Глава 33

– Мы нашли джип.

– Подозреваемый отвечает описанию?

– Некоторое сходство есть. При нем нет удостоверения личности, но он упомянул ваше имя.

Я кивнула Харбу. Метод траления был его идеей. Мы отрядили шесть групп прочесать частым гребнем территорию в радиусе десяти кварталов от моего «хвоста» телохранителей. Останавливали грузовые фургончики и минивэны. Обыскивали припаркованные машины. Опрашивали людей.

– Мы сейчас на пути, лейтенант. Куда его доставить?

– Приведите его в комнату «С». – Я положила трубку и протянула руку доктору Малруни. – Ваши предположения были чрезвычайно ценны. Возможно, мы как раз поймали своего преступника. Спасибо за помощь.

Мы пожали друг другу руки, и он вручил мне свою визитную карточку.

– Рад был помочь. Не стесняйтесь звонить, если что-то еще понадобится.

Чтобы сэкономить мои силы, мы с Харбом воспользовались лифтом. Все это ощущалось как-то немного обыденно, но именно так заканчивается большинство успешных расследований: скорее комариным писком, чем громом фанфар. Не важно: коль скоро преступник был в наших руках, я была счастлива.

Но все мои надежды разбились вдребезги, когда я увидела, кого привели в комнату для допросов.

– Здравствуйте, лейтенант.

На одиноко стоящем деревянном стуле сидел Финеас Траутт и улыбался мне с терпеливой снисходительностью.

– Это тот человек, который вломился в твою квартиру? – подтолкнул меня локтем в бок Харб.

Я нахмурилась.

– Нет, – ответила я. – Этого зовут Финеас Траутт, через два «т». Добудь мне его криминальный послужной список.

Я вошла и, закрыв за собой дверь, покачала головой, адресуясь легиону колов, сидевших по другую сторону непрозрачного с моей стороны стекла. Затем перевела внимание на своего партнера по бильярду.

– В чем дело, Фин? Ты что, за мной следил?

– Я видел тебя в новостях. Ты сознательно стараешься выманить на себя Пряничного человека.

– Какое ты имеешь к этому отношение?

Фин пожал плечами:

– У меня было немного свободного времени, и я решил своими глазами увидеть, как работает эта ваша схема. У вас три команды по два человека, каждая отрабатывает восьмичасовую вахту. Они держатся за тобой на расстоянии не больше двух сотен футов и до того бросаются в глаза, что нарочно не придумаешь.

В комнате для допросов пахло дымом, потом и отчаянием. Фин тем не менее выглядел совершенно спокойным и даже позабавленным.

– Ты так и не сказал, почему следовал за мной.

– Я рассудил, что убийца сделает еще попытку, но заметит твой эскорт, точно так же, как его заметил я. Поэтому я пристроился сзади, чтобы посмотреть, не делает ли кто-нибудь то же самое.

Я до сих пор не до конца понимала, к чему он клонит, но ощутила волнующее покалывание.

– И ты что-нибудь заметил?

Он кивнул:

– Я заметил две легковые машины и четыре грузовика, во всех было по одиночному водителю мужского пола. Все вели себя подозрительно. Я записал марки, модели и номерные знаки.

– Где эта запись?

– Мы ведь друзья, Джек, не так ли?

Я нахмурилась. К чему вдруг такая уклончивость?

– Мне бы хотелось так думать, Фин.

– А друзья оказывают друг другу услуги, верно?

– Так, значит, это услуга?

– Конечно. Я не люблю, когда моих друзей обижают. Уверен, что и ты смотришь на дело так же.

Теперь все встало на свои места.

– У тебя, очевидно, неприятности?

– Хранение. Кокаин. Суд будет в следующем месяце. Мне светит срок, и немалый. – Фин поскреб свою лысую голову: прозрачный намек на свое заболевание. – Но этого срока у меня уже не осталось.

Я не ответила. Повисло молчание. Я знала окружного прокурора, и дело Пряничного человека было достаточно значимым, чтобы за его арест он продал и жену, и мать. Но я не любила сделок с преступниками, даже с полезными и сотрудничающими, даже с теми, которые играют со мной в пул.

– Я сейчас вернусь.

Я покинула комнату для допросов и в коридоре столкнулась с Харбом. Он вручил мне распечатку данных по криминальной биографии Фина.

Там было несколько обвинений в нанесении телесных повреждений, два – в попытке убийства, одно – в непредумышленном убийстве и два – в убийстве второй степени. Никаких приговоров: в каждом случае либо обвинение было вскоре снято, либо подсудимый оправдан.

– Ты, кажется, однажды арестовывала этого парня?

– Да. На него наскочили несколько вооруженных хулиганов. Двоих он убил, а еще троих отправил в больницу. Самозащита. Траутт даже не был вооружен.

Надо заметить, что у всех других жертв нападений Фина после имен стоял номер уголовного дела: то есть у каждого тоже был криминальный послужной список.

Единственное его правонарушение, не связанное с насилием, был кокаин. Дело было заведено недавно, всего пять месяцев назад. Количество найденного кокаина было достаточным для того, чтобы даже указанный окружной прокурор предъявил обвинение в хранении с целью сбыта, а не просто в хранении.

Я вернулась обратно в комнату «С». Фин сидел, закинув ногу за ногу, и выглядел совершенно непринужденно.

– Чем ты зарабатываешь на жизнь, Фин? – спросила я.

– Проворачиваю сделки.

– Торгуя наркотиками?

Он скорчил гримасу:

– Я не торгую наркотиками.

– Тебя арестовали с тридцатью граммами кокаина.

– Я его не продавал.

– Это что же, для личного пользования? – презрительно фыркнул Харб.

Фин смерил его взглядом.

– Морфий расслабляет, делает слезливым. Кокаин снимает боль и позволяет сохранять бодрость.

– Где вы берете кокаин? – спросил Харб.

Фин пропустил его вопрос мимо ушей и сосредоточил внимание на мне.

– Так мы помогаем друг другу или продолжаем указывать друг на друга пальцем?

Я пристально посмотрела в глаза Фина. Его личная жизнь меня не касалась, но я действительно не любила наркотики, особенно тех, кто их употреблял и продавал. С другой стороны, тогда, в бильярдной, он спас меня от бандитов, и он же, быть может, только что обеспечил нам крупнейший прорыв в нашем расследовании.

И хотя я была служителем закона, профессионалом, который никогда не позволял личным чувствам влиять на его поступки, мне по-своему нравился этот парень.

– Договорились. Я улажу это с окружным прокурором.

– Могу я получить письменное подтверждение?

– У тебя есть мое слово.

Он кивнул, затем передал мне свою записную книжку. Первой шла запись: «Белый джип, фургон, развозящий мороженое, Р912 556».

– Харб, проверь этот номерной знак. Это может оказаться тот, кого мы ищем.

Бенедикт удалился с записной книжкой. Фин встал и сунул руки в карманы.

– Я могу идти?

– Да. Спасибо.

– Спасибо тебе. Я слышал, ты получила огнестрельное ранение. Как нога?

– У меня есть запасная.

Он усмехнулся:

– Ты чертовски упрямая, бескомпромиссная цыпочка. Может, как-нибудь еще встретимся. Нам так и не удалось доиграть тот последний пул.

– Я сверюсь со своим ежедневником.

– Я придержу для тебя стол.

Он повернулся и вышел.

Харба я нашла в его кабинете. Выражение его лица без слов сказало мне все.

– Номерной знак принадлежит автомобилю «крайслер-вояджер». По сводкам, номер был украден полгода назад.

Я медленно выдохнула. Не было ни малейшего шанса выйти на водителя по чужим, украденным номерным знакам. Самое большее, что мы могли сделать, – это опубликовать словесный портрет преступника и надеяться, что кто-то откликнется.

– Ты проверил другие номера?

– В процессе. А тем временем нам надо все равно продолжать операцию «Трал». Может, преступник до сих пор пасет наших парней.

То был выстрел с дальнего расстояния, надежда была слаба, но это было единственное, что мы могли сделать на данный момент.

– Согласна. Пойду к себе, словлю волну.

Аппарат громкой связи на моем столе позволял мне следить за проведением операции. Короткие, отрывистые очереди полицейских диалогов в промежутках между долгими периодами молчания (перемежающие, взрывающие… периоды тишины). Были допрошены еще несколько подозреваемых, но ни одного не арестовали. Спустя два часа, в течение которых чувствовала себя сторонним наблюдателем на своем собственном расследовании, я выключила рацию.

Уныние навалилось на меня, как ватное одеяло.

– Ты есть не хочешь? – Харб протиснулся в дверь с пакетом поджаристых свиных корочек.

– Нет, спасибо. – У меня совершенно не было аппетита. Даже перспектива отведать еду домашнего приготовления не привлекала. Вероятно, мне следовало позвонить и отменить свое свидание с Лейтемом.

– Мы его поймаем, Джек.

– Я не хочу провести остаток жизни, мучимая мыслью об ускользнувшем от меня преступнике.

Мой друг уселся напротив меня.

– Так перестань мучиться.

– У тебя все по-другому, Харб.

– Почему это? Я тоже хочу схватить этого ублюдка.

– Но у тебя есть жизнь вне полицейской службы. А для меня это все.

Харб поставил пакет. Надо было знать, что, если Бенедикт отставляет еду в сторону, значит, относится к какой-то теме очень серьезно.

– Ты сама в ответе за тс решения, которые приняла в своей жизни, Джек. Ты имеешь то, что сама для себя выбрала.

Я посмотрела на него:

– Я потратила больше двадцати лет, вкалывая на полицейской работе. Я никуда не хожу, ни с кем не встречаюсь. Я разрушила свой брак. Все, что я умею делать, – вот эта работа. Но если я даже ее не могу выполнить как следует, тогда какой вообще, черт подери, смысл в моей жизни?!

Я закусила нижнюю губу, глаза наполнились слезами. Мне была омерзительна собственная слабость, и я терпеть не могла себя жалеть, но слова Харба действительно попали в больное место.

Все верно: я находилась здесь потому, что сама выбрала эту жизнь.

Но что, если я сделала неправильный выбор? Мой напарник положил руку мне на плечо:

– Джек, ты лучший полицейский, какого я знаю. Если кто и схватит этого типа, то только ты.

Я глубоко вдохнула и задержала дыхание, надеясь, где-то в самой глубине души, что Харб прав.