"Хрустальная туфелька" - читать интересную книгу автора (Валентайн Рут)

10

Уже после ленча трудовой энтузиазм Джоан потух. Голова стала тяжелой, спину ломило. Шум и крики учащихся действовали на нервы. Джоан понимала, что ночное кормление Джойс не прошло для нее даром.

Ее унылое настроение не улучшилось даже при мысли о предстоящей ночи в объятиях Андерса. Джоан хотелось приехать домой, спокойно полежать в ванне часок и затем лечь спать.

– Я так рад, что ты вернулась к нам, Джоан.

Пол Мэдисон поймал ее, когда она выходила из учительской. Пол был типичным во всех отношениях директором школы. Джоан обожала его, и, хотя ей не терпелось попасть домой, она не могла отделаться от Пола дежурной фразой.

– Мне тоже очень приятно, Пол. Жаль только, что с полной нагрузкой не получилось. Я знаю, как трудно вам приходится.

– Да, учителей катастрофически не хватает, – со вздохом согласился он.

Джоан не стала говорить ему, что ждет ребенка, – срок был еще слишком мал и всякое могло случиться. И, если честно, она сама старалась не думать об этом. Она помнила, как обрадовался Пол, когда она позвонила ему, что бы узнать, свободно ли еще ее место, поэтому не хотела огорчать его раньше времени.

– Иногда я думаю, сможем ли мы продолжать учебный процесс при такой ситуации, – сказал Пол. – Так что твое возвращение пришлось как нельзя кстати. Но хватит о грустном. Скажи лучше, как твоя семейная жизнь?

– Прекрасно, – с улыбкой ответила Джоан.

Это была ложь, к которой она привыкла, поэтому Джоан произнесла ее автоматически, не задумываясь. Но, вспомнив, как Андерс целовал ее сегодня утром, она невольно вложила в это слово частицу искренности.

– Ну, не буду задерживать тебя, – сказал Пол. – Встретимся в понедельник.

Когда Джоан стремительно вошла в дом, лицо девочки просияло от радости, она протянула к ней ручки. Но Джоан не почувствовала того прилива материнской нежности, которая захлестнула ее вчера при виде малышки, когда она вернулась с работы. Сегодня она играла с девочкой без всякого энтузиазма, словно выполняла повинность. Джоан переживала, что не может найти в себе силы, чтобы взбодриться хотя бы немного, поэтому испытала облегчение, когда ровно в семь приехал Андерс.

Он, как всегда, приступил к купанию Джойс. Джоан устроилась на краю ванны и с улыбкой наблюдала за этой процедурой. На ее глазах красивый элегантный мужчина превращался в нежного заботливого отца. У Джоан возник соблазн пригласить сюда репортеров, дежуривших около ворот их дома, чтобы они увидели эту умилительную сцену. Высокомерное лицо Андерса смягчилось, его дорогой галстук, болтавшийся в мыльной пене, безвозвратно погиб. Пенистые пузырьки покрывали и проступившую на скулах щетину. Джойс била по воде ручками и пищала от восторга, разбрасывая вокруг себя пену.

– Теперь самое сложное, – сказал Андерс.

Он взял с вешалки ночной комбинезончик и стал натягивать его на отчаянно сопротивлявшуюся Джойс.

– Только не проси меня помочь тебе с кнопками, – сказала Джоан. – Как я ни стараюсь застегнуть правильно, Маргарет приходит и быстро все переделывает.

– Готово, – гордо заявил Андерс и передал ей девочку.

В детской их поджидала Маргарет с бутылочкой молока в руке.

– Я уже подогрела ее, – сказала она.

Принимая от нее бутылочку, Джоан обратила внимание на то, что Маргарет сделала макияж, а вместо форменной одежды на ней симпатичное платье.

– Вы очень хорошо выглядите сегодня, – сказала Джоан.

– Спасибо. – Маргарет слегка покраснела. – Мистер Рейнер отпустил меня на сегодняшний вечер.

– Да? – удивилась Джоан, но, вовремя спохватившись, вымученно улыбнулась.

Она весь день ждала этого вечера, строила планы романтического ужина. Одна мысль о нем поддерживала ее угасавшие силы во время занятий в школе. И вот пожалуйста. Какой смысл иметь няню, если Андерс отпускает ее, когда им действительно надо побыть вдвоем?

Джоан кормила Джойс и пыталась возродить то чувство всепоглощающей любви к ребенку, которым была охвачена вчера, но, кроме паники, к которой примешивалось чувство вины, ничего не ощущала. Джоан гнала ее от себя, мысленно повторяя слова Кейт: со временем все придет.

Но у нее не было времени. Джойс уже вошла в ее жизнь, она была здесь и сейчас.

– Она уснула, – сказал Андерс, тихо вошедший в детскую.

Он взял у Джоан ребенка и положил в кроватку. Повернувшись к Джоан, он заметил на ее лице напряжение и обеспокоенно спросил:

– Что случилось?

– Ничего, – солгала Джоан. – Я хочу принять душ перед ужином.

– Мы будем ужинать в столовой, – бодро сообщил Андерс. – Я отпустил прислугу на сегодняшний вечер.

– Всех?

– Всех. Ты сказала, что тебе не хватает привычных условий, что тебе надоело навязчивое внимание прислуги, что ты хочешь делать то, что делает обычно жена и мать. Я и решил дать им выходной, чтобы ты почувствовала себя свободной. Пойдем, я умираю от голода.

Джоан понимала, что сама напросилась. Андерс, очевидно, думал, что делает ей приятное, отпуская прислугу. Устало вздохнув, она вышла из детской. Спина уже не просто ныла, а сильно болела. Мысль о том, что ей предстоит приготовить ужин, накрыть на стол и потом вымыть посуду, чтобы почувствовать себя нормальной женщиной, не поднимала ей настроения.

Она направилась к лестнице, собираясь спуститься в кухню, но Андерс взял – ее под руку и повел в спальню.

– Ты, кажется, сказал, что голоден?

– Так оно и есть, – загадочно произнес он, открывая дверь.

Джоан оглядела стоявшие на сервировочном столике небольшие емкости.

– Китайская еда? – На ее губах появилась слабая улыбка.

– Лично заказал, – гордо сообщил Андерс. Усадив Джоан в кресло перед столиком, он открыл одну из картонных коробочек и протянул ей. – Ты говорила, что хочешь быть, как все, что тебе не хватает простой еды. Вот, пожалуйста. – Налив в стаканы кока-колу, Андерс положил и себе несколько кусочков. – Как я уже сказал, я дал прислуге свободный вечер, и сегодня мы делаем то, что делают супруги во всем мире вечером после работы, когда жена слишком устала, чтобы приготовить ужин, а ребенок наконец уснул.

С точки зрения Джоан, это было прекрасное решение – она любила китайскую кухню. Во всяком случае, на ее усталом лице появилась улыбка.

– Мне это было нужно, – благодарно сказала она. – Ты даже не представляешь, как приятно есть без вилки и ножа.

– Да, но я выполнил еще не все твои пожелания. Тебя до сих пор смущает прислуга?

– Они хорошие люди, и все такое… – Джоан пожала плечами. – Я просто не могу нормально разговаривать, когда они суетятся вокруг меня, делая вид, что ничего не слышат.

– Они действительно не слушают, о чем ты говоришь, – с улыбкой сказал Андерс. – Ты думаешь, у них нет других забот, кроме как прислушиваться к каждому нашему слову? Да им до смерти надоели все наши разговоры.

Он почти убедил ее. Нет, Джоан не сомневалась, что лично она прислугу не интересует. Но чтобы Андерс, с его притягательной внешностью, мужским магнетизмом и неповторимой аурой, был кому-то неинтересен или надоел? Этого она не могла представить. Андерс заполнял ее мысли днем и ночью, звук одного его голоса мог изменить ее настроение, его улыбка придавала ей силы. Но Джоан была убеждена, что в данный момент это было не то, что он хотел бы услышать.

– Я все-таки приму душ, – сказала она, решительно вставая.

Андерс тоже встал.

– Я лишь хочу, чтобы ты была счастлива, – сказал он, поворачивая ее лицом к себе. У Джоан вдруг защипало в глазах. Она тоже хотела быть счастливой – и могла быть, если бы Андерс любил ее. – Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя пленницей здесь.

– Вряд ли этот дом можно назвать тюрьмой. – Она обвела рукой роскошную спальню.

Но ее улыбка погасла, когда Андерс спросил:

– Может, ты считаешь меня своим тюремщиком?

Джоан задумалась. Она знала, что в любое время может уйти отсюда. И, возможно, она могла бороться за Джойс своими силами и даже выиграть в суде дело об опеке. Но в этом доме ее держала не Джойс, не желание обеспечить своей племяннице привилегированную жизнь и даже не ребенок, которого она носила. Андерс, сам того не зная, удерживал ее в этих стенах. Андерс, к которому возвращались ее мысли, о чем бы она ни думала, Андерс, который привязал ее к себе невидимыми нитями.

– Считаешь, Джоан? – настойчиво спросил он.

Но на этот раз Андерс не стал дожидаться ответа и впился поцелуем в губы Джоан, вытаскивая из нее этот ответ и ее собственные невысказанные вопросы.

Он раздел ее в одно мгновение. Снял костюм, расстегнул бюстгальтер. Джоан услышала его одобрительный стон, когда ее теплые потяжелевшие груди опустились в его ладони. Она стала раздевать его, и в тот момент ей было все равно, почему они оказались вместе в этом доме и что она жена Андерса лишь формально. Было только желание – простое первобытное желание заниматься любовью, чувствовать обнаженное тело Андерса, его возбуждение, ласкать его… Андерс стал покрывать поцелуями ее шею и затем мягко вошел в нее. Помня о ее беременности, Андерс поддерживал себя на локтях, чтобы не давить на Джоан весом своего тела. Вначале он находился где-то около поверхности, доставляя ей мучительно-сладкое наслаждение, но потом, когда его возбуждение возросло и желание стало непреодолимым, Андерс увеличил темп. Его нежные движения превратились в резкие, сильные толчки, и Джоан показалось, что он проникает в самые глубины ее существа.

Когда их дыхание успокоилось, Андерс обнял Джоан и прижал к себе, словно боялся, что она уйдет куда-нибудь.

Он скользил рукой по ее обнаженному телу, и ей некуда было спрятаться, когда в ночной тишине прозвучал уже знакомый ей вопрос – в этот раз с бесконечной нежностью:

– Я твой тюремщик, Джоан?

Ответ ее был таким тихим, что Андерсу пришлось наклонить к Джоан голову, чтобы разобрать слова.

– Я нахожусь здесь по своей воле, Андерс. Хотя иногда я сама удивляюсь, за что веду борьбу.

– Ты борешься за свою семью, – мягко сказал он. – Как мы здесь оказались, уже не имеет значения. Нам нужно постараться выйти из этой ситуации наилучшим образом.

Джоан хотела остаться здесь навсегда. Она старалась не думать о том, что скрывается за словами Андерса, хотела выбросить из головы тот ужасный подтекст, который ей слышался в них. Ей хотелось продлить сегодняшнюю ночь немного дольше.

Она прислушивалась к его дыханию и, когда Андерс крепко заснул, дала волю душившим ее мучительным слезам. Уткнувшись лицом в подушку, Джоан горько расплакалась. Оставалось ждать ободряющей свежести рассвета.