"Постель" - читать интересную книгу автора (Вишневский Януш Леон)

Вопросы к Янушу Л. Вишневскому, одному из авторов рассказов, помещенных в сборнике «Любовные письма» («Listy mifasne»)

Польские СМИ представляют вас специалистом по чувствам. Вы ощущаете себя таковым? Это удовольствие, вызов или тяжкий труд?

Если и ощущаю себя каким-то специалистом, то только по компьютерному переводу химических соединений в систематическую номенклатуру. И то не всегда (смех). По этой специальности я защищал докторскую и кое-что в этом понимаю. СМИ в основном охотно навешивают ярлыки. О том, что я специалист по чувствам, я сам узнал из СМИ. Что ж, чувства меня очень даже интересуют. И хоть вначале был водород, но потом сразу появились эмоции. Я стараюсь взглянуть на них с разных сторон. Иногда как (био) химик, иногда как нейробиолог, иногда как — скажем высоким штилем — поэт. Но чтобы так сразу и специалист! Нет, это сильное преувеличение.

Литературу «про любовь» считают исключительно женской (во всех смыслах). А мужчины, они что, не читают ее или просто не признаются в этом?

В том смысле, который вы скорее всего имеете в виду, задавая мне этот вопрос, то есть литературу, в которой содержатся любовные истории, мужчины в общем читают гораздо реже, чем женщины. Мужчины вообще читают меньше, это статистика, и об этом прекрасно знают и издательства, и библиотекарши. Мужчины редко размышляют о любви. Кроме того, очень часто, чуть ли не повально, они путают ее с влечением. Причем влечением с очень коротким временем полураспада, прибегая к терминологии физиков-ядерщиков. Если что-то для кого-то является само собой разумеющимся и простым, то он не хочет читать об этом и думает, что не обязан читать. Для меня это своего рода парадокс, потому что если обратиться к истории литературы, то легко можно заметить, что авторы самых будоражащих душу любовных историй — в основном мужчины. То есть мужчины хотят читать, а некоторые — даже писать о любви. Но только когда они от нее страдают.

Хороша ли в качестве литературного материала счастливая любовь? Ведь даже сказки всегда кончаются тем, что «потом они жили долго и счастливо»…

И сказочники знали, да и сегодня знают, что увлекательно написать о счастье больше полстраницы — задача не из легких. А кроме того, это было бы страшно скучно. Счастье люди ощущают очень похоже. И об этом знают не только сказочники, но и этнографы, исследующие разные культуры — от Гренландии до Новой Гвинеи. К тому же счастливая любовь в последнее время стала такой редкостью…

Катажина Носовская пела, что «любовь — сделка втемную, любовь — протухшее яйцо». Выла права?

Я не знаю этой песни. Может, эти слова вырваны из контекста и я скажу что-то несправедливое в адрес Носовской? Но если отвлечься от терминологии птицефабрики, Носовская, в сущности, говорит правду. Любовь как сделка так же стара, как яйца динозавров. Впрочем, я не соглашусь с тем, что это сделка обязательно «втемную». Правда, есть множество людей (преимущественно молодых мужчин), которые настолько «деликатны», что ошибочно подменяют любовь кратковременной близостью. В основном из конъюнктурных соображений. Потому что есть люди (преимущественно молодые женщины), которые, чтобы на эту близость согласиться, нуждаются в такой «затемненности». С другой стороны, большинство людей на самом деле время от времени переживают это неповторимое невротическое состояние мистического опьянения и каждый раз ощущают его по-новому. Предлагающий любовь на самом деле верит, что она самая свежая, самая главная и на этот раз наверняка последняя. И будет верить в это до очередной любви. Из всего, что вечно, самый краткий срок у любви…

Каково положение любви во времена поп-культуры, эмоционального фастфуда? Не утратила ли она значения? Не превратилась ли в заменитель настоящего чувства?

Поп-культура живет мифом романтической любви. Поэтому она никогда не допустит того, чтобы любовь сбилась на одышку. Основная часть самых кассовых произведений Голливуда так или иначе трактует любовь, которая должна иметь значение. А то, что ими оказываются часто банальные комедии или романтические трагедии, о которых забывают раньше, чем успевают высохнуть слезы, — уже через пятнадцать минут после выхода из кинотеатра, — это совершенно другое дело. Недавно мне попалась в руки книга автора, жившего в восемнадцатом веке. Присматриваясь к царившим тогда отношениям между людьми, он с огромной обеспокоенностью оповещал мир о конце любви. В то время, правда, не было фастфуда, но его тезис был похожим. Думаю, что и сегодня примерно то же самое. Люди едят в закусочных быстрого питания, а мечтают о шикарных столах. Я думаю, что любовь никогда не потеряет значения. Эмоциональный «Макдональдс» — всего лишь эрзац.

Мужчины любят иначе, чем женщины. В чем состоит различие? Это вопрос химии мозга, о которой вы часто пишете?

И у влюбленных женщин, и у влюбленных мужчин в мозгу появляются одни и те же субстанции (из группы амфетаминов и опиатов; героин и любовь — две очень похожие зависимости). И у тех и у других активизируется один и тот же ареал мозга (лимбическая система), причем в одинаковой степени. Это четко видно на мониторах томографов, исследующих их мозг. Лишь последствия действия этих субстанций, переносимых с кровью и с другими жидкостями организма, у мужчин и у женщин разные. А все потому, что эти субстанции действуют в разных, скажем так, химических средах. У мужчин эта среда тестостероновая (нестойкая, агрессивная), у женщин — окситоциновая (спокойная, создающая связи). Женщины любят с большей ответственностью, потому что, теряя любовь, они теряют при этом еще много чего другого. Отца своих детей, лучшие годы молодости, отданные одному мужчине, возможность подарить потомство очередному партнеру и т. д. Мужчины, как правило, выходят с меньшими потерями. Для мужчин конец любви — это всего лишь конец любви. Для женщин это часто конец жизни.

Что труднее сохранить в союзе — любовь или влечение? Да и можно ли одно отделить от другого? Вот вы как химик верите в возможность сохранения «свежести» союза в течение многих лет?

Если вы имеете в виду «свежесть» сексуального влечения, то не верю. Это следует главным образом из биохимического механизма влечения, обусловленного наличием стимуляторов в виде эндогенных (внутренних, производимых нашим организмом) морфинов (так называемых эндорфинов). Для того чтобы морфин проявлял свое первоначальное действие, надо регулярно увеличивать его дозу, о чем знают все врачи. Потому что происходит неизбежное привыкание организма. Это с точки зрения лаборанта. С точки зрения поэта, примерно то же самое, разве что терминология немного другая. Если вы знаете кого-то долгое время, дотронулись до всех мест на его теле, насладились ими, слышали многажды повторенные вздохи и шепот, то тайны больше не существует. Это вовсе не означает, что надо перейти на лекарство другого (читай: более молодого) поколения (смех). Если кроме химии людей соединяют уважение, восхищение, дружба, общая цель, то любовь легче сохранить.

Что значит «работать над союзом»?

Находить друг для друга время. Находить его, несмотря на всю занятость. Разговаривать друг с другом. И не только об ипотеке на дом, о новом автомобиле или выборе школы для детей. Главное — разговаривать. Причем с энтузиазмом. Ей — идти с ним на футбольный матч, хотя она не любит футбол, и болеть за его команду, даже если она толком не знает, как она называется (смех). Ему — прочитать вслух отрывок из ее любимой книги (даже если это та самая, ужасная, по его мнению, книга Вишневского), сидя возле ванны, в которой плещется она. Такие простые, обычные вещи…

Вы верите в любовь «до гробовой доски»? Или верите в «эгоистичные гены», которые выбирают нас в качестве оболочки для себя? А вообще бывает или-или?

«Или-или» — не бывает! Ни в коем случае. Хотя бы по той причине, что так называемый генетический детерминизм — это устаревшая и основательно протухшая теория. По разным источникам, гены определяют нас и наше поведение только на сорок-шестьдесят процентов. Остальное — воспитание, наше окружение, создающие определенную систему ценностей, наша биография, которая создается в рамках определенного мировоззрения. Я верю, что одна любовь может длиться всю жизнь. При этом вижу ее разделенной на четыре фазы (в соответствии с тем, что пишут о ней психологи): сначала libido, влечение, вожделение, потом eros как стремление к высшей форме эротической близости в союзе двух, затем philia, или дружба, и в конце адаре, или соединение во взаимном безусловном желании добра друг для друга. Эти четыре фазы не наступают одна после другой, а перемешиваются друг с другом, создавая своего рода фантом. Я их пропустил через своего рода призму и расщепил. Проблема состоит в том, что теперь мы — и на СМИ лежит большая доля вины — зациклились на первых двух фазах, редко переходим к третьей и почти никогда не достигаем четвертой. Тем, кому удалось правильно дозировать каждую из фаз, живут друг с другом, как вы это сказали, «до гробовой доски». Очень завидую им…

Можно ли себя заставить любить? Можно ли выпестовать любовь в себе?

По прочтении, например, «Ночей и дней» Домбровской[10] можно подумать, что такое возможно (улыбка). Но вы сами знаете, как часто и как глубоко были несчастны герои этой книги…

Является ли любовь «железным оправданием любой подлости»? Не скрывается ли в этой иронической формулировке правда?

Было дело, я написал в своем рассказе такую фразу. И она содержит, к сожалению, не только горькую иронию. Для многих это — истинная правда. Убежденные в святости любви, в праве испытывать ее готовы при ее, любви, появлении уничтожить все, что стоит у них на пути. Я опускаю здесь совершенно крайние случаи любви к Богу, к вождю или к идее. Скорее я имею в виду подлости, связанные с любовью двух людей. Одними глазами на свою связь с женатым мужчиной смотрит влюбленная в него без памяти любовница и другими — постоянно любящая своего мужа и отца своих детей жена. Для первой ее любовь оправдывает все. В том числе и подлость, которая ей вовсе не кажется такой уж подлой.

Бывает, что мы любим не один раз в жизни. Стоит ли сравнивать разные Любови друг с другом? Чем это грозит?

Не знаю, стоит ли. Знаю лишь, что это неизбежно. Мы всегда проецируем свою теперешнюю жизнь на фон прошлого. В каждую новую связь — кроме первой — мы вступаем с багажом привычек, воспоминаний или опыта. Но и со шрамами от ран или следами пережитого счастья, которое посетило нас в предыдущей связи. Если эти сравнения не являются всего лишь попыткой реконструкции старой связи, разве что с новой партнершей или партнером, то я не вижу в этом какой-то особой угрозы. То, что мы любим теперь кого-то другого, не означает, что мы должны сжечь все любовные письма, оставшиеся нам от прошлого…