"На суше и на море. Выпуск 22 (1982 г.)" - читать интересную книгу автора ("На суше и на море")

ВЛАДИМИР ФИРСОВ. БУХТА ОПАСНОЙ МЕДУЗЫ

Когда глиссер обогнул южную оконечность острова и длинный мыс отгородил меня от океана, волны сразу стали меньше. Солнце уже скрылось за горизонтом, и начало быстро темнеть. Но бухта была совсем близко, и, хотя ее горловину затянула пелена тумана, я круто положил руль вправо, посылая глиссер в дугу циркуляции.

Здесь, под защитой мыса, поверхность океана всегда была спокойной. В воздухе повисла тишина, набегающие на берег волны, словно кто-то разгладил огромным утюгом, превратив водную поверхность в слегка колышущийся зеленый ковер. Выматывающая душу тряска прекратилась, и движение глиссера стало напоминать полет - бесшумный, упоительный полет за уходящим днем.

Наши автоматические пикеты Службы раннего оповещения располагались на восточных, обращенных к океану десятках больших и малых островов. Где-то вдали, за тысячи километров, таинственные тектонические процессы по временам взламывали океанское дно, рождая цунами, которые со скоростью реактивного самолета мчались к берегу, все набирая и набирая силу. Жители прибрежных городов вдруг видели, как отступает вода, обнажая дно с трепещущими рыбами и осевшими в ил судами. А затем, через считанные минуты, над побережьем вырастала чудовищная ревущая стена - миллионы тонн воды, приобретающей всесокрушающую силу. Пробегая в секунду по двести метров, вырастая с каждым мгновением, волна налетала на причалы, улицы, площади, сметала город с лица земли, а закончив свое губительное дело, останавливалась, опадала, уползала обратно, унося в своих мутных потоках трупы людей и обломки зданий… Служба оповещения предупреждала население и корабли - люди уходили в горы, корабли удалялись от берегов, но не было силы, которая могла бы спасти город.

Но теперь, впервые в истории, человек переходил от обороны к наступлению. СИНЗ - Станция интерференционной защиты - копила энергию для защиты города. Все побережье защитить было невозможно: энергии цунами мы не могли еще противопоставить равную энергию, но прорубить брешь в волне именно там, где она должна ударить по населенному пункту, - вот что было нашей целью. Автоматические пикеты своими выдвинутыми в океан датчиками собирали обильную пищу для ЭВМ, которая рассчитывала режим работы генераторов интерференционной защиты: давление, температуру, течения, магнитуды… Данные об опасных волнах шли по телеметрии непосредственно в ЦРО - Центр раннего оповещения, а кассеты с записями мы с Сергеем раз в неделю извлекали из пикетов и отправляли для обработки на ЭВМ.

Но вчера вечером у Сергея разболелся зуб, и я отправил его с утренним катером в город, предупредив, что заночую в дороге. Я успел объехать все восемь пикетов на трех островах, а назавтра была суббота, и я мог весь день посвятить подводной охоте.

В эту бухту мы наведывались с Сергеем не раз. Круглая, около полукилометра в диаметре, она была прекрасно защищена от ветра и волн высокими скалами. С океаном ее соединяла узкая, всего метров в тридцать, горловина, через которую я мог провести свое суденышко даже с закрытыми глазами. В бухте почти не росла зостера, в зарослях которой любят прятаться ядовитые крестовички, поэтому для любителей подводной охоты это место было сущим кладом.

На карте в нашем институте это место носило название бухты Опасной Медузы. И это было странно. Ведь медуз там почти не встречалось, а ядовитых крестовичков и подавно: при каждом дожде потоки пресной воды стекали в бухту со всего острова, а крестовички ее не любят.

Мне нравилось охотиться тут: глубина небольшая, непуганая рыба еще не научилась бояться ружья, и порой у меня на кукане после часа охоты оказывалось больше дюжины рыб.

Глиссер стремительно летел в полосе тумана, окутавшего вход в бухту. Мое ружье лежало на стланях, рядом с рюкзаком, из которого торчали длинные синие ласты, и я уже предвкушал удовольствие завтрашней охоты. Пастельные тона вечерних красок земли и неба сгустились, потемнели. Легкий рокот электромотора отразился от нависшей справа скалы, потревоженная вода зашлепала торопливо гребешками волн по гранитной стене, вдоль которой я мчался. Еще полсотни метров - и стоп, мотор! Глиссер, оседая и теряя скорость, опишет дугу к крохотному треугольному песчаному пляжу, зажатому среди каменных глыб.

Удар, распоровший днище глиссера, кинул меня вперед. За мгновение до этого я скорее угадал, чем увидел, какое-то препятствие - темную полоску, перечеркнувшую горловину бухты, сделал движение, чтобы привстать, и тут же был выброшен за борт. В ушах еще стоял треск рвущихся переборок, в рот и носоглотку хлынула вода, меня крутило в глубине, как в центрифуге, голова звенела от удара. В подводной тьме нельзя было понять, где верх и где низ и куда надо стремиться, чтобы глотнуть воздуха. Наконец инерция движения погасла, и я вынырнул на поверхность за мгновение до того, когда удушье стало невыносимым. Колени саднило (я сильно ударился о борт), звон в голове прекратился, стих и рокот мотора, но низ живота болел так, словно меня лягнула лошадь, из-за чего даже дышать было больно. Я смерил глазами расстояние до глиссера, который медленно удалялся, заметно погружаясь в воду, оглянулся - до берега было гораздо ближе - и медленно поплыл к нему.

Здесь, в кольце скал, было уже темно. Я разделся, кое-как выжал одежду. Постепенно боль проходила, я стал осматриваться.

Темнота сгустилась, но все же я рассмотрел черное пятно - полузатонувший глиссер. Я не очень беспокоился за него: карманы непотопляемости не дадут ему утонуть, но в нем была рация, которая после длительного купания наверняка выйдет из строя. Недалеко от берега виднелся еще какой-то предмет. Я не сразу сообразил, что это мой рюкзак, а когда понял, стремглав кинулся в воду: он-то непотопляемостью не обладал и держался на поверхности, очевидно, последние секунды.

Я доплыл до него, когда он только-только погрузился в воду, удачно нырнул и ухватился за лямки. Вскоре я уже блаженствовал на берегу, натянув гидрокостюм и с аппетитом уплетая консервы.

Темный силуэт глиссера все еще виднелся сквозь туман. Над скалами поднялась полная луна, и ее свет придал пейзажу особую прелесть. Тревога первых минут отступила. Я был сыт и одет, и у меня была пища на несколько дней. Послезавтра, когда я не выйду на связь, меня хватятся, и Сергей примчится сюда.

Тут я вспомнил о черной полосе у входа в бухту. Я натянул ласты, пятясь вошел в воду и поплыл к горловине, чтобы рассмотреть таинственную преграду.

В годы войны мой отец был командиром катера. Он рассказывал, как им приходилось прорываться по ночам к захваченным врагом причалам через противокатерные заграждения - тяжелые цепи и специальные сети из тросов, густо увешанные минами.

Нечто подобное я увидел и сейчас. Бухта была перегорожена стеной, начинавшейся среди прибрежных камней. Она возвышалась над водой примерно на полметра, уходя к противоположному берегу. Доходит ли она до самого дна? Я решил отложить свои исследования до завтра и потихоньку поплыл обратно к своему пристанищу, держась вплотную к берегу.

Луну уже затянуло облаками. Я так и не нашел во тьме своей одежды и других вещей. В гидрокостюме было тепло, даже жарко, и я решил, что надо вздремнуть до рассвета, а там уж и сплавать к глиссеру, чтобы установить размеры повреждения.

В темноте я начал ощупывать камни, отыскивая местечко поудобней. Непонятная тревога не оставляла меня. Что-то изменилось вокруг, но я никак не мог понять, что именно. И когда наконец понял, то мгновенно вскочил с камня, на котором только что удобно устроился.

За два года работы на островах я провел в этой бухте много ночей, знал ее вдоль и поперек, изучил ее звуки и запахи. В такую безветренную погоду здесь всегда царила полнейшая тишина, нарушаемая только легким пришлепыванием крохотных волн. Сейчас от берега доносился ровный, приглушенный плеск, словно вдоль берега шло сильное течение.

Это так поразило меня, что я не сразу решился проверить свою догадку. В замкнутой, отгороженной от океана бухте не могло быть никакого течения. Но оно было - я убедился в этом, едва опустил руку в воду. Как раз в это время пелена туч разорвалась, и луна осветила все вокруг. И я убедился, что вода быстро мчится вдоль берега, словно где-то в центре бухты возник водоворот.

Невдалеке показался быстро плывущий предмет - какая-то палка, сверкнувшая на мгновение металлом. Я узнал свое ружье для подводной охоты и бросился ему наперерез. Завтра я настреляю рыб и украшу ими свой не очень-то обильный стол. Вдруг Сергей явится за мной только послезавтра?… Течение валило меня с ног, но мне оставалось каких-нибудь два-три метра. Я схватил ружье и повернул обратно. При свете луны совсем рядом я разглядел камень, на котором оставил рюкзак и одежду. Ноги коснулись дна, но за несколько шагов до берега я почувствовал жжение на не закрытой гидрокостюмом кисти правой руки и с ужасом увидел, как от запястья оторвался и упал в воду крохотный комочек отвратительной слизи. Крестовичок!

У меня в запасе было лишь несколько минут. К счастью, рюкзак с аптечкой находился рядом. Но меня уже однажды ужалил крестовичок, а яд этой медузы вызывает анафилаксию: ужаленный человек не только не вырабатывает иммунитета к яду, но, наоборот, приобретает повышенную чувствительность даже к самым мизерньм его дозам. Со времени первого знакомства с крестовичком я никогда не расставался с нужными лекарствами и сейчас торопливо шарил по камням в поисках фонаря - луна снова скрылась за тучами. В голове проносились странные мысли. Потом вдруг осенило: «Вот откуда название бухты! Наверное, его дал пострадавший». Наконец, фонарь нашелся, и я, торопясь, открыл аптечку, схватил шприц - тюбик с сывороткой, сорвал колпачок и всадил иглу в руку прямо через гидрокостюм, а затем сделал инъекции эфедрина и адреналина. Я знал, что через несколько минут меня охватит слабость, руки и ноги онемеют, станет трудно дышать, появятся мучительные боли в пояснице. Сыворотка, правда, ослабляет действие яда, и я ввел ее вовремя, но у меня был повторный ожог, при котором можно ждать чего угодно.

Самыми тяжелыми для меня будут ближайшие часы, и если я дотяну до утра, то, может быть, выживу. Я пристроил аптечку поближе, положил рядом с собой фонарь, подсунул под голову рюкзак. Теперь оставалось только ждать. Луна то выскакивала из-за туч, то пряталась, словно и ее захлестывал крутившийся в бухте водоворот. Где-то невдалеке с рокотом неслась вода, от ударов волн брызги взлетали высоко вверх и падали на меня подобно дождю. Гидрокостюм не пропускал воды, но я находился в нем уже давно, и стиснутое резиной тело требовало отдыха. Волны били все чаще и сильней, рокот перерастал в рев. А из середины залива вставал чудовищный гул невероятного водоворота. Захваченный движением воды, туман тоже устремился по кругу, и его белая пелена мчалась мимо меня, разрываясь на клочья мокрой ваты и срастаясь снова. Постепенно сознание заволокло, я провалился куда-то в небытие.

Солнце уже стояло высоко, когда сознание наконец вернулось ко мне. Я вспомнил ужас прошедшей ночи и, с трудом повернув голову, посмотрел на залив. Он напоминал круглое зеркало - до того неподвижна была вода, и ничто не напоминало о бешеных потоках, которые захлестывали скалы в ночной мгле. Но в знакомом пейзаже чего-то не хватало.

Я не знал, сколько времени пролежал без сознания - одну ночь или несколько суток. На руке у меня были часы, но для чего они служат, я вспомнить не мог. Но зато я твердо помнил, что без лекарств не проживу, и на всякий случай протянул руку к камню, на котором оставил аптечку. Я знал, что там ее нет, что ночной водоворот унес спасительные ампулы, но все же шарил по камню - скорее для очистки совести - и очень удивился, когда нашел аптечку на месте. Тогда мне стало понятно, что все пережитое - лишь результат отравления и страшный водоворот привиделся мне в кошмарном сне. Я сделал себе уколы и потом долго лежал неподвижно, потому что сил совсем не было. В те минуты, когда я забывался, память опять и опять прокручивала передо мной события прошедшей ночи - полет глиссера, удар, боль…

Глиссер! Мне не надо было проверять, но я все же приподнялся и долго осматривал берега бухты, хотя знал, что это бесполезно и что ночной водоворот - не просто кошмар, привидевшийся отравленному мозгу. Я оглядел берег очень тщательно, камень за камнем. Я знал, что ищу напрасно, что глиссера нет, но мне хотелось удостовериться, что на берегу не осталось даже обломков, что все поглотил водоворот. И когда я убедил себя в этом, я стал сползать к кромке воды - туда, где развесил ночью одежду, где бросил ружье… Я не нашел ничего.

У меня еще хватило сил вернуться обратно, к аптечке. Последнее, что я сделал, перед тем как потерять сознание, стянул с себя гидрокостюм. А когда вновь обрел способность воспринимать окружающий мир, понял, что слышу шум автомобильного мотора.

На той стороне залива стояла огромная автоцистерна, около которой возились два человека. Я пытался встать и закричать, но сил не было. Возможно, они и услышали бы мой хриплый крик, но у них над ухом работал мотор, а посмотреть на этот берег, где я слабо размахивал единственной яркой вещью, которая имелась в моем распоряжении, - надувным жилетом, они не удосужились.

Я знал, что самое позднее завтра Сергей отыщет меня, но мне было очень плохо, и еще неизвестно, смогу ли я ввести себе лекарство, без которого мне грозит удушье и остановка сердца.

Люди на том берегу тем временем развернули толстый шланг, подключенный к цистерне, и опустили его в воду. Мотор заработал громче, и через несколько секунд по воде стали расплываться черные пятна.

Я смотрел, оцепенев. Эти люди выливали в прекрасный, чистый залив какую-то неимоверную гадость! Ветер донес до меня отвратительный запах. Мотор гудел, пятно расплывалось все шире. Емкость цистерны была самое меньшее тонн пять, и это значило, что залив вскоре погибнет: пленка маслянистой жидкости покроет поверхность воды, погибнут рыбы, растения. Кто бы ни были эти люди, они совершали преступление, и их следовало остановить. Но у меня не было сил, чтобы сделать это.

Я все-таки попытался подняться снова, но ноги не держали меня. Люди на том берегу закончили свое черное дело и уехали. Огромное, ужасное пятно, источая невыразимый смрад, расползалось по заливу, захватывая его целиком. Летнее солнце палило нещадно, и, когда вода в заливе начала снова кружиться перед моими глазами, я понял, что ночной кошмар повторяется.

Проснулся я от жажды. Солнце ушло за скалу и не так палило, но пересохшую глотку саднило. С трудом, изнемогая от усилий, я проколол острым камнем банку сардин, но в банке было густое, отвратительно теплое масло. Организм требовал воды, и только воды.

Я понимал, что умру, если не найду хоть немного воды. С трудом я стал пробираться между скалами в поисках какой-нибудь лужицы - дожди этим летом шли довольно часто. Кое-где мне удавалось найти влажную землю, но это все, что я смог обнаружить.

Инстинктивно я старался не удаляться от своего убежища, и, когда мне стало совсем плохо, успел-таки сделать себе укол.

Когда я открыл глаза, синее небо по-прежнему светилось надо мной. Я лежал в расщелине между камнями, видимо скатившись туда во время кошмара. Но не было тишины и покоя - скалы дрожали от рева авиационных моторов, а прямо над центром залива висел огромный вертолет, и от него отделился и стремительно полетел вниз какой-то предмет…

Я снова пришел в себя уже под вечер. Яд медузы, голод и особенно жажда туманили мозг, и поэтому новое появление автомашины я воспринял как нечто само собой разумеющееся.

На том берегу разворачивался большой самосвал. Он пятился к самой кромке воды, и человек в высоких сапогах шел перед ним, показывая, как ехать. Когда колеса автомобиля въехали в воду, кузов начал медленно подниматься, и из него посыпался какой-то мусор - доски, ящики, мешки и даже несколько бараньих туш.

То, что люди на том берегу - преступники, я осознал уже давно. Закон об охране природы был хорошо известен каждому, и все, что делали неизвестные, очень четко подпадало под его параграфы. Поэтому, когда они вдруг заметили меня, стали кричать и размахивать руками, а потом, швырнув окурки в воду, кинулись ко мне вдоль берега, я понял, что ничего хорошего мне ждать не приходится.

Оружия у меня не было никакого, и в таком состоянии, как сейчас, я не мог оказать сопротивления двум здоровым, сильным мужчинам, поэтому стал забираться выше в скалы. Надежда была только одна: может быть, появится Сергей. Я упрямо лез вверх, срываясь и падая, а те все преследовали меня. Я слышал их отрывистые крики, но слабость снова накатила волной, перехватив дыхание и больно сжав сердце, и, когда они были совсем рядом, последним усилием свалил на них каменную глыбу. Камень запрыгал по скалам, не задев преследователей, и тогда я подобрал острый обломок и встал им навстречу, но тут удар по голове опрокинул меня.

Возвращалось сознание очень медленно. Вначале я увидел что-то белое и понял, что это потолок. Затем возникли два пятна, которые через какое-то время превратились в человеческие лица, и одно из них было лицом Сергея.

– А тех… поймали? - спросил я шепотом. Голос меня еще не слушался.

– Кого? - не понял Сергей.

Я попытался ему рассказать о том, что видел в заливе, о нападении на меня. Но слабость снова сомкнула мои веки.

А на следующий день Сергей привел в палату какого-то человека, лицо которого показалось мне знакомым.

– Вот, познакомься со своим спасителем, - сказал Сергей. - Это Юрий Иванович Чеботарев, доктор технических наук, руководитель проекта «Вихрь» в Институте охраны океана.

– Юрий… - пробасил незнакомец, протягивая руку. И тут я узнал его: он был одним из тех двоих…

Возмущенный, я попытался рассказать о безобразиях, которые вытворял этот человек на острове.

– Зачем вы лили в залив всякую гадость? - кричал я ему. - Сваливали туда мусор? Вы… вы преступник!

– Я вижу, мне надо познакомить вас со своей работой, - сказал мой гость. - Вы случайно попали на участок испытаний и подумали невесть что.

Вот что он рассказал.

Всевозрастающее загрязнение Мирового океана уже давно тревожило ученых. Нефть, масло, промышленные стоки и многое другое постепенно превращают океан в гигантскую свалку нечистот. Робкие меры, вроде запрета промывать баки танкеров забортной водой, успеха не имели. Как очистить океан? Для этого и был создан вихревой очиститель, очередную, шестую по счету модель которого испытывали в бухте. Предыдущие проверяли в лаборатории, шестая была изготовлена в натуральную величину.

Чеботарев рассказал, что их «Вихри» должны во множестве дрейфовать в океане. По существу каждый такой агрегат - это устройство по переработке любых продуктов, загрязняющих океан, упрятанное в автоматическую подводную лодку. Там, где вода чиста, «Вихри» тихо дрейфуют по течению, обшаривая пространство вокруг ультразвуком и радиоимпульсами, чтобы в случае необходимости уклониться от встречи с кораблями. Но вот приборы «Вихря» зафиксировали, что вода загрязнена. Автоматически включается циклонное устройство, и через несколько минут возникает водоворот, засасывающий всю грязь в приемники агрегата. Стволы деревьев, обломки погибших кораблей измельчаются плазменными резаками и тоже засасываются внутрь. После обработки отвердителями уловленные отходы прессуются и попадают в накопительный бункер - уже в виде плотно спрессованного кубика, пригодного для строительства плотин, насыпей, фундаментов. При заполнении бункера автоматически вызывается корабль-грузовоз, производящий дозаправку агрегата и забирающий отходы.

– Мы заимствовали идею заправки у космических аппаратов, - рассказывал Чеботарев, явно гордясь тем, что нашел новое применение этой идеи. - Бункер смонтирован в блоке с аккумуляторами и баками химических реагентов для обработки отходов. По сигналу с грузовоза он отделяется и всплывает, выбрасывая тросовую петлю, за которую его вылавливают. Одновременно включается циклон, и остается только сбросить с корабля сменный блок - с заправленными емкостями и заряженными аккумуляторами - поближе к воронке. Воронка сама втянет его внутрь аппарата, где он автоматически встанет на замки. Вся операция будет занимать около пяти минут при любой погоде, даже восьмибалльном шторме.

– Значит, мой глиссер сейчас… - Я изобразил ладонями кубик.

– Увы… - вздохнул мой собеседник. - Наш агрегат работает безотказно.

– А если бы я не упал в воду? Или решил искупаться? Меня бы тоже?… - Я снова изобразил кубик.

– Но ведь вы случайно оказались в районе испытания… - развел руками мой спаситель. - Теперь мы применим еще более надежную блокировку для предотвращения подобных случаев. Рыбу уже сейчас отпугивает ультразвуковой генератор, который включается вместе с циклоном. А вообще-то мы объявили залив запретной зоной и никак не думали, что кто-нибудь попадет туда через наше ограждение.

– Это все из-за тумана, - сказал я. - Слишком поздно заметил ваше ограждение.

– Ну а теперь вот какая приятная новость, - наклонился надо мной Сергей. Он взял с тумбочки газету, сложенную так, что в глаза сразу бросалось сообщение, набранное жирным шрифтом.

Я взял газету и прочел:

«Службой сейсмической разведки два дня назад было зарегистрировано подводное землетрясение значительной силы в северной части океана. Возникла мощная волна - цунами, которая, как показали приборы службы оповещения, со скоростью до 700 километров в час движется по направлению к Восточным Островам. Население угрожаемой зоны своевременно оповестили и эвакуировали в глубинные районы.

Одновременно была включена опытная Станция интерференционной защиты, разработанная коллективом ученых Института физики океана Академии наук СССР. Сигналы датчиков, расположенных в различных районах океана, автоматически обработала электронно-вычислительная машина, что позволило уточнить параметры волны и ее энергию. Подводные излучатели интерференционной защиты по указаниям ЭВМ были сориентированы перпендикулярно фронту цунами и подключены к конденсаторам - накопителям энергии. По мере приближения волны ее параметры непрерывно уточнялись с помощью автоматической системы прогнозирования цунами и немедленно вносились необходимые поправки в пусковое устройство защитной установки. Волна в районе Острова должна была достичь двенадцати метров высоты при скорости около 200 километров в час на кромке береговой полосы. Ее удар мог причинить городу и портовым сооружениям огромные разрушения.

Когда цунами приблизилось, автоматическое пусковое устройство с помощью энергии накопительных конденсационных батарей создало встречную волну равной мощности. Произошло взаимогашение волн. По фронту цунами образовался разрыв около пяти километров. Опасность для города была ликвидирована. Волнение в прибрежной зоне, возникшее как следствие гашения волны, существенно не отличалось от сильного шторма и не причинило повреждений портовым сооружениям и прибрежным постройкам».

По мере того как я читал, буря восторга поднималась в моей душе. Расчеты оказались правильными, а наша работа ненапрасной! Побежден страшный и коварный враг! Я не удержался и захлопал в ладоши. Сергей и Юрий с улыбкой наблюдали за мной. Потом Чеботарев сказал:

– Как видите, и наша, и ваша работа оказалась успешной. Да в сущности ведь она едина. Все мы работаем над проблемой «Человек и океан» - только находимся на разных концах этого «коромысла». Вы защищаете людей от океана, мы - океан от людей…

Я взглянул на улыбающегося Чеботарева. А ведь верно: мы солдаты одной армии. И как это раньше не пришло мне на ум?

– У меня только один вопрос: а для чего все-таки там, на острове, вы ударили меня по голове?

Он сделал круглые глаза.

– Да ничего подобного. Вы упали от слабости и ударились затылком о камень…

Я приподнялся и крепко пожал Юрию руку.