"Окончательно мертв" - читать интересную книгу автора (Харрис Шарлин)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

На следующее утро Таня заявилась ко мне домой. Было воскресенье, у меня выходной, и настроение весьма жизнерадостное. В конце концов, Кристалл выздоравливает, Квинну я вроде понравилась, от Эрика ничего не слышно, так что он, быть может, оставит меня в покое. Я старалась быть оптимистичной. У моей бабушки любимой цитатой из Библии была такая: «Довлеет дневи злоба его». Она объясняла это так, что не надо волноваться о завтрашнем дне или же о том, что не в твоей власти изменить. Я пыталась практиковать эту философию, хотя чаще всего это бывало затруднительно. Но сегодня — просто.

Птицы чирикали и свистели, жужжали насекомые, насыщенный пыльцой воздух был насыщен еще и покоем, будто его тоже испускали растения. Я сидела на веранде в розовом халате, прикладываясь к чашке кофе и слушая «Автомобильные разговоры» на радио «Ред-Ривер», и было мне по-настоящему хорошо, но тут на мою дорожку свернул «додж-дарт». Машину я не узнала, зато узнала водителя, и тут же мирное настроение сменилось вспышкой подозрительности. Теперь, когда я знала о близости новой ячейки «Братства», любопытная Таня стала мне подозрительна еще более. И видеть ее у себя я совсем была не рада. Простая вежливость не позволяла сразу ее прогнать — не имея поводов больше, чем у меня было, — но и улыбаться ей приветливо я, вставая с кресла, отнюдь не стала.

— Доброе утро, Сьюки! — крикнула она, выходя из машины.

— А, это ты, Таня, — только и ответила я. Перед ступенями крыльца она остановилась.

— Надо было сперва позвонить? — Она попыталась напустить на себя вид жизнерадостного раскаяния.

— Это было бы лучше. Я не люблю нежданных гостей.

— Извини, в следующий раз позвоню обязательно. — Она двинулась дальше по камням к ступеням. — Лишняя чашка кофе найдется?

Тут я нарушила одно из самых основных правил гостеприимства.

— Сегодня — нет.

И я встала на крыльце, загораживая ей дорогу.

— Сьюки… — начала она неуверенным голосом. — Да-а, видно, ты по утрам не бываешь в хорошем настроении.

Я продолжала смотреть на нее в упор.

— Не удивительно, что Билл Комптон нашел себе другую, — сказала Таня, слегка рассмеявшись, и тут же поняла, что сделала ошибку. — Ой, прости, — сказала она поспешно, — может, я сама слишком мало сегодня кофе выпила, не надо было такого говорить. Эта Села Памфри — просто стерва, правда?

Поздно, Таня, — сказала я про себя.

— По крайней мере, эта Села никем не притворяется, — сказала я. Достаточно прозрачно выразилась? — Ладно, увидимся на работе.

— О'кей. В другой раз позвоню, слышишь?

Она улыбнулась яркой и пустой улыбкой.

— Слышу.

Она шла к машине, а я смотрела ей вслед. Она обернулась, весело мне махнула и, развернувшись после некоторых маневров, направилась обратно к Хаммингберд-роуд.

Я провожала ее взглядом, пока не затих шум двигателя, а тогда вернулась в кресло. Взяла книжку, оставленную на пластиковом столике, и допила кофе совсем без того удовольствия, с которым начинала чашку.

Таня приезжала неспроста.

У нее практически неоновая вывеска пылала над головой. Жаль только, что эта вывеска не была достаточно ясной, чтобы сказать мне, кто она, на кого работает и каковы ее цели, но это, наверное, придется выяснять мне самой. Я буду слушать, что у нее в голове, при каждом удобном случае, и если это не получится — иногда не получается, не только потому что она оборотень, но и потому что никого не заставишь думать о том, о чем тебе надо, по заказу, — тогда я предприму более решительные действия.

Хотя я не очень понимала, какие.

В прошлом году каким-то образом мне досталась роль охранника разной жути в моем уголке штата. Я была просто девушкой с плаката межвидовой толерантности. Я многое узнала о другой вселенной, той, что окружена человеческой расой (в основном об этой вселенной даже не догадывающейся). Это как-то греет — знать то, чего не знают другие. Но зато усложнилась моя и без того непростая жизнь, и меня увлекло на опасные пути среди существ, которые отчаянно хотели сохранить свое существование в тайне.

В доме зазвонил телефон, и я подхватилась, прервав мрачные мысли.

— Привет, детка, — сказал теплый голос.

— Квинн, — ответила я, стараясь немножко приглушить счастье в голосе. Не то чтобы я уже направила свои эмоции на этого мужчину, но мне уж точно нужен был сейчас какой-нибудь позитив, а Квинн и внушителен, и привлекателен.

— Что ты сейчас делаешь?

— Сижу в купальном халате на веранде и кофе пью.

— Хотелось бы мне быть там с тобой и кофе попить.

Хм-м… праздная мысль или «пригласи меня»?

— В кофейнике еще много, — сказала я осторожно.

— Я сейчас в Далласе, или буду там через минуту, — ответил он.

Выпустили воздух.

— И когда ты уехал? — спросила я, потому что этот вопрос казался самым нейтральным, наименее назойливым.

— Вчера. Позвонила мне мать одного деятеля, который иногда на меня работает. Он соскочил в середине работы, которой мы вместе занимались в Новом Орлеане, около месяца назад. Я на него здорово злился, но не особо тревожился. Он из тех, что в свободном плавании, и у него куча утюгов на огне, отчего и мотается по всей стране. Но его мама сказала, что он так нигде и не появился, и она боится, что с ним что-то случилось. Я поглядел у него в доме и пролистал все его дела, чтобы ей помочь, но это был тупик. Похоже, след обрывается в Новом Орлеане. Завтра поеду обратно в Шривпорт. Ты будешь на работе?

— Да, на ранней смене. Около пяти освобожусь.

— И мне можно навязаться к тебе на ужин? Принесу стейки. У тебя гриль есть?

— Как ни странно, есть. Старый-престарый, но еще работает.

— А уголь?

— Надо будет посмотреть.

Я ни разу не готовила на улице после смерти бабушки.

— Не проблема, я привезу.

— О'кей, — сказала я. — Я тогда все остальное приготовлю.

— Значит, договорились.

— К шести приедешь?

— Приеду к шести.

— Ладно, тогда пока.

Вообще-то я предпочла бы поговорить с ним подольше, но не знала, что сказать, поскольку мало у меня было опыта праздной болтовни с мальчишками. Личная жизнь началась у меня в прошлом году, со встречи с Биллом, и мне еще многое надо было догнать. Я же не Линдси Попкен, которая была мисс Бон-Темпс в те времена, когда я школу кончала. Линдси умела превращать парней в слюнявых идиотов — они за ней таскались как полупарализованные гиены. Я часто видела, как она это делает, и все равно не могла понять явления. Она как-то никогда не говорила ни о чем конкретно. Я даже слушала ее мозг, но в основном он был полон белого шума. Я заключила, что ее техника инстинктивна, а основана на том, что она никогда ничего серьезного не говорит.

Ладно, хватит воспоминаний.

Я пошла в дом посмотреть, что нужно приготовить к приезду Квинна на завтрашний вечер, и составить список необходимых покупок. Очень неплохой способ провести воскресный день. Поехать за покупками. В душ я пошла, предвкушая удовольствия этого дня.

Минут через тридцать, когда я уже губы мазала, меня оторвал от этого занятия стук в дверь. На этот раз я взглянула в глазок — и у меня сердце упало. Но открыть дверь я была обязана.

На дорожке стоял знакомый длинный черный лимузин. По прошлому опыту встреч с этой машиной надо было ждать неприятных новостей и бед.

Человек — существо — стоявшее у меня на крыльце, был личным представителем и адвокатом королевы вампиров Луизианы, а звали его мистер Каталиадис — ударение на втором от конца слоге. Впервые я его увидела, когда он пришел мне сообщить о том, что моя кузина Хедли умерла, оставив мне свое имущество. И не просто умерла, но была убита, и виновный в этом вампир был казнен прямо на моих глазах. Эта ночь была для меня полна потрясений: не только узнать, что Хедли покинула этот мир, но покинула его как вампир, и была до того фавориткой королевы — в библейском смысле слова.

Хедли была одной из немногих моих родственниц, и потеря ее была для меня ощутима. В то же время я не могла не признать, что Хедли в свои юные годы много причинила горя своей матери и страданий моей бабушке. Если бы она осталась жить, может быть, она попыталась бы искупить это… а может, и нет. Но ей не представилось такой возможности.

Я глубоко вздохнула и открыла дверь.

— Здравствуйте, мистер Каталиадис, — сказала я, чувствуя, что озабоченная улыбка растягивает мне губы весьма неубедительно.

Адвокат королевы состоял в основном из округлостей. Круглое лицо, еще более круглый животик, бусины глаз, круглые и темные. Вряд ли он человек — или, по крайней мере, на сто процентов человек, — но кто он, я точно не знала. Не вампир — вот он здесь, на ярком солнце. Не вервольф и не оборотень: не клубится вокруг его мозга красноватое гудение.

— Добрый день, мисс Стакхаус, — просиял он. — Как я рад снова вас видеть!

— А я вас, — соврала я сквозь зубы. — Я заколебалась, вдруг ощутив себя болезненной и нервной. Наверняка Каталиадис, как и все сверхъестественные существа, учуял, что у меня плохое время месяца. Только этого мне и не хватало. — Не зайдете ли?

— Спасибо, дорогая, — сказал он, и я отступила с дороги, наполненная мрачными предчувствиями, впуская в дом это создание.

— Садитесь, прошу вас. — Я твердо решила быть вежливой. — Не хотите ли выпить?

— Нет, спасибо. Кажется, вы куда-то собирались? — Он нахмурился, глядя на сумочку, которую я бросила на стул, когда шла к двери.

Так, я, наверное, чего-то не уловила.

— Да, — ответила я, вопросительно приподняв брови. — Я собиралась за продуктами, но это можно на часок отложить.

— Вы не собрали вещи, чтобы вернуться со мной в Новый Орлеан?

— Что?!

— Вы не получили мое сообщение?

— Какое?

Мы смотрели друг на друга во взаимном недоумении.

— Я к вам направил девушку с письмом от моей адвокатской конторы, — сказал мистер Каталиадис. — Она здесь должна была быть четыре ночи тому назад. Письмо с магической печатью, никто, кроме вас, не мог бы его открыть.

Я замотала головой, и недоуменное выражение моего лица сказало все, что могла бы сказать я.

— Вы хотите сказать, что Гладиолы здесь не было? Я ожидал, что она будет в среду вечером самое позднее. Она не приехала бы на машине, потому что любит бегать. — Он снисходительно улыбнулся на секунду, но улыбка тут же растаяла. — В среду вечером, — подсказал он мне.

— Я в тот вечер слышала кого-то возле дома, — ответила я и вздрогнула, вспомнив напряжение той ночи. — Никто к двери не подходил. Никто не пытался проникнуть в дом. Никто меня не позвал. Было только ощущение какого-то движения снаружи, и все зверушки замолчали.

Столь мощное существо, как адвокат сверхъестественной природы, не бывает сбитым с толку, но он стал очень, очень задумчив. Через минуту он так же задумчиво встал и поклонился мне, жестом указав на дверь. Мы вышли. На крыльце он обернулся к машине и поманил рукой.

Из-за руля вышла очень худая женщина. Она была моложе меня — лет двадцати или около того. Как и мистер Каталиадис, она была человеком лишь отчасти. Темно-рыжие волосы торчали клоками, на лице слой штукатурки. Даже вызывающий вид девушки из «Волоска» бледнел перед этим зрелищем. На ней были полосатые чулки — резкий контраст черного и розового, ботинки до колен — черные и на неимоверно высоких каблуках. Юбка черная, прозрачная, плиссированная, а сверху ничего, кроме розового топа.

У меня аж дыхание перехватило.

— Приветкакжисть? — весело бросила она, показав очень острые и очень белые зубы, в которые успел бы влюбиться любой дантист за секунду до того, как лишиться пальца.

— Здравствуйте, — ответила я, протягивая руку. — Я Сьюки Стакхаус.

Она быстро покрыла расстояние между нами даже на этих нелепых каблуках. Рука у нее была маленькая и костлявая.

— Очприятно, — ответила она. — Дианта.

— Красивое имя, — сказала я, когда поняла, что продолжения не будет.

— Пасиб.

— Дианта, — обратился к ней мистер Каталиадис. — Я хочу, чтобы ты кое-что для меня поискала.

— Чевоискать?

— Очень боюсь, что мы ищем останки нашей Глад.

Улыбка исчезла с лица девушки.

— Это точно? — произнесла она отчетливо.

— Да, Дианта, — ответил адвокат. — Это точно.

Дианта села на ступеньки, стянула с себя ботинки и полосатые колготки. Ее не смущало, что без них ее прозрачная юбка ничего не оставляла воображению. Поскольку мистер Каталиадис ничуть не изменился в лице, я решила тоже по-светски делать вид, будто не замечаю.

Едва успев разоблачиться, она тут же понеслась прочь над самой землей, принюхиваясь так, что явно стало: она еще меньше человек, чем я сперва подумала. Но двигалась она не так, как те вервольфы, которых я видала, и не как пантеры-оборотни. Тело ее изгибалось и поворачивалось так, как не бывает у млекопитающих.

Мистер Каталиадис наблюдал за ней, сложив руки на животе. Он молчал, и я поэтому тоже.

Девушка металась по двору, как обезумевшая колибри, почти заметно вибрируя от неземной энергии.

При всех этих резких движениях от нее не доносилось ни звука.

Вскоре она остановилась перед кустами на самой опушке леса. Наклонилась, разглядывая землю, абсолютно неподвижно. Потом, не поднимая глаз, она вытянула руку вверх как школьница, нашедшая правильный ответ.

— Пойдемте посмотрим, — предложил мистер Каталиадис, и своей решительной походкой зашагал поперек дорожки, потом по траве, направляясь к кустам восковника на самой опушке. Дианта не взглянула на нас, когда мы подходили, а смотрела только на что-то, лежащее на земле за кустами, и по ее лицу текли слезы. Я сделала глубокий вдох и посмотрела, что привлекло ее внимание.

Эта девушка была моложе Дианты, но тоже худая и стройная. Волосы окрашены в золотистый цвет — резкий контраст с кожей цвета молочного шоколада. Губы искривились предсмертным оскалом, открыв зубы столь же острые и белые, как у Дианты. Странно, но она не внушала того отвращения, что я ожидала ощутить, учитывая, что она пролежала здесь несколько дней. По ней ползало всего несколько муравьев, совершенно не так, как бывает обычно… и не так уж плохо она выглядела для женщины, перерубленной в талии пополам.

У меня на миг закружилась голова, и я испугалась, что сейчас упаду на колено. Я кое-что в жизни повидала, в том числе два массовых убийства, но никогда не видела никого, так разваленного пополам. Видны были ее внутренности — не такие, как человеческие. И похоже, обе половины были отдельно заплавлены огнем — очень мало вытекло.

— Разрезана стальным мечом, — сказал мистер Каталиадис. — Очень хорошим мечом.

— Что будет делать с ее останками? — спросила я. — Могу принести старое одеяло.

Я даже спрашивать не стала — ясно было, что полицию мы вызывать не будем.

— Мы должны ее сжечь, — ответил мистер Каталиадис. — Вон там, на гравии вашей парковки, мисс Стакхаус, будет наиболее безопасно это сделать. Вы никого не ждете сегодня?

— Нет, — ответила я, потрясенная на многих уровнях сразу. — Вы извините, но зачем ее обязательно… сжигать?

— Никто не станет есть демона, или даже полудемона, как Глад или Дианта, — сказал он таким тоном, будто объяснял, что солнце восходит на востоке. — Даже, как видите, насекомые. Земля ее не переварит, как переваривает людей.

— Вы не повезете ее домой? К ее родным?

— Ее родные — это мы с Диантой. У нас нет обычая везти мертвых туда, где они жили.

— Но как же она погибла?

Мистер Каталиадис приподнял бровь.

— Нет, я вижу, что ее убил какой-то острый предмет, перерубивший посередине пополам, вижу своими глазами, но кто держал рукоять клинка?

— Что ты думаешь по этому поводу, Дианта? — спросил мистер Каталиадис, будто проводя урок.

— Кто-то по-настоящему очень сильный и очень ловкий, — ответила она. — Он подобрался вплотную к Гладиоле, а она никак не дура была. Нас нелегко убить.

— И я не вижу даже следов письма, которое при ней было. — Мистер Каталиадис наклонился и внимательно осмотрел землю рядом с телом. Потом выпрямился.

— У вас есть дрова, мисс Стакхаус?

— Да, сэр. Есть хороший кусок расколотого дуба в сарае у задней стенки.

Джейсон порубил часть деревьев, которые рухнули во время последней снежной бури.

— Собрать вещи вам нужно, дорогая моя?

— Да… — ответила я, едва обретя дар речи от ошеломления. — То есть зачем? Куда?

— Для поездки в Новый Орлеан. Вы готовы уже ехать?

— Я… да, наверное. Надо у моего босса отпроситься.

— Тогда мы с Диантой пока займемся этим, а вы отпрашивайтесь и собирайте вещи, — сказал мистер Каталиадис, и я заморгала.

— Ладно, — сказала я наконец. Как-то у меня не получалось ясно мыслить.

— А потом мы поедем в Новый Орлеан, — закончил он. — Я думал, что вы уже будете готовы. Решил, что Глад осталась вам помочь.

Я с трудом отвела глаза от трупа и воззрилась на адвоката.

— Я просто этого не понимаю, — начала я, но тут кое-что вспомнила. — Мой друг Билл хотел поехать в Новый Орлеан, когда я поеду вывозить вещи из квартиры Хедли, — сказала я. — Если он сможет, если это можно организовать, вы не будете возражать?

— Вы хотите, чтобы Билл поехал, — сказал он с едва заметным оттенком удивления. — Билл у королевы в фаворе, так что не возражаю против его присутствия.

— О'кей, мне надо будет связаться с ним, когда станет совсем темно, — ответила я. — Надеюсь, что он в городе.

Я могла бы Сэму позвонить, но хотела убраться подальше от странного огненного погребения у меня на дорожке. Когда я отъезжала, мистер Каталиадис нес из леса миниатюрное тело. Нижнюю половину.

Безмолвная Дианта нагружала дровами тачку.