"Женщина-сфинкс" - читать интересную книгу автора (Синявская Лана)

Глава 4

Вышколенная девушка-портье сообщила Анне, что Арсений Полуэктович Чебышев проживает в сто двадцать втором номере люкс. При этом Анне ясно дали понять, что ей сделано великое одолжение, хотя за информацию было щедро заплачено. Похоже, в этом отеле приветливость не входила в тариф. Проглотив обиду, Анна все же спросила, не слишком надеясь на ответ:

– Вы не заметили, Чебышев сегодня покидал отель?

– Он даже из номера не выходил, – доложила служащая. – Мне предупредить его о вашем визите?

– Спасибо, я лучше без предупреждения. – Анна попыталась улыбнуться. – Сюрприз.

Портье кивнула, но как только Анна повернулась к ней спиной, наманикюренные пальчики потянулись к трубке телефона. Анна видела в зеркале ее манипуляции, но не стала ничего предпринимать.

Ручку двери сто двадцать второго номера украшала стандартная табличка с надписью на двух языках: «Не беспокоить». Проигнорировав предупреждение, Аня легонько стукнула костяшками пальцев по лакированной фанере, маскирующейся под мореный дуб. Ответа не последовало. Она повторила попытку с тем же результатом. Часы в холле показывали полчетвертого. Может, профессор прилег вздремнуть после обеда? И забыл про конференцию? Бред. Зачем он тогда вообще приезжал? Уйти он не мог. Мимо бдительной девицы в холле не проскочит даже мышь. Куда же он подевался?

За закрытой дверью раздалась телефонная трель. Портье спешила предупредить постояльца о незваной гостье. Однако такой трезвон и мертвого разбудит. Версия о послеполуденном отдыхе отпала сама собой. Профессора в номере не было. Но тогда…

Из-под двери немилосердно дуло. Сквозняк пробрался под довольно широкие брюки, кожа покрылась пупырышками. Анна поежилась, совершенно не представляя, что делать дальше. В номер ее никто не пустит, это как пить дать. Стоять под дверью до второго пришествия в надежде, что профессор каким-то образом улизнул из гостиницы? Идея не показалась ей слишком соблазнительной. Анне очень хотелось встретиться с профессором. Еще больше ей хотелось попасть в его номер. Ее мучили неясные предчувствия дурного характера. Она не могла отделаться от мысли, что с профессором что-то произошло. Мысль имела объяснение. Анна видела Чебышева всего один раз, но этого хватило, чтобы понять: он не мог отменить выступление.

За углом что-то зашуршало, и из-за поворота выкатилась тележка, нагруженная моющими средствами. Поначалу Ане показалось, что конструкция двигается сама по себе, но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что ею рулит чрезвычайно миниатюрная особа в форменном платье горничной. Заметив Анну, уборщица притормозила.

– Какие-то проблемы? – Неожиданно низкий голос даже с натяжкой нельзя было назвать дружелюбным.

– Мне нужно попасть в этот номер, – заявила Анна решительно.

– Но вы тут не живете, – последовал ответ.

Они уставились друг на друга. Слава богу, поломойка не спешила поднимать шум.

– Понимаете, здесь живет мой знакомый, – промямлила Аня, – профессор Чебышев. – Последовал утвердительный кивок. Горничная явно ожидала продолжения. Анна вдруг обратила внимание, какие у нее необыкновенные глаза: зоркие и умные, дьявольски умные. Тетка, выгребающая чужую грязь за приезжими, не может иметь таких глаз по определению.

Пауза затягивалась, и Анна, испугавшись, затараторила:

– У профессора плохое здоровье. Сердце. Он не пришел на важную встречу, и я забеспокоилась. На ресепшене сказали, что он не выходил из номера. На стук он не откликается, на телефонные звонки тоже. Боюсь, с ним что-то случилось.

Неожиданно горничная кивнула:

– Все может быть после вчерашнего.

– А что было вчера? – Анна испугалась по-настоящему.

– Так свет погас во всем районе! Разве вы не знали?

– Откуда бы?

– Так в утренних новостях передавали.

Аня снова взглянула на дверь и растерянно моргнула.

– Открыть, что ли, в самом деле? – пробормотала за спиной горничная и чем-то загремела.

– А вы можете? – встрепенулась Анна.

– Делов-то, – важно кивнула она.

– Тогда, пожалуйста, поторопитесь! Я заплачу!

Даже не взглянув на протянутые деньги, женщина усмехнулась:

– Не мельтеши.

Она неторопливо откатила тележку к противоположной стене и снова подошла к запертой двери номера.

– Господи, сифонит-то как. Фрамугу небось расхлебянил. Чай, не май месяц.

– Да уж, сквозняк у вас прям как на вокзале, – подтвердила Анна язвительно.

Горничная приникла ухом к двери, словно к чему-то прислушиваясь. Анна начала терять терпение.

– Вы дверь открывать собираетесь или мне позвать кого-нибудь… повыше рангом? – осведомилась она ворчливо.

– Зачем звать? Вон Кеша подгребает. Самое начальство и есть! – хмыкнула тетка, хитро глянув на вытянувшуюся физиономию Анны.

Должно быть, странная тетка имела глаза на затылке, так как даже не смотрела в ту сторону, откуда к ним приближался плюгавого вида мужичок, упакованный в добротный костюм мышиного цвета.

– Ну-ка, девочки, расступись! Что столпились? Чем вы тут занимаетесь? – заверещал он пронзительно. – А вам, Ярослава Викторовна, отдельное предупреждение: опять от работы отлыниваете! Дождетесь: оштрафую! – пригрозил он, но горничная отчего-то не испугалась.

– Девушка вот насчет жильца из сто двадцать второго беспокоится, – буркнула она.

– Кто у нас в сто двадцать втором? Ученый из Москвы? И чего? – Он резво повернулся в Анину сторону. – Вы, девушка, тут каким образом?

– В гости пришла.

– Вы тоже из Москвы будете?

– Я местная.

– Ах вон оно что! – Лицо администратора поскучнело.

– Что? – переспросила Аня сердито. – Местным в гости ходить воспрещается?

– Это смотря с какой целью, – цинично прищурился тот. Анна поняла, на что он намекает, и разозлилась еще больше.

– Не порите чушь. У меня с профессором деловая встреча, – рявкнула она.

– Ага. Ага.

– Что вы гогочете, как гусь? Я стучу, а он не открывает!

– Не открывает – значит, не хочет открывать. Имеет полное право на покой и отдых. За это, между прочим, деньги плачены. А вы, девушка, зайдите позже. Или, еще лучше, предварительно позвоните от портье…

– Звонили уже.

– Да?

– Ага. Он трубку не берет. А ваша портье уверяет, что он со вчерашнего дня в номере.

– Ты, Кеша, оставь свою бюрократию, – неожиданно пришла на подмогу горничная Яся. – Профессор-то в годах. Вдруг занемог? Ну, там, инсульт или инфаркт, а мы тут лясы точим. Вот помрет ненароком, а тебя по судам затаскают…

– Меня? За что это? – возмутился Кеша.

– За неоказание помощи.

– Типун тебе на язык! – огрызнулся администратор. Затем он нехотя приблизился вплотную к двери, оттеснив от нее женщин, вздохнул, заметив предупреждающую табличку, прочистил горло, но ничего не сказал, а, отставив в сторону локоть, осторожно постучал.

– Слышь, Кеша, это мы уже пробовали, – напомнила Яся ласково. – Ты лучше добро дай – я дверь запаской открою.

– А за последствия кто отвечать будет? – окрысился тот.

– Известно кто: на меня все свалишь. Это уж как водится.

– Ну, хорошо! – процедил администратор и погрозил пальцем. – Но если у гостиницы будут проблемы…

То, что у гостиницы появилась куча проблем, стало понятно, как только они вошли в номер, но вряд ли в их возникновении можно было обвинить горничную Ясю. Профессор Чебышев сидел на полу под распахнутым настежь окном, разбросав в стороны нескладные длинные ноги и цепляясь скрюченными пальцами за подоконник. Он был мертв. И мертв уже давно. Тело окоченело. Пол вокруг него был усеян битым оконным стеклом. Стеклянная пыль местами припорошила темный костюм и пегие волосы. Голова профессора была запрокинута, очки съехали на лоб, на худом лице застыло выражение ужаса.

Из них троих самым удивленным выглядел администратор Кеша. Анна, сопоставив все известные факты, предполагала подобный исход. Яся, похоже, взирала на жизнь философски, ее не могло вывести из себя ничто и никогда. Только несчастный Кеша трясся мелкой дрожью и беззвучно разевал рот. Потом он вдруг стал краснеть, как астраханский помидор на солнышке, а когда дозрел окончательно, беззвучно обвалился на ковер у двери.

– Два трупа – это, пожалуй, перебор, – пробормотала Аня.

– Этот, – Яся слегка пнула тапкой бездыханное тело своего начальника, – пока живой, а вот там – настоящий жмурик.

– Вы не очень-то впечатлительны, – заметила Аня.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, словно боролись. Аня почувствовала головокружение и первой опустила глаза. Ее мутило то ли от глупой игры в гляделки, то ли от стресса, то ли от тошнотворного запаха, витавшего в номере.

– Ну? Чего встала, как на ярмарке? Пока народ не набежал, смотри, что тебе надо, – неожиданно посоветовала Яся. – Только руками что попало не хватай. – Удивляясь собственной покладистости, Аня беспрекословно подчинилась и стала медленно обходить не слишком просторный номер по периметру.

– Господи, чем тут воняет? – проворчала Яся себе под нос. – Будто спалили кого заживо.

– Действительно, странный запах.

– Вроде как горелым пахнет, но не дровами.

Яся сунула голову в камин и деловито обнюхала подернутые пеплом головешки.

– Так и есть, топили вчера. Может, на дрова чего плеснули?

Она мазнула пальцем по ажурной решетке и поморщилась, брезгливо отряхивая сажу:

– Господи, грязищу-то развели. Ведь только накануне убирала!

Анна все кружила по комнате, оттягивая момент, когда придется подойти к телу. В номере царил абсолютный порядок. Даже кровать совсем не смята. Очевидно, профессор так и не успел лечь спать. Никаких следов борьбы. Стулья аккуратно расставлены вокруг стола. Просто не комната, а музейная экспозиция. Впечатление портили лишь разбитое вдребезги окно да мечущаяся на ветру штора.

У стены возле кровати стоял маленький туалетный столик. На нем, в простом подсвечнике, толстая, сильно оплывшая свеча с обугленным фитильком. Свечи жгли, когда погас свет. Горничная что-то говорила об этом. Анна посмотрела на разбитое окно, потом снова на свечу и подумала, что если огонь потух от порыва ветра, то можно легко определить время смерти профессора. Правда, не похоже, что ему помогли отойти в мир иной – ничто не выдает присутствия посторонних злоумышленников, но, если вдруг появятся подозреваемые, с помощью точного времени легко будет проверить их алиби.

Аня потянулась, чтобы взять свечу…

– Руки! – прошипела в спину бдительная Яся. – Ты же не хочешь оставить на воске свою визитную карточку?

– Я только хотела посмотреть…

– Вот и смотри издали. Или, если неймется, возьми вот это. – Яся протянула ей чистый носовой платок. Ухватив через него свечу посередке, Аня быстро осмотрела ее со всех сторон, но ничего интересного больше не обнаружила. Свеча была стандартная. Такими завален любой хозяйственный отдел. Огарок имел длину не больше десяти сантиметров. Вычислить время горения – пара пустяков.

На платок налипло несколько мелких парафиновых крошек, и Анна машинально встряхнула платок, прежде чем вернуть его горничной. Та вместо благодарности почему-то взглянула на девушку, как на непроходимую идиотку, и даже слегка покачала головой. Анну так и подмывало спросить, что она сделала не так, но она удержалась.

На ковре цвета горького шоколада, возле камина, стояли два кресла ярко-зеленого колера. Чтобы не споткнуться, Аня внимательно смотрела под ноги, потому и обратила внимание на маленькое светлое пятнышко возле ножки одного из них. Девушка присела на корточки, низко нагнулась и обнаружила, что это всего лишь пепел. От ее дыхания невесомые пылинки взметнулись вверх и снова опали. Пятно слегка изменило конфигурацию.

– Насколько мне известно, постоялец не курил, – сообщила всевидящая Яся от двери.

– Похоже, вам вообще многое известно…

– Мне известно все… Все, что касается постояльцев, – невозмутимо парировала Яся. – Это моя работа. Как иначе я смогу им услужить?

«Ох, сдается мне, вы вовсе не из тех, кто прислуживает», – подумала Аня, но промолчала. Препираться некогда. Пытливые, проницательные глаза женщины задумчиво изучали лицо девушки. Она хотела было что-то сказать, но передумала и сухо спросила:

– Ну что, насмотрелась? Пора звонить в милицию, а то Кеша… Иннокентий Павлович скоро очухается.

– Еще секунду, пожалуйста.

Яся неохотно кивнула. Собравшись с духом, Аня торопливо обошла распростертую на коврике тушку администратора и подошла вплотную к тому, что осталось от профессора Чебышева. Преодолевая отвращение и страх, она присела перед трупом на корточки. О том, что сказал бы Макс, узнав, как она «развеялась», она предпочитала не думать.

На груди и шее профессора ясно проступали багровые ссадины неизвестного происхождения, очень похожие на следы от острых когтей. На подбородке Арсения Полуэктовича запеклась струйка крови из прокушенной от невыносимой боли нижней губы. В остекленевших, ввалившихся глазах на посиневшем лице застыл ужас.

Яся приблизилась сзади бесшумной поступью, свойственной горничным и… преступникам?

– Как вы думаете, отчего он умер? – спросила Аня, не оборачиваясь.

Некоторое время у нее над ухом раздавалось только сосредоточенное сопение, наконец Яся произнесла осторожно:

– А фиг его знает.

Анна встала, обернулась, взглянула на горничную в упор и отчеканила:

– Дверь заперта, в комнате порядок, и тем не менее человек мертв, а тело его расцарапано. Значит ли это, что смерть его естественна?

– И это возможно.

Что-то в тоне Яси насторожило Анну. Она еще раз осмотрела комнату. Когда она вновь обернулась к Ясе, на ее лице появилось новое выражение – серьезное и мрачное.

– Вы уверены в том, что его убили, – произнесла она утвердительным тоном. – Это из-за царапин, да? – спросила она по-детски.

– Царапины он нанес себе сам. Взгляни на грязь под ногтями. Это кровь. Рубашка разорвана, пуговицы отодраны с мясом, – бесстрастно перечислила женщина. – Царапины выглядят устрашающе, но от таких ран не умирают.

– Значит, все-таки несчастный случай? – уточнила Аня с вызовом.

– Не моего ума это дело, – устало ответила Яся. – Я человек маленький, подай-принеси. Мое мнение никому не интересно. Ваше, кстати, тоже. Да что вы опять ищете?!

Анна уставилась на скрюченную руку профессора. Между пальцами, судорожно сжатыми в кулак, что-то белело. Стараясь не дышать, Анна попыталась разогнуть холодные, будто пластмассовые пальцы. Ей это удалось, и она вытащила скомканный обрывок бумаги. На клочке было написано всего одно слово на английском языке. «Shaksper».

– Шекспир? – проговорила Аня изумленно.

– Шакспер, – машинально поправила Яся. – Имя написано с ошибкой.

– Почему он вообще о нем вспомнил перед смертью? Может, бредил?

– Для невменяемого он действовал слишком разумно: вырвал из блокнота листок, использовал вместо чернил свою кровь…

Только сейчас Аня заметила, что указательный палец трупа вымазан кровью. Ее затошнило, она опустила глаза и наткнулась на валяющуюся чуть поодаль маленькую записную книжку. Страница на развороте была неровно вырвана.

– Блокнот! – вдруг вспомнила девушка. – У профессора был блокнот.

Не этот, другой, намного больше по размеру…

– В красной обложке, обшарпанный такой?

– Вы его видели?!

– Конечно. Он его на виду клал, на тумбочку. А когда уходил, то всегда с собой забирал. Только кто ж на такое сокровище позарится?

– Для него тетрадь была именно сокровищем. В ней его рабочие записи. Куда ж она подевалась? Может, спрятал?

– Не похоже.

Яся последовательно выдвинула ящики у тумбочки, затем распахнула двери платяного шкафа. Блокнота не было. На вешалке сиротливо болтались галстук и пара плохо отглаженных рубашек. Больше в комнате укромных мест не было. Блокнот в красной потрепанной обложке испарился без следа.

– Уходи! – потребовала внезапно Яся и, видя, что девушка колеблется, торопливо добавила: – Телефон свой оставь. Узнаю чего – звякну.

– Как же вы узнаете? – спросила Аня, криво выводя на подвернувшейся бумажке свой телефон.

– А в понятые напрошусь, – усмехнулась женщина. – У ментов с этим напряженка. Сматывайся быстрей, – поторопила она. – А то, не ровен час, вместо понятых запишут нас обеих в подозреваемые.

Аня повиновалась, но было поздно. В дверном проеме возвышалась монументальная дама, закованная, как в латы, в деловой брючный костюм. Судя по тому, как вытянулось Ясино лицо, случилось самое худшее: их застукала сама хозяйка отеля. Сурово обозрев пейзаж, «Валькирия» сдвинула широкие брови и рявкнула:

– В чем дело?! Даниленко, почему в номере посторонние?

Распростертое у ее ног тело зама и скрюченный труп у окна она полностью проигнорировала.

– Так сами видите, Елена Вячеславовна, ЧП у нас, – отрапортовала горничная, вытягиваясь по стойке «смирно». – А девушка как раз тревогу и подняла. Жилец на ее стук не откликался. Открыли номер, а там – ЧП. – Она ткнула пальцем в труп для наглядности и преданно уставилась на начальницу.

– Почему мне не сообщили? – еще больше разозлилась та.

– Так… Так мы… вот… на Кешу отвлеклись! Он как в номер вошел, так тапки и откинул, а я растерялась… а тут и вы сами подоспели.

Анна с удивлением отметила, что речь горничной и ее манеры изменились так, будто она надела маску. Оставалось только удивляться такому таланту перевоплощения, хотя стоило задуматься над тем, для чего Ясе понадобилось это притворство.

Лицо Елены Вячеславовны приняло брезгливо-раздраженное выражение.

– Хватит болтать, – процедила она. – Вы, девушка, подождите в коридоре. И не вздумайте уйти! Даниленко, приведите в чувство этого слизняка, – она небрежным кивком указала на своего заместителя, – опечатайте номер и занесите ключ в мой кабинет.

– А милиция как же? – вякнула Яся.

– Сама позвоню.

Развернувшись на каблуках, хозяйка, печатая шаг, вышла вон. Аня скользнула следом, стараясь не смотреть на Ясю. Интуиция подсказывала, что над головой не в меру шустрой горничной сгустились тучи.