"На суше и на море. Выпуск 20 (1980 г.)" - читать интересную книгу автора

виктор мамкин СТРЕЛА АМУРА

– Вы меня вызывали, капитан?

– Да, Олд Дор, садитесь. Не догадываетесь, зачем я вас вызвал?

– Ну, об этом, положим, догадаться нетрудно… - Олд Дор чуть заметно улыбнулся. - Судя по тому, что торможение закончено, мы выходим на орбиту спутника Голубой планеты. И вы, Имюр Тэс, как капитан корабля и глава экспедиции обязаны побеседовать с каждым ее членом. Последние, так сказать, наставления…

– Все правильно, Олд Дор, так оно и есть, - капитан тоже улыбнулся, - но дело не столько в наставлениях, сколько в вас самих, в вашем чувстве ответственности и долга перед историей и родной планетой. - Имюр Тэс говорил уже без улыбки, лицо его было задумчивым и серьезным. - Я ценю ваш талант писателя, и все же я обязан вам сказать: да, мы уже у цели, мы вышли на круговую орбиту спутника Голубой планеты. Земли шести континентов, как называют ее теперь у нас благодаря вашим нашумевшим романам. Поэтому прошу вас - будьте благоразумны.

– Что вы имеете в виду, капитан?

– Да в первую очередь то, что вы должны сейчас вести себя не так, как в прошлый раз. Пожалуйста, наблюдайте, изучайте, снимайте на кинопленку и записывайте что хотите, но не вмешивайтесь в жизнь аборигенов. И уж, конечно, ни в коем случае не ведите себя так, как тогда, по-мальчишески глупо. Простите меня за это слово, но ведь иначе не назовешь эту вашу тренировку в стрельбе по трупу выброшенного рекой на берег аборигена с последующей сценой его захоронения. Не понимаю, зачем вам это потребовалось?

– Тут нечему удивляться, ведь я был тогда так молод… Удивления достойно другое: откуда вам все это известно? Ведь вы тогда были совсем в другой части Галактики.

– Да уж известно, поверьте, во всех деталях, как и ваше появление перед жителями планеты в образе сошедшего с небес божества. Разве это не так, Олд Дор?

– Так, Имюр Тэс, так. Досье на меня, с которым вас ознакомили, безупречно… Но только я вовсе и не думал вступать в контакт с жителями, я изучал их, и вам, надеюсь, понятно, для чего. Что же касается обожествления ими моей персоны, то это скорее следствие их уровня умственного развития. Ах, да, - Олд Дор усмехнулся, - вас, как и многих других, смущает, по-видимому, мой роман «Кецалькоатль». Да, там мой литературный герой действительно хочет выглядеть богом, ведь он влюблен в аборигенку Тиутаку. Но это беллетристика, литературное произведение, в котором я как писатель вовсе не обязан строго придерживаться одних лишь фактов. Скажите, чем вам не нравится эта красивая сказка о боге, явившемся с неба?

– Я не сказал, что она мне не нравится, - ответил капитан, - наоборот, я считаю, что она очень поэтична, но только для нас, жителей планеты Тау, а не для здешних аборигенов. Для них она просто вредна, как всякая ложь. Представьте себе, что эта сказка о сошествии с небес бога пустила корни на этой планете, - капитан указал на иллюминатор, половину которого закрывал огромный бело-голубой диск. - Что тогда может произойти, уважаемый романист?

– Я буду только рад этому, - воскликнул Олд Дор. - Во всяком случае как писатель. Вернувшись домой, я напишу продолжение «Кецалькоатля». Что же касается вреда для здешних жителей, то я его не вижу. Обитатели Земли шести континентов, как, впрочем, и наши далекие предки, на такой стадии развития, когда для объяснения непонятных явлений природы нужно ссылаться на бога. А что это будет за объект: пришелец ли из других звездных миров, окрещенный здесь Кецалькоатлем, или метеорит, упавший с неба, или еще что-то - безразлично. Конечно, строго говоря, они обошлись бы и без моего Кецалькоатля, выдумав своего бога, но он нужен был и нам, жителям Тау…

– Я не понимаю вас.

– Сейчас поймете. Помните свое возвращение домой, капитан? Вы, кажется, вернулись всего двумя годами позже меня, прилетевшего с этой планеты? Что мы нашли с вами на родной Тау? Всеобщее увлечение радостями жизни, желание забыть обо всем, кроме своего мизерного существования, и полное отсутствие интереса не только к нам, побывавшим у далеких звезд, но и вообще к науке, знаниям, прогрессу.

– Да, так было, Олд Дор, - капитан вздохнул.

– Ну так вот, роман «Кецалькоатль» помог освободить таутян от депрессии, заставить их вновь заняться общественными делами, наукой. И это говорю не только я, его автор, таково мнение официальной критики Тау. Впрочем, что критика: вспомните лучше, как нас провожали в этот полет. Какой всеобщий подъем патриотизма и гордости за наши дела, дела таутян! Будто и не было периода упадка!

– Да, Олд, помню, очень хорошо помню… Наверное, вы все-таки правы, и роман ваш действительно эпохальное произведение. Но только еще раз напоминаю вам об осторожности и благоразумии.

– Ну что вы, капитан, я давно уже не тот юнец, каким был когда-то. Ведь прошло как-никак более двадцати лет по биологическому счету, а это срок немалый.

– Тогда давайте кое-что уточним, - капитан встал с кресла и, привычно придерживаясь за стены, прошел вдоль каюты, открыл металлический сейф, достал пластиковый атлас и раскрыл его.

– Вы, кажется, прошлый раз были здесь? - капитан провел пальцем по самому большому выступу узкого и длинного перешейка, соединяющего два материка планеты.

– Да, и там и вот здесь, где огромный северный континент переходит в южный. Впечатления об этом изложены в романе «Цунами». Как теперь меня встретят на этой планете?

– Как встретят? - капитан усмехнулся. - Во всяком случае, не так, как в первый раз, я в этом уверен.

– Почему же?

– Да потому, что для жителей Голубой планеты прошло уже более пяти тысяч лет, не забывайте.

– Ну такой срок для архаичной цивилизации не столь уж и велик. Не-ет, мои милые доверчивые аборигены так и остались пока детьми природы.

– Я бы не спешил с выводами, Олд.

– Может, вы, капитан, располагаете какими-нибудь данными? Тогда выкладывайте их…

– Да, кое-что есть, - Имюр Тэс пристально посмотрел на писателя, и усмешка снова чуть тронула его губы. - Во-первых, огромное по мощности радиоизлучение на метровых волнах с пяти континентов планеты. Во-вторых, радиолокационная аппаратура корабля засекла некие тела, правда очень маленькие, вращающиеся вокруг Земли шести континентов с периодом от полутора до двух часов.

Олд Дор пожал плечами:

– Это еще ни о чем не говорит: радиоизлучение на метровых волнах может быть следствием естественных сил природы, а спутники, если их так можно назвать, скорее всего просто каменные глыбы, захваченные силовым полем планеты.

– Возможно, возможно, но ведь резонно предположить и другое. Например, то, что все это - результат технической деятельности ваших милых наивных аборигенов, точнее, начало эры электричества на Голубой планете.

– Тогда дела мои плохи, капитан, - Тау останется без продолжения моих романов, - подхватил писатель с шутовским выражением лица.

Имюр Тэс не принял игры.

– Ничего, Олд Дор, - сказал он серьезно, - вы напишите еще более сильный роман о преобразовании аборигенами своей планеты. Ведь вы видели, какими были они раньше, теперь увидите нечто новое.

– Нет, Имюр Тэс, это уже не та тема. Нашим соотечественникам, я говорю, конечно, не о нас с вами, а о среднем жителе Тау, давно уже приелось все, что касается технических достижений. Их может тронуть и захватить что-то необычное, но понятное и простое, например экзотическая любовь. Я и построил свои произведения именно в таком духе и не ошибся. Но вот о чем, если вы окажетесь правы, я буду писать теперь?… Впрочем, дело не только в этом. Если на Голубой планете действительно началась эра электричества, то по инструкции мы не имеем права вступать в контакт с жителями планеты, а должны лишь наблюдать и собирать материалы, не обнаруживая себя. Верно?

– Да, Олд. Об этом я и хотел с вами поговорить.

– Но тогда дело обстоит совсем скверно. Кроме самих сюжетов я должен добыть и весь необходимый антураж. Вы что думаете, успех моих романов объяснялся только их художественными достоинствами? Нет, дорогой Имюр, талантливых, обладающих недюжинной силой воображения писателей на нашей Тау много. И любой из них может сочинить нечто подобное «Кецалькоатлю». Но они не располагали тем, чем я: фактами, экзотическими подробностями в виде гирлянд невиданных цветов и венков, которыми меня увенчали, как бога, ожерелий из необычных раковин, золотых статуэток и всего прочего. И все это запечатлено на моей кинопленке. Кстати, - Олд Дор усмехнулся, - она-то и дала материал для известного вам досье… Вот отсюда и идет интерес к космическим исследованиям. Экзотика, ударив по чувствам, заставила заняться серьезными исследованиями. Как хотите, а я должен иметь контакт с жителями Земли шести континентов. Иначе мое пребывание будет здесь бесполезным.

Капитан покачал головой:

– Увы, дорогой Олд, это невозможно, и вы это знаете не хуже меня. Впрочем, когда нам станет ясно, чем живет эта планета, какой у них уровень развития, возможно, я что-нибудь и придумаю. А пока наберитесь терпения, наблюдайте, исследуйте, познавайте, для этого у нас есть отличные летающие лаборатории - гравитационные корабли.

– Еще чуть-чуть пониже, ГЛ-37. Я хочу разглядеть вон ту девушку, гуляющую на лугу. Что она там делает, то и дело нагибаясь? Какое у нее выражение лица? Быть может, по нему мне удастся понять, о чем она думает, что составляет ее сущность.

– Ниже никак невозможно, Олд Дор. Мы и так уже нарушили приказ, снизив высоту на триста метров. А что она делает, я вам сейчас скажу: она рвет траву, кажется, у них эта операция называется «прополка».

– Ну тогда максимально увеличь резкость.

– Слушаю.

Вделанный в стену машины экран посветлел. Яркие цветные пятна на освещенном солнцем лугу стали отчетливее. Теперь Олд Дор видел, что это цветы, что девушка собирает их, любуясь пестрой гаммой букета. Но выражение обращенного к земле лица нельзя было разобрать.

– Нельзя ли все-таки чуть пониже? - не выдержал наконец Олд Дор.

Сидевший сзади оператор покачал головой:

– Ни в коем случае. Про нас и так уже столько говорят, что капитан скоро вообще отменит вылеты.

– Ну и пусть себе говорят, - Олд Дор с досадой махнул рукой. - Не пойму просто, почему это нас всех так пугает?

– Как же так, Олд Дор, ведь мы обнаружим себя, а это строжайше запрещено. - Тонкогубое лицо оператора выражало такое удивление, что Олд Дор рассмеялся:

– А вы случайно не робот, Ак Энор? Уж очень вы похожи, в один голос с ГЛ-37 твердите об инструкциях.

– Нет, не робот. Просто я считаю, что робот-гравитолетчик прав, отказываясь нарушить приказ. - Ак Энор даже не улыбнулся.

– Да чего уж там, я понимаю - приказ для вас все. Но только смотрите, как бы не пришлось вернуться домой без информации.

– Нет, нет, что вы, информации у нас достаточно. Теперь, например, мы знаем, что страна под нами называется Канадой, а население ее говорит в основном на двух языках. Кстати об языках: теперь с помощью вот этой небольшой коробочки, - Ак Энор указал на лежащий перед ним прибор, - да своего личного компьютера вы сможете разговаривать почти с любым жителем Земли шести континентов. Достаточно одеть его на шею, нажать вот эту красную кнопочку и…

– Э, бросьте, - перебил оператора Олд Дор. - Поговоришь, как же! А приказы, которые мы так боимся нарушить?…

– Ну, если не поговорить, - немного смутился оператор, - то узнать, о чем беседуют здесь люди, мы можем. Вот, пожалуйста, мой приемник как раз уловил передачу о недопущении ядерной войны.

– Это я уже слышал, Ак Энор. А что еще есть в эфире?

– Передача о романе одного из здешних писателей.

– А вот это мне уже совсем неинтересно: из чужого романа, Ак Энор, своего не сделаешь… Нет, придется нам все-таки спуститься ниже, иначе, - Олд Дор снова посмотрел на гулявшую по лугу девушку, - я оставлю своих читателей ни с чем. ГЛ-37, спустите аппарат ниже еще на пятьсот метров. Спускайтесь не спеша и держитесь прямо над кромкой леса - на фоне его нас вряд ли заметят.

– Я не могу нарушать приказ.

– Опускайся, иначе я отключаю тебя и беру управление машиной в свои руки. Считаю до трех. Раз… Два…

Робот все еще пытался что-то возразить. Олд Дор резко повернул тумблер. Аппарат камнем пошел вниз.

– Что вы делаете? Мы разобьемся. Немедленно включите автоматику управления! - испуганно закричал оператор.

Олд Дор вернул тумблер в прежнее положение. Гравитолет сильно тряхнуло, на несколько секунд он повис в воздухе, но затем снова начал опускаться, почему-то вращаясь вокруг своей оси.

– Повреждена система стабилизации, - доложил робот. - Устранение неисправности требует немедленной посадки минимум на два часа. Какие будут указания?

ГЛ-37 обращался сейчас к писателю: согласно инструкции, в аварийных ситуациях командиром становился старший по положению и званию.

– Садитесь прямо в лес, на ближайшую пригодную для этого площадку, - приказал он роботу. И тут в голову ему пришла одна чрезвычайно смелая мысль. «Эх, семь бед - один ответ», - подумал он. - Ак Энор, дайте мне вашу коробочку и скажите, как я должен одеться, чтобы выглядеть интеллигентным по понятиям землян.

– Что вы хотите делать, Олд Дор? - в голосе оператора звучал настоящий ужас.

– Хочу выйти и на деле проверить возможности этого прибора, - Олд Дор рассмеялся и одел на шею автопереводчик. - Только не пытайтесь уверить меня, что у нас ничего нет для такого выхода: я тоже в свое время изучал инструкции.

Тонкие губы оператора стали еще тоньше:

– Я немедленно доложу обо всем на корабль.

– Это ваше право, Ак Энор, и даже долг, а сейчас помогите мне одеться.

…И лес, и луг сразу же пленили его своей самобытной красотой, опьянили непривычными запахами. Под стать им была и девушка, одетая в легкое цветастое платье. Впрочем, по понятиям таутян ее вряд ли можно было назвать красивой: круглое, чуть тронутое загаром лицо, бесспорно, отличалось от их удлиненных физиономий, пышные каштановые волосы, а не яркий парик, непривычно широкие брови, маленький нос. А губы очень большие и неестественно яркие, накрашенные, очевидно, какой-то краской. Все это не вызывало в нем никаких чувств. А вот глаза, огромные, не то голубые, не то светло-серые и какие-то загадочные, поразили его. Он подошел ближе, здороваясь, молча наклонил голову.

– Вам что-нибудь нужно, мистер? - как-то внутренне собравшись под его взглядом, спросила девушка.

– Да… Да… То есть нет… Я просто хотел узнать, как называется вон тот населенный пункт? - с трудом овладевая чужим языком, Олд Дор повел рукой в сторону синевшего на горизонте озера и нескольких десятков домиков на берегу.

– А вы что, заблудились?

– Нет… Я здесь с экспедицией, а сейчас просто гуляю. Отдыхаю, так сказать.

– Да, у нас красиво, - смягчилась она. - А вы не из Торонто?

– Да, в некотором роде так. Я изучаю этот край, чтобы со временем описать его как можно правдивее и поэтичнее, - Олд Дор обвел взглядом луг, радуясь, что так просто и естественно удалось завязать разговор.

– Как интересно! - воскликнула она. - Так вы, значит, писатель, а может, сценарист?

– Да, вроде бы и сценарист тоже, - кивнул он, снова улыбаясь и незаметно включая миниатюрную съемочную кинокамеру, укрепленную в виде часов на правом запястье. - А вы кто по профессии?

– Да ничего интересного, - она пренебрежительно махнула рукой. - Я телефонистка.

«А что это такое?» - чуть было не спросил он, но, вовремя спохватившись, тотчас же выяснил с помощью карманного компьютера и автопереводчика значение этого слова.

– Так вы осуществляете связь? О, это очень важное дело.

– Конечно, важное, - согласилась она, - только уж очень однообразна и неинтересна эта работа. Не то что у вас… - Она поглядела на его спортивного типа куртку, темный берет на голове и нацеленный прямо на нее наручный киноаппарат: - А это что у вас на руке? Транзистор?

– Да, - снова справившись с компьютером, подтвердил он. - А что у вас на груди? Тоже транзистор?

– Ну что вы, - засмеялась она. - Это брошка. А у вашей жены разве нет брошек?

– Жены? У меня нет жены. Я, так сказать, еще молод.

– Вот как, - удивленно вырвалось у нее. - Я бы этого не сказала.

Она снова внимательно посмотрела на него, и он, как ему показалось, понял ход ее мыслей. Для обитателей Земли шести континентов он, конечно, далеко не красавец, а его смуглое и подвижное лицо с неглубокими складками на лбу и щеках, столь естественными для жителей Тау, также, возможно, не соответствует местным идеалам юности и свежести. Огорченный и озадаченный, он грустно вздохнул. Как ей об этом сказать, как объяснить, что для них, таутян, живущих по двести земных лет, он в свои сорок два года далеко еще не перешагнул даже рубежа зрелости?

Заметив набежавшую на его лицо тень, смутилась уже девушка и деликатно пришла ему на выручку:

– Ах да, вы ведь все время в разъездах, так что и жениться некогда, - она улыбнулась, но теперь уже тепло и доброжелательно.

Скрепя сердце он принял это ее объяснение, хотя оно не вязалось с его ролью - таутянина - героя и покорителя.

– Да, конечно, - внимательно разглядывая брошку, Олд Дор гадал, где он мог видеть это странно-знакомое приспособление, которое держит изображенный на ней ребенок?

– А что изображено на брошке? Что это означает?

– Как, вы разве этого не знаете? Плохо же вы учили историю…

Это Амур, а в руках у него лук и стрела - оружие древних. А означает это любовь, - она пристально и лукаво взглянула на него. - Кому Амур пустит свою стрелу в сердце, тот и влюбится. Так что берегитесь, - она засмеялась, прищурив свои завораживающие глаза.

Ах, вон оно что. И как это он сразу не догадался: ведь видел же лук и стрелы в руках воинов в свой первый прилет на планету. И, трудно сказать, то ли открывшаяся ему вдруг красота девушки, то ли воспоминания о прошлом вновь вселили в него уверенность.

– Вы поздно предупредили, - сказал он. - Стрела уже попала в мое сердце.

– Вот как! - с иронией воскликнула она. - Не слишком ли это быстро?

Лицо ее стало серьезным, а глаза насмешливыми и холодными. Он с горечью понял, что ошибся, что капитан прав и перед ним действительно не наивная дикарка, а гордая дочь Земли шести континентов.

Он снова взглянул на нее и закусил губу. Она это заметила:

– Вы что-то хотите сказать?

– Нет, вы все равно ничего не поймете.

– Почему же не пойму?

– Да потому, что у вас здесь (он чуть было не сказал: «на Голубой планете»), по-видимому, и не бывает любви с первого взгляда.

– Как сказать… Говорят, что бывает, но я в это не верю. И потом… Ведь вы меня и разглядели только во время этого разговора.

– Нет, я увидел вас значительно раньше, - Олд Дор вспомнил экран наблюдения в гравитолете. Сейчас ему казалось, что уже тогда он испытывал к ней симпатию.

– Интересно, где же? Не во сне ли?

– Нет, в своих мечтах, в своем творчестве.

– А… - несколько растерянно протянула она. - У вас, наверное, что ни поездка, то новая любовь?

– Такую девушку я встретил впервые, - искренне сказал Олд Дор.

– Да будет вам… Поговорим лучше о чем-нибудь другом, - девушка подняла на него погрустневшие глаза.

– Пожалуйста. Но только давайте сначала познакомимся. Как вас зовут?

– Кэт. А вас?

– Меня - Олд Дор.

Они пошли рядом по усыпанному цветами лугу. И в это время в ушах у него раздался голос Ак Энора:

– Вы слышите меня, Олд Дор? Машина исправна. Пора на корабль. Ждем вашего возвращения.

– Что с вами? - увидев, что он как бы во что-то вслушивается, спросила Кэт.

– Ничего… Просто я вспомнил, что мне пора возвращаться к своим делам.

– Как! Разве у вас не свободный день? А помните, вы говорили…

– Помню, но отдыхаю я не целый день, - любуясь ею, сказал Олд Дор. - Мы завтра снова увидимся.

– А нужно ли?

– Очень нужно.

– Тогда не завтра - у меня дежурство, послезавтра.

– Хорошо, Кэт, пусть будет послезавтра, в это же время, здесь же, на лугу.

Она молча кивнула. Он попрощался и пошел к лесу.

Неожиданно объяснение с капитаном прошло сравнительно легко.

– Ну что, Олд Дор, по-прежнему нарушаете приказы и инструкции, - сказал Имюр Тэс и, пробежав глазами его объяснительную записку, запер ее в сейф. - Надеюсь, вы не сказали вашей землянке, кто вы и откуда?

– Конечно, нет, я для нее писатель-сценарист, ее соотечественник. И заметьте, никаких подозрений с ее стороны. Встреча выглядела естественно и просто.

– Не обольщайтесь: все может измениться очень быстро.

– Что вы имеете в виду? Имюр Тэс, на что вы намекаете?

– Почитайте вот эти фотокопии печатных изданий Голубой планеты. Здесь целая дискуссия, прилетали или нет на планету пришельцы из космоса в далеком прошлом. И среди основных доводов «за» фигурируют и простреленный вами череп аборигена, и ваше «божественное» явление, якобы отображенное древними художниками в наскальных рисунках. К сожалению, и этот наш прилет тоже не остался незамеченным. Вы только послушайте здешние теле- и радиопередачи, просмотрите хоть один печатный орган, и вам станет ясно, что мы так или иначе обнаружили себя… Короче, через десять дней мы покидаем Голубую планету.

– Покидаем? К чему такая спешка, капитан? Если нас обнаружили, то улетим мы неделей позже или раньше, ничего не изменится. И вообще, я не понимаю излишних строгостей, запрещающих прямой контакт между цивилизациями. Ну почему, скажем, нам нельзя непосредственно общаться с людьми такой страны, как эта?

– Не так это просто, Олд. Вы забываете о том, что бесклассовое общество существует, увы, пока еще не на всей Голубой планете. - Капитан поднял на писателя серьезные глаза и добавил: - История учит нас, дорогой Олд, что общаться с жителями планеты - значит невольно передавать им свои достижения, а это для планеты, разделенной социально на два лагеря, опасно, очень опасно. Достаточно вспомнить хотя бы страшную гипотезу о гибели цивилизации в системе Ки… В общем, через десять дней мы вылетаем, имейте это в виду.

– Подождите, Имюр. А как же ваше обещание?

– Какое?

– Насчет разрешения вступить мне в контакт с местными жителями?

– Это исключается, Олд, особенно теперь.

– Я понимаю, Имюр, но вы поймите меня: я прошу не вообще контакта, а возможности встретиться с Кэт.

Капитан покачал головой.

– Вы упрямы, Имюр Тэс. - Да ведь мы больше рискуем, когда посылаем свои мини-аппараты в библиотеки, кинозалы и другие людные места.

– Знаю, Олд Дор, знаю, и потому распорядился прекратить сбор информации подобными методами.

– Все это хорошо, но с чем я вернусь домой?

– Об этой планете, Олд, у нас собрано достаточно сведений. Так что не ленитесь, систематизируйте, изучайте факты.

– Нет, капитан, этим пусть займутся те, кто остался на Тау, а мне нужно другое. Вот эта девушка… Я должен до конца постичь ее сущность. Мне это необходимо для творчества. Еще три или четыре встречи, и Тау будет иметь такой роман, который не оставит никого равнодушным. А для таутян это важно, капитан, неужели снова надо доказывать?

– Хорошо, - Имюр Тэс вздохнул, - вы тоже упрямы, Олд Дор. Две встречи, и не одной больше.

– Спасибо, Имюр. Я не сомневался в вашей помощи.

Кэт запаздывала. Набрав целый букет бело-желтых ромашек, Олд Дор, чтобы не привлекать к себе внимания, отошел к лесу и снова, как и в прошлый раз, подивился величию и красоте земной природы. Вот медноствольные гиганты с зеленой иглистой кроной высоко наверху. Разве не объясняют они в какой-то мере характер этих землян - гордый и непосредственный. Он вспомнил пленительные глаза Кэт, могущие быть, однако, такими насмешливыми и холодными, и ему стало не по себе от мысли, что он неприятен ей, а возможно, даже и смешон со своей любовью.

Ругая себя за то, что поддался обаянию Кэт и проявил слабость, недостойную звездолетчика, он снова вышел на луг и нетерпеливо огляделся. Но, странное дело, сейчас и этот луг, залитый солнцем, и беспредельная синь озера за ним, сливающаяся с таким же синим небом, воспринимались уже не просто как некая экзотика, а как нечто значительно большее, что помогает этой девушке быть сильнее его, представителя могучей цивилизации.

Конечно, и у них на Тау есть леса, озера и луга, но все это носит какой-то декоративный характер и способно в лучшем случае лишь ласкать взор, но не волновать душу. Он вспомнил аккуратно расчерченные на квадраты низкорослые таутянские рощи, берега водоемов, одетые в камень, и невольно посетовал на своих предков: увлекшись техническим прогрессом, они уничтожили первозданную природу, убив этим в людях Тау могучий дух древних богатырей, который, очевидно, присущ жителям этой планеты. И не оттого ли он сейчас не может увлечь, покорить эту простую девушку?

О чем он будет теперь писать? Приученный после выхода «Кецалькоатля» ко всеобщему поклонению, он вряд ли сможет написать роман, в котором девушка Земли шести континентов отвергает любовь таутянина. Не будет ли это крахом его писательской карьеры?

Олд Дор глубоко вздохнул, пряные запахи луговых трав ударили ему в голову… А впрочем, он может написать о красоте и силе земной природы, первозданной, а не воссозданной, как у них на Тау, искусственно, и о своей любви, пусть даже безответной. Быть может, такой роман снова сослужит службу читателю и направит мысль к иным мирам.

Олд Дор поднял голову и увидел идущую к нему по лугу улыбающуюся Кэт.

– Простите, я заставила вас ждать… Я задержалась на работе.

– Ничего, я пока цветы собирал, ромашки. Вот, - Олд Дор протянул ей букет.

– Спасибо, - девушка взяла цветы. - Но только зачем вы их рвете с корнями?

– А как же иначе? Ведь вы не сможете их посадить, и они быстро завянут без корней.

– Ничего, - Кэт посмотрела на него с удивлением, - я их поставлю в вазу с водой, и они долго будут стоять там, как живые. А вы разве никогда не ставите в вазу цветы?

– Нет, - Олд Дор хотел сказать, что у них на Тау никто никогда не рвет цветов, они растут у них и в вазах, и в подвесных клумбах жилых помещений, что это очень красиво, а главное, не так расточительно: ведь таких, как здесь, лугов у них на планете, увы, давно уже нет, но он вовремя прикусил язык.

– Ах да, ведь вы так заняты, я и забыла… Кстати, - в глазах девушки вспыхнули искорки любопытства, - а где работает ваша экспедиция? Наверное, вон там, за лесом?

– Да, за лесом. А что?

– А то, что в таком случае вы тоже должны были видеть это.

– Что видеть, Кэт?

– Летательный аппарат - дисколет.

– Дисколет! Что за чепуха, - Олд Дор деланно рассмеялся. - Откуда он здесь может взяться?

– Об этом многие сейчас говорят, - смущенно пробормотала она и вздохнула. - Значит, вы тоже ничего не видели.

– А к нам, представляете, - в ее глазах, как ему показалось, сверкали уже не искорки, а яркие огоньки, - на узел связи прибежал сегодня человек и потребовал, чтобы его немедленно соединили с Торонто. Он уверял, что видел большой дисколет, который опускался в лес.

– Наверное, это была просто шутка, Кэт.

– Ну нет, на шутника он не похож - такой солидный.

– Тогда, значит, это был больной человек, то есть сумасшедший.

– Да, наверное, а жаль… - огоньки в ее глазах потухли. И все же они были прекрасны.

Олд Дор вдруг почувствовал небывалое волнение.

– О чем вы жалеете, Кэт?

– Да так… Наверное, о том, что все это выдумки - дисколеты, пришельцы из других миров…

– Ну а если это была бы правда, что тогда?

– Да как вам сказать… Ведь интересно все-таки знать, что там, - Кэт показала на небо, - на звездах?

– На звездах, как и на солнце, - раскаленная плазма, а о жизни на одной из планет, вращающейся вокруг своей звезды, могу рассказать вам и я не хуже пришельца. Хотите?

Кэт кивнула. Олд Дор взял ее под руку и начал увлеченно рассказывать о Тау, об экспедиции таутян на Землю в далеком прошлом, о прилете Кецалькоатля.

– Как это интересно! Как прекрасно! - воскликнула девушка, когда он кончил. - Теперь я знаю, кто вы: вы писатель-фантаст и рассказывали мне сейчас сюжет вашей книги.

– Да, Кэт, да.

– Тогда скажите, он, ваш Кецалькоатль, больше никогда не прилетит на нашу Землю?

– Прилетит, Кэт, но тех людей ему больше не увидеть - ведь здесь пройдет уже много тысяч лет. Но это ничего, - Олд Дор заглянул Кэт в глаза. - Он встретит здесь девушку, такую, как вы, с такой точно брошкой на груди, и стрела Амура пронзит ему сердце…

Не выдержав его взгляда, Кэт освободила свою руку и опустила глаза:

– А дальше? Что будет дальше, вы придумали?

– А дальше будет так, как скажете вы: или они расстанутся, или он увезет ее на прекрасную Тау. Ну как, вы готовы лететь с ним туда?

– Ну что вы, - Кэт качнула головой. - Ведь я даже не видела этого вашего астронавта.

– Допустим, он прекрасен и юн, а не такой, как я, - Олд Дор грустно усмехнулся. - Как тогда?

– Это еще не самое главное.

– А что же главное, Кэт?

– А главное, - девушка смело посмотрела ему в глаза, - чтобы и она любила его, сильно любила. Ведь это так страшно - навсегда покинуть родную Землю.

– Ну что же, - Олд Дор вздохнул, - тогда он улетит, и роман придется закончить на бесконечно грустной ноте.

– Зачем же так, Олд. Пусть они встречаются и дальше… Пусть она тоже полюбит его.

– А если у него уже нет больше времени, Кэт?

– То есть как это нет времени?

– А так, - Олд Дор замолчал, обдумывая, как, не раскрывая, кто он такой, рассказать ей о двух встречах, разрешенных капитаном. И в этот момент в его ушах снова раздался голос оператора:

– Олд Дор, передаю вам срочный приказ капитана: немедленно вернитесь в гравитолет. Нас обнаружили, Олд Дор. Вы слышите, немедленно возвращайтесь!

«Проклятие! - мысленно выругался космонавт. - Наверное, это тот солидный все-таки добился своего». Лицо его помрачнело.

– Что с вами, Олд, вам нехорошо? - с тревогой спросила девушка.

– Нехорошо! - Олд Дор горько усмехнулся. - Нет, Кэт, мне совсем плохо. Вы знаете, он, тот мой герой… Ему больше нельзя ждать ни минуты… Сейчас надо решать. Ну как?

Кэт не отвечала, и только глаза ее, испуганные и огромные, следили за ним тревожно.

– Ах да, - сказал Олд Дор, - я должен кое-что пояснить. Дело в том, что тот астронавт в самом деле, а не в романе прилетел на вашу Землю и зовут его Олд Дор. И он, то есть я, Кэт, получил сейчас срочный приказ о вылете на орбиту.

– Ой! - вскрикнула девушка и отпрянула в сторону.

– Не бойтесь, мы, таутяне, никогда не прибегаем к принуждению. А ваше решение мне ясно без слов. Давайте же простимся, Кэт, навеки, навсегда, - голос его дрогнул.

И тут девушка всхлипнула. Это ударило его, словно электротоком. Он быстро шагнул к ней, взял за руки:

– Я счастлив уже потому, что не безразличен тебе. Не надо плакать. Не надо ничего говорить. Прощайте, Кэт, и дайте мне на память свою брошку.

Она сняла брошку, он отпустил ее руки и заглянул в ее глаза, заплаканные и прекрасные. Все в нем перевернулось.

– Я остаюсь, Кэт, хотите вы этого или не хотите, - прошептал он одними губами.

И в это время из-за леса, скользя, казалось, по самым верхушкам деревьев, показался и понесся к ним гравитолет.

– Ой, что это! - вскрикнула Кэт.

– Это за мной, - сказал Олд Дор. - Бегите скорее туда, к оврагу, в кусты.

– А вы?

– И я за вами. Бегите же быстрее!

Она побежала, и он побежал за нею, но почти тут же Кэт вдруг ничком упала на луг.

«Усыпляющий импульс», - мелькнуло у Олда Дора в голове, и он тоже потерял сознание.

Прибывшие через час вертолеты обнаружили на лугу только спящую девушку. Проснувшись, она рассказала, что встречалась здесь, на лугу, с писателем. Кто он и куда ушел, она не знает. Очень горевала о потере какой-то своей брошки, которая очень нравилась ему…

Олд Дор, очнувшись в изоляторе звездолета, тоже уже не помнил ничего, но крепко сжимал брошку с изображением Амура, которую поспешил спрятать от посторонних глаз.