"Раса и этнос" - читать интересную книгу автора (Авдеев Владимир Борисович, Севастьянов...)

ОТСТУПЛЕНИЕ ВТОРОЕ: РАСЫ И ГЕОГРАФИЯ

НЕСКОЛЬКО раз по ходу изложения подчеркивалось: мы не знаем не только времени, но и места возникновения рас. Хотя в научной литературе имеется немало «окончательных» открытий центров или очагов антропогенеза, ведутся ожесточенные дискуссии на этот счет и даже есть научное направление «геногеография». Настало время остановиться на этом парадоксе подробнее.

Два вопроса заставляют нас это сделать.

Во-первых, почему колоссальные людские миграционные потоки европеоидов почти всегда (до ХХ века) стекали только сверху вниз, с Севера на Юг, и почти никогда — наоборот?! Почему кроманьонец упрямо, «квант за квантом», стремился на юг вплоть до Центральной Африки, Индии и Океании, выбивая с южных широт всех ранее расположившихся там конкурентов — вначале неандертальцев, а затем и собственных модифицированных потомков?

Во-вторых, если кроманьонец появился в виде современного человека на Севере, чуть ли не у кромки ледника, где никогда не было и нет ни человекообразных обезьян, ни палеоантропов, ни гоминид, — откуда, спрашивается, он взялся там, в столь неблагоприятной для зарождения жизни (и вообще для жизни) зоне, да еще сразу в столь совершенном, не требующем дальнейшей эволюционной доработки виде?! Напомню вновь уже цитировавшиеся слова Ойгена Фишера: «Нордическая раса возникла в результате модификации позднепалеолитической расы на Севере по мере освобождения ото льда обитаемых ныне мест. Здесь возникла нордическая раса, тогда же она приобрела и свои типичные качества. Это наилучшее объяснение происхождения нордической расы».

Но ведь это «наилучшее» объяснение ничего не объясняет! Зная, что такая «модификация» не была эволюцией и что «позднепалеолитической расе» просто не из чего было возникнуть в условиях «освобождения ото льда» (а тем более до того!), на Севере, мы встаем в тупик перед этими вопросами.

Из тупика нас может вывести только одно: литосферная теория земных катастроф, созданная в 1920-х немецким метеорологом, аэронавтом и полярным исследователем Альфредом Вегенером. Основные соображения этой теории сегодня находят поддержку среди геологов, географов, археологов, историков, физиков, астрономов и богословов, ибо не противоречит всему колоссальному объему данных, накопленных названными науками.[22] Постараюсь изложить ее с максимальной доступностью.

Представим себе, что мы взяли апельсин и между кожурой и круглым внутренним съедобным тельцем залили жидкую смазку, так, что она повсеместно разделила внутри оболочку и ядро. А потом мы с нездешней силой бросили этот апельсин бесконечно далеко, придав ему еще легкое вращательное движение. И вот летит наш апельсин вперед, слегка при этом вращаясь вокруг своей оси. И, поскольку он представляет собой с точки зрения физики инерционную систему, то все три его составные части — ядро, смазка и оболочка-кожура — остаются неизменно неподвижны одна относительно другой, вращаясь и двигаясь вперед совершенно синхронно, вместе, как единое целое. Полюсы кожуры незримой осью соединены при этом с полюсами ядра, а экватор неподвижен. Но вот мальчишка выстрелил из рогатки маленьким камешком и слегка задел в полете наш апельсин по касательной. Что произойдет с апельсином? Апельсин не прекратит движение вперед, разве что чуть отклонится от траектории. Он сохранит и вращательное движение, на время слегка ускорив или замедлив его в зависимости от того, в какой бок попадет ему камешек. Ничего страшного, никаких особых перемен в соотнесении апельсина с окружающим миром. Но вот с самим апельсином произойдут большие перемены! Все его части мгновенно поменяют свое взаимное положение! Тяжелое ядро — внутреннее тельце — будет по инерции сохранять почти неизменным свое положение (ось и полюсы) в пространстве, скорость и направление вращения. А вот оболочка мгновенно провернется на смазке в сторону, определенную столкновением. И восстановив затем инерционное равновесие, продолжит движение как ни в чем не бывало. Только бывшие полюсы кожуры и ее экватор окажутся при этом уже совсем не там, где были до удара, и вообще вся кожура съедет относительно положения ядра. Это совершенно понятно и наглядно.

Наша Земля в своем вечном полете и движении — вокруг Солнца и вокруг своей оси — представляет собой точно такую же инерционную систему. Ее кожура толщиной от 50 до 70 (по другим данным от 20 до 40) км — это земная кора, на которой мы все живем. Ее смазка — это жидкая расплавленная магма, повсеместно находящаяся между корой и ядром. Есть и ядро достаточно немалого размера и массы, не пропускающее электромагнитные сигналы, состоящее, скорее всего, из того же материала, что и Солнце, — из смеси раскаленных газов. Поэтому при столкновении с твердым небесным телом — а таких столкновений в ее истории было немало — Земля претерпевает все описанные выше пертурбации: радикально (притом мгновенно, рывком) изменяет расположение всей земной коры относительно оси вращения и полюсов. А поскольку на полюсах за время между ударами успевает нарасти огромная и тяжеленная шапка льда («ледяная гантеля»), то движение поэтому еще ускоряется и сопровождается трещинами, расколами и гигантскими разрывами земной коры, наползанием одних тектонических платформ на другие (мощные щиты и плиты сминаются, как фольга, ломаются, встают дыбом — именно так дно моря Юрского периода со всеми характерными отложениями оказалось на вершине Большого Кавказского хребта), стремительным таяньем льдов и потопом, выхлестыванием магмы и низвержением Океана в разверзстые раскаленные бездны и вообще чудовищными катаклизмами, после которых от биосферы Земли остаются жалкие крохи и дело Жизни приходится начинать едва ли не с начала.[23]

Все зависит от величины «камешка», от силы и направления удара. В худшем случае погибает все живое, если оно тогда уже было, или гигантские пространства мощной флоры и фауны оказываются погребены под мгновенно «наползшими» на них платформами, чтобы потом за миллионы лет под чудовищным давлением и без доступа кислорода превратиться в уголь, нефть и газ.[24] В случае средней тяжести погибают все динозавры, но какие-то животные формы выживают.[25] В легком случае цветущие субтропики мгновенно «въезжают» под шапку льда («ледники»),[26] а бывшие ледяные горы и пустыни тают в районе экватора и превращаются в легенду о Потопе.[27] (Кстати о льдах: бывают шапки и шапки. Если лед Антарктиды лежит на твердом материковом основании и при ударе едет вместе с ним, то лед Арктики плавает на воде и тоже представляет собой инерционную систему, при ударе он может остаться на месте и тогда земная кора сама уходит под него. А если затем, по той же инерции — ведь магма вязкая — последует эффект «отката», то вот вам и ледник в любом месте!)

В последний раз это было именно так: об этом ярко свидетельствуют находки палеонтологов. Впервые замороженные тела мамонтов были обнаружены в тундре в 1799 году. Их отлично сохранившимся мясом кормили ездовых собак. «Мясо волокнистое, с прожилками жира… выглядит свежим, как замороженная говядина». Но не только собаки лакомились мамонтятиной; академик В. П. Полеванов пишет: «Летом 1972 года мне удалось отведать свежеразмороженное мясо мамонта из только что вытаявшей из берегового обрыва ноги». Это было в русле якутской реки Берелех, известной как «Долина мамонтов» из-за чрезвычайного обилия останков последних в пойме этого истока Колымы. И Варлам Шаламов в жутких своей неприкрытой правдой «Колымских рассказах» повествовал о мамонте, съеденном зэками, пока научная экспедиция добиралась от Ленинграда до Колымы…

В желудках и даже во рту (!) некоторых мамонтов, сохранившихся в вечной мерзлоте, находят непереваренную пищу; и эта пища — тропические растения: ветки и листья, произрастающие на расстоянии полутора тысяч километров к югу от находок! Самое свежее сообщение о находке «сытого» мамонта сделали в 2005 году участники экспедиции Музейно-выставочного центра имени Шемановского Ямало-Ненецкого АО и Института экологии растений и животных Уральского отделения РАН. Они извлекли из-под земли останки мамонта, тридцатилетнего самца с заполненным пищей желудком, который погиб более 10 тысяч лет назад, причем не от травм, ранений или голода, а по «непонятной» причине, не дожив и до середины мамонтиного века. На деле причина очень понятна. Еще утром мамонт вкушал сочную тропическую зелень в районе экватора или, на худой конец, субтропиков. Удар! — и мамонт в считанные минуты переносится, вместе с землей, на которой он вырос, за Полярный круг, где немедленно подвергается «быстрой заморозке», не успев переварить свой утренний завтрак, но при этом сохранив собственную съедобность![28]

Вот где разгадка «Северной прародины» кроманьонца!

Кроманьонец никоим образом не мог зародиться на Севере, не мог там ни от кого произойти. Он мог там только оказаться! Против своей воли, но по воле могущественных космических обстоятельств… Мамонты и шерстистые носороги не выжили, не пережили столь стремительной и разительной смены декораций. Они пытались уцелеть в новых условиях, но в итоге так и не приспособились к ним и вымерли. Человек же, кроманьонец, наш прямой предок, приспособился и выжил, потому что был гораздо умнее, знал огонь, а возможно и многое, многое другое. Но выжив и размножившись — немедленно двинулся на Юг, на свою действительную историческую прародину, сметая всех на своем пути, изгоняя бедных примитивных неандертальцев (а после и иных), загоняя их все дальше, пока хватало сил. И там, на благоприятном Юге, «кванты» кроманьонца, осев, тут же расцветали пышным цветом, порождая великие цивилизации — в Индии, Египте и вообще Северной Африке, Ассирии, Персиде, Элладе, Италии и т. д. И расцветая, с пренебрежением смотрели на Север, где жили странные «гипербореи», диковинные «гоги и магоги», дикие «варвары» и где ушла под воду (надо полагать, Ледовитого океана) великая, загадочная, вечно интригующая и сакральная Атлантида.

Никакая «эволюция» кроманьонца (он же «человек современный»), не говоря уж о гоминидах, за Полярным кругом была бы невозможна. Выжить там мог только уже высокоразвитый, совершенный, умный человек. Это ясно. Понятно, что в цивилизационном смысле он сразу же был отброшен катастрофой далеко назад. Можно предполагать, что былые центры его цивилизации пребывают сегодня под льдами Арктики. Но понятно и то, что оставшейся после катастрофы памяти, умения и традиций хватило ему и на мегалитические постройки, и на высокого класса наскальную живопись, и на военные победы над неандертальцем, и на быстрое культурное строительство при благоприятных условиях…

Понятно и то, что сохранить былое культурное, цивилизационное, этническое единство (если оно было у кроманьонца до катастрофы) в новых условиях, когда главным лозунгом дня стало «спасайся кто может!», — стало невозможно. Дробление белой расы на этносы берет свое начало из «эпохи выживания», когда кроманьонец оказался у кромки льда и на краю гибели. Уходя из Полярного круга, из зоны вечной мерзлоты куда глаза глядят, в опасную неизвестность, кроманьонская раса дробилась: кто-то оказался в Сибири, кто-то на Алтае, кто-то на севере современного Китая, кто-то в Скандинавии, кто-то — на Русской платформе, кто-то в Западной Европе. Начался этногенез белых европейских народов, отделившихся от единого кроманьонского ствола. Не все они, увы, остались белыми и европейскими: ассимиляция в той или иной мере настигла, по-видимому, и айнов, и динлинов и многих нынешних насельников Памира, Средней Азии и Казахстана, не говоря уж о народах Средиземноморья, Передней Азии и Африки. Однако тот факт, что отдельные «кванты» могучей и обильной кроманьонской расы исчезли, перегорели во тьме веков, вымерли в неблагоприятных условиях, были истреблены врагами или растворились в иных первичных и вторичных расах, ни в коем случае не означает, разумеется, что сама по себе раса переродилась или исчезла. Но подробнее об этом — ниже.

Все сказанное коснулось, разумеется, не только белой расы: не по своей воле поменять место жительства пришлось многим. Надо ясно понимать, что в эпоху реального антропогенеза, к какой бы расе это ни относилось, вся географическая карта Земли выглядела совершенно по-другому. Европа не была Европой, а вполне могла находиться ниже экватора, Африка могла быть частично на месте Антарктиды, нынешняя Америка могла прилегать либо к Африке и Европе, либо к Азии и т. д.

С точкой зрения, будто физические свойства рас (цвет кожи, волос, глаз и т. д.) определены ландшафтом или поясом Земли, в котором они сегодня проживают, литосферная теория позволяет покончить решительно. Колыбель белого европеоида — субтропики, куда он недаром всегда стремился вернуться. Вопрос о колыбели желтой и черной рас вообще не решен. Так или иначе, нет никаких оснований считать, что одни потомки единых Адама и Евы почернели, а другие пожелтели и окосели под влиянием природных условий.

Вся современная теория геногеографии должна быть пересмотрена в свете самоочевидной теории литосферных катастроф. Все истины здесь еще только предстоит открыть.