими силами.

– Согласен, – сказал Элрик, чуть ли не со смущением глядя на девушку. Он снова почувствовал, как у него перехватывает дыхание, и на сей раз справиться с этим чувством ему было труднее.

Девушка тоже, казалось, была очарована альбиносом. Между ними возникло нечто вроде притяжения, такого сильного, какого они и представить себе не могли, – притяжения, вполне способного направить их судьбы по путям, далеким от тех, по которым они шли прежде.

Ночь снова наступила быстро – в этих краях дни были короткие. Пока Мунглам занимался костром, нервно поглядывая по сторонам, Зариния, чье богато украшенное золотом платье поблескивало в свете разгорающегося пламени, грациозно подошла к альбиносу, который сортировал собранные растения. Она искоса глянула на Элрика и, увидев, что он поглощен своим занятием, уставилась на него с нескрываемым любопытством.

Он поднял на нее взгляд и едва заметно улыбнулся. Глаза его сейчас казались такими беззащитными, а странное лицо было приятным и откровенным.

– Некоторые из этих растений – лечебные, – сказал он. – Другие используются, чтобы вызывать духов. Третьи придают человеку необыкновенную силу, а четвертые погружают в безумие. Они будут мне полезны.

Она села рядом с ним, ее рука с пухлыми пальчиками отбросила со лба назад черные волосы. Маленькая грудь девушки поднялась и тут же опала.

– Неужели ты и в самом деле тот ужасный человек, приносящий только несчастье, о котором говорят легенды, господин Элрик? Мне в это трудно поверить.

– Я принес несчастье во многие места, – сказал он. – Но обычно там уже и без меня хватало зла. Я не ищу себе оправданий, поскольку знаю, что собой представляю и что совершил. Я убивал злобных колдунов и уничтожал угнетателей, но, помимо этого, на мне лежит вина за убийство нескольких мужчин, которые были прекрасными людьми, и одной женщины – моей кузины, которую я любил и которую убил… вернее, это сделал мой меч.

– Ты хозяин этого меча?

– Я сам себе часто задаю этот вопрос. Без меча я беззащитен. – Он положил руку на рукоять Буревестника. – Я должен быть благодарен ему. – И опять его красные глаза обрели необычайную глубину, словно пряча какие-то горькие чувства.

– Извини, если я затронула какие-то неприятные воспоминания…

– Не извиняйся, госпожа Зариния. Эта боль всегда во мне, не ты поместила ее туда. Напротив, ты своим присутствием облегчаешь ее.

Она робко взглянула на него и улыбнулась.

– Я не какая-нибудь легкомысленная девица, мой господин, – сказала она, – но…

Он быстро встал.

– Мунглам, как там у тебя костер, хорошо горит?

– Да, Элрик. Не погаснет всю ночь. – Мунглам наклонил голову. Не в привычках Элрика было задавать такие пустые вопросы, однако Элрик так больше ничего и не сказал – и Мунглам, пожав плечами, отвернулся.

Поскольку больше ему ничего не приходило в голову, Элрик сказал, тихо и взволнованно:

– Я вор и убийца, я мало подхожу…

– Господин Элрик, я…

– Ты увлеклась легендами, только и всего.

– Нет, если бы ты чувствовал то, что чувствую я, то думал бы иначе.

– Ты молода.

– Я уже достаточно повидала.

– Берегись. Я должен следовать своей судьбе.

– Твоя судьба?

– Это вовсе не судьба, это нечто куда более страшное, называемое роком. И я обычно безжалостен, за исключением тех случаев, когда вижу что-то в собственной душе. Только тогда я испытываю жалость. Я жалею. Но я не люблю заглядывать к себе в душу, и это часть того рока, который преследует меня. Но то не предначертание, не звезды, не люди, не демоны и не боги. Посмотри на меня, Зариния, это я – Элрик, несчастная белая игрушка в руках богов времени, Элрик из Мелнибонэ, который сам идет к страшной гибели.

– Это самоубийство!

– Да, я медленно, но неизбежно иду к смерти. И те, кто идет со мной, тоже страдают.

– Ты говоришь неправду, господин Элрик. Тебя снедает чувство вины.

– Потому что я виновен.

– И господин Мунглам – тоже жертва рока и идет с тобой к гибели?

– Он не похож на других – его защищает самоуверенность.

– Я тоже уверена в себе, господин Элрик.

– Но твоя уверенность проистекает из твоей молодости, а это совсем другое дело.

– Что же, я должна потерять ее вместе с молодостью?

– У тебя есть сила. Ты сильна, как и мы. Этого у тебя не отнять.

Она поднялась, раскинув руки.

– В таком случае смирись, Элрик из Мелнибонэ.

И он смирился. Он обнял ее, поцеловал. И не только страсть двигала им, но и нечто более глубокое. Впервые была забыта Симорил из Имррира, когда они с Заринией лежали вместе на мягкой траве, забыв о Мунгламе, который с обидой и ревностью полировал свой кривой меч.

Они все уснули, и костер догорел.

На радостях Элрик позабыл о том, что должен стоять на страже, а Мунглам, чьи силы не подпитывались никаким сторонним источником, охранял их покой сколько мог, а потом его сморил сон.

И тогда в тени жутких деревьев осторожно зашевелились неуклюжие фигуры. Обитатели Орга – уродливые, искалеченные – стали подбираться к спящим.

Чутье разбудило Элрика, и он открыл глаза. Он взглянул на Заринию – она лежала рядом, и лицо ее было спокойным. Он повел глазами, не поворачивая головы, и тут же увидел опасность. Элрик перекатился через спину, схватил рунный меч и выхватил его из ножен. Меч взвыл, словно рассердившись на то, что его разбудили.

– Мунглам! Опасность! – в страхе закричал Элрик, ведь ему теперь нужно было защищать не только свою жизнь.

Мунглам приподнял голову. Его кривой меч лежал у него на коленях. Он вскочил на ноги и подбежал к Элрику. И тут же вокруг них сомкнулся круг аборигенов.

– Виноват, – сказал Мунглам.

– Это моя вина, я…

Аборигены бросились на них. Элрик и Мунглам встали, защищая девушку, которая тоже проснулась, увидела, что происходит, но не закричала. Напротив, она огляделась в поисках оружия для себя и, ничего не найдя, осталась там, где была, что в этой ситуации было наилучшим выбором.

Невнятно тараторящие зловонные существа числом около дюжины, вооруженные тяжелыми и опасными клинками, похожими на мясницкие ножи, набросились на Элрика и Мунглама.

Буревестник завыл и, отразив удар ножа, разрубил шею наступавшего. Голова покатилась по траве. Из туловища, рухнувшего в кострище, хлынула кровь. Мунглам нырнул, уворачиваясь от удара, потерял равновесие, упал и нанес удар по ногам противника, перерубив сухожилие, отчего тот с воплем упал наземь. Мунглам, не останавливаясь, сделал выпад и поразил в сердце еще одного. Потом он вскочил на ноги и встал плечом к плечу с Элриком – Зариния укрылась за ними.

– Кони! Если это безопасно, постарайся их привести, – крикнул Элрик Заринии.

Им еще противостояли шесть аборигенов, и Мунглам застонал, когда удар клинка выхватил у него кусок мышцы из левой руки. Он нанес ответный удар, вонзив меч в горло противнику, потом чуть повернулся и размозжил голову еще одному. Они перешли в наступление на взбешенного врага. Левая рука Мунглама была вся в крови, но он вытащил из ножен свой длинный кинжал и, ухватив его так, чтобы большой палец лежал на клинке, отразил удар врага, сблизился с ним и убил его ударом кинжала снизу вверх, едва сдержав крик от мучительной боли в собственной ране.

Элрик держал огромный рунный меч обеими руками, разя им направо и налево, нанося удары по вопящим уродливым существам. Зариния бросилась к лошадям, забралась в седло своего мерина и повела двух остальных лошадей к месту схватки. Элрик нанес удар еще одному аборигену и тоже вскочил в седло, подумав, что поступил предусмотрительно, оставив на всякий случай главный багаж на лошадях. Мунглам присоединился к ним, и они поскакали прочь с поляны.

– Седельные сумки! – прокричал Мунглам, и в голосе его слышалось больше боли, чем доставляла ему его рана. – Мы оставили там седельные сумки!

– Ну и что? Не отпугивай удачу, мой друг.

– Но в них все наши сокровища!

Элрик рассмеялся – частью от облегчения, частью потому, что ему и в самом деле было смешно.

– Не расстраивайся, мой друг. Мы их вернем.

– Я знаю тебя, Элрик. Ты безразличен к богатству.

Но когда они оторвались от взбешенных аборигенов и перешли на медленную рысь, смеялся уже и сам Мунглам.

Элрик подъехал к Заринии и обнял ее.

– Бесстрашие твоего благородного клана у тебя в крови, – сказал он.

– Спасибо, – сказала она, польщенная этим комплиментом. – Но нам далеко до того искусства владения мечом, какое демонстрируете вы с Мунгламом. Это было невероятно.

– Благодари за это меч, – сказал он.

– Нет, я благодарю тебя. Я думаю, ты переоцениваешь этот меч, как бы силен он ни был.

– Он мне необходим.

– Для чего?

– Чтобы быть сильным. А теперь – и чтобы дать силу тебе.

– Но я не вампир, – улыбнулась она, – мне не нужна такая неимоверная сила, какую дает этот меч.

– Мне она нужна. В этом можешь не сомневаться, – мрачно сказал он. – Ты бы не любила меня, если бы меч не давал мне того, в чем я нуждаюсь. Без него я все равно что выброшенная на берег медуза.

– Я в это не верю, но спорить с тобой не буду.

Некоторое время они ехали молча, потом остановились, спешились, и Зариния, приложив собранные Элриком травы к ране Мунглама, забинтовала ее.

Элрик погрузился в раздумья. Из чащи леса доносился зловещий, чувственный шелест.

– Мы в самом сердце Трооса, – сказал он. – А наше намерение обойти лес не удалось. Я собираюсь навестить короля Орга и после этого завершить наш визит в его страну.

Мунглам рассмеялся.

– Может, нам сначала отдать ему наши мечи? Да еще связать себе руки? – Целебные травы начали действовать, и боль его уже почти не беспокоила.

– Я вполне серьезно. Все мы немало обижены на жителей Орга. Они убили кузенов и дядюшку Заринии, ранили тебя да еще похитили наши сокровища. У нас достаточно оснований, чтобы просить у короля компенсации. Вдобавок они кажутся мне глуповатыми, а потому провести их будет нетрудно.

– Ну да, король компенсирует нам отсутствие у нас здравого смысла, поотрывав нам руки и ноги.

– Я не шучу. Думаю, нам стоит отправиться к нему.

– Я согласен – мы должны вернуть наше богатство. Но мы не можем рисковать безопасностью дамы.

– Я скоро стану женой Элрика, Мунглам. А потому если он наносит визит королю Орга, то и я должна быть там.

Мунглам поднял брови.

– Быстро вы решили.

– Но так оно и есть. Мы все наведаемся в Орг, и колдовство защитит нас от беспричинного гнева короля.

– И все же ты стремишься к смерти и мести, Элрик, – сказал Мунглам, пожав плечами и садясь на коня. – Нуда мне все равно, поскольку твои дороги, помимо всего прочего, ведут к богатству. Может быть, ты и считаешь себя неудачником, но мне ты приносишь удачу.

– Больше я не собираюсь гоняться за смертью, – улыбнулся Элрик. – А вот что касается мести, то мы ее получим.

– Скоро рассветет, – сказал Мунглам. – По моим расчетам, крепость оргианцев находится в шести часах езды отсюда. Если карта, которую я видел в Надсокоре, верна, нам нужно двигаться на Древнюю Звезду в направлении на юго-юго-восток.

– Твое умение ориентироваться тебя никогда не подводит. Такой человек, как ты, необходим в любом караване.

– Мы в Элвере всю философию основываем на звездах, – ответил Мунглам. – Мы считаем, что звезды – это ключ ко всему, что происходит на Земле. Они вращаются по своим орбитам на небе, а мы по ним видим все – прошлое, настоящее, будущее. Звезды – наши боги.

– По крайней мере, у вас предсказуемые боги, – сказал Элрик, и они тронулись в направлении Орга. На сердце у каждого из них было легко, хотя они и отдавали себе отчет в том, какой опасности себя подвергают.