Глава 22

Проснулась я от боли. Моя нога за ночь одеревенела, и от кончика ее большого пальца до ягодиц я ощущала себя куском перекрученной лакрицы. Сознаюсь, что несколько раз неэстетично вскрикнула, пока выбиралась из кресла и, припадая на одну ногу, ползла в ванную комнату в поисках каких-нибудь лекарств. В больнице мне выписали рецепт на кодеин, но я не потрудилась его отоварить – такая вот большая и закаленная девочка. К счастью, у меня завалялись какие-то обезболивающие таблетки от Дона, оставшиеся еще с тех пор, когда ему вырывали зуб мудрости. Называлось средство викодин. Я проглотила две таблетки.

Принятие душа превратилось в трудное, болезненное мероприятие, с участием пластикового мешка для мусора, клейкой ленты, а также потребовавшее больше терпения, чем во мне оказалось. Когда же наконец я была вымыта и одета, целый час жизни пропал безвозвратно.

С помощью сотового телефона я проинформировала своих телохранителей, что проснулась и в полном порядке. Викодин в моем организме чуть ли не побуждал меня петь. Я чувствовала себя хорошо. Очень хорошо. Лекарство, кажется, даже сняло мой насморк.

Впоследствии именно это снадобье я винила в своем решении не пойти с утра на работу и передвинуть на пораньше свой визит в службу знакомств «Ленч вдвоем».

Синяки на моем лице после драки в баре уже начинали желтеть, но я отвергла маскирующий тональный крем, сделав выбор в пользу естественного облика. Облаченная в просторные брюки из хлопчатобумажного твида, свой чудный свитер от “L.L.Веап” и пару темных очков, купленных в аптеке, я вышла из дома без трости и окликнула такси, проинформировав свой «хвост», что иду по следу, выведшему меня на службу знакомств. Пускай смеются. Я чувствовала себя слишком приподнятой, чтобы париться об этом.

Таксист, молодой парень с Ямайки, в берете из манильской пеньки, завел разговор о «Буллз»[19] – тема, к которой обычно я равнодушна, но на сей раз вдруг разразилась мнением. Когда минут через десять он высадил меня на углу улиц Мичиган и Бальбо, я дала ему на чай пять баксов.

Здание, в котором размещалась служба «Ленч вдвоем», недавно было реконструировано. Я помню, что несколько лет назад здесь размещалась гостиница для мужчин – грязные коричневые кирпичи и крохотные желтые окошки. Теперь оно все здесь было отделано хромом, отполировано, с зелеными растениями и фонтаном в вестибюле. Чикаго, как и все крупные города, был каннибалом, пожирал сам себя. Что-то должно умереть, чтобы другое выросло.

Я доковыляла до справочного стола, и меня направили на третий этаж. Лифт был весь в зеркалах, и я осмотрела себя со всех сторон. Для недавно подстреленной фараонши сорока с чем-то лет совсем неплохо.

Но это уже пошли бы разговоры о здоровье.

Две двери из толстого стекла пропустили меня непосредственно в офис службы знакомств, где привлекательный мужчина с великолепной шевелюрой сверкнул в меня белозубой улыбкой из-за конторки дежурного администратора. Я одарила его ответной улыбкой, хотя и не такой ослепительной.

– Доброе утро!

– Доброе утро! Я Джек Дэниелс. У меня назначено время.

– Рад познакомиться с вами, Джек. Я Фрэнк. Кофе?

Я отклонила предложение, памятуя о кофейном дыхании. Он любезно предложил мне присесть, сделав гостеприимный жест в сторону стоявшего слева от меня кожаного дивана. Я погрузилась в него, вытянув вперед свою увечную ногу – в манере, как я надеялась, скромной и степенной. Внимание мое привлек лежащий на кофейном столике журнал по виндсерфингу. Поскольку балансирование на зыбкой поверхности составляет основу моего существования, я взяла в руки журнал и внимательно прочла статью о том, как надо осаживать и притормаживать, если море волнуется.

– Джек? Здравствуйте! Я Мэтью. Я буду вашим агентом.

Этот был даже привлекательнее, чем Фрэнк. Блондин, с голубыми глазами младенца и образцовой квадратной челюстью, как у фотомодели. Я даже спросила себя: может, Пряничный человек на самом деле убил меня, а теперь я мертва и нахожусь в раю?

Я встала ему навстречу и пожала протянутую руку. Она была мягкой и сухой, что еще больше заставило меня почувствовать, насколько мои руки не ухожены. Я так и не смогла оставить привычку грызть ногти. Это казалось настолько проще, чем их подстригать.

– Рада с вами познакомиться.

– Прекрасный свитер. Он очень идет к вашим глазам.

– Недавнее приобретение. Я имею в виду свитер, а не глаза, конечно.

Непринужденный смех с обеих сторон. Он повел меня через устланные коврами коридоры компании «Ленч вдвоем». Заведение напоминало любой другой офис, с характерными произведениями абстрактного искусства по стенам и непременными кубиками полуизолированных отсеков, где сотрудники долбят по клавишам компьютера в промежутках между перерывами на кофе. Такой кабинетик вполне мог бы сойти и за мое рабочее место, разве что здесь освещение было ярче и все излучали счастье.

Мы немного поговорили о погоде и последних новостях, а затем меня провели в угловой кабинет, оснащенный видом из окна, камином и декором, придававшими ему вид уютной уединенной комнатки. Мы уселись друг напротив друга в два глубокие замшевые кресла, почти соприкасаясь коленями. Он потянулся к стоящему рядом столику и подхватил с него кожаную папку.

– А сейчас, Джек, я попрошу вас ответить на несколько вопросов о себе, и мы составим вот такую же распечатку данных.

И Мэтью показал мне глянцевый лист бумаги с фотографией женщины в верхнем правом углу. Это было очень похоже на резюме.

– Эти сводные данные будут переданы мужчинам, которые могли бы составить вам пару. Я также дам вам распечатку анкетных данных мужчин… то есть мужчины, с которым вы хотели бы познакомиться, хорошо?

– Да. Я решила дать еще один шанс своей гетеросексуальности.

Он сверкнул мне своей миллиондолларовой улыбкой, а я в ответ улыбнулась своей, пятибаксовой. С гидом в лице викодина легко и радостно одолеваешь нормы и условности светского общения.

– Итак… если вы и некий мужчина выбираете друг друга, мы вместе с вами подбираем место и назначаем дату встречи. Если желаете, то можете заполнить эту анкету самостоятельно, но я больше люблю сам задавать вопросы, потому что тогда у меня складывается лучшее представление о характере и о его совместимости с другими.

– Вперед, задавайте.

Я откинулась на спинку и, скрестив руки на груди, посидела так некоторое время, пока до меня не дошло, что эта поза слишком оборонительная. Тогда я сложила руки на коленях и закинула ногу на ногу. Это было тоже довольно нелепо, но я осталась в этом положении, предпочитая не ерзать так часто.

– Вы упомянули, что служите в полиции. Как долго?

– Двадцать три года. Теперь я лейтенант. Отдел особо тяжких преступлений.

– Расскажите мне о вашей работе. Она вам нравится?

Я сделала слишком длинную паузу перед тем, как ответить. Нравится ли мне моя работа? Как могут нравиться особо тяжкие преступления? Я сталкивалась с самыми подонками общества, я становилась свидетелем таких зверств, которые нормальному человеку даже трудно себе вообразить, я перерабатывала по времени, недополучала по деньгам и была недоразвитой в социальном смысле. Но я все равно продолжала на ней коптеть. Уж не нравилась ли она мне на самом деле?

– Мне нравится, когда работа сделана. – Я опять скрестила руки на груди в оборонительной позе.

– Вы когда-нибудь были замужем?

– Да. Я развелась пятнадцать лет назад.

– Дети?

– Нет. Во всяком случае, таких, о которых я знаю.

Приятный смех.

– Образование?

– Северо-Западный университет, бакалавр.

– На чем вы специализировались?

На чем же, черт подери, я специализировалась?

– Политология.

– У вас есть какие-нибудь хобби, любимые занятия в свободное время?

Интересно, можно ли считать бессонницу любимым занятием?

– Я играю в бильярд. Люблю читать, когда есть время.

Он делал частые паузы в опросе, чтобы записать то или это. Я прокрутила в голове то, что уже успела сказать на данный момент, и осталась не слишком довольна. Получалась скучнейшая особа из всех, когда-либо ходивших по земле. Если я не хочу, чтобы на меня клюнул какой-нибудь вялый и сонный тип в полукоматозном состоянии, мне необходимо чем-то приправить свои пресные ответы.

– На днях я попала в драку. Потасовка в баре. Видите синяки?

Я показала на свое лицо и хихикнула. Мой болеутолитель далеко обошел мой здравый смысл.

– А еще на днях я получила огнестрельное ранение. В мою квартиру вломился маньяк.

– О Боже! Куда же вас ранили?

– В ногу. Такая уж работа. Может, вы даже видели меня вчера в новостях.

И с этого места все пошло под уклон. Меня было не остановить. Я распространялась о своих геройских подвигах. Я хвалилась, как классно умею целоваться. Собеседование закончилось тем, что я дала ему пощупать свои бицепсы.

Затем он повел меня в другую комнату, где я получила свое фото, а он – мои деньги. Достаточно приличный кус, чтобы вышибить из меня хорошее настроение. Прежде чем я успела передумать, мне вручили связку мужских анкет, похлопали по плечу и проводили до дверей.

Всю дорогу, пока такси везло меня домой, я пребывала в молчании. Действие болеутолителя заканчивалось, и в ноге опять запульсировало. Но хуже боли было нарастающее чувство унижения. Я чувствовала себя так, словно выиграла Большое кентуккское дерби для ослов. Я была уверена, что после моего ухода у Мэтью осталось твердое убеждение, зачем главным образом мне понадобилась служба знакомств. Для полного идиотизма я еще выложила почти восемьсот баксов, и все, что получила за эти деньги, – это список мужчин, которые, по мнению Мэтью, окажутся совместимы с той дурищей, которую я из себя состроила.

Я убрала викодин обратно в аптечку и проглотила четыре таблетки аспирина. Зазвонил мой сотовый, и я стремительно прижала его к уху, почти надеясь: это моя группа надзора звонит сообщить, что Пряничный человек стоит у меня за спиной с пистолетом. Я бы точно позволила ему меня застрелить.

– Джек? Это Харб. Знаю, что ты отдыхаешь, но эту новость ты захочешь услышать. Мы установили личность второй девушки. Позвонила ее подруга по комнате. Ты на ногах? Готова сейчас туда поехать?

– Я на ногах и готова. Буду через десять минут.

Я позвонила своей команде и сообщила им эту новость. Как ни изнуряла меня работа, она все-таки помогала мне забыть про мою жизнь, а именно это и требовалось в данный момент.

В ясном уме получилось завести машину с третьей попытки. Все время, пока ехала, я старалась вытряхнуть из головы образ того самого дохляка, из милости взятого в дворовую команду.

У меня это не получилось.